Останови меня

— Ты только посмотри, Ал, как быстро растут дети! Гермиона поморщилась, не открывая глаз, нащупала край одеяла и натянула его с головой. В другой части комнаты раздалось недовольное шипение. — Заткнись, Малфой, попробуй не трогать их хотя бы с утра. Шаги по комнате начинали изрядно раздражать. Абраксас цокнул языком, а потом раздались глухой удар и ругань Блэка. Судя по всему, Малфой чем-то запустил в друга. Вероятней всего — книгой. — Что значит «не трогать»? Если бы не я, то их жизнь была бы невероятно скучной. — Малфой встал над кроватью Тома и задумчиво возвел глаза к потолку. Это означало, что сейчас он сморозит какую-нибудь чушь, за которую будет либо стыдно всем присутствующим, либо весело. — Думаю, стоит лишь намекнуть Слизнорту, и он сможет обеспечить им отдельную комнату. Будут как кролики в отдельной клетке, — растянул он. — Помилуй Мерлин его грешную душу. — Гермиона ясно представила по голосу, что Альфард ухмыляется. Вновь послышались шаги Малфоя по комнате. — И прости Реддлу долгие и мучительные пытки Малфоя. Абраксас выразительно закатил глаза, и его губы растянулись в приторной улыбочке. Он тихими шагами подошёл к кровати Тома и посмотрел на Блэка. — Как думаешь, они там в одежде? — он уже собирался взять край одеяла, но голос Гермионы его остановил. — Только попробуй, и я лишу тебя права быть крёстным моих детей. Бракс буквально подавился воздухом, отскакивая от кровати. Это было совершенно точно не честно по отношению к нему: прибегать к такому гнусному методу! — Ты не посмеешь шантажировать меня своими детьми! — он не был уверен в собственных словах и всё ещё пребывал в ужасе от услышанного. — Если ты не собралась заводить детей на стороне, то знай, наши дети не будут в каком-либо родстве с Малфоем. — Том поднялся с кровати, с лёгкой ухмылкой наблюдая, как Абраксас не может найти слов для возмущения. Приподняв край одеяла, он посмотрел на девушку. — Готов признать гениальность твоих слов, Гермиона. Шантаж детьми — и он уже не тарахтит как курица. Абраксас как-то озадаченно нахмурился, даже не обращая внимания на то, что Реддл уже ушёл в душ. Гермиона села на кровати, сонно зевая. Её волосы были олицетворением настоящего хаоса, неукротимого урагана. Но это делало её особенно милой. Слизеринец перевел взгляд со стены на девушку и тяжело вздохнул. — Вы же не серьезно, да? Я буду хорошим крёстным. Всё лучше, чем эта сумасбродная Блэк. — Эй, ты сейчас о моей сестре говоришь! Но Малфой лишь отмахнулся от его слов, все так же серьезно уставившись на Гермиону. Она в самом деле не ожидала такого, поэтому растерялась. Конечно, они с Томом уж точно никогда не загадывали настолько далеко, чтобы касаться разговора о детях, но в любом случае у них не так много кандидатов на роль крестного. Разве что ещё Алектус. — Ох, Бракс, разумеется, мы не серьезно! — Грейнджер похлопала ладонью по свободному пространству кровати рядом с собой. Абраксаса не нужно было звать дважды. Запрыгнув, он разлёгся на той половине, которая принадлежала Реддлу. Гермиона нежно поцеловала слизеринца в щеку и улыбнулась ему. — Готова тебя заверить, что он это совершенно не серьезно. — О, я рад. Ведь ты в любом случае будешь крестной моих с Эмили маленьких Малфоев, — он широко и мечтательно улыбнулся, вероятно, уже представляя себе свою будущую семью. — Обычно это работа Тома: разрушать мечты и ожидания других людей, но смею напомнить, что она не собирается выходить за тебя. — только сейчас Гермиона вспомнила самое начало утра. Малфой и его детская обида сбили её с прежних намерений. — И никогда не соберётся, ведь я убью тебя раньше, если ты вновь заговоришь об отдельной комнате и ... кроликах. — резкое движение ногой, и Абраксас слетел с кровати, с громким глухим звуком ударяясь о пол. — Жестокая ты женщина, Гермиона. Я же о вас забочусь. — Назови её ещё неблагодарной, и ты поймёшь, что она может быть ещё хуже. — Том был одет лишь в брюки, неся полотенце на плече. Он шел с самым самодовольным лицом, прекрасно замечая легкий румянец девушки и зная их с Малфоем разговор. — Я надеюсь, что ты не собираешь идти в этом на уроки? — Реддл демонстративно прошёлся взглядом по девушке в ночной сорочке. — Или собралась ограбить мой гардероб? Малфой сдавленно засмеялся, утыкаясь лицом в подушку. Он ничего не смог с собой поделать, но смотреть на Гермиону, которая сейчас наверняка была раздражена, тоже не хотелось. Это будет именно та история, которую он будет рассказывать своим детям и своим драгоценным крестникам. Легендарное похождение кудрявой грозы всея реддловских рубашек! О да, ему будет что рассказать крестникам об их родителях. Если, конечно, Гермиона не убьёт его раньше. — Не стоит обращать внимание на душевнобольных. Тем более, ты прав, Том, мне уже пора. Реддл смерил их подозрительным взглядом. В конце концов, Малфой это не Уизли, поэтому не столь значительно. Да и вряд ли у них случилось что-то, что действительно смогло бы его заинтересовать. Гермиона невозмутимо прошла в свою комнату. Каждый, кто был в гостиной в это время, тактично отвернулся, не желая разглядывать Гермиону Грейнджер практически без одежды и, разумеется, не собирались обсуждать, почему девушка в таком виде выходила из мужской спальни. В комнате