Останови меня

Вальбурга Блэк прекрасно просчитала все риски, понимая, что своей целью Том выберет именно Гермиону. А значит, она могла спокойно насладиться вечером, теряясь среди гостей, пока они наслаждаются игрой в догонялки. Вальяжной походкой она приблизилась к своему спутнику, стоящему в компании Малфоя и его дамы сердца. Блэк прижалась всем телом к Алектусу, обвивая его руку своими и наклоняясь достаточно близко, чтобы шептать ему на ухо. — Хватит быть таким угрюмым, Алектус. Попробуй раз в жизни расслабиться. Увидишь, тебе понравится, — девушка отодвинулась, закатив глаза при виде Малфоя. О, этот пройдоха вновь заставил говорить о нем весь Хогвартс, который только и обсуждает возможные причины смены имиджа. Заносчивый гадёныш. Её взгляд перешел на Эмили, отчего раздражение сменилось легким удивлением и жалостью. — Бедняжка, это он тебя заставил такое с собой сделать? Что, Малфой, не смог в одиночку резануть свои космы, так несчастную девочку решил утянуть за собой? Эмили смущенно улыбнулась, убирая за ухо золотистую прядь волос. Аккуратное каре мило обрамляло её лицо, по случаю вечеринки она совсем немного подкрутила низ волос. Удивительно, как девушка согласилась укоротить свои длинные волосы, но она не выглядела сожалеющей. Абраксас нежно поцеловал девушку в щеку и обнял за талию, с вызовом смотря на Вальбургу. — Как насчет того, чтобы поговорить о твоей выходке? Каким местом ты соизволила думать, когда выряжала нашу Гермиону, как… — он не закончил свою мысль, опуская неприемлемое при даме выражение. Казалось, Малфой действительно был зол. — Как тебе в голову вообще могло прийти подобное? — Недурно, не так ли? Алектус, правда же она великолепна? — Блэк нисколько не потеряла своего задора, ослепительно улыбаясь. В этот вечер даже Малфой не сможет испортить ей настроение после небольшой шалости. Ей сойдет это с рук, уж в этом сомневаться не приходилось. — Подобное великолепие обычно поджидает в темных закоулках Лютного, предлагая свои услуги за несколько галеонов, — Лестрейндж холодно смерил Вальбургу взглядом, всё ещё помня откровенный образ Гермионы. Абсолютно все пялились на неё, одаривая своими сальными взглядами их Гермиону. И виновна в этом только Блэк. — Ой, брось это. Ничего же не произошло. Она же девушка, поэтому не стоит делать вид, что только что узнали об этом факте, — девушка словила бокал пунша с проплывающего мимо подноса. Можно было расслабиться, забывая на время о реалиях, наслаждаясь прекрасным вечером. — Эти недоумки едва ли не залили весь пол своей похотливой слюной, — Малфой ещё больше раздражался от довольного вида Блэк, желая, чтобы она поперхнулась этим пуншем или хотя бы опрокинула на своё платье, чтобы оно было безнадежно испорчено. Конечно, он признает, что Гермиона выглядела потрясающе. Он бы описал это, как «сексуальная невинность». В то время как большинство его знакомых в подобном выглядели бы шлюхами из Лютного переулка — Гермиона оставалась нежным ангелом, не замечая взглядов студентов, направленных исключительно на неё. Вальбурга ленивым взглядом прошлась по собравшимся, замечая в углу тихую Друэллу, а совсем рядом — своего кузена Сигнуса, что было весьма странным, но не настолько интересным, чтобы заострять своё внимание. — А мне кажется, что Гермиону ничуть не испортило это платье. Весьма подходящее к её статусу слизеринской принцессы, — Эмили повела плечом, глядя с неким вызовом на своего спутника. Разумеется, сама бы она в подобном не вышла в свет, но чисто гипотетически интересно посмотреть было бы на реакцию Абраксаса в таком случае. Вальбурга, казалось, только сейчас в полной мере заметила её присутствие, смотря внимательным взглядом. От этого в пуффендуйке появилось ощущение, что она сказала самую великую глупость и ей в принципе было не разрешено говорить. Но Блэк улыбнулась, развевая гнетущее ощущение. — Приятно осознавать, что в вашей паре хоть один обладает развитым чувством стиля, — её ярко-красные от помады губы скривились в усмешке. — Только смотри, чтобы Гермиона не услышала, как ты называешь её слизеринской принцессой. Она отдала этот почетный титул нашему дорогому блондинчику. Абраксас театрально вздохнул, утягивая Эмили танцевать. Главное, чтобы подальше от раздражающей Блэк. Стоило признать, что даже если весь мир сойдет с ума, то Блэк ничто не изменит. *** Было весьма грустно стоять под дверью собственной комнаты и смотреть на темное дерево, покрытое запирающими чарами. Альфард бросил последний печальный взгляд и направился к диванам, где уже расположился Абраксас. Время было уже поздним, большинство студентов спали, не собираясь открывать двери для обездоленных слизеринцев. Впрочем, Малфой не выглядел особо расстроенным. Скорее его выражение лица было самодовольным и торжествующим. Он смотрел на своего однокурсника с неким вызовом. — Я же тебе говорил, что даже не стоит пытаться вломиться в нашу комнату, — юноша вытянул ноги, расслабленно потягиваясь всем телом. — Пора научиться слушаться старого доброго дядюшку Абраксаса. — Пошел ты, раздражаешь. Нам вместе теперь ютиться в гостиной. — О, нет, дорогой мой друг, — теперь Малфой насмешливо улыбался над несообразительностью своего однокурсника. — Это тебе придётся ютиться в холодной гостиной. Мне есть, где бросить свои молодые и здоровые кости. Альфард фыркнул от досады. Конечно, Малфой не тот, кто сможет просмотреть теплое местечко для себя. Вход в гостиную открылся, перед ними появился Лестрейндж, спокойной походкой направляющийся в свою спальню. Его вид не был особо мрачным или отталкивающим, но каждое его движение говорило о нежелании с кем-либо контактировать. Вероятно, он стал бы отличным отшельником, наслаждающимся собственной компанией. Губы Абраксаса растянулись в улыбке, а руки разошлись в широком жесте, словно бы для объятий. Алектус даже не обратил на него внимания, открывая дверь. — Друг мой, приютишь своего дорогого и горячо любимого Абраксаса Малфоя? Мы же с тобой не чужие люди! Остановившись в дверном проёме, Алектус внимательно смотрел на Малфоя каких-то несколько мгновений, после чего с достаточно красноречивым хлопком закрыл перед ним дверь. Однако это ничуть не снизило позитивного настроя слизеринца. Малфой покачал головой, опустив руки. — Видно, он злится, что я достался другой девушке, а не ему. Бедняжка, надо ему сказать, что наши отношения будут ещё пикантней от ощущения тайны и запрета. На его озорное подмигивание Блэк лишь раздраженно закатил глаза и попытался удобно улечься на негостеприимном кожаном диване. Было настолько забавно наблюдать за его жалкими попытками обустроить себе гнездышко на ночь, что Бракс решил не напоминать про возможность переночевать в Выручай-комнате. Малфой достал свою палочку, призывая к себе свою подушку. Теперь оставалось самое сложное — найти прибежище для себя самого. Нацелившись на гостиную Пуффендуя, он даже не заметил, как быстро смог преодолеть всё расстояние, оставшись никем не замеченным. В условиях назревающей войны было так важно улавливать и ценить подобные островки спокойной и беспечной жизни. Именно поэтому он старался не оставаться наедине с самим с собой. Мрачные скользкие мысли острыми иглами врезались в разум, оставляя корчиться от болезненной реальности, от ощущения рвущихся нервов, натянутых до предельной точки. Лишь любовь способна помочь сохранить душу и разум в такие темные времена. И он нашел свою спасительницу. Абраксас запустил ладонь в волосы, оттягивая их назад. Пора менять что-то внутри его семьи. Их кодекс и правила устарели настолько, что дата написания уже давно стерта временем. И если потребуется, то он станет тем, с кого начнутся изменения. Пуффендуйское пристанище разительно отличалось от родного подземелья. У барсуков будто бы существовало своё личное солнце, запрятанное в одном из многочисленных шкафчиков. Здесь значительно легче дышалось за счет значительного количества невообразимых растений. Помнится, как-то Гермиона пыталась оживить их гостиную при помощи цветов, но в итоге ничего хорошего из этого не вышло. Какой-то