Останови меня

Ночью стены школы Волшебства и Чародейства Хогвартс пропитываются тайнами учеников всех возрастов. Чего только не происходило в этих коридорах и классах. Ночь создана для того, чтобы скрывать тайны. Но бывает и так, что у других тоже получается подслушать чужие секреты. Гермиона Грейнджер бежала по коридору восьмого этажа, крепко сжимая палочку в руках. Её волосы мешали разглядывать дорогу перед собой, но она продолжала бежать, пока лёгкие не начало болезненно жечь. Она прислонилась к стене, тяжело дыша и нервно смотря в ту сторону, откуда уже слышались звуки погони. «Том меня убьёт. Сначала проклянет, а после убьёт.» Гермиона знала, что Том будет в ярости, когда узнает, что она поступила так опрометчиво и глупо. «А если меня убьют эти индюки, то он воскресит меня. Воскресит и убьёт своими руками.» Быстрые шаги гулким эхом раздавались от стен коридора и неприятно стучали по слуху. Слизеринка зажмурилась, думая о возможном спасении. Это было маловероятно. В этом коридоре никто не появится, спасая её шкуру, поэтому только и оставалось, что сжимать палочку и ждать, когда недруги подойдут ближе. — Так дальше продолжаться не может. Нужно с ним что-то делать. Внимание Гермионы привлёк голос, доносившийся из кабинета. Через несколько минут должен быть отбой, и она торопилась в гостиную. Поэтому было странным то, что кто-то находился здесь. Подходя ближе и прислушиваясь, ей удалось заглянуть в небольшую щель. Двое учеников — примерно с четвертого курса и двое с третьего — иногда мелькали перед глазами. И все с Гриффиндора. Возможно, были и ещё, но их было не видно. — Что ты предлагаешь? — Нужно убрать его. Припугнуть. Показать, что он здесь никто. Все присутствующие начали на перебой согласно тараторить так, что слов отдельно разобрать было практически невозможно. — Тише вы! Не хватало ещё привлечь лишние уши. Гермиона практически не дышала, стараясь ничем не выдать собственное присутствие. В кабинете затихли, было видно, что слова этого Гриффиндорца имели особый вес. Пока было непонятно, о ком именно идёт речь, но что-то заставляло её продолжать стоять около этой двери и внимать каждому слову. — Предлагаю подлить ему зелье, пусть помучается, а после мы его и подловим. — Как же это ты ему зелье подмешаешь? К нему не подобраться. — За это не переживайте. У меня свои люди есть в этом гадюшнике. — Неужто среди них есть те, кто недоволен положением дел? Слизерин. Они говорят о её родном факультете. У неё были догадки, о ком именно может идти речь, но вбегать туда с палочкой и устраивать мордобой из-за части услышанного — прерогатива учеников Гриффиндора, а не тех, кто учится под знамением Салазара Слизерина. — Завтра мы опустим Тома Реддла на колени. Послышались тихие смешки и довольные возгласы. Гермиона покачнулась в удивлении, отчего задела дверь и раздался скрип. Все собравшиеся повернули свои головы к проходу, и Грейнджер рванула подальше от этого места. Когда сзади послышались звуки погони, её сердце рухнуло вниз, а мозг судорожно придумывал пути к отступлению. Где-то рядом послышался странный звук, который точно не мог принадлежать преследователям. Распахнув веки, она с удивлением заметила дверь. Она готова была поклясться чем угодно, что там не было никакой двери. Но и выбора особого тоже не наблюдалось, поэтому, кинувшись туда, она вбежала в комнату в последний момент. В коридоре уже отчётливо можно было расслышать их голоса. Прислонившись к прохладному дереву лбом, Грейнджер успокоила сердце и развернулась. Какого же было её удивление, когда перед глазами предстала её детская комната. От такого зрелища её тут же бросило в жар, и третьекурсница вжалась в дверь, оглядывая такие родные персиковые стены с множеством рисунков, опрятно застеленную кровать с мягкими игрушками. Справившись с эмоциями, Гермиона подошла ближе, беря в руки плюшевого кролика и прижимая его к себе со всей силы, вдыхая цветочный аромат, которым была пропитана вся комната. Слёзы невольно выступили на глазах, и такая горькая улыбка исказила девичьи губы. Казалось, что ещё немного и сюда заглянут родители с бокалом теплого молока пожелать хороших снов. Но дверь оставалась закрытой, а разум напомнил жестокую правду. Мир жесток. Либо становишься каменной, либо будешь лежать под камнем. Прошло около двадцати минут, и Гермиона была уверена, что гриффиндорцы не стали бы её так долго поджидать. Оставалось теперь