слизеринку встретил презрительный взгляд Лукреции, которая стояла рядом с зеркалом, расчесывая свои волосы. Гермиона понимала, что презрение — это всё, что остаётся этой особе, поэтому не лишала её такой крохи свободы действий. — И где же ты ночевала, Грейнджер? Друэлла выглядела удрученной и не поднимала на Гермиону взгляда, создавалось ощущение, что слизеринку мучает совесть. Но ведь Розье ей ещё ничего не сделала, поэтому Гермиона справедливо решила, что ей могло быть стыдно за поведение подруги. Грейнджер прошла мимо Пруэтт, лишь на некоторое мгновение останавливаясь рядом с ней, чтобы ответить на заданный вопрос. — Там, где никогда не будешь ночевать ты, Лукреция. — Она ощущала на себе её злой взгляд, искренне не понимая, к чему такое упорство. Уже все в Хогвартсе смирились, что Том Реддл и Гермиона Грейнджер вместе, прекрасно осознавая невозможность их разлучить. Конечно, все они в тайне ждали, когда Грейнджер ему надоест или она неожиданно умрёт, но ни одна в открытую больше не предпринимала попыток. Однако у Лукреции было завидное упорство. Гермиона неспешно завязывала корсет, напевая себе под нос тихую мелодию. Лукреция с силой сжала рукоять расчёски, ещё больше раздражаясь от спокойного вида соседки. — Никаких моральных принципов, если так легко согласна быть персональной шлюхой Тома. Из рук Друэллы выпал учебник зельеварения, который она собиралась положить в сумку. Девушка поднесла ладонь ко рту, с ужасом смотря то на подругу, то на Гермиону. Но Грейнджер лишь слегка скривилась, не показывая насколько слова были ей неприятны. — Лучше быть персональной шлюхой, чем общественной, Лукреция. — Гермиона закончила с корсетом, встав у зеркала, начала заплетать косу. — Да как ты...? — Смею? — девушка вызывающе вздернула бровь, ядовито улыбаясь. — Легко и просто. И не ты ли сама желаешь оказаться его шлюхой, как посмела выразиться немногим раньше? Гермиона ожидала чего угодно, но не того, что Лукреция посмотрит на неё с нисхождением, а улыбка делала её слегка сумасшедшей. Грейнджер даже начала переживать за душевное здоровье соседки. Мало ли что там могло в ней переклинить, эти чистокровные снобки такие хрупкие на разум. — О, мне тебя так жаль, Грейнджер. Твоя искренняя вера в его любовь к тебе восхищает. — Гермиона подавила в себе желание скривиться, глядя с лёгкой заинтересованностью. — Но он уже мой, это был лишь вопрос времени. Кому нужна полукровная зубрилка, когда рядом есть чистокровная принцесса? — Лукреция, прошу тебя, перестань. — Друэлла уставилась молящим взглядом на Пруэтт, но та даже не взглянула в ответ. — Гермиона, извини её длинный язык. — Ничего, Друэлла, ты следи за своей подругой, чтобы корона ей последние извилины не передавила. — Гермиона забрала свою сумку с учебниками, понимая, что настроение было испорчено с самого утра. — Прекрати себя так вести, Лукреция. Попадешь в большую беду, и тебя уже не спасет твоя чистота крови. — Это угроза? — Лукреция не затруднила себя задуматься над сказанными ей словами. — Небольшой совет, не более. В гостиной уже ожидали её мальчики, как она любила их называть. Абраксас уже нашел где-то яблоко, хотя они только собирались на завтрак, и он вполне мог немного подождать. Видно было, что Алектус был такого же мнения. — Если я когда-нибудь совершу убийство, то ваша прямая обязанность обеспечить мне алиби. — Гермиона взяла Тома под руку, выходя из гостиной. Алектус стоял с другой стороны от неё, поправляя и без того идеально сидящий галстук. — Не думал, что ты, домина, захочешь сама марать свои прекрасные руки. — Разумеется нет. Для этого у неё есть вы. — Том усмехнулся, когда Гермиона закатила глаза. — О, заткнитесь. — она рада была, что рот Малфоя был занят пережевыванием яблока, ибо весь его вид говорил о том, что у него есть что добавить. — Почему я не могу переехать к Вальбурге? Создаётся ощущение, что я искупаю грехи всего Слизерина. — Что ж, одним убийством больше, одним меньше. — Лейстрендж отошёл немного в бок, заметив Вальбургу, идущую к ним. — Это на тот случай, если ты войдёшь во вкус. Гермиона хотела высказать Алектусу всё, но передумала, когда Блэк уже почти подошла. Вальбурга обняла подругу, забирая её у Тома. А потом её взгляд зацепился за Абраксаса, который собирался проигнорировать присутствие девушки. — Я проснулась сегодня и вижу, что ты тоже, блондинчик. — она тяжело вздохнула. — К сожалению. — И тебе доброго утра, Вальбурга. Две слизеринки ушли немногим вперёд, оставляя троицу позади. Гермиона вообще считала, что скоро с ума сойдёт в чисто мужской компании. Вальбурга была её единственной отдушиной. Это казалось настоящим наказанием. У Грейнджер вообще не получалось находить общий язык со своими однокурсницами. Они общались лишь в крайних случаях. Многие ей в лицо говорили, что она счастливая, раз Реддл ей настолько доверяет, что не ревнует. Ага, как же. Попробуй кто-нибудь из них прикоснуться к ней не так, как дозволено, и вряд ли будет что-либо способное остановить Реддла. *** Сегодня они должны были обсудить один важный вопрос, но Том не посчитал нужным явиться во время. Конечно, у него были на то причины, но это не отменяло раздражения Гермионы. По плану в этот день было назначено собрание Рыцарей, но Том решил, что это может подождать