умник решил полить их сливочным пивом, а такой удар они уже выдержать не смогли. Малфой изначально сомневался, что с их энергетикой сможет выжить хоть одно живое существо. Хорошо, что Гермиона в тот момент сильно не расстроилась, хоть и была разочарована. Негромкий стук его костяшек пальцев о дверь оказался достаточно слышимым в окружающей тишине. Мгновение спустя по ту сторону раздались неторопливые шаги, а потом дверь открылась. Эмили уже переоделась, она никого не ждала в такой поздний час, но появлению слизеринца была не удивлена. На её мягком округлом личике сохранялось спокойное выражение лица с легкой чарующей улыбкой. — Кто тот невероятный человек, который рассказал тебе о существовании двери и возможности использовать её по назначению? — насмешливый тон её голоса преобразил Абраксаса в одночасье. Он вытянулся, лукаво подмигнув девушке, гордо держа в руках подушку, на которую та только обратила внимание. Озадаченность отразилась на её лице, после чего сменилась пониманием. — Я знал, что тебе нравилось, когда я врывался к тебе в окно, словно рыцарь в сияющих доспехах, — шаловливая улыбка всё же расцвела на его лице. — Есть в этом своя романтика, не так ли? — О, просто перестань, прошу, — она вновь вернула взгляд к подушке и снова посмотрела в глаза Малфою. — Что это значит. Абраксас и сам посмотрел на подушку в своих руках, разглядывая со всех сторон, после чего предпринял попытку очаровательно улыбнуться, будто бы это могло отбросить все возможные вопросы. — Ах, это. Так уж совершенно неожиданно вышло, что мне негде ночевать. Не могла бы ты приютить милого, любимого меня всего на одну ночь? Не было удивления, злости, негодования со стороны девушки. Чего-то подобного и ожидала, увидев его в своих дверях. Казалось, что Эмили просто устала уже удивляться происходящему, поэтому молча раскрыла дверь, отходя в сторону. И всё же часть её ощутимо трепетала при его появлении. Что-то теплое загоралось при одном взгляде на слизеринца. Она не могла предугадать, чем именно закончится эта ночь, но, как никогда, была благодарна своей соседке, что она оставила её одну, упорхнув на ночное свидание. Абраксас вальяжной походкой зашел в комнату девушки, удобно располагаясь, не ощущая никаких неудобств или стеснений. Удивительно, как много новых и неожиданных ощущений в ней смогли вспыхнуть в столь короткие сроки. Конечно, в её семье всегда учили следовать за своим сердцем, заставляя эту жизнь играть невообразимыми цветами, но только сейчас она в полной мере осознала, чего ей так не хватало для выполнения этого наставления. Совсем немного чистой любви. *** Ранним утром слизеринцы, как и представители других факультетов, выползали из своих теплых кроватей, напоминая восставших трупов по весне. Каждый из них успел проклясть свои будильники и в целом учёбу, будто бы это могло хоть как-то облегчить их страдания. Абраксас Малфой бодрой походкой ворвался в родную гостиную с важным видом держа под рукой подушку. Его взгляд быстро просканировал помещение, в котором он не заметил Альфарда. Либо малец нашёл себе приют, либо смог догадаться о Выручай-комнате. Под дверью Малфой остановился, раздумывая, можно ли уже проситься к себе или придётся спасаться бегством от летящих вслед проклятий. Громко выдохнув напоследок, он три раза постучал, замерев в ожидании. Довольно быстро послышались тихий женский голос и едва заметные легкие, но торопливые шаги. Лохматая, одетая лишь в мужскую рубашку, Гермиона смотрела на него удивленно распахнутыми глазами. Её ладошка поднеслась ко рту, послышалось грустное оханье с её стороны. — О, Мерлин, Бракс! Мне так жаль, заходи скорее, — не дожидаясь с его стороны никакой реакции, девушка втянула его в комнату, закрывая дверь. — Где ты ночевал? В комнате царил идеальный порядок, даже кровать Тома была застелена, но вот самого хозяина нигде видно не было. Абраксас с важным видом положил свою подушку на законное место и педантично поправил её. Было несколько необычно наблюдать, как Гермиона виновато переступала с ноги на ногу, заламывая пальцы. Необычно и противоестественно, поэтому юноша поспешил успокоить подругу. — Ничего страшного. Я ночевал у самого прекрасного человека в этом мире, после тебя, разумеется, принцесса. Поэтому подобный расклад даже сыграл мне на руку, — его взгляд вдруг стал суровым, насколько Малфой вообще мог изобразить суровый взгляд по отношению к лучшей подруге. Особенно находясь в столь прекрасном расположении духа. — Но я всё еще намерен высказать свое недовольство по поводу твоей уступки Блэк. Если Блэк нравится выглядеть, как содержанка дома терпимости, то пусть не втягивает в это тебя. Я надеюсь больше никогда в жизни не увидеть тебя в том платье. Тирада приостановилась, поскольку ему необходимо было взять передышку. Пусть было прекрасно известно, что это лишь для вида он строит из себя грозного надзирателя, но Грейнджер решила не лишать его возможности высказаться, молча выслушивая гневную речь. Распаленный новым наплывом недовольства в сторону Блэк, он мог бы всё утро крутить эту пластинку по кругу. — Сообщи мне сразу размер очереди из тех, кто желает высказаться по поводу вчерашнего, — голос внезапно появившегося Реддла напугал до колик в сердце стоящего к нему спиной Малфоя. — Вероятно, придётся поставить чайник, чтобы дождаться конца и не помереть с голода. Каким образом он смог так незаметно появиться совсем рядом с Абраксасом оставалось загадкой. Малфой даже не удивился бы, если Том вдруг смог обойти систему Хогвартса и теперь аппарирует, как вздумается. Том прошел мимо него в одних брюках к своему рабочему столу, собирая школьные принадлежности. — Конечно, у меня же много свободного времени, чтобы выслушивать каждого недовольного, — Грейнджер гневно сверкнула глазами в сторону Реддла и скрестила руки на груди, отчего рубашка — и без того достаточно короткая — задралась выше, оголяя куда больше положенного. Абраксас шумно втянул воздух, сокрушенно накрывая глаза ладонью. — Ради Мерлина и сохранности моего здоровья! Ты не могла бы надеть что-то ещё, помимо этой бесчеловечно короткой рубашки? Волшебник отчётливо расслышал самодовольное хмыканье Тома. Гермиона бегло одернула рубашку, неумолимо краснея. Впрочем, смущенный румянец вновь перерос в возмущенный, когда подошедший Том попытался руками забраться под края её одежды. Его хорошее настроение в это утро уже начинало действовать ей на нервы. А они ещё даже не были на завтраке. — Дай сюда свою палочку, — грозное шипение лишь вызвало на его лице едва заметную улыбку. В руках у него появилась палочка, которую он продемонстрировал девушке. Но стоило ей потянуться за ней, как Том плавным движением отвел руку назад. Грейнджер не ожидала такого скользкого приёма и, не удержав равновесия, буквально упала в объятья Тома. — Ай-яй-яй, Гермиона, как давно сила тяготения на тебя перестала действовать, раз ты уже на ногах не стоишь? — Том не обратил ровным счетом никакого внимания на попытку вырваться, лишь крепче прижал к себе одной свободной рукой. — Или для тебя невыносимо расстояние между нами? — его хриплый шепот действовал на неё гипнотизирующе. — Просто прошу сохранить мою нежную детскую психику. Голос друга стал тем, что вернуло Гермиону в реальность. Воспользовавшись моментом неожиданности, девушка выхватила палочку из рук Тома и отошла на приличное расстояние. Всего несколько элементарных манипуляций позволили создать из рубашки приемлемую на вид удлиненную тунику. — Ещё раз извини, Бракс, но поверь, всю вину смело можешь скидывать на Реддла, — попрощавшись с другом воздушным поцелуем, Гермиона поспешила вернуться в свою собственную спальню. Абраксас посмотрел на Тома, но тот вновь продолжил спокойно собираться. Конечно, объяснений, а тем более извинений он не ожидал, но хотя бы мог обратить на него чуточку больше внимания. Мысленно махнув рукой, понимая, что другого ожидать было бы глупо, тоже решил заняться более важными делами и подготовиться к парам. *** Не было ничего удивительного в том, что за завтраком многие бросали взгляды в