разобраться с этой комнатой. Раньше её здесь не было, значит, она появилась в нужный ей момент. Она искала спасение: место, где могла бы укрыться, и нашла в своей детской комнате. Не спеша отворив дверь и убедившись, что никого в коридоре не было, Гермиона вышла и увидела, как дверь медленно исчезает. — Нужно ещё раз проверить. Она мысленно просила тайное место появиться, но ничего не получалось. От нервов начала ходить взад-вперед, обдумывая, почему же так получилось. И тут заветная дверь снова появилась. Открыв её, перед глазами предстала их с Томом комната в приюте. Сначала Гермиона не могла понять, почему она стала другой, но потом пришло осознание, что она сама в это время думала о Томе. — Значит, она принимает тот вид, который построишь в своей голове... Для закрепления эксперимента, она снова заставила дверь исчезнуть и начала пытаться заставить её появиться вновь. — Нужно пройти три раза! — слишком громко и радостно прокричала Грейнджер, тут же закрывая рот руками. Она буквально счастливая летела обратно в родные подземелья, спеша поделиться такой необычной находкой с Реддлом. «Нужно будет сначала показать комнату, а потом уже рассказать об услышанном... Или безопаснее будет сделать наоборот?» У самого входа в гостиную слизеринке пришла мысль попросить Малфоя о помощи. Пусть скажет, что это он, мол, видел и слышал, а она как бы и не причём вовсе. Проблема огромная была в том, что Абраксас не станет так нагло врать Тому в лицо. Хотя ради неё... Придется самой идти. Сделав несколько глубоких вдохов, произнесла пароль и зашла внутрь. В гостиной сидело слишком много народу для такого позднего времени. В основном, конечно, третий-четвертый курс, но это означало лишь то, что нужно будет обязательно вывести его в коридор сразу же. А она так надеялась хоть немного понежиться в тепле камина и уюте излюбленного кресла. Том, не меняясь в лице, пристально смотрел на Гермиону. Под его взглядом, она подошла ближе, наклоняясь к его уху, чтобы больше никто не слышал. — Нужно срочно переговорить. Том коротко кивнул и встал со своего места. Под взгляды присутствующих они молча направились к выходу. Насколько бы близки Том и Гермиона не были, об этом мало кто знал. В школе они оставались холодны друг с другом, общаясь только на темы, касающиеся уроков. Поэтому для остальных Гермиона была просто одной из приближенных к Реддлу, такой же как и Малфой с Блэками и Лестрейнджем. Это было сделано в первую очередь для того, чтобы никто не смог сыграть на их слабостях. Конечно, Абраксас и Вальбурга были единственными, кто знал о том, насколько Гермиона близка Тому. Но больше никто. — Какого черта ты так поздно? «Он уже злится. А это я ещё ничего не рассказала.» — Том, вот ты злишься, а я ведь ещё ничего тебе страшного не сказала. Слизеринец, казалось, позволил себе легкую ухмылку и прислонился спиной к каменной стене, складывая руки на груди. — Я ещё не злюсь. — Пока... — прошептала Гермиона, раскачиваясь с носка на пятку. Том прекрасно знал эти движения. Гермиона, когда нервничала, всегда начинала делать такие перекатывания. — Что ты сказала? — Говорю, новости две есть. Том, ты главное дослушай меня до конца, а потом уже выбирай: кипятиться тебе или нет. Том дёрнул бровью, понимая, что дальнейшее ему не понравится. А когда Гермиона пересказала всё, что услышала, Реддл уже стоял практически вплотную к ней, пытаясь говорить тихо, не поддаваясь эмоциям. — Скажи, душа моя, по какой такой причине ты постоянно подвергаешь себя опасности? Гермиона и хотела бы отвести взгляд, но это значило бы дать слабину, принять свою вину и уступить Реддлу. Такого допустить она никак не могла. — Если бы я знала, свет моих очей, то вряд ли попадала в эти неприятности. Какое-то время между ними было молчание, в котором каждый обдумывал свои мысли, пока Том наконец не прервал его. — С этим разберемся. — Я буду там тоже. — Нет. — Да. Последние недели перед окончанием третьего курса. И уж точно он не собирался провести их в ссоре с этой несносной девчонкой. Но и позволять присутствовать тоже не хотел. Том не мог отрицать того, что она контролирует его в подобных моментах, не позволяет зайти слишком далеко, при этом не показывая перед другими свою истинную власть над ним. Власть, о которой она всегда знала, но никогда не злоупотребляла.. Гермионе не хватило бы пальцев, чтобы пересчитать, сколько раз Том подступал слишком близко к