и собрал лишь пятерых своих людей. Точнее, четверых и Вальбургу. Они сидели в Выручай-комнате за дубовым столом, как и обычно в подобных ситуациях. Алектус и Абраксас использовали это время, чтобы обсудить дела квиддичной команды, а оба Блэка вели светскую беседу, чтобы хоть как-то себя занять. Гермиона откровенно скучала, сложив ногу на ногу и слегка покачивая ей в воздухе. — Когда уже Том появится? — Вальбурга обратилась к Грейнджер, словно та знала ответ на заданный вопрос. Гермиона хотела съязвить, но неожиданно для присутствующих ухмыльнулась. — Альфард, подойди сюда. Блэк встал со своего места под любопытные взгляды друзей. Абраксас в это время раскачивался на стуле, гадая, что такого придумала Грейнджер и для чего ей понадобился младший братик Вальбурги. Гермиона чуть-чуть приподняла юбку, оголяя колено. — Клади ладонь. Альфард побледнел, оглядываясь в поиске поддержки по сторонам, но ничего подобного не получил. Вальбурга прикрыла губы ладонью, подавляя рвущийся наружу смех. Она прекрасно знала, что сейчас будет. Гермиона выжидающе смотрела на Альфарда, и тот подчинился, аккуратно кладя ладонь на девичье колено. — Никогда бы не подумал, что ты, Блэк, в тайне мечтаешь ходить с протезом вместо руки. Альфард отскочил от девушки, врезаясь в стол, а с другой стороны Малфой свалился вместе со стулом на пол, не удержав несколько грязных словечек. Гермиона закатила глаза, поворачиваясь к Вальбурге со взглядом, так и кричащим: «А я тебе что говорила?». Том вышел из-за спины Грейнджер, проходя на место рядом с ней, лёгким движением опуская край её юбки обратно. — Эта сволочь наложила на меня какие-то чары, иначе я объяснить не могу. — даже не думая говорить тихо, пожаловалась слизеринка подруге. — Но я до сих пор ничего подобного на себе не обнаружила. Том невинно пожал плечами, не подтверждая и не опровергая её слов. Малфой поднялся с пола, поднимая указательный палец вверх в сторону Вальбурги. — Даже не смей мне ничего сейчас говорить, Блэк. Ни слова. — он поставил стул обратно, потирая своё ушибленное место. — Ну что ты, я просто хотела посоветовать тебе не сильно переживать из-за удара головой. Сотрясение мозга тебе не грозит, слизняк. — Как ты ещё своим собственным ядом не подавилась. — Закончили? — тон Реддла остудил пыл присутствующих, заставляя вспомнить, где они находятся. — Прекрасно. Назовите мне все способы связи с волшебниками. Гермиона нахмурилась, пристально разглядывая его профиль. Она ещё сама не знала причину этого собрания, поскольку он решил сообщить ей вместе со всеми. — Совы и каминная сеть. — не задумываясь ответил Алектус. — Ещё Патронусы, но не каждый волшебник может им воспользоваться. — эта была особенно болезненная тема для Вальбурги, потому что ей пока так и не удалось его вызвать. Том кивнул, соглашаясь с ними обоими. — А если нет возможности ничем из перечисленного воспользоваться? В критический момент у вас не будет возможности получить подкрепление, тем более об этом стоит задуматься в такое время. — Том выдержал паузу, давая возможность хорошенько задуматься об этом. — Я собираюсь придумать способ, как обезопасить себя от предателей и создать возможность связи со всеми моими людьми в любой момент. И теперь хочу спросить в первую очередь вас. Согласились бы вы установить подобную связь со мной, потеряв возможность меня предать? Однажды из-за глупости Яксли мы все могли пострадать. Нас связывает общее дело и общая тайна, я хочу лишь защитить каждого моего человека. — Мы верны тебе, Том. — Алектус выглядел вполне воодушевленно. В конце концов он всегда знал, что будет до конца рядом с Реддлом. — Это звучит разумно, но я всё же не примкнула к вашим рядам. Слегка неожиданно, что ты и мне предлагаешь такое. — В словах Вальбурги было чистое любопытство и не более. Ей нравилось присутствовать на их собраниях, и она не упускала возможности, когда была свободна от дел старосты. Том ей улыбнулся одним уголком губ. — Я не оставляю надежды, что ты передумаешь. И всё ещё могу тебе доверять так же, как и любому присутствующему. — Первое, что я сделаю после скоропостижной и мучительной смерти Ориона — с удовольствием приму твоё предложение. Том кивнул, понимая, что только семейной драмы в его кругу не хватало. — Это хорошая идея. Даже если ещё и остались те, кто считает это всё развлечением и забавой, то они поймут насколько серьезна ситуация. — Абраксас уронил голову на сложенные в замок руки. — Я с тобой, Том. — А ты что скажешь, душа моя? — Реддл не сомневался в ответе Малфоя. Но Гермиона не выглядела особо согласной с ним. Девушка сидела поджав губы, разглядывая стену напротив себя. Там висела совершенно магловская картина, изображавшая Змея-искусителя и Еву с яблоком в руке. Глупая картина, по её мнению. Нельзя винить Еву в том, что она поддалась желанию и соблазнила грехом Адама. Если бы у него не было желания, он бы не согласился, она ведь его не заставляла. Значит, он тоже виновен. Гермиона даже не посмотрела в сторону Тома. — Я воздержусь от комментария. — Что тебе не нравится, Грейнджер? — Том хотел, чтобы она просто согласилась. Без возражения. — Красиво говоришь, Том. — девушка повернулась, встречаясь с его голубыми глазами. — Настолько красиво, что грешно будет не поверить. Полагаю, ты