Останови меня

— Вечер добрый, господа преступники. Все собравшиеся в заброшенном кабинете синхронно повернули головы к дверному проёму. Гермиона совершенно невозмутимой походкой направилась к своему «законному» месту, закрывая дверь лёгким взмахом палочки. Никто даже слова не произнес, все лишь непонимающе смотрели на прибывшую. Том дождался, когда она усядется на излюбленный подоконник и совершенно не по женственному сложит ноги на стоящем рядом столе. Вся её поза говорила о расслабленности, ничто не выдавало в ней желание кинуть Жалящее в друга. Слизеринец выгнул дугой бровь, ожидая каких-либо объяснений, но Гермиона закрыла глаза, складывая руки на груди и сосредотачиваясь на своём дыхании — это избавляло от раздражения. — Приятнее приветствия ты придумать и не могла. — О, это ещё я пыталась тщательно избавить свое приветственное слово от нежелательной лексики. «Вальпургиевы рыцари» переглядывались между собой, не зная как им себя вести. Обычно на лице у Грейнджер была лёгкая улыбка, и с её появлением в комнате становилось легче дышать. Пусть они и уважали Реддла, но рядом с ним всегда было неуютно, и сразу появлялось чувство, что ты где-то сильно провинился и должен извиняться. Даже если это было не так. А теперь она заявляется подобным образом, и никто ничего не может понять. — И к чему весь этот фарс? Учти, если это всё без уважительной причины, — Том угрожающе направил на неё палочку, но девочка лишь приоткрыла один глаз, замечая, как некоторые присутствующие вздрогнули. — Господа, начинайте разогреваться. Слизеринцы послушно встали на позиции, готовые начинать дуэль. После своих слов Грейнджер тоже достала палочку и наложила Заглушающее, чтобы никто, кроме Тома, не мог услышать дальнейшего разговора. — Мне тут посчастливилось узнать, что у тебя появилась прекрасная перспектива будущего, Реддл. — она говорила намеренно растягивая слова, передразнивая манеру Тома. О, его всегда раздражало это, поэтому Гермиона делала так, когда была сама раздражена и желала довести до такого же состояния друга. — Неужели ты решила дать обет молчания? Это, безусловно, прекрасная перспектива. — Куда лучше — возможность выиграть бесплатный билет в один конец прямиком до Азкабана. — теперь слизеринка смотрела прямо в его глаза, слегка поворачивая голову в его сторону для удобства. — Объяснись. — грубо выпалил Том. Гермиона жалела, что они здесь не одни, ведь это значит, что Том, в любом случае, будет себя сдерживать, а она так любила проявление его эмоций. — Иду я, никого не трогаю, думаю о том, как прекрасен этот день, — девочка была нагло перебита. — И как быстро ты сможешь вывести меня из себя. — Как вдруг, — как ни в чем не бывало продолжила Гермиона, — достопочтенный Альбус Дамблдор решил, что беседа со мной — это лучшее, чем он сможет развлечь себя. — Прекрати ходить вокруг да около, женщина, и рассказывай по делу. — такая реакция ещё больше повеселила Гермиону. Она задумчиво прошлась по комнате, осматривая всех присутствующих. — Для начала, я тебе не женщина. А потом... где ты видишь тут мужчину? Хотя если присмотреться к Абраксасу... — Гермиона, — он угрожающе зарычал, подходя ближе, — у тебя отвратительно болтливый язык. — Что ж, раз так, то мне стоит помолчать, неправда ли? Возможно, ей показалось, а может и нет, но Том Реддл точно сжал челюсть настолько, что послышался скрежет зубов. А Гермиона наслаждалась. Пусть он побесится, пусть его разрывает внутреннее раздражение. Но там, разговаривая с Дамблдором, она испытала не меньшую злость. После разговора в кабинете, Альбус по окончании обеда снова встретился с Гермионой в коридоре. И заметив, что профессор опять настроен на разговор, едва сдержалась, чтобы не застонать от досады. У неё создавалось ощущение, что этот человек специально подкрался к ней. — Мисс Грейнджер, — мужчина спокойно остановился рядом с ней, скрещивая руки за спиной. — Профессор Дамблдор. — Я хотел бы извиниться за мои излишние подозрения. Возможно, тебе могло показаться это грубостью. Весь его вид говорил о том, что ему действительно жаль, если девочка после всего задержала на него обиду. — Всё в полном порядке, сэр. — Я хочу, чтобы вы знали. Я действительно переживаю за Тома. Он способный мальчик. И именно такого калибра магов чаще всего привлекает Темная магия. Гермиона приложила всю свою выдержку, лишь бы не вздрогнуть и не показать того, как