Останови меня

Конец весны выдался не жарким, но и не холодным. Тем не менее, отсутствие высоких температур воздуха не мешало ученикам купаться в озере. Гриффиндорцы с самого утра не желают выходить из воды, отчего казалось, что ещё чуть-чуть и они превратятся в огромные губки, наполненные водой. Гермиона лишь тяжело вздохнула, глядя на всё это с некоторой завистью. На самом деле, ей уже хотелось отдохнуть. Она и подумать не могла, что все эти сплетни будут так долго продолжаться. Она прекрасно знала, что многие устроили тотализатор, споря о долговременности их с Томом отношений. О, и конечно же, Реддла это не волновало. Этот высокомерный идиот делал всё, лишь бы подогревать слухи. Конечно, они оба понимали, что вряд ли во всем Хогвартсе найдется кто-то, кто захочет высказать своё мнение в лицо. Гермиона бросила ещё один тоскливый взгляд в сторону озера и пошла обратно в замок. Девушка пыталась понять, правильно ли всё делает. Сны практически не беспокоили её по ночам. И Том стал куда более...терпимее. Это заметили все Рыцари. Они всё ещё уважали и даже боялись своего предводителя, но это всё было в рамках нормы. Абраксас не раз говорил, что дело в её лёгкой руке. Это, разумеется, льстило самолюбию. Но в то же время прекрасно понимала, что Реддл не из тех, кто так просто меняется под силой чувств. И тем не менее, Гермиона хотела верить, что так или иначе оберегает его. Грейнджер нравились его касания в Большом зале или на уроках. Лёгкие, невинные и незаметные. Такие, что заставляли сердце стучать слишком громко. Она и подумать не могла, что способна испытывать столько эмоций и чувств сразу. В глубине души был крохотный комочек страха, что однажды она очень сильно пострадает из-за этого. Из-за собственной готовности положить весь свой мир к его ногам. Но это же Том. Её родной Том Реддл. Он никогда не причинит ей вреда. *** Том нашёл Гермиону в Выручай-комнате, как прозвала её Грейнджер. Она сидела на пушистом белоснежно-белом ковре в окружении множества скомканных листов бумаги. Её волосы убраны в беспорядочный пучок, а лицо было сосредоточенно нахмуренным. В ладони был зажат карандаш, которым девушка очень быстро водила по бумаге. Потом внезапно остановилась, критично осматривая нарисованное, сморщила носик и с отвращением скомкала рисунок, откидывая в сторону. Том облокотился плечом на дверной косяк, с лёгкой улыбкой наблюдая за Гермионой. Он прекрасно знал, что сейчас она его не заметит. Слишком увлечена. Слишком поглощена процессом. Он вспомнил, как однажды Грейнджер рассказывала, какого это - рисовать. Словно снять с себя кожу и оголить все нервы. Обостряется чувство цвета и всё вокруг превращается в нечто прекрасное. Даже самая безобразная на вид реальность станет совершенно иной на холсте. Ему не понять. Он не из тех, кто видит мир в ярких красках. – Чем этот листок так провинился? Гермиона вздрогнула от звука его голоса. Она не думала, что могло пройти так много времени, что её могли уже пойти искать. Грейнджер перестала рвать рисунок, отряхивая руки от клочков бумаги. – Что-то произошло? – она попыталась придать своему голосу спокойствие, но вышло несколько резко. – Разве должен случиться мировой апокалипсис, чтобы я мог встретиться со своей драгоценной девушкой? Гермиона расслабилась, не сдерживая улыбку. Вся нервозность ушла, словно не было. Она наблюдала, как Том оторвался от косяка и неспешным шагом приблизился к ней, усаживаясь на ковёр, рядом с ней. – Не знаю, как насчёт апокалипсиса, но что-то грандиозное уж точно. Мой парень ужасно занятой, поэтому его бывает очень трудно поймать в свободную минуту. – Вопиющее безобразие. Сообщи имя своего парня и я обязательно объясню ему, что такой девушке нужно уделять куда больше внимания. – он накрутил прядь её волос на палец, ухмыляясь появившемуся румянцу. Комплименты действовали на неё наилучшим образом. Том взял ближайший скомканный листок и раскрыл его. Он увидел два портрета мужчины и женщины. Создавалось ощущение, что он уже где-то их видел, но точно никогда не встречал. Гермиона хмурилась, смотря на рисунок. Он определенно ей не нравился. – Кто это? – Мои родители. Том удивленно вскинул брови, теперь понимая, что казалось ему таким знакомым. У Гермионы были такие же кудрявые волосы, как и у её матери. И черты лица довольно схожи. Но его удивил сам факт того, что она рисовала родителей. Гермиона старалась не упоминать их с момента появления в приюте. И в её альбомах никогда не было родителей. А сейчас вдруг решилась на подобное. – Я...