сторону Гермионы. Что-что, а слухи всегда были главным развлечением учеников. А уж когда дело касалось лучшей ученицы, то и подавно. Гермиона за столько лет научилась игнорировать все эти взгляды и перешептывания, прекрасно понимая, что эту лавину не остановить, необходимо быть выше этого. Вальбурга, сидящая практически напротив Гермионы, выглядела собранной и готовой ко всему, только Грейнджер смогла вычислить по незначительным и незаметным для незнающих людей деталей усталое и не выспавшееся лицо подруги. Видно, у каждого эта ночь прошла достаточно интересно, чтобы на утро раздражаться даже от появления почты. Гермиона неспешно размазывала апельсиновый джем по тосту, составляя в уме приблизительный список дел на день. Одна пара трансфигурации с Гриффиндором, две пары по зельям, чему она была безгранично благодарна, и Древние Руны. Где-то между приемами пищи нужно уместить выполнение домашнего задания, помощь Слизнорту — было невозможно ему отказать — и тренировку с Реддлом. Желательно ещё делать хотя бы небольшие перерывы и не упасть в обморок от перегрузки. Будет просто отвратительно выслушивать нотации Реддла на протяжении всей жизни о её никчемной выносливости. — Твоя любовь к сладкому восхитительна, но даже для тебя третий слой джема перебор, — Том накрыл её руку, в которой была крепко зажата ложка, и разжал её пальцы, забирая столовый прибор. Гермиона собиралась игнорировать его присутствие по максимуму в наказание за то, что из-за него Браксу пришлось ночевать черт знает где, но Том будто бы и не замечал ничего подобного. О, она знала, что он пытался с ней проделать. Сейчас он доведет до точки кипения своим безразличием к её бойкоту, а потом, когда её прорвет и выскажет всё, что думает, преспокойно продолжит разговаривать с ней на какую-нибудь тему. Ведь к тому моменту Грейнджер уже успокоится. — Пора ей сказать, что она не сможет спрятаться от общества за огромным сэндвичем, — достаточно громкий шепот Малфоя привлек внимание девушки. Ей всё ещё было крайне стыдно перед другом. Вероятно, он должен быть обижен. Даже мог бы запретить ей появляться в их комнате, но он слишком её любит, а она этим бесстыдно пользуется. — Если всё было так просто, то я давно бы жила в пряничном домике, — Гермиона мило улыбнулась, прикрывая глаза от наслаждения первым кусочком тоста с джемом. Пусть сладкое и не могло решить абсолютно всех проблем, но отлично поднимало настроение и боевой дух. Это было особенно важно перед предстоящей трансфигурацией. *** Удивительно, как просто порой можно завладеть вниманием толпы. Покажи им забавную игрушку — и они уже раскрыли свои рты, готовые к промывке мозгов. А если ты при этом на высоком уровне разбираешься в тонкостях голосового воздействия, то у тебя под рукой практически собственное вооруженное ополчение. Альбус Дамблдор умел завлекать людей, рассказывая даже самые скучные лекции. Он прохаживался между рядами учеников, объясняя тонкости превращения животных в неодушевленные предметы. Порой такие взрослые гриффиндорцы вели себя крайне неразумно, тыча своими пальцами в маленьких пушистиков. И лишь слизеринцы смотрели с безразличием на живых существ, тихо конспектируя за профессором слова. Посмотришь — прилежные ученики, а всмотришься — перегоревшие дети. Дамблдор любил своих львят за постоянный запал, неудержимую энергию, которая не всегда идёт в нужное русло. Сам собой его внимание уходило в сторону юной мисс Грейнджер. В её взгляде он видел тот же живой огонь, что и в гриффиндорцах. Неудержимое любопытство и тяга к знаниям. Поистине необычный экземпляр. Если бы ему дали только шанс, он бы сделал всё от него зависящее, чтобы девочка попала на его факультет. Его вдруг посетила забавная мысль о том, что ребенка Тома и Гермионы он при любых обстоятельствах устроит в Гриффиндор. Дамблдора передернуло от своих же мыслей. Будь неладен Гораций с его вечно заезженной пластинкой. Мужчина сел за свой рабочий стол, наблюдая за попытками своих учеников выполнить задание. Он видел, как мягко скользит по воздуху рука Тома Реддла, идеально выполняя необходимые движения палочкой. Первая попытка. Идеальный результат. Разум, взрощенный не по годам, восхищал даже Дамблдора. Юный слизеринец мог бы стать поистине великим волшебником, если только дать возможность. Однако, зачатый под сильной дозой Амортенции, этот молодой волшебник опасен для общества. Не знающий истинных чувств, принимая иллюзию своих ощущений за реальность, он способен разрушить магический мир, не принимая границ и запретов. Из монстра нельзя сделать человека, но вот вырастить монстра в правильных рамках — возможно. Магическое сообщество давно нуждается в правильном импульсе, которое бы показало необходимость изменений. Действий Грин-де-вальда недостаточно для этого. Но вот Том, вырвавшись однажды на свободу, сможет показать всю гниль верхушки и беспомощность старых, как сама магия, закостенелых законов. И всё, что мешает костью в горле, — Гермиона Грейнджер. Каким-то непостижимым для Альбуса способом девушка способна контролировать юного Реддла, меняет его в неизвестном для Дамблдора направлении. Что являлось весьма неприятной проблемой. Не хотелось бы идти на крайние меры, но общее благо превыше всего. И никто даже не заметит смерти магловской сироты за стенами школы. Всё же мир маглов жесток, а юные дамы так беззащитны перед ним. — Можете быть свободы, — студенты собирали свои вещи, громко обсуждая свои дела, так что профессору пришлось повысить голос, чтобы перекричать их, — Мисс Грейнджер, прошу, задержитесь. Для слизеринки это оказалось неожиданным. Её нахмуренный взгляд упал на идеально выполненное задание, а потом на преподавателя. По лицу мужчины нельзя было догадаться о возможной теме предстоящего разговора. Класс медленно, но верно пустел, ученики неохотно плелись на следующую пару. — Мистер Реддл, Вы можете быть свободны, — в его будничном, даже веселом тоне было что-то такое скрытое, что говорило о запрете на любые возражения. Гермиона спокойно собрала свои вещи в сумку и передала её Тому, который всё ещё неотрывно следил за профессором. Только сейчас он обратил на девушку свое внимание, забирая вещь. — Отнеси, пожалуйста, в кабинет и предупреди, что я могу задержаться, — отвернувшись от Дамблдора, она улыбнулась Тому, одним взглядом прося довериться ей и оставить. В конце концов, с ней ничего не могло случиться страшного. Альбус Дамблдор оставался всё еще профессором Хогвартса. И лишь прикосновением взгляда Гермиона старалась вселить спокойствие в душу Тома. — Я передам. И сохраню твоё место рядом с собой, — ответ предназначался для Гермионы, но Реддл произнес его, смотря на Дамблдора. Развернувшись на пятках, твердым шагом покинул кабинет, сжимая лямку сумки Гермионы до побелевших костяшек. Дверь за ним закрылась, на некоторое время воцарилась тишина, которую мужчина всё никак не прекращал. — Я могу чем-нибудь помочь Вам, сэр? У Гермионы не было столько времени, чтобы наслаждаться тишиной в столь чудной компании. Её тон был подчеркнуто вежливым, как и полагается. Профессор Дамблдор ещё некоторое время молча наблюдал за своей ученицей, после чего широким жестом указал на ближайший стул. Грейнджер прежде осмотрела предложенное место, после чего только присела. — Ваш склад ума, мисс Грейнджер, удивляет и восхищает. Я горд обучать Вас всему, что знаю сам, — его губы изогнулись в удовлетворенной улыбке. — Но многому школа обучать просто не позволяет. И я хочу верить, что весь наш разговор останется исключительно между нами. Надеюсь, я могу Вам верить, Гермиона? Девушка заметила неопределенный блеск его глаз. Она задумчиво возвела глаза к потолку, оценивая вышесказанные слова. Причин доверять ей у него не было. Ровным счетом как и наоборот. Что за игра здесь затеяна? И какую роль он отвел в этом спектакле для неё? Разговор вновь коснется Тома? Но это уже пройденный этап. Или вновь решил испытать удачу? Расчет, что посеянное семя сомнений даст свои плоды? — Разве я когда-нибудь представала перед Вами лживой и бесчестной, сэр? — этот спокойный