продумал и то, как в случае чего будешь разрывать эту связь, не так ли? — Разумеется, не могло быть иначе. Гермиона поморщилась, чувствуя, что он пытается где-то извильнуться, провести её. Но где именно никак не могла понять. Она понимала, что это только его идея и он всё ещё не придумал, как осуществить задуманное, но было глупо сомневаться в успехе. — Хорошо. Но я участвую в создании и помогаю. — Не могло быть иначе, дорогая. — Том почувствовал несказанное облегчение. Он уже готовился отстаивать свою позицию, но она даже не попыталась его отговорить. Реддл отпустил всех присутствующих, желая остаться с Гермионой наедине. — Тебе не понравилась идея, не так ли? — Как хорошо ты меня знаешь, не правда ли? Просто ты хочешь заклеймить их, подобно личному скоту. — Гермиона ощущала лёгкую отрешённость, но преодолела между ними расстояние, крепко обнимая Тома. В его объятьях было спокойно, появлялось чувство защищённости. — Гермиона... — Ничего не говори. Я всё понимаю. Просто будь рядом со мной, Том. Реддл зарылся носом в её волосы, крепко прижимая к себе. Он не хотел её огорчать, но и по-другому поступить тоже не мог. Грин-де-вальда предал его близкий друг. И теперь Реддл не мог допустить подобную ошибку. *** Оранжевый свет заходящего солнца превращал холодные безлюдные коридоры в обрамлённые золотом тоннели. Самое настоящее волшебство создавали самые простые вещи. Гермиона вытянула ладонь вперёд, с улыбкой разглядывая, как теплый свет проходит сквозь пальцы. Они шли с Вальбургой, наслаждаясь обществом друг друга. — Ты зря отказываешься, Гермиона. То платье великолепно на тебе сидит. — Я выгляжу в нем, как девушка с низкой социальной ответственностью. Том никогда мне не позволит выйти в нём дальше собственной комнаты. Вальбурга заговорчески улыбнулась, понижая голос до шёпота. — В таком случае ты сначала наденешь мантию сверху, а уже потом, на вечеринке Слизнорта, снимешь и останешься в платье. Тут он уже не сможет тебя просто так увести. Гермиона усмехнулась, посмотрев на подругу выразительным взглядом. Это была плохая идея. После такого она будет одеваться под строгим присмотром Реддла. Причем данное платье будет жестоко сожжено Адским пламенем. — Он придумает что-нибудь. Он и без этого напугал несчастного Поттера, едва не довел до остановки сердца. Гермиона непонимающе уставилась на Блэк, которая резко встала на месте, сменяя веселое выражение лица шокированным. Грейнджер нахмурилась, желая проследить за её взглядом, но подруга схватила её за плечи, разворачивая к себе лицом. — Я вспомнила, что мне срочно нужно отдать отчёты Слизнорту. Сходишь со мной до моей гостиной? — Ты врешь мне, Вал? — она прекрасно помнила, что девушка сдала все отчёты вовремя, поэтому скинула её руки с плеч, желая понять, что такого можно было увидеть. — Что произошло? Взглядом пробежалась по коридору, выискивая причину перемен. Но лучше бы не делала этого. Предательство. Слишком громкий выдох полностью опустошил её лёгкие, и она не торопилась набирать новую порцию воздуха. В голове зашумело громко стучащее сердце, перекрывая все внешние звуки. Гермиона слышала голос Вальбурги и ощущала её руки, пытающиеся привести в чувство, но продолжала стоять безвольной куклой. Стоять и смотреть. Шаг. Глаза начинало жечь из-за того, что она смотрела, не моргая. Или это начали жечь слезы обиды и боли? Шаг. Всё внутри похолодело, а разум жестоко прокручивал одну брошенную ей фразу. Он уже мой. уже мой. мой. Шаг. Неужели это было заслужено? Гермиона ощущала руки Вальбурги, которая всё же притянула её к себе, крепко обнимая и пытаясь закрыть обзор. Но это не спасает, ведь глаза всё равно видят одно и то же. Единственная горячая слеза скатилась по щеке девушки. Большего он не достоин. Грейнджер нашла в себе силы отстраниться от подруги и наконец услышать её голос. — Я убью его, слышишь? И не посмотрю ни на что. Он ответит за это. — Пошли. Теперь Гермиону заполнял гнев. Он давал ей силы идти уверенным шагом и не разреветься перед ними в коридоре. Лукреция самозабвенно целовалась с Томом Реддлом, сидя на подоконнике, широко раздвинув ноги. Гермиона видела, как Том забрался к Пруэтт руками под блузку, продвигаясь выше к кружевному лифу, в то время как сама девушка внимательно следила за Гермионой. Когда Грейнджер подошла достаточно близко, Лукреция разорвала поцелуй с противным пошлым звуком. — Милый, смотри, кто у нас в зрителях. — Пруэтт насмехалась, ядовито улыбаясь. Том безразлично удостоил Гермиону мимолётным взглядом, возвращаясь обратно к прежнему занятию, оставляя поцелуи на шее девушки в своих руках. — Я говорила тебе, что это вопрос времени. Такая дурнушка как ты не могла пойти ни в какое сравнение со мной. — она сжала волосы Тома, приоткрывая рот в тихом стоне. Гермиона прикусила губу, отворачиваясь в сторону. Гнев медленно испарялся и вновь приходила боль. Сковывала, заполняла собой все внутренности и сжимала до ломки костей. — Ах ты, сучья дрянь! — достала палочку, подогреваемая праведной ненавистью. Но Гермиона остановила её, опустив руку с палочкой вниз. — Том, посмотри на меня. — никакой реакции. — Я сказала, посмотри на меня! — Не унижайся, Грейнджер. С тобой было интересно, но не более. — Реддл даже не посмотрел в её сторону. — Ты