напугана. Этот человек не вызывал у неё доверия, а теперь и этот разговор, от которого она никак не может избавиться, дал о себе знать. — Я не уверена, что понимаю вас. — Темная магия затягивает. Она прельщает, захватывает, а в конце поглощает. Я просто хочу быть уверен, что мистер Реддл не пойдёт по скользкому пути. В её груди медленно разрасталось раздражение. Да что он вообще может знать? Великий Святой, разве что крылья из химчистки забыл забрать. Гермиона совершенно не знала, как на это реагировать. Это просто его домыслы или есть доказательства? Неужели ему кто-то донёс? — Профессор... — Гермиона, я знаю, что ты не стала бы скрывать нечто подобное. У тебя доброе сердце, а я действительно могу помочь. Гермиона не любила, когда её так нагло перебивают. Да ещё и такая формулировка фразы. Чего он ожидает? Что она сейчас кинется к нему с горькими слезами и молитвами за спасение грешной души Тома Реддла? — При всём моём уважении, сэр, но вам не кажется, что вы сами виноваты, что Том вас недолюбливает? — Альбус опешил от такого резкого заявления слизеринки. То, с каким холодом и безразличием она произносила, было точной копией ответов Тома на его уроках. — Вам прекрасно известно, в каких условиях он рос. И когда там, на пороге комнаты, появились вы и открыли для него волшебный мир, Том едва не восхищался вами. Он работал на ваших уроках, старался сделать всё, чтобы вы заметили его. А что сделали вы, профессор? Практически игнорировали его, кидая настороженные взгляды. Конечно, Грейнджер преувеличила свои слова о «восхищении», но в первый год Том действительно делал всё, лишь бы профессор трансфигурации отметил его выдающиеся способности. Он знал, что этот человек — выдающийся волшебник, и он хотел получить его расположение. Но похвалу на уроках получали все, кроме него. Когда практически двенадцать лет живёшь в месте, где все указывают на твою никчемность, появляется острая потребность в признании и самореализации. Доказать всем, что ты действительно чего-то стоишь, что ты не пустое место. Дамблдор совершенно не нашелся с ответом, поэтому Гермиона уже собиралась обойти его, как, сделав несколько шагов, остановилась, поворачивая голову в его сторону. — Я всегда буду рядом с Томом. И можете не сомневаться, профессор. Если он когда-нибудь начнет изучать Темную магию, я не дам ему в ней утонуть. — Дамблдор знает о твоей внеклассной деятельности, Реддл. — буквально выплюнула эту фразу, не дожидаясь, когда Том пошлет в неё предостерегающие заклинания. — И он догадывается о том, что ты балуешься не самой светлой магией. Пытался узнать у меня, правда ли это и чем вообще ты тут занимаешься. — И что ты ему ответила? Её обидел этот недоверчивый взгляд, словно он не отрицал того, что Гермиона могла рассказать преподавателю всё и даже больше. — Ты меня за идиотку держишь? — практически прошипела, спрыгивая с подоконника на пол и направляя свою палочку ему в грудь. — Разумеется, я не поведала ему о твоих неплохих успехах в изучении опасных заклинаний и Непростительных. Хотя, уже думаю, что стоило. С удовольствием бы посмотрела на тебя за решеткой. — Закончила? — Я даже не начинала, Реддл! — благо была заглушка, и никто не слышал её голоса, перешедшего в крик. Теперь её слегка трясло, ведь ей было прекрасно известно, что Альбус Дамблдор прекрасный легилимент. Ему не составило бы труда залезть в её незащищённую голову и узнать всё необходимое. — Ты даже не представляешь, каких усилий мне стоило не поддаться панике. А всё из-за твоей идиотской беспечности. Я же предупреждала, что не все смогут держать язык за зубами! — воздух в лёгких закончился, и ей пришлось замолчать, переводя дыхание, но глаза продолжали испепелять Тома. — Всё сказала? В него моментально полетело полетел «Эверте Статум», но к огромному сожалению Гермионы, он успел вовремя среагировать. — Слабовато. Я знаю, ты не предала бы меня. Левикорпус!. — Протего! — Но я всё ещё хочу знать подробности. На другой стороне кабинета Абраксас остановил свою дуэль с Алектусом и внимательно наблюдал за друзьями. Сначала Том и Гермиона лишь разговаривали, но когда между ними двумя начали пролетать заклинания, Малфой был немного удивлен. Гермиона выглядела злой, очень злой. — Впервые вижу её такой раздражённой чем-либо, — подал голос Лестрейндж, который тоже внимательно следил за тем, что происходит. — Поверь, тебе не хотелось бы