я стала их забывать, понимаешь? – продолжила девушка, отвечая на его немой вопрос. – Их голоса, лица...словно всё это было безумно давно, в другой жизни. А я не хочу забывать. Но у меня ничего не получается. Том правда попытался понять Гермиону, но у него не выходило. По отношению к своим родителям он чувствовал отвращение. И уж точно не желал бы быть как-либо связанным с этими людьми. Но, казалось, что Гермиона действительно обеспокоена этим. Он пересел так, чтобы оказаться за её спиной, и обнял, ощущая, какая она была теплой. Девушка накрыла его руки своими, укладывая голову на его плечо. Его объятия всегда действовали успокаивающе. – Расскажи. Большего ей и не надо было. Гермиона прикрыла глаза, стараясь выловить четкий образ родителей из своей памяти. Она всё говорила и говорила, описывая каждую деталь. А потом резко подскочила, хватая альбом и карандаш. Том склонил голову в бок, с интересом наблюдая за процессом. Она полностью отдавала себя процессу. Через время Гермиона отдалила от себя рисунок на вытянутых руках, рассматривая итог. Оставалось ещё немного работы, но в целом уже готово. Грейнджер аккуратно отложила альбом, с улыбкой оборачиваясь к Тому и скрестила запястья за его головой. Она буквально светилась от радости, касаясь носом его щеки. – Спасибо, Том! У меня получилось. Наконец-то получилось. – она мягко прикоснулась своими губами к его, всё ещё испытывая странный трепет. Том обхватил её за талию, отвечая на столь робкий поцелуй. Каждый раз инициатором всегда был он сам. Его малышка Грейнджер была такой робкой и невинной, когда дело доходило до подобного. Бесстрашная и хитрая ведьма становилась трепещущим крольчонком с громко стучащим сердцем в его руках. Том провёл пальцами по её спине, словно пересчитывая позвонки и ухмыльнулся в поцелуй, когда почувствовал, как она слегка вздрогнула. Гермиона отстранилась, тяжело дыша и мягко улыбаясь. Её лицо всё также находилось в нескольких сантиметров от его, а ладонь плавно поднялась вверх. Едва касаясь кожи, провела линию от виска до уголка его губ, задерживаясь лишь на долю секунды и вновь продолжая невидимую линию к скуле. Гермиона каждый раз с особым трепетом прикасалась к нему. И каждый раз сравнивала его бледность с фарфором. Том молча смотрел в её глаза, подмечая, что сейчас, в свете огня из камина, они отливают самым чистым янтарём. Переместив руки на талию, Реддл в которой раз отметил, насколько девушка хрупкая. Он был уверен, что где-то прилагалась инструкция, как не сломать и не разбить. *** Дамблдор был хорошим преподавателем. Этого у него не отнимешь. Гермиона могла бы даже сказать, что ей нравились его уроки. Пусть для неё они были не больше, чем обычное закрепление изученного, но Альбус Дамблдор умел располагать к себе людей. Было в нём что-то, что заставляло слушать. Тем не менее, она старалась каждый раз одергивать себя, не позволяя слишком глубоко уйти в размышления. Превратить мышонка в кубок? Легко. Она видела, как Реддл лениво взмахивал палочкой, выполняя поставленную задачу. Конечно, они были первыми, кто закончил и, конечно, они не рассчитывали на то, что их работу оценят. Они всегда первыми справлялись с заданиями, но Дамблдор словно не в состоянии был этого увидеть. Словно брезговал смотреть в их сторону. Но сегодня был иной случай. Стоило им закончить, как профессор снисходительно улыбнулся одними губами, сосредоточенно смотря своими глазами. – Прелестная работа, мистер Реддл, мисс Грейнджер. Десять баллов Слизерину. Гермиона вздрогнула, не ожидавшая подобного. Она знала, что Том тоже удивлен, но он лишь спокойно, возможно, немного рассеянно кивнул. Весь урок мужчина то и дело бросал в их сторону мимолётный оценивающий взгляд. – Какой дементр его с утра покусал? – платиновая голова Абраксаса оказалась аккурат между Томом и Гермионой. Он сидел сзади них, поэтому ему пришлось нагнуться вперёд, практически ложась на парту. – Малфой, тебе не угодишь. Не замечает - плохо, замечает - тоже не так. – Гермиона не могла без улыбки смотреть на друга. Перед глазами всё ещё стояла утренняя картина, где Абраксас спал на диване в гостиной. Поскольку Гермиона имела привычку рано вставать, то она была первой, кто нашёл его. Взъерошенный, в мятой одежде он сладко спал, подложив обе ладони под щёку. Она знала, что у него был свой колдограф, поэтому тихо призвав к себе аппарат, запечатлела столь милый момент. Теперь, когда его волосы были идеально уложены, а мантия идеально выглаженная, девушка просто не могла серьезно его воспринимать. – Ты не подумай, я не жалуюсь, но это...