признавался мне в любви, Том... — Гермиона испытывающе наблюдала за каждым движением Тома, затаив дыхание. Реддл вздохнул, с раздражением посмотрев на девушку. — Да, признавался. И ты так легко этому верила. Я люблю тебя, Гермиона. И ты уже готова на всё. Всё, что нужно было, я от тебя получил. Грейнджер отшатнулась от него, вцепившись в руку Блэк. Всего мгновение — и она сорвалась с места, желая промыть себе глаза с мылом. Забежала в первый попавшийся туалет, падая на колени и проезжаясь вперёд по жёсткому камню, лишь успевая опереться на руки. Прерывистое дыхание Гермионы было единственным источником звука. Её наконец пробила истерика. Рыдания сменялись смехом и обратно. Она никак не могла взять себя в руки, ощущая себя полностью разбитой и никчемной. Это было так несправедливо. Началось удушье, Гермиона ногтями впивалась в горло, пытаясь открыть доступ для кислорода. За что? Что она такого сделала Лукреции? — Чш-ш, я рядом, малышка. — Вальбурга аккуратно сжала руки Гермионы, чтобы она не могла навредить сама себе, и крепко обняла. Блэк медленно раскачивалась из стороны в сторону, успокаивая самого близкого человека. — Мы отомстим, ему, слышишь? Я лично сделаю так, что он навсегда запомнит свою ошибку. — Это не он... Гермиона наконец перестала плакать, пытаясь глубоко дышать и привести наконец себя в чувство. Вальбурга нахмурилась, неодобрительно качая головой. — Не оправдывай его. — Нет, это не он. — Гермиона не могла сейчас ей объяснить, в голову ударил сильный выброс эмоции, вытесняя разумные мысли. Она отстранилась от подруги, обнимая себя за плечи. Вальбурга терпеливо ждала, нежно поглаживая девушку по спине. — Оборотное. Другого предположения у меня нет. Но это был не Том. — Порой мы готовы выдавать желаемое за действительное, малышка. — Вальбурга чувствовала себя ужасно виноватой. Это именно она когда-то подтолкнула Гермиону к Тому. И сейчас всё обернулось полной катастрофой. Грейнджер не простит измены. А если даже задумается об этом, то Блэк не позволит совершить такую ошибку. — Нет. Сначала... — Гермиона сильнее обхватила себя, судорожно вздыхая. — Сначала я не могла поверить. Я всегда чувствую Тома. Знаю его магический фон лучше своего собственного. — она вновь перевела дыхание, не смея поднять взгляда на Вальбургу. Все её слова звучали жалкой попыткой его оправдать. — Чтобы проверить его, я сказала про признание в любви. Том никогда не признавался мне в любви, Вал. Никогда. Я не знаю, кто там был с Лукрецией, но это точно не Том. Вальбурга выглядела обескураженной и сбитой с толку. Она была впечатлена выдержкой Гермионы. В такой ситуации продолжать анализировать, весьма и весьма невероятно. — Не признавался? За столько времени? — Это же Том! — Гермиона всплеснула руками, нежно улыбаясь. Пришлось рукавом мантии вытереть слезы, иначе они неприятно попадали в рот. И без этого хватало противных ощущений. — Он тот человек, который из раза в раз будет доказывать тебе, насколько ты дорог, чем просто произнесет одну фразу. Мне нравится в нем это. И благодаря этому я узнала истину. Они сидели с Вальбургой обнявшись некоторое время, пока Блэк не почувствовала, что Гермиона слегка дрожит. Её нужно было срочно согреть. Поставив на ноги подругу, Вальбурге пришлось вооружиться палочкой, чтобы убрать следы последствий. Коленки Грейнджер до сих пор кровили, а то, с какой силой она до этого вцепилась в своё горло, тоже не прошло бесследно. Гермиона неуверенно переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя вновь нашкодившей сироткой. Блэк поцеловала девушку в лоб, советуя умыться. Ещё не хватало в таком виде ходить по коридорам. — Этот кран не работает? — с лёгкой озадаченностью поинтересовалась Грейнджер. — Он всегда не работал. Гермиона провела пальцами по рельефной змее на кране, нахмурив брови. Нигде больше она не видела этого знака. — Всё хорошо? Ладонь Вальбурги легла на плечо Грейнджер, заставляя ту вздрогнуть. Она лишь кивнула и пошла к выходу. Конечно, Гермиона смогла убедить подругу в невиновности Тома и сама прекрасно это понимала, но неприятный осадок всё равно больно жжег в груди. Ей нужно было дать чертов Орден Мерлина за сохранение холодного рассудка в такой ситуации. Том не был способен на измену. Гермиона не была идиоткой, которая верила, что никогда и ни при каких обстоятельствах они с Томом не разойдутся. Могло случиться разное, но Реддл скажет сразу, если захочет бросить её. Уйдет открыто, возможно, уничтожит морально, но без скрытых измен. И в тот момент она просто хотела посмотреть ему в глаза, хорошенько ударить и высказать такие слова, которым в приличном обществе ужаснулись бы. Лукреция была недурна собой, из уважаемой семьи, а опустилась до такой низости. Что она зациклилась на одном из ста других? Гермиона остановилась, поворачиваясь к Вальбурге. Подруга слабо улыбнулась, сжимая её ладошку в поддерживающем жесте. — Ничего не говори Тому о произошедшем, хорошо? — Что? — удрученность быстро сменилась возмущением. — Эта сука едва не разрушила ваши отношения. И ты хочешь, чтобы он остался в неведении? Я тебя не понимаю. — Что сделает Том, когда узнает об этом? — Отомстит. — не задумываясь ответила Блэк. И была готова ему помочь. — Именно. У него и так превышен лимит грехов на