и рассудительный тон. Холодный и твердый разум у девушек никогда не считался привлекательным. Удивительно, как эта особа может быть любима столькими людьми. — Конечно же нет, мисс Грейнджер. И всё же я хотел бы просить Вас о сокрытии темы данного разговора даже от мистера Реддла, — он внимательно пытался уловить какие-либо изменения в лице девушки, но ровным счетом ничего не увидел. Всё такая едва подчеркнутая вежливость и едва заметные проблески заинтересованности. — То, что я хотел бы Вам предложить, весьма… непозволительно. Вам уже шестнадцать. До совершеннолетия всего ничего, и Вы уже в состоянии принимать взрослые и взвешенные решения. На его реплики девушка лишь согласно кивала, принимая во внимание всё, что было сказано. Её мозг активно анализировал ситуацию, пытаясь понять, какие цели преследует волшебник. Но всё так или иначе упиралось в один вопрос. Почему Альбус Дамблдор так упорно пытается развести Тома и Гермиону по разные стороны. В чем тут его прямая выгода? Какие факторы она упускает в этой истории? — Сейчас, когда идет война, каждый метается среди тьмы и истинного пути. Порой людям сложно здраво мыслить, находясь загнанными в угол собственными страхами. И многим просто не хватает душевных сил открыть глаза, они продолжают блуждать в этом мире слепыми котятами, — он сделал паузу, позволяя девушке осмыслить сказанное. — Учитывая Вашу ситуацию, при которой так трагично попали в сиротский дом… Вы, мисс Грейнджер, вероятно, как никто другой должны желать справедливости и мира. «Я желаю мести, а не вашей пресловутой справедливости», — мысленно ответила Грейнджер на слова профессора. Слова о родителях уже не приносили былой боли. На душе осталась легкая тоска по чему-то далекому и уже такому нереальному. Её реальность навсегда пропитана запахом плесневелых стен и вечно мрачным небом над приютом. Образ родителей, когда-то так удачно запечатленный на альбомном листе, так и остался расплывчатым и неясным пятном. — Есть определенный круг людей, которым я безгранично доверяю и которые готовы сражаться за правое дело. Вы, Гермиона, самая одаренная ведьма своего времени. Вашим заслугам нет счета. Для меня было бы честью считать Вас своим соратником и обучать всему, что знаю я сам и чего не позволяют стены школы. Альбус Дамблдор желал Гермиону Грейнджер в свои ряды. Закусив внутреннюю сторону щеки, чтобы не поддаться эмоциям, девушка посмотрела в окно. Последние теплые дни всё ещё хранили в себе частицу лета. Очередного лета, во время которого им с Томом пришлось выживать в приюте и не умирать с голоду. — Скажите, профессор, — цепкий взгляд карих глаз с пугающей отрешенностью вернулся к мужчине. — Что я сделала такого, чего не сделал Том, чтобы заслужить такой чести? Пусть она и слизеринка, но это не значит, что её можно подкупить лестью и признанием заслуг. Гермиона всё ещё оставалась при своем рассудке, задавала точные и важные вопросы. На самом деле, это было даже смешно. Она, теперь официальная преемница Геллерта Грин-де-вальда, сидит и выслушивает о подобном же предложении со стороны главного врага. Судя по всему, у матушки Судьбы прекрасное чувство юмора. — Я думаю, что Вы сможете добиться куда больших высот, начав действовать отдельно от своего друга, — волшебник говорил как по шаблону, будто бы читая заранее заготовленную речь. — Я равно ценю как Ваши достижения, так и мистера Реддла. Но именно Вы тот человек, в котором я вижу силу и непередаваемый словами свет души, необходимые для нашего общего дела. Гермиона согласно кивала головой, подавляя внутреннее раздражение. — Я слишком юна и неопытна для столь важной роли. И уж совершенно точно не готова к настоящей войне, профессор. Или Вы так не считаете? — Мне и самому не хотелось бы привлекать столь юные создания. К сожалению, война не станет щадить в силу возраста. И как бы тяжело мне ни было этого признавать, но боюсь, она не обойдет Вас стороной, Гермиона. Его слова звучали весьма искренне. В глазах отражались печаль и глубокое переживание. Но даже не будь она сторонницей Грин-де-вальда, то всё равно бы отказала. Слишком опасно соглашаться на это предложение. Даже при всех возможных плюсах, которые можно было бы выжать из этого, она ничего не может противопоставить Альбусу Дамблдору. И как бы ни было тяжело признавать очевидное, не ей тягаться с таким сильным волшебником. Попытайся Грейнджер примерить на себя роль шпиона, Дамблдор легко это сможет вычислить. Её окклюменция будет разбита вдребезги перед волшебником, и кто знает, как он сможет изменить её память в такой ситуации. Девушка встала со своего места, кивая профессору. Бессмысленно жертвовать и своими силами лезть на острые пики совершенно не хотелось. — Для меня честь слышать подобного рода предложение, тем более от Вас, профессор, но я морально не готова к войне. Все эти ужасы не для меня, — её скорбное выражение лица было слишком натуральным, чтобы не поверить. — Прошу меня извинить, но мне пора идти на следующий урок. — Всё же обдумайте мое предложение, мисс Грейнджер, — голос Дамблдора остановил её около двери. — И помните о моей просьбе. Грейнджер кивнула, солгав своему преподавателю. Разумеется, она не станет держать это втайне от Тома. Как и ничто другое. Она, в конце концов, слизеринка, ложь у неё в крови. Девушка торопливо вышла из кабинета, понимая, что зельеварение уже началось и она опоздала. Как же её раздражали подобные ситуации, когда всё выходит из-под контроля. Нет ничего хуже, чем опоздать на урок. Чертов Дамблдор, что б ему лимонная долька поперек горла встала. — Гермиона! Даже не сбавляя скорости, девушка обернулась на звук, замечая последнее существо, которое хотелось бы видеть. Флимонт Поттер догнал её, поравнявшись. Его неряшливость в одежде порядком раздражала. Никто из слизеринцев никогда не позволит себе ходить в подобном виде. Неужели его самого это не раздражает? — Куда ты так спешишь? — На урок, Поттер. И ты тоже, насколько мне известно, должен быть на уроках. Либо гриффиндорец действительно не заметил сквозившей в её голосе неприязни, либо решил просто не замечать. — Я услышал, что Дамблдор оставил тебя после урока и решил дождаться, проводить после, — ощущая себя некомфортно, разговаривая на бегу, когда собеседница полностью игнорирует, он схватил девушку за локоть, принуждая остановиться и развернуться к нему лицом. — Да ладно тебе, Гермиона. Успеешь ты на свой урок, мы ведь почти не видимся с тобой. Это могло стать последней каплей в выдержке слизеринки. Сначала Дамблдор с его бессмысленным разговором, потом это опоздание на урок, теперь еще жалкий ручной гриффиндорец под ногами мешается. Стало плевать на возможное наказание, если она проклянет этого идиота. — Эй, Флимонт! Они оба посмотрели на источник звука. Поттер вопросительно уставился на своего друга, которого никак не ожидал увидеть. Уизли был недоволен, он достаточно быстро приблизился к знакомым, вынимая руку девушки из хватки парня. — Профессор рвет и мечет, тебе следовало бы убраться отсюда и не задерживать мисс Грейнджер. Насмешливо улыбнувшись, Поттер посмотрел сначала на друга, потом на девушку и обратно. Неизвестно было, что являлось для него таким забавным в этот момент. Гермиона всё ещё не пустила в ход магию из-за нежелания оказаться наказанной. Они даже не отошли на дальнее расстояние от кабинета трансфигурации, где Дамблдор так и ждёт её провинности. — Брось, дружище, я только провожу Гермиону. Надо же быть джентльменом. Септимус был на полголовы выше Поттера, на их фоне Гермиона была совсем крошечной. Уизли выразительно скривился, его энергетика буквально давила на Поттера, который по итогу не выдержал, делая шаг назад. Но по нему было видно, что он потом вернется с этим разговором к другу. — Рада тебя видеть, Септимус, — улыбнулась слизеринка, когда Флимонт скрылся в конце коридора за дверью класса. — Ты в порядке? — Ох, дьявол, нет! — Грейнджер рванула с места, выкрикивая на бегу. — Извини, я ужасно опаздываю. Ей уже не удалось увидеть понимающую улыбку на веснушчатом лице и обеспокоенный