Останови меня

Хогвартс снова принимал в свои теплые объятия юных волшебников и волшебниц. Хогвартс не просто школа, которая раскрывает молодых талантов. Он всегда являлся домом для каждого ребенка и взрослого. Местом, где ты чувствуешь себя в безопасности и от которого никогда не знаешь, чего ожидать. Гермиона Грейнджер с трепетом смотрела на вид из окна поезда. Она даже поверить не могла, что это уже их второй год. Тот день, когда на пороге их комнаты появился Альбус Дамблдор она не забудет никогда. Они сидели пока ещё вдвоем с Реддлом, предвкушая новый учебный год. Гермиону немного настораживала его одержимость найти эту мифическую комнату. Том был всегда требовательным и невыносимым собственником. И если он что-то хотел заполучить, то ни перед чем не остановится. Теперь Том считал, что эта комната принадлежит ему по праву наследника. Как и весь Хогвартс. Она не перечила. Если мысль об этом делает его немного счастливей, то кто она такая, чтобы соваться в его мечты? Только её не отпускало чувство, что это может плохо закончиться. Её мысли прервал осторожный стук в дверь. В проёме появился рыжий веснушчатый мальчик с немного виноватым выражением лица. — Извините … вы не видели мою крысу? — его язык слегка заплетался, и из-за этого мальчик ещё больше краснел. — Нет, не видели. — Том ожидал, что тот сразу уйдет, но рыжий как-то странно смотрел на Гермиону. На его Гермиону. И при этом умудрялся ещё больше краснеть. — Мы не видели твою крысу, но, если хочешь, я могу тебе помочь её найти. От этих слов Том моментально вспыхнул, переводя взгляд на Грейнджер. Она сейчас собирается уйти с этим недоумком, оставляя его одного? Променяет его общество, на помощь этому?! — Д-да, спасибо. Гермиона кивнула, улыбнулась и вышла из купе вместе с рыжим. Как только дверь закрылась, Реддл со злостью швырнул книгу на стол, отлично представляя в своей голове, каким образом он расправится с этим никчёмным мальчишкой. Как выяснилось во время поисков, рыжего мальчика звали Септимус Уизли. В этом году он поступал в Хогвартс и немного нервничал. Как следствие потерял свою ручную крысу. Мальчик был милым, но Гермиона поняла, что на протяжении большего времени ей стало бы с ним скучно. И ей не нравилось то, что Септимус избегал смотреть прямо в глаза. Она любила разглядывать глаза собеседника, исследуя его душу. Крысу они в итоге так и не нашли, чему Септимус не очень расстроился. — Я не очень любил это животное. Но мама сказала, что нужно кого-то взять. — оправдывался Уизли и это показалось весьма забавным. Вернулась Гермиона уже в шумную компанию. Пока её не было к ним подсели Блэки и Малфой. Вальбурга сразу кинулась её обнимать, говоря как скучала по ней. Альфард отделался приветливой улыбкой и замечанием «ты похорошела за лето». Хоть это и была ложь, было приятно. Она скинула несколько килограмм, из-за постоянных наказаний мадам в виде исключения приемов пищи и из-за бессонных ночей у неё под глазами залегли темные круги. А вот Малфой сразу сгреб её в охапку, усаживая рядом с собой и крепко обнимая, и ероша кудрявые волосы своей рукой. — Милочка, ты выглядишь хуже моей покойной бабки, когда та была при смерти. Гермиона ущипнула его за бок и отвернулась в другую сторону. — Мне больше понравились слова Альфарда. Ты противный гоблин, Малфой. Вальбурга рассмеялась с её замечания и стала подтверждать её слова. Гермиона увидела холодное отношение Реддла не только к приятелям, но и к ней самой, что её немало удивило. — Отвали, Вал, лучше сама посмотри. — Абраксас встряхнул Грейнджер, разворачивая её лицом к Вальбурге.