дико. Том хмыкнул, делая вид, что очень увлечен конспектом. Он был полностью согласен, но его мало интересовало, кто там успел покусать профессора, если это не коснется его дел. Гермиона указательным пальцем надавила на плечо Абраксаса, вынуждая того вернуться на своё место. – Сиди на месте, Бракс. Я не хочу, чтобы наш факультет потерял драгоценные очки. Остальной урок прошёл без происшествий. Однако, Дамблдор всё же не был собой, если бы не выкинул что-нибудь эдакое. Том неспешно собирал свои вещи, слушая разговор Гермионы с Абраксасом и Алектусом. Рука Альбуса Дамблдора опустилась на плечо юноши, и, как по щелчку, все разговоры прекратились. Четверо слизеринцев смотрели на преподавателя в немом вопросе. – Том, могу я попросить тебя немного задержаться? Ну конечно. Трансфигурация была последним уроком, поэтому никаких препятствий не было. Гермиона обеспокоено переводила взгляд с одного на другого, стараясь сохранять спокойное дыхание. Том согласно кивнул, после чего Дамблдор прошёл до своего стола, ожидая, когда покинут его кабинет. – Том? – тихий шепот. Гермиона немного приподняла руку, будто желая коснуться его. Реддл одним взглядом дал понять, что всё в порядке, пресекая любые попытки разговора. Она не была согласна, но всё равно сжала в кулак поднятую ладонь, опуская обратно. Ещё секунду они смотрели друг другу в глаза, не обращая внимания на изучающий взор мужчины. Гермиона дернула плечом, отворачиваясь и, взмахнув рукой друзьям, говоря идти за ней, вышла из кабинета. Они втроём встали у дверей и только тогда Грейнджер позволила себе лёгкую нервозность. Ходила от стены к стене, нервно кусая губы и завидовала безмятежности Алектуса. Он спокойно прислонился спиной к стене и, даже если волновался, ничем не показывал. Зато Малфой разделял чувства девушки, но предпочитал стоять на месте. Его уже начала раздражать Гермиона, слоняющаяся из стороны в сторону. – Успокойся, принцесса. Не будет же он его там пытать. – как можно жизнерадостнее произнес Абраксас, радуясь, что Слизеринка наконец-то остановилась. – Это же Дамблдор. Я скорее поверю, что он бросит в Тома непростительное, чтобы добиться информации, чем в то, что у нашего дорогого профессора появилось желание выпить чашечку чая в хорошей компании. Малфой недовольно посмотрел на Алектуса, который всё ещё сохранял спокойствие. Безмятежность слона и непоколебимость удава. Но всё же внутреннее напряжение выдавал его голос. Гермиона затаила дыхание, с лёгким ужасом смотря на Лестрейнджа. Нельзя было не признать его правоты. Вряд ли они там гоняют чаи, обсуждая светскую жизнь. Абраксас оценил состояние подруги и скривился, рассерженно смотря на друга. – Спасибо, Лестрейндж. В следующий раз, когда захочешь поддержать, просто не открывай рот. – А кто сказал, что я хотел поддержать? Нужно смотреть на вещи трезво. – Сколько его уже нет? – Гермиона опередила Абраксаса, который уже хотел ответить Алектусу. – Десять минут прошло, всё впорядке. Ничего не было в порядке. Она чувствовала это. Если Дамблдор и не пытает его, то от этого их разговор не становится более приятным. *** Том проводил взглядом однокурсников, перекидывая школьную сумку через плечо. Он встал рядом с учительским столом, вежливо улыбаясь преподавателю. А тот важно сидел на своем стуле, так и захотелось плюнуть в него. Видел, что Дамблдор ждёт, когда Реддл сам начнёт разговор, поэтому специально молчал, изучая лицо профессора. Они сидели в тишине, разглядывая друг друга, оценивая настолько, насколько это было возможно. Том едва сдержал самодовольную ухмылку, когда Дамблдор недовольно поджал губы, нарушая гнетущую тишину. – Признаться, был удивлен, узнав, что вы с мисс Грейнджер теперь вместе. Том постарался не измениться в лице, но он был в некоторой растерянности. То, что Гораций Слизнорт большой любитель сплетен и старый сводник, не удивительно. Но Дамблдор не создаёт впечатление человека, которого сильно интересовала личная жизнь студентов. Особенно Слизерина. – Иногда самое ценное сокровище находится под самым носом, сэр. Я лишь смог разглядеть его. Дамблдор отстраненно кивнул, недовольный таким ответом. Ему было чрезвычайно жаль, что всё случилось таким образом. Он считал Гермиону Грейнджер куда умнее и проницательнее. – Мотыльки всегда летят на губительный свет костра. – и не дав времени размыслить над сказанными словами, продолжил.