одну душу. — Грейнджер крайне не хотела, чтобы Реддл сунулся в это дело. Он слишком остро отреагирует и неизвестно насколько плачевно закончится этот раз. — Хуже наказания, только ожидание наказания. — Вальбурга была не согласна так просто оставлять эту ситуацию. — Я просто устала, Вал. И не хочу вновь повторять первый курс. Недостатка в проблемах не было, а ещё одну на себя взваливать совершенно не было охоты. Вальбурга последний раз проверила внешний вид Гермионы, чтобы ничего не указывало на какие-либо проблемы. Они вошли в гостиную, на входе сталкиваясь с Друэллой. Розье попыталась как можно быстрее пройти мимо девушек, но Гермиона резко схватила однокурсницу за руку. Друэлла почувствовала, как кровь отлила от лица и ладони неприятно вспотели от нервозности. Гермиона какое-то время молча смотрела на Розье, ещё больше заставляя слизеринку бледнеть. — Что-то произошло? — вкрадчиво поинтересовалась Грейнджер, внимательно наблюдая за девушкой. Друэлла отрицательно закачала головой настолько яростно, что следовало бы побеспокоиться за сохранность суставов в шее. Гермиона отпустила её руку, и слизеринка поспешила убраться с этого места. Грейнджер покачала головой, зовя за собой Вальбургу. Гостиная их встретила привычным потрескиванием поленьев в камине и негромкими голосами. Первое, что сделали девушки, нашли взглядом Реддла. Сосредоточенно выписывая свои мысли в ежедневник, он игнорировал обсуждения Абраксаса и Алектуса. Судя по выражению лица Лестрейнджа, который смотрел на друга, как на идиота, Малфой говорил о себе самом. Или о чём-то, что явно было связано с его персоной. Возможно, о его волосах. Или о новом костюме. Гермиона не сдержала теплой улыбки, направляясь к ним. Том не поднял головы от записей, но девушка заметила, что он следил за ней одними глазами. Грейнджер села на подлокотник, наклоняясь к его уху. — У меня есть для тебя интересная информация. Том повернул к ней голову, насмешливо приподнимая брови. Что-то в Гермионе было не так, но он никак не мог уловить эту разницу, всматриваясь в её лицо. — И что же ты успела такого интересного узнать? — А что мне за это будет? — ей хотелось слегка подразнить его, чтобы окончательно сбросить с себя гадость увиденного. Вход в гостиную снова открылся, и в комнату вошла весьма довольная собой Лукреция. Однако её радость закончилась в тот самый момент, когда её взгляд наткнулся на несносную Грейнджер, которая так мило ворковала с Реддлом. Пруэтт не могла поверить своим собственным глазам, не понимая, как такое может быть. Неужели эта отвратительная полукровка не имеет даже грамма чувства собственного достоинства? Или она собирается держать его, несмотря ни на что, даже на измену? Лукреция отчётливо помнила смесь боли и отвращения на лице Грейнджер. Так что же теперь? Гермиона заметила присутствие ненавистной соседки, подмечая растерянное состояние. — Поцелуй меня, Том. — Ты могла выторговать у меня все, что пожелала бы. — он взял её за подбородок, притягивая ближе к себе, оставляя между их губами ничтожно малое расстояние. — Всё, чего я хотела, я уже получила. Она целовала его, желая прочувствовать истину каждым участком кожи. Проверить, действительно ли Том никого не целовал, кроме неё. И была убеждена, что нет. Гермиона просто почувствовала, что это правда, и она не зря его оправдывала в глазах Вальбурги. Лукреция почувствовала обиду и особую злость. Грейнджер ведь специально устроила этот спектакль. — Уже поздно, и я пойду к себе. Но завтра я тебе покажу то, что обнаружила. — Том выглядел недовольным таким поворотом событий. Он рассчитывал получить ответ прямо сейчас, но Гермиона лишь поцеловала его в щеку. — Терпение, Том. — А меня чмокнуть на ночь, принцесса? — Абраксас выглядел крайне возмущенным, что его так обделили, поэтому подставил свою щеку, улыбаясь самой милой улыбкой. Гермиона тихо хихикнула, поцеловав сначала свои собственные пальцы, а потом приложив их к его щеке. – Надеюсь, этого хватит, чтобы ты спал сладко и спокойно? — Конечно, меня всегда меньше любят! Том хмыкнул, признавая оригинальность подхода Грейнджер, пока Абраксас строил из себя вселенскую жертву. Гермиона подошла к Лукреции, снисходительно улыбаясь одними губами и наклоняя голову немного в бок, будто разглядывая занимательную зверушку. — Это было весьма глупо, Лукреция. Весьма. — Думаешь, что сможешь его удержать, Грейнджер? — Лукреция сожалела, что не может достать свою палочку и поднять её на Грейнджер. — Я не удерживаю его. — Гермиона чувствовала себя так, словно пыталась объяснить сложные вещи нерадивому ребенку. — Пока он со мной, я буду стараться делать его счастливым. Но если найдется другая, кто сделает это лучше меня, я отступлю. Но ты никогда не станешь той самой, Лукреция, ради которой я это сделаю. Гермиона ни одним движением и ни одной эмоцией не выдала то, насколько тяжело ей дались эти слова. Хотя совершенно точно понимала, что Лукреция вряд ли подумает над ними. Поэтому решила сделать так, чтобы она больше никогда не подумала лезть в их с Томом отношения. — Я могу легко проклясть тебя. Или, возможно, даже изменить твою память, повредить твой несчастный мозг и сделать из тебя человека-овоща. Но ты ведь не захочешь прислушаться к этому. — Лукреция скривилась, без