взгляд. Милый, добрый и такой солнечный Септимус Уизли. Гермиона знала, что он испытывает к ней светлые, нежные чувства. Возможно, где-нибудь в другой жизни у них могла получиться общая история. В той жизни, в которой не было бы Тома Реддла. *** Стоило Гермионе подбежать к дверям класса зельеварения, как она остановилась, чтобы поправить одежду и привести в норму дыхание. Негромко постучав, тихо зашла внутрь, собирая на себе любопытные взгляды однокурсников. Именно из-за этого терпеть не могла куда-либо опаздывать. — Проходите, мисс Грейнджер, присаживайтесь. Вероятно, профессор Слизнорт был в курсе причины опоздания, не заостряя на этом более внимания. Гермиона поспешно отыскала Тома и села на занятое им место. Как и обещал, рядом с ним. Профессор продолжил лекцию, расписывая все положительные и отрицательные свойства кровятки и важность соблюдать идеальную пропорцию её эссенции. Том не произнес ни слова, продолжая внимательно конспектировать, но одним взглядом дал понять, что он еще расспросит её обо всем. За спиной девушка услышала негромкое перешептывание Абраксаса с соседом. О, опять их квиддич! Это просто выше её понимания. Была бы возможность приложить книгу о его глупую голову, не привлекая внимания, она бы это сделала. Просто прекрасно, что Слизнорт по большей части игнорировал своих подопечных, не желая снимать баллы со своих же. Но даже его терпение и понимание не вечное. Благо, слизеринцы смогли успокоиться и не доводить ее до греха. С учетов всех аспектов, в конце этого дня она точно кого-нибудь приложит авадой. К концу профессора Слизнорта всё же довели шепотки своих студентов, и он пригрозил снятием баллов за еще одно подобное нарушение дисциплины. Гермиона смогла расслабиться и получить свою дозу успокоительного во время варки зелья, полностью отдавшись процессу. Мешающие кудри было решено заколоть палочкой, поскольку на данных этапах она всё равно не понадобиться. — Будьте крайне внимательны к инструкции и порядку выполнения, иначе всю работу придется начинать сначала, — Слизнорт неспешно расхаживал между рядами своих учеников, приглядывая за самыми безнадежными, чтобы не добавлять работы школьному целителю. Всё никак не мог дождаться, когда после СОВ останутся в этом классе только действительно самые способные и заинтересованные в его предмете. По крайней мере, мистера Малфоя он лично не допустит до своей дисциплины, если тому вдруг вздумается продолжить посещать зельеварение. Каким бы любимчиком юный слизеринец ни был, всё же зельеварение не для него. Конец урока студенты приняли с облегченным вздохом, отходя от своих котлов. Однако, как часто бывает, мисс Грейнджер продолжала сосредоточенно помешивать жидкость в котле, безмолвно губами отсчитывая количество оборотов. — Теперь дайте настояться, мы начнем в следующий раз со второго этапа. Внимательно изучите его, обращая особое внимание на интервалы между добавлениями ингредиентов. Можете быть свободны. Мужчина уже собирался подойти к ученице, но лишь приподнял уголок губ в довольной улыбке. Том взял Гермиону за локоть, обращая её сосредоточенное внимание на его персону. Девушка растерянно оглядела класс, понимающе кивая однокурснику. Что ж, видно для них разговаривать не было необходимостью. — Мисс Грейнджер, позвольте задать Вам вопрос. Не примите за наглость. Упомянутая особа повернулась в сторону декана, вежливо улыбаясь. — Разумеется, профессор, что Вас интересует? Том скучающе стоял позади девушки, не вмешиваясь в их разговор. Будь кто другой, то Слизнорт попросил бы оставить их с подопечной наедине, но по отношению к этому молодому человеку он ничего против не имел. — Я правильно понимаю, что Вас задержал Альбус? — после положительного кивка он не скрыл разочарованного вздоха. — Что ему от Вас надо было? Не поверю, что он предложил дополнительные факультативы. Гермиона помедлила, сжав губы в белесую полоску, решая, что именно сказать своему профессору. Правду можно было исключить сразу, но кто сказал, что ей необходимо лгать? — Фактически именно это мне и было предложено, — только теперь Реддл действительно заинтересовался разговором, однако напряжение выдавали лишь пальцы, что с силой стиснули ремень собственной сумки. — Профессор Дамблдор любезно предложил мне дополнительные занятия, заметив мои… способности. — Плешивый петух, вознамерился прибрать к рукам мою лучшую ученицу! — с жаром произнес мужчина, сузив глаза при взгляде на девушку. — Предполагаю, Вы с достоинством помогли его эго разбиться о землю, твердо отказавшись от предложения? — С моей стороны грубость и резкость в сторону старшего волшебника были бы проявлением моей крайней невоспитанности и выставили бы в отрицательном свете мою личность. Но могу заверить, что я действительно отказала, — сдержанной улыбкой смотря на своего декана, она чувствовала пронизывающий взгляд Тома. Её жизнь, казалось, только и состояла из нелепых ситуаций, после которых приходилось объясняться перед Реддлом. Слизнорт довольно кивнул, не желая больше задерживать своих учеников. Похоже придётся всё же разъяснить старому другу, что он не может за его спиной переманивать на свою сторону слизеринцев. *** В самый разгар обеденного времени школьные коридоры были совершенно пусты. Если кто и отсутствовал в Большом зале, то находился либо в своей спальне, либо в больничном крыле. Исходя из этих логичных соображений, Том придержал свой интерес ровно до первого поворота, после чего крепко сжал локоть девушки, тормозя и создавая попутно вокруг них заглушающий купол. Лишняя осторожность никогда не помешает, а в месте, где даже у стен могут быть вполне реальные уши — необходимая мера. — Рассказывай, во что ты влипла на этот раз? Его безразличный тон не обманул слизеринку, уж она видела в его глазах крайнее нетерпение. Гермиона выдернула свою руку, слегка подрагивающей рукой заправляя прядь волос за ухо. — Я просто нарасхват, ты это знал? Ещё немного — и вокруг меня будут плясать с бубнами, призывая на свою сторону. Реддл закатил глаза, понимая, что раз слова Грейнджер начали сочиться ядом, то она достигает наивысшей точки раздражения и нервозности. Что ж, он всё ещё был терпелив и сдержан, чтобы не начать мериться с ней язвительностью. — Дамблдор решил взять тебя в жены? Надо предупредить любимого профессора, что товар уже бракованный, — а нет, не настолько терпелив. Том чувствовал, как сама мысль о волшебнике вызывает приступы тошноты, застревая в горле. — О да, старый манипулятор с фетишем на лимонные дольки куда как притягательней, нежели молодой манипулятор с неохватной манией величия. Сама судьба была против того, чтобы они попали на обед. Грейнджер закатила глаза, прекрасно понимая, что сказывается усталость и моральное напряжение, сохраняющееся на протяжении долгого времени. Именно поэтому она не винила Тома в подобном поведении — сама была на грани. — Ты правда считаешь меня таким? Я польщён. — Выжидающий взгляд его пронзительно голубых глаз ясно давал понять, что ей стоит переходить к сути. — Всё дело в том, что Дамблдор решил сделать из меня едва ли не избранную. Магглорожденная слизеринка, которая находится под пагубным влиянием начинающего маньяка-мальчишки, вдруг получает невероятный шанс на спасение и возможность перейти на светлую сторону великой добродетели. Полагаю, я должна быть благодарна за «освобождение» и возможность обучаться дополнительно у самого Альбуса Дамблдора, — Грейнджер вновь закатила глаза, понимая нелепость ситуации. — Он рассказал мне про то, что у него имеются приближенные, которые будут сражаться на его стороне. И приглашал меня вступить в ряды, стать его ученицей, поскольку я добра, невинна и чиста. Просто идеальна для войны на стороне света, кто бы мог подумать. Жертвенная кобыла, которую в случае чего будет совершенно не жалко. — Он не назвал никого из своих приближенных? — Дамблдор не настолько идиот, как тебе хочется думать. Позволю себе напомнить, что он всё ещё сильный противник. И даже не для нас, а для самого Грин-де-Вальда. Том серьезно обдумывал услышанную информацию, не до конца