– Когда ты в последний раз нормально спала? Гермиона не хотела отвечать на этот вопрос. Она вообще не хотела отвечать на их вопросы. Ей нужно было поговорить с Томом и как можно скорее. «Неужели он обиделся из-за Септимуса? — размышляла она, — но это же так глупо!» *** Том практически не разговаривал с ней на протяжении всего пути. Даже когда они зашли в большой зал и заняли свои места, он не повёл даже глазом в её сторону. Вальбурга с Абраксасом тоже это заметили, но логично рассудили, что сейчас лучше не лезть. По крайней мере, пока они все вместе. Речь директора, пение шляпы и церемония распределения. Всё как в прошлом году. Гермиона услышала имя Септимуса и с любопытством смотрела, куда его распределят. К сожалению, он попал в Гриффиндор, отчего Грейнджер досадно вздохнула. Пусть он не самый интересный собеседник, но было бы приятней, распредели его на Слизерин. — В этом году даже больше грязнокровок, чем в прошлом. — слова какого-то старшекурсника, сидевшего недалеко от Гермионы, больно резали слух. Какая-то девушка рядом согласно закивала, говоря о том, что было бы неплохо их истребить. Грейнджер хотела заткнуть им рот, насылая какое-нибудь отвратительное проклятие, чтобы держали свои грязные языки, но сдержалась. Грязь. Грязнокровка. Эти слова сопровождали её в приюте и, если бы не Том с его ложью, то и тут бы она не отмылась этого слова. Чем они, собственно, лучше? Многие однокурсники намного слабее её и в знаниях, и магической силе несмотря на свою чёртову чистую кровь. «Когда-нибудь я добьюсь таких высот, о которых вы даже мечтать не смели. И тогда я плюну вам в лицо, с удовольствием наблюдая, как вы стелитесь в ногах грязнокровки.» Ещё год назад Гермиона испугалась бы своих мыслей, но сейчас нет. Они не заслуживают даже сидеть рядом с ней. Слизеринка посмотрела на Тома и с огорчением подумала, что им нужно будет срочно переговорить. Она не любила с ним ссориться, так же как и мириться. Помириться — значит прийти с извинениями, а Гермиона не любила извиняться. В этот вечер они так и не смогли поговорить. Он быстро скрылся в комнате и больше из неё не выходил. Грейнджер ждала в гостиной, но лишь зря потеряла время. *** Проснулась Гермиона в отвратительном настроении. Мало того, что не удалось поговорить с Томом, так ещё и эта идиотка Лукреция половину ночи с Друэллой обсуждали, как провели лето и как прекрасно Алектус Лестрейндж и Абраксас Малфой летают на метлах. Чтоб им пусто всем было. У них первым стояла ЗОТИ, а Гермиона уже опаздывала на завтрак. Решив, что не очень голодна, она неспешно собрала всё необходимое и отправилась на урок. Малфой интересовался, почему её не было на завтраке, а Том опять держался холодно. О, как ей хотелось укусить его за руку. Да хотя бы пнуть в коленку! Что угодно лишь бы он обратил на неё своё внимание. В итоге приходилось стискивать зубы и делать вид, что всё в порядке. Профессор первым же уроком захотела проверить, не забыли ли ученики как пользоваться палочкой. Профессор Цитарель была женщиной строгой, прекрасно знающей своё дело. Иногда бывала слишком жёсткой, но в целом это приносило хорошие результаты. — Сейчас я разделю вас по парам, и вы продемонстрируете хорошую дуэль. Это в идеале. — женщина тяжело вздохнула, представляя, что это будет бесполезный урок. Вряд ли кто-то из них открывал записи для повторения. — Просто постарайтесь не покалечиться от своей собственной палочки. Профессор Цитарель называла пары, и Гермиону она поставила вместе с Томом. Это не было удивительным. Практически на всех уроках их ставили в пару. На ЗОТИ иногда их ставили с Абраксасом или Алектусом, но в основном Том и Гермиона стояли вместе. Потом пары начали по очереди выходить, пытаясь удержаться на ногах дольше минуты. Позже вышли Грейнджер с Реддлом. Никто ничего не ожидал сверх нормы. Хорошая дружеская дуэль, в которой они практически никогда не получали даже царапин. Сейчас был другой настрой дуэлянтов. Холод Тома и огонь Гермионы. Она была на него зла. Он был на неё зол. Их нельзя было ставить в пару. Не в этот раз. — Экспеллиармус! Том