черте дозволенного. И каждый раз её душу охватывал страх, что вот сейчас она не успеет и потеряет его. Что позволит ему заблудиться в этой тьме навсегда. Том знал, что все собравшиеся чувствуют себя неуютно в созданной тишине. Но ему нравилось заставлять их нервничать, нравилось когда они начинали заикаться от страха перед ним. — Вы, скорее всего, не можете понять причину столь скорого и неожиданного собрания. — голос Тома был спокоен, он сидел в расслабленной позе, ощущая за своей спиной такую приятную ауру Гермионы. — Из-за двоих из вас, не умеющих держать свой язык за зубами, мы все могли обзавестись огромными неприятностями. Он внимательно следил за реакцией каждого из присутствующих, отмечая, что самыми спокойными, как и всегда, оставались Абраксас и Алектус. — Барти и Кристофер. Двое, которых он назвал, содрогнулись, но послушно сделали шаг вперёд. «Как цепные псы» — подумалось Гермионе, но она не позволила себе улыбнуться на эту забавную мысль. — Вы очень сильно подвели меня. Наши собрания на то и тайные, чтобы ни одна лишняя сволочь о них не призналась. Реддл спокойно перекидывал палочку из руки в руку, словно они тут обсуждают, какие из пирожных за завтраком были вкуснее. Том прошептал заклинание и направил палочку на двух слизеринцев. Они упали на колени, хватаясь за горло и, хрипя, раскрывали и открывали рты. Удушающее заклинание действовало идеально. Их лица приобрели багровый оттенок, а когда кто-то захотел было кинуться к ним, Реддл пресек попытку одним мимолётным взглядом. Гермиона уже смекнула, что Том слишком вошёл во вкус, чтобы остановиться. Наказывать — так до конца. Оставаясь такой же бесстрастной в лице, Гермиона незаметно для остальных мягко дотронулась пальцами до открытого участка кожи на его шее. Это возымело свой эффект. Том моментально опустил руку, прекращая действие заклинания. Слизеринцы жадно глотали воздух, практически полностью опускаясь на пол. — Я надеюсь, что вы усвоили урок. Это касается всех. Держите язык за зубами и не смейте обсуждать собрания вне гостиной Слизерина. Свободны. Пострадавшим помогли встать, и все поспешно покинули кабинет. Том устало откинулся на спинку стула, потирая глаза. Гермиона обошла его, усаживаясь на подлокотник и позволяя Тому взять её локон между пальцев. — Только не начинай говорить, что я переусердствовал. Грейнджер устало вздохнула, прикрывая веки. Ей нравилось, когда он игрался с её волосами, но это мешало ей сердиться на него. И, конечно же, он об этом прекрасно знал. — А я и не буду. Ты сам сказал это. Но ты должен был остановиться сам. Ты не чувствуешь меры, Том. Он болезненно сморщился, словно она тут гадости про него наговаривает. — Мы будем править, душа моя. И границы созданы не для нас. — его голос чарующе окутывал её сознание, не позволяя усомниться в его словах. Нельзя было не сказать, что она одна из немногих, кто не терял контроль полностью, бездумно подчиняясь его очарованию. Вопрос лишь в том, хотела ли она сопротивляться. — Если бы Вальбурга не вспомнила их на лицо, то как бы ты стал искать виновников? Том лишь пожал плечами, поднося прядь волос к лицу и вдыхая её запах. Он прекрасно знал, каким бы способом стал искать правды. Но ей об этом знать не обязательно. — Ты плакала? Этот вопрос застал её врасплох. Том нахмурил брови, примерно обдумывая кто или что могло стать причиной её слёз. Но к его недоумению Гермиона улыбнулась своей тёплой улыбкой, и в уголках её глаз снова заблестела влага. Она взяла его ладонь и потянула за собой. — Это моя вторая новость. Я хотела тебе кое-что показать. Она говорила шёпотом, словно прямо сейчас доверяла ему свою самую страшную тайну. Реддлу ничего не оставалось, как последовать за ней. Хоть отбой уже давно был, да и время позднее, он чувствовал, что дело не терпит отлагательств. Тем более его насторожила такая перемена её настроения. Они шли тихо, прислушиваясь к каждому шороху, стараясь не попасться на глаза учителям. И когда они наконец добрались до восьмого этажа, Гермиона немного сильнее сжала его ладонь и вдруг остановилась. — Ты будешь в восторге, когда увидишь. Слизеринка прошла перед стеной три раза и представила уютный камин и небольшую библиотеку. Когда появилась заветная дверь, то Гермиона едва по-детски не захлопала в ладоши, замечая такое явное удивление на лице Тома. В последнее время она и сама начинала думать о нём, как о глыбе льда. — Пойдём скорее.