понимая, что с этим можно было бы сделать. Будь у них известия хотя бы об одном стороннике Дамблдора, то это упрощало бы задачу. Но старик действует осторожно, практически не подставляя себя, а тем более не раскрывая информации каждому на пути. Реддл сомневался, что волшебник делится своими знаниями даже с приближенными, предпочитая держать всё только при себе. — Между всего прочего, особо остро он подчеркивал сохранение этого разговора от тебя. — Полагаю, на моей персоне он давно поставил жирный крест. Я не достаточно обольстительно ему улыбался? — Реддл оскалился, сжимая в руках свою палочку. С Дамблдором нужна особая осторожность, а подобная заинтересованность Гермионой вызывала в нем волну раздражения. — В следующий раз я непременно сделаю акцент на твоей улыбке, если тебя это так задело, — Гермиона накрыла его напряженную ладонь своей, отчего он уменьшил силу охвата волшебного древка. Ненависть к профессору Дамблдору въелась в подкорку сознания Тома достаточно прочно, чтобы теперь ничем нельзя было её вывести. Все эти разговоры заполняли сознание слизеринца, вытесняя любые другие мысли. Реддл буквально цеплялся за каждый произнесенный Дамблдором звук, прокручивая его из раза в раз и анализируя. Гермионе не нравилось то, как влиял профессор на него. Это было не нормально. — Что ещё? Он просто взял и сказал, что хочет тебя в ряды своего сопротивления? — Том смотрел в противоположную стену, неестественно выпрямившись от внутреннего гнева. В этот момент девушка решила принять меры, пока его магия не вышла из-под контроля. Её тонкие запястья сомкнулись за головой юноши, всем телом прижалась к нему, так успокаивающе запуская пальчики в темные волосы Тома. Ей не пришлось долго ждать, пока он хоть как-то отреагирует на её действие, почувствовала, как его ладони легли ей на спину, прижимая еще ближе к себе. Её рост был идеален, чтобы он мог с легкостью позволить себе положить подбородок на её макушку, втягивая хорошо знакомый аромат цитруса с шоколадом, давно въевшийся в его легкие. — Это всё не имеет никакого значения. Я отказала. Не думаю, что это было неожиданно, но он рассчитывал на явный положительный ответ. С его стороны не последовало никакого ответа. Девушка лишь легонько провела теплым кончиком носа по его шее, отмечая, что его кожа была всё такой же холодной. Вероятно, она не устанет бороться с этим, пытаясь согреть его. Пусть не магией, но теплом своего тела. Пусть Том иногда и терял контроль над собой, но ещё никогда не причинял ей боли. Гермиона могла себе представить, как он с равнодушием ломает пальцы неугодному человеку, но его грубость не выходила за рамки по отношению к ней. Совершенно целомудренный поцелуй оставили его губы на её лбу, однако Том не желал на этом останавливаться. Гермиона с блаженным удовольствием подставляла своё лицо, прикрывая глаза от чувственности момента. Когда Том наконец обратил должное внимание её губам, то почувствовал её легкую, беззаботную улыбку. Он никогда не закрывал глаза во время их поцелуев, жадно рассматривая черты лица Гермионы. Вероятно, ему не составило бы особого труда по памяти воспроизвести местоположение каждой веснушки на её носу и щеках. Пусть те и не выделялись особо ярко, но добавляли особого шарма ей. — Ой! От неожиданного вскрика Гермиона вздрогнула, разворачиваясь в объятьях Тома. Она удивленно смотрела на неожиданный гостей, в то время как Реддл убрал купол и обратил весьма тяжелый взгляд на прибывших. Он узнал их обоих сразу же, подавляя желание испытать на них особо неприятные проклятья. — Миртл? — Гермиона высвободилась с неохотой из объятий слизеринца, обращаясь к когтевранке. Лицо Уоррен было покрасневшим и немного припухшим, а разводы от слез до сих пор не высохли до конца. Рядом с ней стоял малознакомый ей гриффиндорец. Она точно видела его, но никак не могла быть знакомы с ним лично. — Что-то случилось? Казалось, дальше краснеть было уже некуда, но Миртл успешно справлялась с этой задачей. Собственно, ей было ужасно неловко от того, что стала свидетельницей подобной сцены, да ещё и сам факт того, что она вновь предстала перед Гермионой Грейнджер в таком виде, никак не добавлял успокоения. — П-простите, мы н-не хотели мешать, — ей было страшно оторвать взгляда от пола. Том Реддл приводил её в ужас, пусть она и восхищалась его умом и непревзойденной красотой, как и большинство девушек. — Всё в порядке, Миртл, тебя кто-нибудь обидел? — Грейнджер старалась говорить мягко и дружелюбно, чтобы не испугать несчастную ещё больше. Миртл её немного раздражала своей плаксивостью и постоянно жалким видом, но демонстрировать это категорично отказывалась. Не только Реддлу приходится постоянно поддерживать свою созданную репутацию. Миртл всхлипнула, её глаза вновь стали мокрыми от сдерживаемых слез. Она беспомощно открывала рот, а затем просто посмотрела на своего спутника. Тот неловко похлопал подругу по плечу, протягивая мятый и слегка грязный платок, но когтевранка, казалось, даже не обратила на это никакого внимания. — Так… кхм… это всё ваши довели… да. Гермиона лишь непонимающе вздернула бровь, оценивая гриффиндорца. Создавалось впечатление, что ему с трудом даётся человеческая речь, либо же он был настолько стеснительным, что его мысли и язык моментально путались при любом разговоре с незнакомцами. — Прошу прощения, мистер… — со всей вежливостью произнес Том, одаривая своей любезной улыбкой. — А… да, это я, Хагрид, — он сцепил свои большие ладони вместе, совершенно не зная куда их деть. — Приятно познакомиться, я Том Реддл, а моя спутница — Гермиона Грейнджер, — его показная открытость вводила в заблуждение незнакомцев, поскольку те были склонны относить его к категории «славный малый», своей же наивностью подписывая для себя смертельный приговор. Вот и по гриффиндорцу, который назвался Хагридом, было видно, что он принял дружелюбие Тома за чистую монету. Даже несмотря на слизеринский галстук. — Не могли бы Вы разъяснить для нас произошедшую ситуацию? — Это всё слизеринцы. — Уоррен уже вновь едва не захлебывалась в собственных слезах, с ужасом посмотрела в сторону Гермионы. Стоило признать, что она весьма стойко держалась, ничем не выдав внутреннего раздражения. — П-прости, — пискнула Миртл, невольно заходя за спину Хагрида. — В общем, да… назвали её этим ужасным словом… так-то оно так, только скверно это всё, — Хагрид погладил спутницу по голове, тщательно обдумывая слова. — Расстроилась она сильно. Весьма расплывчатое объяснение, но слизеринцы уловили общий смысл. Реддл про себя справедливо заметил, что такими темпами весь замок в скором времени потонет в слезах этой особы. — Кто-то назвал тебя грязнокровкой? — резко поинтересовалась Гермиона, даже не думая заботиться о чьих-либо чувствах, употребляя это слово. Миртл дернулась, закивав голой. — Кто это был? — Розье и Блэк, — еще тише, на грани шепота произнесла когтевранка. Гермиона едва удержалась от закатывания глаз. — У нас учатся двое Розье и четверо Блэков, — её интонация всё еще находилась на стадии сдержанной вежливости. — Эван и О-орион. — Чудесно. Я поговорю с ними, но ты должна перестать лить слезы по таким пустякам. Миртл вновь закивала головой, рассыпаясь в обещаниях сделать всё возможное. Она взяла под руку Хагрида уводя его за собой. — Чем она угрожала Шляпе, чтобы та отправила её в Когтевран? — поинтересовалась Грейнджер, как только они скрылись за поворотом. — Что бы это ни было, способ весьма действенный. В противном случае, я разочарован в распределительной системе Хогвартса. Слизеринка просто потянула его в сторону столовой, мечтая о малейшем кусочке курицы. Или хотя бы успеть стащить апельсин. В противном случае, она прибьет любого встречного на своем пути. — Ты действительно собираешься говорить об этом с Блэком и Розье? — Реддл, вероятно, не мог представить себе ситуации нелепее. — Мерлин, разумеется нет. Я не собираюсь позориться и тем более пользоваться своим положением в Слизерине ради раздражительной особы, которая не может справиться с общественными предрассудками. Том странно