слов показывая, что её тошнит от каждого слова Грейнджер. — Но только подумай, что сделает Том, когда узнает об этом? — Пруэтт дернулась, полностью меняясь в лице, и Грейнджер позволила себе усмешку. — Ты не просто обидела меня. Ты украла его личность. Он такое не прощает. Гермиона задела её плечом, желая скорее скрыться в комнате и уснуть. Это этот день был слишком тяжёлый для неё. Лукреция простояла некоторое время и выскочила из гостиной, пытаясь сдержать слезы злости. Вальбурга, спокойно наблюдающая за всем этим со стороны, ехидно улыбнулась, радуясь, что Гермиона всё же поставила на место отвратительную выскочку. Самой ей не стоило бы вступать в открытый конфликт, но она не стала бы сидеть в стороне в случае с Гермионой. — Вальбурга, не против развлечь меня интересной историей? Ей точно стоило бы ответить нет и уйти. Но Блэк разумно повернулась к Тому, слегка улыбаясь. Он выглядел весьма заинтересованным. — Думаю, за сказкой на ночь стоило бы всё же обратиться к Гермионе. Это по её больше части. — Что натворила Лукреция, и как к этому причастна Грейнджер? — разумеется, он не слышал самого разговора девушек, но прекрасно видел лицо Лукреции, и сам факт их разговора не настраивал на положительные предположения. — С чего такие домыслы, Том? — Вальбурга цеплялась за любую возможность избежать ответа. Гермиона ведь просила её не говорить. Абраксас перестал походить на жертву обстоятельств и навострил уши. — Я всё равно узнаю правду. В твоих же интересах сказать мне сейчас. Вальбурга разглядывала огонь в камине, раздумывая над его словами. Ей хотелось рассказать. Чтобы Лукреция получила то, что заслужила. Но Гермиона могла затаить на неё обиду, если она скажет. Но Лукреция сделала ей так больно. Не могла же она спустить ей это с рук. — Гермиона не должна знать, что я это рассказала тебе. — Том лишь кивнул, давая понять, что она может продолжать говорить. — Мы как раз возвращались с прогулки, когда увидели Лукрецию и... тебя. — она поджала губы, не желая смотреть на Тома. — Причем в весьма компрометирующием виде. — Что?... — Малфой нахмурился, переставая понимать рассказ Блэк. Они всё это время с Томом были в гостиной, и уж с Лукрецией явно не виделись. — Они там буквально едва не трахались, так понятней, Малфой, или тебе наглядно смоделировать? — прорычала Вальбурга, вымещая на нем своё раздражение. Однако очень быстро вернулась в прежнее состояние, поднимая взгляд на Реддла. Том никак не изменился внешне, но Блэк готова была поклясться, что его зрачки потемнели. Абраксас вскочил с места, совершенно растерянный. Он смотрел на Тома, ничего не понимая. — Что это значит, Вальбурга? — Если бы Малфой не перебивал, мне было бы легче. Гермиона сразу смогла выяснить, что Лукреция всё это подстроила, напоив кого-то оборотным зельем. Она хотела рассорить вас, чтобы занять место Гермионы. На какое-то время воцарилось молчание. Абраксас выглядел весьма ошеломленным, переваривая услышанное. Нет, он, конечно же, знал, что Лукреция не брезгует никакими средствами, но чтобы настолько быть идиоткой. Том встал со своего места, оборачиваясь в сторону девичьих спален. — Гермиона не пострадала физически? Вальбурга отрицательно покачала головой, наблюдая за уходом Реддла. Никто из них даже не думал интересоваться его делами. Все трое сделали вид, что не заметили ухода Тома. *** Лукреция яростно вытирала слезы, проклиная Грейнджер. Где же она могла так ошибиться? У неё был идеальный план. Она готовилась к нему больше четырех месяцев и ещё дольше планировала. И всё для чего? Чтобы быть так отвратительно униженной? Столько работы было напрасно. И если Друэлла хоть слово скажет ей, то она лично зашьет ей рот. Пруэтт остановилась возле стены, прислоняясь к ней и медленно скатываясь вниз, обнимая себя за колени. Ещё и с этим гриффиндорским дерьмом разбираться. Губы девушки искривились в отвращении при одном лишь воспоминании об этом. Сидеть в темном классе было неприятно. Девушка её статуса не должна ждать так долго в мрачных и холодных местах. Стоило ей лишь подумать о том, чтобы развернуться и уйти, как дверь наконец открылась, впуская гриффиндорского ученика. — Ты заставил меня ждать, Поттер. — Да, — просто ответил парень, вставая напротив девушки. — Но это именно ты хотела со мной встретиться. Какая фамильярность. Лукреция закатила глаза, кривя губы. — Тебе нужна Грейнджер, ведь так? — она не дала ему возможности возразить, надменно поднимая указательный палец вверх. — Кто владеет информацией, тот владеет миром, Поттер. Мне плевать, для чего она тебе. Но мне нужен Том. И твоя... помощь. Флимонт рассмеялся, ослабляя узел красного галстука. Он отметил насколько хороша была фигурка слизеринки, подмечая стройные ноги и вполне красивую грудь. — С чего бы мне тебе помогать? И откуда знать, что ты не подставишь меня? — План беспроигрышный. Всё, что тебе нужно — это принять оборотное зелье и притвориться Томом. Грейнджер увидит его измену, и у тебя появится шанс утешить несчастную брошенку. Станешь для неё героем: всё, как вы, гриффиндорцы, любите. — А ты значит, в это время станешь подстилкой Реддла? — Поттер действительно заинтересовался этим планом. В их отношениях с Грейнджер не было абсолютно никаких сдвигов, а Дамблдор постоянно на