легко отразил это заклинание, не вкладывая больших усилий, посылая своё собственное. — Брахиабиндо! — Протего! Они остановились, не опуская палочек, сканируя друг друга взглядом. Никто не спешил атаковать, терпеливо ожидая какой-либо ошибки противника. — Ваддивази! — заклинание Гермионы подняло ближайшую парту в воздух, посылая её в сторону Тома. — Депульсо! — и парта с грохотом отлетела в стену. Они продолжали бросать друг в друга заклинания различной тяжести. Связывание ног, веселящие чары. Ученики смотрели, раскрыв рты. Все дуэли до этого были практически однообразны. Многие заклинания Том и Гермиона успели лишь выучить в учебниках, не пробуя на практике. Получались они, скорее всего, из-за сильной подпитки эмоциями. Том послал в неё «Глациус», от которого ноги девушки покрыл толстый слой льда, приковывая к полу. — Вспыхни! — успела выкрикнуть Грейнджер, прежде чем выронить палочку из ослабевшей ладони. Лёд пробирался всё выше, закрывая её уже по бедра и ужасно истощал. Раздался взрыв, Том отлетел к стене. Его мантия местами загорелась, а на руках, которыми он успел прикрыть лицо, теперь значились сильные ожоги. Профессор начала что-то кричать, туша огонь и освобождая Гермиону из оков льда. *** Открыла глаза Слизеринка уже в больничном крыле. Первое, что заметила — белоснежный потолок и множественные запахи трав и зелий. Усаживаясь на кровати, она повыше натянула одеяло, пытаясь согреться, и заметила на соседней кровати Тома. Он тоже пришёл в себя, но предпочел просто лежать, не двигаясь. — Вы уже встали? Чудно, чудно. — целительница быстро засеменила к ним, вручая по склянке с зельем. — Выпейте это и можете идти. Из больничного крыла двое учеников вышли в тишине, но уже в коридоре Гермиона схватила друга за мантию, останавливая. Реддл вопросительно приподнял бровь, всем своим видом показывая, что он не горит желанием разговаривать. Его мнения особо никто не спрашивал, поэтому Грейнджер даже не скрывала своей злости. — Объяснись, Реддл. — Не помню, с каких пор я тебе в чём-то обязан отчитываться. — лениво, как всегда растягивая слова, сказал Том. — Есть какие-то претензии? Пришли мне в письменной форме, я с удовольствием их сожгу. — Прекрати. Почему ты так себя ведёшь? Ничего не объясняя, ты меня игнорируешь второй день! Том заметил, как она всё ещё дрожит от холода, и уже практически на автомате наложил на неё согревающие чары. — Не хватает общения? Обратись к своему новому знакомому. Понимание прошибло электрическим разрядом тело девушки. Так он злится из-за Уизли? И это его-то учителя считают умным. Она тяжело вздохнула, подходя ближе. Ей захотелось накричать на него, ударить, вылечить и снова что-нибудь сломать. Идиот. Она думала о чем угодно, но не об этом. Том отшатнулся на шаг назад, сохраняя дистанцию. Тогда Гермиона сделала быстрое движение вперёд и, пока он не успел снова отойти, взяла его лицо в свои ладони, смотря ему прямо в глаза. — Я просто помогла Уизли, не более того. Мы даже не стали с ним приятелями. Ты мой лучший друг, Том, — и для пущей убедительности она прислонилась своим лбом к его. Они были практически одного роста, поэтому это было легко. Они всегда так делали, когда кому-то из них было дерьмово на душе. Это помогало. — Ты променяла мою компанию на его. Она слегка покачала головой, мягко улыбаясь. Он всегда такой серьезный и взрослый, а иногда маленький ребенок. — Я бы никогда так не поступила. Том, ты для меня единственный близкий человек. — Правда? — Правда-правда. Он нахмурился, понимая, что нужно извиниться. Нет. Лучше Том потом выкрадет для неё несколько апельсинов. Гермиона выпрямилась, рассматривая его руки. Ожоги прошли, но кожа ещё была немного красной и, наверное, очень неприятно горела. Позже девочка извинится за это заклинание, которое из-за эмоций вышло сильнее, чем предполагалось.