ухмыльнулся, глядя на девушку с каким-то блеском в глазах. Вероятно среди прочего там промелькнуло определенного рода уважение и одобрение. — Мать Тереза и защитница убогих внутри тебя взяли сегодня выходной? Им определенно чаще стоит брать отгулы Грейнджер возмущенно ударила ладонью по его плечу, не желая выслушивать про свою темную сторону. — Ты такая очаровательная в роли злодейки, душа моя. *** — Старайся лучше. Твоя голова полна ненужного мусора, от которого тебе придется избавиться. Гермиона злобно фыркнула, в который раз зажмуривая глаза. Ей хотелось стереть это нейтрально-разочарованное выражение лица женщины. Профессор прорицания в этот раз встретила ученицу в юбке ниже колена свободного кроя насыщенного бордового цвета. Её рыжие волосы также без препятствий лежали мягкими волнами. Профессор Маккарти выглядела «истинной ведьмой» по всем канонам маглов. Вероятно, после мучительного часа в этом кабинете, ставшего настоящей пыткой, Грейнджер была бы не против посмотреть на сожжение этой женщины на площади. Вероятно, как думалось слизеринке, Реддл, Маккарти и Грин-де-вальд устроили пари: кто первый заставит Гермиону Грейнджер спрыгнуть с башни или же пойти на убийство. — Я бы не тратила на тебя свое время, не будь уверенной в твоей способности справиться с этим. Так поверь наконец и ты. Было сложно воспринимать её слова. Она уверена в себе и своих силах, однако это не прибавляет ей уверенности в точности прорицаний. Её видения не более чем могут оказаться плодами больной фантазии. Глубоким страхом за Тома могут быть рождены все эти видения с ним. Это было бы самым логичным объяснением. Однако всё равно Гермиона пыталась сосредоточиться на поставленной задаче, чтобы профессор убедилась в её состоятельности. Глубокий вдох-выдох, очищение головы от любой мало-мальски значимой мысли и ощущение собственной магии, текущей вместе с кровью по телу. Нужно лишь дотронуться до истоков её внутренней магии — добраться до ядра, чтобы наконец открыть спрятанные знания и силы. Почувствовав, как тело перестает ощущаться как надо, будто бы впадая в невесомость, Гермиона продолжила концентрироваться на этом, глубже погружаясь в себя. Её тело охватывал жар, становилось тяжело дышать, каждый последующий глоток воздуха становился всё тяжелее. Она могла сказать, что увидела это. Насколько это было возможно. Внутри черепа навязчиво пульсировало, но цель была важнее. Невозможно было перепутать магическое ядро ни с чем иным. Профессор объясняла ей, что видения посылаются самой Магией, оттого и идут в волшебнике прямиком от ядра. Чтобы научиться контролировать видения, сначала установи прочную связь со своим центром, достигни баланса и единения. О таком не пишут в книгах, такие знания передаются из поколения в поколение внутри своей семьи. Гермиона резко открыла глаза, задыхаясь от невозможности полноценно раскрыть легкие. Она беспомощно открывала рот, лишь понемногу заглатывая кислорода, чего было совершенно недостаточно. Успокаивающие покачивания привели её в некое подобие нормы. Грейнджер поняла, что находится в объятьях женщины, на лице которой играла мягкая улыбка. Удивительно, как эта женщина всегда может улыбаться. У нее был целый спектр улыбок от возмущенно-раздраженного до доброжелательно-веселой. — Умница, я знала, что ты справишься. Для первого удачного раза достаточно. Теперь тебе стоит отдохнуть, а в следующий раз зайдем дальше. Её мягкий, убаюкивающий голос поспособствовал окончательному успокоению девушки. Гермиона согласно кивнула, обретая спокойствие от полученного успеха. Как видно, даже от этих занятий есть прок. Однако ей не дает покоя мысль о том, что профессору известно что-то такое ужасное, ожидающее их в будущем. Маккарти так усердно взялась за её обучение, хотя совершенно не обязана была этого делать. Гермиона всё еще помнила, как профессор объясняла, что если подавлять дар на постоянной основе, то со временем наступит момент, когда вернуть его будет практически невозможно. Это был бы самый простой путь, и Гермиона всё ещё не видела причин по которым профессор не выбрала этот вариант. Хотелось поддаться искушению и избавиться от этого проклятья, чтобы больше не видеть этого кошмара. *** Состояние выжатого лимона стало практически постоянным для Гермионы Грейнджер. Завидовать плохо, но как же ей порой хотелось совершенно обычной примитивной студенческой жизни, глядя на всех других учеников. Думать, как бы понравиться милому мальчику, плакать в подушку, когда он не обращает на тебя внимания, нервничать из-за экзаменов, которые с каждым днем всё ближе — по поводу своих собственных СОВ она даже не переживала, — хотелось, чтобы главной жизненной проблемой стало отсутствие платья новой коллекции, от которой бы другие девчонки завистливо лопнули. Оглядываясь на свою и других слизеринцев жизни, казалось, будто все тяготы жизни достались именно детям Салазара. Как много из них не несут на своих плечах тяжелые обязательства перед семьей и общественностью? Единицы. Не будь Том Реддл тем, кто он есть, то она могла бы жить относительно спокойной жизнью. Не было бы Вальпургиевых Рыцарей, за которых Гермиона была ответственна, она не связалась бы с Грин-де-вальдом и уж точно не представляла бы никакого интереса для Альбуса-черт-бы-его-побрал-Дамблдора. Вероятно, её жизнь была бы до тошноты скучной, наполненной рутиной. Стоило говорить, что Гермиона Грейнджер никогда бы не променяла на это то, что у неё есть сейчас? — Попалась! Резкий рывок в сторону, и Гермиону силой втащили в пустой кабинет. В этот момент у неё успела проскочить мысль, что профессорам стоило бы научиться запирать пустующие классы. Девушка возмущенно обернулась в сторону «похитителя», закатывая глаза к потолку. — Я для вас тряпичная кукла? В противном случае, не понимаю, почему вы все считаете, что меня можно хватать когда угодно? — Малышка, с твоим плотным расписанием иначе не получить толику твоего внимания! Что правда, то не ложь, однако возмущения это не уменьшало. — Я всегда найду для тебя минутку, Вальбурга, ты же знаешь, — Гермиона мягко улыбнулась, оценивая таинственное выражение лица подруги. Блэк выглядела вполне довольной этой жизнью. Без лишних слов она продемонстрировала ей ладонь с аккуратным серебряным колечком на безымянном пальчике. Гермиона уже видела раньше его, поскольку это был подарок Криса, но тогда это не звучало как предложение руки и сердца, насколько помнила. — Хотелось бы немного больше словесной конкретики, Вал. Или мне гадать самой? — Это был самый большой стресс в моей жизни, Гермия! Я думала, что убью его на месте, меня ничто бы не остановило. — Блэк села на парту, отточенным движением откидывая волосы назад. Грейнджер устроилась удобнее, зная, что её ждет увлекательный рассказ. Вероятно, в конце ей вручат официальное пригласительное на свадьбу, а по возвращении в гостиную обнаружится, что мертвое тело Ориона Блэка было найдено на окраине леса, растерзанное дикими животными. После того, как Орион смог вычислить их тайные встречи, они стали куда более осторожными. Больше никаких заброшенных классов или переглядок в дневное время. Только после отбоя и только в Выручай-комнате. Вальбурга бесшумно скользнула за дверь, оказываясь в крепких мужских объятьях. Ладони Кристофера нежно обхватили лицо девушки, взволнованный от встречи, он осыпал каждый дюйм поцелуями. Слизеринка улыбалась, накрыв его ладони своими. Они оба сходили с ума от невозможности прикоснуться к друг к другу даже взглядами, а теперь просто сгорали от самых невинных поцелуев. Кристофер заглянул в её глаза, она заметила, что у него было что-то на уме. Что-то, что, вероятней всего, ей не понравится. Кристофер Берк был излишне склонен к разного рода авантюрам и проделкам, разве что ей и без этого не хватало поводов волноваться за него. — Я люблю тебя, — прошептал гриффиндорец, не отводя своего нежного, преданного взгляда. Большими пальцами мягко погладил девичью кожу, немногим успокаивая начинающую мелко дрожать девушку. — Хочу, чтобы ты это знала. Ты моя любовь, за которую я буду бороться