– Я хотел бы извиниться перед тобой, Том. Вот теперь он не сдержал удивления, приподнимая брови. Лишь на секунду выдавая истинные эмоции, возвращая обратно дежурную улыбку. – Не уверен, что правильно понимаю вас, профессор. Дамблдор тяжело вздохнул, складывая руки в замок на рабочем столе. Создавалось ощущение, что он собирается с мыслями для очень тяжёлого разговора. Мужчина предложил слизеринцу присесть, чем и воспользовался Том. – Когда-то я соврал тебе. Я лишь опасался за тебя, Том. Порой мы не в состоянии совладать с правдой. – К чему Вы клоните? – Ты полукровный волшебник, Том. И я давно должен был рассказать тебе о твоих родителях. Том не хотел больше сидеть здесь. Ему было совершенно плевать на родителей, и не собирается выслушивать, что за люди когда-то дали ему жизнь. Всё, что имеет для него истинное значение - он потомок Салазара Слизерина. Остальная информация - никчёмный мусор. – Простите, профессор, но мне это не интересно. Я не хочу знать об этих людях. Дамблдор понимающе покачал головой, словно действительно мог понять юношу. – Том, я не затрагивал эту тему, если бы это не касалось тебя напрямую. В том числе и твоего психического состояния. – Что это значит? Разговор становился всё более отвратительным для Реддла. Он даже не удивится, если этот человек сейчас назовет психом и попытается вышвырнуть из школы. Черта с два. Пусть сначала попробует. – Твоя покойная матушка была очень способной волшебницей. И внешне красива. Да только не повезло влюбиться в магла. – Имеете что-то против маглов? – он старался, чтобы голос не выдал внутреннего напряжения. – Разумеется, нет. Но Меропа выбрала...не самый лучший способ достижения желаемого. – мужчина крайне внимательно следил за реакцией Тома на каждое сказанное слово. – Том Реддл, Ваш отец, не мог ответить взаимностью. И тогда Меропа опоила его любовным зельем. Слизеринец почувствовал, как его слегка замутило от подобной информации. Его мозг стал лихорадочно обрабатывать информацию, стараясь понять, чем закончится рассказ. Том хотел закричать, лишь бы Дамблдор не продолжал. Но Альбус прекрасно видел, как быстро идеальная маска сошла с лица ученика, всё равно продолжал, не забывая говорить сочувствующим тоном. – Она периодически поила его зельем, но однажды, уже будучи на последних неделях беременности, просто забыла об этом. Том Реддл возненавидел Меропу и всё, что с ней связано. Он бросил её, едва не убив. Тома бросило в жар. Галстук словно сдавил шею, мешая нормально вдохнуть. Он понимал, что это всё значит. И прекрасно понимал, что Дамблдор не остановится. Отвращение к самому себе волной накрыло с головой. Реддл ослабил узел галстука, тяжело дыша. – Хватит. – напоминало сдавленный шёпот, но в замкнутом кабинете Дамблдор просто не мог не услышать его. – Ты родился в союзе, основанном на Амортенции. Твой спектр эмоций довольно...ограниченный. Ты просто не способен чувствовать какие-либо положительные эмоции. – хлесткие слова были подобны пощёчине. – Радость. Счастье. Любовь. В глазах слегка потемнело, Том забыл, как дышать. Просто в один момент лёгкие остановились, не выпуская воздух обратно. – Мне очень жаль, Том. Я подумал, что скрывать подобное - нечестно по отношению к тебе. Разумеется, это лишь... – Хватит. – теперь голос Тома не звучал, словно у затравленной мыши. Он встал на ноги, с нескрываемой ненавистью смотря на профессора. – Том... Юноша уже не слушал. Выскочив за дверь, Том поспешил как можно дальше убраться от кабинета трансфигурации. Альбус Дамблдор расслабленно облокотился на спинку стула, всё ещё смотря на дверь. Возможно, не нужно было так преподносить информацию. Он надеялся, что они с мисс Грейнджер разойдутся по разные стороны. Том никогда не встанет на его сторону, но Гермиону ещё можно склонить. Она наивный маленький ребенок, попавший под влияние сильной и властной личности. Нехорошо разбрасываться волшебницами с таким большим магическим потенциалом.