оказаться под прицелом её палочки. Малфой до сих пор прекрасно помнил, как эта маленькая и хрупкая девочка прижала его к стене, выбивая из него всю правду о расправе над гриффиндорцем. Том и Гермиона уже прилично друг друга потрепали, но старались игнорировать все свои увечья. У Тома практически вся одежда была в собственной крови, а Гермиона хромала на правую ногу и сражалась левой рукой, поскольку правой теперь было проблематично. — Не веди себя как истеричка! Дамблдор лишь строит догадки, исходя из собственных домыслов, а ты уже ударилась в панику. — Ещё раз повтори, как ты меня назвал? — снова этот угрожающее шипение. Она не свалилась на пол, а продолжала стоять только из-за своего упрямства и злости. — Истеричка. Мощный луч пролетел поверх головы Тома, который к счастью для себя успел присесть. Он отбивал одно заклинание за другим, пока не подобрался слишком близко и не схватил Гермиону за запястье руки, в которой была крепко зажата палочка. Под злое пыхтенье Грейнджер он снял заглушающее и уже обратился непосредственно к присутствующим. — На сегодня вы свободны. Абраксас, Лестрейндж, проследите, чтобы все добрались до гостиной. Никто не посмел возразить, быстрее убираясь из этого кабинета. Когда они остались вдвоем, Гермиона выпутала руку из хватки Реддла и трансфигурировала удобную глубокую миску, а после наколдовала немного воды. — Сядь. — её голос теперь звучал более спокойно, она указала на рядом стоящий стул, и Том послушно на него сел. — Ты мне не нравишься, Реддл. Он ухмыльнулся, тут же морщась от боли. У него на скуле была приличная царапина. — Ты мне тоже не нравишься, Грейнджер. Гермиона ловко отрезала край своей рубашки и намочила её в миске. Внимательно пройдясь взглядом по внешнему виду пострадавшего, она осталась довольна собой. Свободной, хоть и больной, рукой повернула его голову немного в бок и начала смывать кровь с лица и промывать рану. — Дамблдор каким-то образом узнал про то, что ты создал собственный клуб. — Я выясню, откуда просочилась информация. Можешь не переживать. Своими холодными пальцами сильнее сжала его подбородок, впиваясь ногтями в бледную, словно мраморную, кожу. Том со свистом втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы. Гермиона лишь усмехнулась, продолжая как ни в чём не бывало смывать с него кровь. — Я не сомневаюсь, что ты выяснишь. Грейнджер отошла на несколько шагов, ища раны. Она могла, конечно, сразу воспользоваться палочкой, но для начала всегда необходимо промывать раны, чтобы не было никаких препятствий для затягивания кожи. — Раздевайся. Теперь пришла очередь Тома ухмыляться. Этот повелительный тон и сосредоточенный взгляд его забавляли. Особенно в сочетании с данной фразой. — Если хотела, чтобы я разделся, могла бы просто попросить, а не наносить увечья. — А как же страсть момента? А теперь, снимай. Гермиона помогла ему снять рубашку, открывая себе обзор на его торс. Несколько значительных ран и множество мелких царапин ярко выделялись на фоне его природной бледности. Прополоскав кусок ткани, она принялась за свою работу. Том внимательно следил за каждым её движением, стараясь не вздрагивать от неприятных ощущений, когда она прикладывала тряпку к ранам. Её тонкие запястья, длинные пальцы и плавные, грациозные движения рук. — Какая жалость. Могла бы для приличия засмущаться, покрыться румянцем. — Мы каждое лето живём в одной комнате. Что я тут не видела? — Показать? – Том внаглую веселился, словно это и не он тут истекает кровью. — Пожалуй, откажусь. Всё же мне хочется оставить свой обед в желудке. Когда кровь была смыта, заживляющие чары легко слетали с губ Гермионы. — Ты всегда склонна недооценивать. — Хочу сказать, что общение с Абраксасом не идёт тебе на пользу, — слизеринка буквально силой спихнула его со стула, усаживаясь на нем сама. Его рубашку она вычистила и восстановила. В голове она, конечно же, представила то, как Реддл полуголым шёл бы до спальни. — Теперь твоя очередь лечить мои «ужасные» раны. Давай, выполняй свой долг. — Хмм, ты практически раздела меня. То есть, я тоже могу тебя попросить снять блузку. — Том поиграл бровями, на что Гермиона закатила глаза. Теперь с этим слизеринцем невозможно разговаривать. — Не знала, что тебе известно слово «просьба». — Значит, прикажи я тебе, и ты бы сделала? — у Грейнджер не было кровоточащих ранений: только сломанная рука и множественные синяки, поэтому