до последнего вздоха. Что бы ни случилось, я буду рядом. Это звучало как клятва. Обещание, идущие от самого сердца, нерушимое ничем, кроме смерти. Блэк ощутила лишнюю влагу в глазах, не позволяя той скатиться по щекам. То, что заставлял он её чувствовать, было самым прекрасным, что ей удавалось испытывать за свою жизнь. — Вечно вы, гриффиндорцы, излишне драматизируете, — улыбка украшала её прекрасное лицо. — Я тоже, Кристофер Бёрк. Я тоже тебя люблю. Они могли признаться в чувствах в пылу страсти, но обычно признания в любви не выходили за пределы кровати. Было что-то новое, необычное в том, чтобы произносить эти слова вот так вот, с полной осознанностью и ясным пониманием. Вальбурга ещё никогда не чувствовала столько уверенности в себе и своих силах. Готова была даже сейчас бросить вызов всем в этом мире, чтобы навсегда остаться в объятьях любимого человека. — Птичка, то кольцо всё ещё у тебя? Вопрос застал слизеринку врасплох. Блэк кивнула, прищурив подозрительно глаза и сняла маскирующие чары. На указательном пальце левой руки было аккуратное серебряное колечко, подаренное Крисом как обещание сделать её своей невестой. Вальбурга сняла его с пальца, протягивая на раскрытой ладони. Юноша взял его, ловким движением помещая в свой карман. — Что ты задумал? И вновь этот таинственный взгляд. — Давай прогуляемся, я хочу тебя представить одному прекрасному человеку. Кристофер заметил сомнение и готовность сопротивляться в глазах возлюбленной, поэтому решил действовать, а потом уже разгребать последствия. Он одним ловким движением перехватил удобнее девушку, закидывая к себе на плечо. Вальбурга вскрикнула, с ужасом цепляясь за рубашку гриффиндорца. Она ощутила, как он разгладил платье на её заднице, бодрой походкой направляясь к выходу. — Нет! Нет, поставь меня на место сейчас же! — Вал была вынуждена перейти на яростный шепот, поскольку в коридорах можно было привлечь нежелательное внимание. — Кристофер Бёрк, я прокляну тебя за твои дурацкие выходки! — О, не волнуйся, этому человеку можно доверить нашу маленькую тайну. И я бы не советовал тебе кричать, милая. Ты же не хочешь, чтобы старосту застали в таком виде. Пришлось смириться со своим новым положением. Вальбурга покорно обвисла, наблюдая, как коридор медленно удаляется с каждым шагом. Разумеется, он бы вернул её в прежнее положение и не стал бы никуда тащить, если бы девушка действительно начала сопротивляться. Однако любопытство подкидывало всё новые и новые варианты тех, с кем бы мог хотеть познакомить её. — Уронишь меня, и я лишу тебя права прикасаться ко мне до конца этого десятилетия. — Я один из лучших игроков в Квиддич. И я никогда тебя не уроню. — Кристофер завернул за угол, широко улыбаясь. — Но угроза засчитана. Вальбурга фыркнула, хлопнув ладошкой по его спине. Они прошли ещё некоторое расстояние, после которого послышался цокот женских каблуков о камень. Девушка напряглась, стараясь подавить нарастающую панику от странной ситуации. — Как это понимать, молодой человек? — твердый, громкий голос женщины окончательно заставил похолодеть Блэк. Что всё это значит? — Это та, которая украла мой сон, мои мысли и моё сердце, — Кристофер поставил на ноги Вальбургу, придерживая за руку. После столь длительной поездки её ноги могли не справиться с таким неожиданным напряжением. Девушка развернулась, тактично оглядывая женщину перед собой. Низенькая, не выше неё самой, с достаточно молодыми чертами лица, однако в русых волосах была хорошо различимая седина. Кристофер подошел к женщине, приветствуя теплыми объятьями и нежным поцелуем в щеку. Это смотрелось забавно с учетом того, что он уже был немногим выше неё. — Здравствуй, мама. «Мама?!» Вальбурга едва устояла на ногах, надеясь, что побледнела не до уровня обескровленного трупа. Она вежливо улыбалась, сцепив руки за спиной, не желая ничем выдавать даже малейшей нервозности. Совершенно не так она представляла себе встречу с его семьей. У них даже никогда не заходил об этом разговор! И вот теперь он так внезапно решил познакомить их? Женщина оценивающе прищурила глаза, недовольно поджимая губы. «Я ей не нравлюсь». Блэк не произносила ни звука, понимая, что во рту пересохло всё настолько, что сложность вызвали бы даже самые простые слова. Старшая волшебница повернулась к своему сыну, расправляя своё платье. Блэк не могла не заметить, что одежда была самой простой, ничем не выделяющейся. Её мать не позволила бы себе в таком даже дома ходить, не говоря уже о выходе в свет. И при этом женщина не выглядела замухрышкой, а словно бы демонстрировала свою простоту души и уравновешенность мыслей. — Тебя воспитывали дикари или ты решил таким способ продемонстрировать свою дурную голову? — Вальбурга совершенно не понимала, как себя стоит вести. Она казалась недовольной, не обращаясь непосредственно к ней — лишь рассматривая со всех сторон, как витринную куклу. Кристофер рассмеялся, попытавшись вновь обнять мать, но она шлепнула его по руке, не давая приблизиться. — Бедная девочка, как же сильно нужно любить, чтобы терпеть такое хамство. — Я тоже тебя очень люблю, мама. Как просто они выражают свои чувства. От этого стало ещё неуютней. Будто вторгалась в личное пространство этой семьи, где ей не было места. Когда женщина повернулась к ней, то все переживания отошли на задний план. На неё смотрели добрые, ласковые карие глаза. — Полагаю, мой сын так хотел нас познакомить, что буквально выкрал Вас, юная леди. — К моему огорчению, Кристофер действительно не предупредил меня о встрече с Вами, миссис Бёрк. В ином случае я была бы в более пристойном виде. Миссис Бёрк согласно покачала головой, улыбаясь девушке. Теперь Вальбурга не ощущала прежней дрожи внутри, но необъяснимое беспокойство всё так же охватывало всё тело, мешая сдвинуться с места. — Мама, это Вальбурга Блэк. Милая, это Селиция Бёрк. — Рада знакомству с Вами. Исходя из выражения лица Селиции Бёрк и её реакции, ей уже было всё известно о ней. Женщина удовлетворенно кивнула, всё также сохраняя дистанцию. Каким бы ни был характер этой женщины, но чистокровное воспитание было различимо сразу. — Полагаю, как хорошая мать, я не должна закрывать глаза на факт уже существующей помолвки с другим, — ни мягкий, ласковый взгляд, ни добродушная улыбка не смогли остановить волну поднимающегося страха внутри Вальбурги. — Однако лишь то, что Вы, мисс Блэк, делаете моего сына счастливым, позволяет мне одобрить ваши отношения. Кристофер, стоящий до этого поразительно тихо, победно вскрикнул, целуя свою девушку, не стесняясь родной матери. Одна половина его задумки была пройдена, осталось самое приятное. Он опустился перед Вальбургой на колено, доставая из кармана колечко. — Я подарил его тебе, обещая сделать тебя своей невестой. Сейчас же я с этим кольцом даю обещание сделать тебя своей женой, — Крис взъерошил свои волосы, глядя на удивленную Блэк. — Согласна надрать задницу Ориону вместе со мной и стать моей до конца? В голове всё еще звенело после одобрения его матери, а теперь он решил и вовсе лишить её остатков разумности. В глазах второй раз за день скопилась влага, ей хотелось разреветься, стоя на этом самом месте. Вальбурга лишь протянула руку, позволяя надеть кольцо на безымянный палец. — Это самая идиотская выходка из всех, что ты совершал раньше. Но да, да, я согласна! Она прижалась к нему, пряча пылающее от чувств лицо, не до конца осознавая происходящее. Ей было так легко, это кольцо и раньше приносило положительные эмоции, а сейчас стало залогом её свободы и счастья. Миссис Бёрк прекрасно осознавала, что из-за этой девушки Кристоферу придется открыто воевать с древним родом Блэк. Это будет сложно, но они будут друг у друга, счастливые и стойкие. — Это прекрасно, однако, молодой человек, нам всё еще предстоит серьезный разговор по поводу моего третьего визита к декану за последние три месяца, — женщина видела, как напрягся её сын, пытаясь спрятаться за невестой. — Я устала от созерцания кабинета Дамблдора, тебе придется хорошенько постараться, чтобы я закрыла глаза на шалости в школе.