него давит, заставляя действовать увереннее и лучше. — Выбирай выражения, пока я не вырвала твой язык. Ты согласен, или мне искать другого кандидата? Вновь этот оценивающий взгляд гриффиндорца. Флимонт подошёл к ней ближе, прижимаясь почти вплотную и оттянул ворот её блузки, заглядывая в декольте. Лукреция ударила его по руке, возмущённо шипя. — Что ты себе позволяешь? — Неправильная постановка вопроса. Что ты мне позволяешь? – он усмехнулся, глядя на неё с тонким намеком. — Я тебе помогаю. Но не просто так. — Грейнджер тебе мало? — Лукреция попыталась его ударить, но Флимонт перехватил её руку. — Глубоко сомневаюсь, что найдется ещё хоть кто-то, кто будет согласен на эту авантюру. Поэтому я имею полное право ставить условия. — И чего ты хочешь? — она была раздосадована таким исходом дела. Был расчет на то, что Флимонт, пусть и не полностью, но профан. Он не должен был понять, что может диктовать свои собственные условия. — Тебя. — просто ответил Поттер, отходя от неё на несколько шагов. — Да как ты смеешь мне такое говорить? — Лукреция была на грани того, чтобы использовать на нем Империус. — Я должна оставаться непорочной, Поттер. — Брось, ты прекрасно знаешь, как можно доставить друг другу удовольствие, не лишаясь девственности. Лукреция пыталась придумать другой выход, но решила, что это небольшая цена за возможность заполучить Тома. Тем более, навык и практика в конце сыграют в её пользу, когда они с Реддлом будут вместе. Друэлла уже почти сварила Оборотное, поэтому не было времени искать другого идиота. Конечно, было бы лучше обойтись без Розье, но сама Лукреция никогда бы не смогла сварить столь сложное зелье, а Друэлла вполне смогла. Пруэтт послушно опустилась на колени под довольное выражение лица Поттера. Это стоило победы. Совсем недалеко раздались размеренные шаги. Лукреция испуганно вскочила, желая, чтобы это оказался кто угодно, лишь бы не профессора. Но из тени вышел Том, останавливаясь, чтобы рассмотреть заплаканное лицо девушки. — Том? — нет, Грейнджер не могла всё рассказать. Реддл не выглядел злым. Значит, они встретились случайно. — Доброго вечера, Лукреция. — медленными шагами он приближался к девушке, как хищник к своей добыче. — Балуетесь Оборотным? Лукреция сжалась, прижимаясь, как можно ближе к стене, будто бы это могло спасти её. — Я не уверена, что понимаю... — Не волнуйся, я помогу тебе вспомнить. — Том преодолел между ними расстояние, схватив девушку за горло и прижимая к стене, немного приподнимая. Глаза Лукреции расширились от ужаса, она вцепилась в его руку, царапая и пытаясь освободиться. Она пыталась встать на носочки, но лишь скользила подошвой по поверхности стены, слегка задевая пол. — Т-том... мне б-больно... — говорить было тяжело, каждый новый глоток воздуха давался с трудом. Реддл бесстрастно усилил хватку, лишая всякой возможности говорить. — Я никогда в своей жизни не позволял себе поднять руку на девушек. И считаю, что ни один уважающий себя мужчина не поднимет руку на девушку. — Когда лицо Лукреции стало почти багровым, и она начала терять сознание, он ослабил немного хватку, позволяя сделать вдох. Пруэтт с новой силой залилась слезами, беззвучно шевеля губами, моля Тома отпустить её. — Но, видимо, ты не способна понимать ничего, кроме силы. Она никогда не ощущала такого страха, как в этот момент. Лукреция начала проклинать тот момент, когда родилась Грейнджер. Это всё из-за этой лохматой выскочки. — Ты действительно думала, что можешь проделать подобное и выйти безнаказанной? — Реддл скривился в отвращении, отпуская девушку, позволяя той упасть на пол. Пруэтт лихорадочно трогала шею, шмыгая носом. — Я предупреждаю тебя, Лукреция. Ещё одна подобная выходка, и ты будешь наказана. — Том опустился, больно схватив девушку пальцами за щеки и разворачивая к себе. — Я сделаю из тебя шлюху, Лукреция. Каждый из моих людей возьмёт тебя так, как захочет и сколько захочет. Никто и никогда не возьмёт тебя в жены. Даже вшивые маглы будут иметь крохотное чувство собственного достоинства, чтобы побрезговать тобой. — Лукреция заскулила от боли, шепча слова с извинениями и просьбами отпустить. – И если надо будет, я выжгу это клеймо на твоём смазливом личике, которым ты так гордишься. — Том отпустил Лукрецию, позволяя ей задыхаться в собственных слезах. — Ты должна валяться в ногах Грейнджер и быть ей благодарной. Она причина, по которой ты всё ещё жива и по которой я милосердно отпускаю тебя. Надеюсь, мы друг друга поняли. Реддл развернулся, убрав руки в карманы и насвистывая незамысловатую мелодию. Этому он научился ещё на летних каникулах, умирая от скуки. Лукреция сжалась в позе эмбриона, обхватив голову руками. Она чувствовала себя такой грязной, никчемной. И совершенно не понимала, как возвращаться обратно. Это был конец всему, к чему она так долго шла. Одно слово Тома — и её репутация будет разрушена. Одно его слово — и вся её жизнь падёт карточным домиком. Она просто хотела быть счастливой рядом с Томом. Совсем немного получить его тепла для себя. Но снова всё крутится вокруг Грейнджер. Лукреция желала ей смерти, но больше и пальцем не тронет эту сучку. Будет молиться Мерлину, чтобы её убили самым ужасным способом. Что угодно, лишь бы Лукреция почувствовала себя отомщенной.