Том сразу взялся за «вправление» её руки. — Ты всегда можешь попробовать... И умереть от «случайного» падения с лестницы. Чёрт! — она вскрикнула от боли, сильно зажмуривая глаза, чтобы не дать волю слезам. Том ехидно улыбался. Она тоже особо его не жалела, поэтому и он церемониться не будет. — Ты просто отвратителен. — Зато ты мила и ласкова. *** — Так, и что произошло между тобой и Томом? — Вальбурга без зазрения совести едва не столкнула подругу с кровати, освобождая для себя место. Никого из соседок в комнате не находилось, поэтому не было необходимости подбирать каждое слово. Блэк улеглась на живот, укладывая голову на скрещенные руки. Темные густые волосы были распущены и мягкими волнами закрывали практически всю спину. Что ни говори, но юная мисс Блэк имела непревзойдённую красоту. — Малфой доложил? — Ещё бы. Так что такого произошло, что, как он выразился, ты пришла на собрание с готовностью убивать? Гермиона всё же сумела уместиться на оставшейся части кровати и теперь скользила взглядом по Вальбурге, изучая каждую черту её лица. — Почему ты не хочешь присоединиться к Тому? Он готов ради тебя сделать исключение, принимая в свои ряды девушку. — Ты же знаешь, что мне это не интересно, — слизеринка фыркнула, вспоминая, как Реддл действительно ей это предлагал. Блэк была сильной волшебницей: одной из немногих, кто желал большего, чем просто обзавестись мужем и сидеть дома на привязи — и всё же Том получил отказ. — И у тебя не получится перейти с темы на тему. — Дамблдор откуда-то прознал про наши собрания. Гермиона удивилась, когда её подруга вдруг уронила лицо в подушку, слегка посмеиваясь. — О, я даже могу сказать, откуда он мог об этом узнать. — Вальбурга всё же вернула свое прежнее положение и, заметив вопросительный взгляд, направленный на неё, продолжила. — Двое остолопов обсуждали будущее собрание прямо возле кабинета трансфигурации. Я во время проходила мимо, останавливая их трёп. Правда Дамблдор всё же услышал часть их диалога и спросил об этом меня. Ну я и сказала, что Том помогает однокурсникам подтягивать предметы. От этой информации Гермиона просто потерялась. Она не знала что ей делать: бежать рассказывать Тому, пока он не начал самостоятельно выпытывать информацию, или расцеловать подругу за её находчивость и умение быть там, где надо. — Ты просто великолепная, ты знала? — всё же решила начать со второго. — Ну, разумеется, знала. А ещё невероятно умная и красивая. Гермиона рассмеялась, понимая, что ей безумно повезло с подругой. Именно поэтому она решила, что не может больше скрывать такую тайну от неё. — Вальбурга, неужели ты совсем не испытываешь ненависти к магглорожденным? — Мне это совершенно безразлично. Есть они и есть. Это как жуки. Ты их не трогаешь, пока они не трогают тебя. «Прекрасно. Тебя только что сравнили с жуком. Пусть и неосознанно.» — Я маглорожденная. —вот так, резко и неожиданно, не давая возможности остановить саму себя. Вальбурга сначала опешила от такого заявления и с непониманием уставилась на неё. — В каком смысле? — Я маглорожденная, — уже более четко произнесла Гермиона, смотря куда угодно, только не на неё. Некоторое время стояла удушающая тишина. — А Том..? — Всё, как мы рассказывали. Полукровка, наследник Слизерина. — И ты три года лгала о своем происхождении? — и не дав никак ответить, сама же и продолжила. — Ну да, правильно. Ад показался бы тебе милее родного факультета. И снова наступило молчание. Гермиона совершенно не знала, что именно должна была сказать, а Вальбурга что-то тщательно обдумывала. — Неплохое откровение. И я очень надеюсь, что ты не ожидаешь того, что я убегу отсюда, брезгливо морща лицо. Иначе за кого ты меня принимаешь? Вальбурга придвинулась ещё ближе, так, что их головы находились в нескольких сантиметрах друг от друга. — Ты же моя лучшая подруга. Маленькая сестренка, — словно рассказывая какой-то секрет, прошептала Блэк, — подумаешь, нет родителей волшебников. У каждого свои недостатки. И да, извини за сравнение с жуками. Разумеется, ты куда милее жука. От последней фразы Гермиона тихо засмеялась, ощущая огромное облегчение. Она по-разному представляла себе этот разговор. Но поняла, что если бы не сказала об этом здесь и сейчас, то больше бы не осмелилась. Они решили обсудить всё на свете, лёжа на этой кровати. И когда в комнату вернулась Лукреция, они благополучно выгнали её обратно.