Македонский и ко

Blush/ Смущение, румянец. -Мак, принеси мне воды, - раздается до боли знакомый голос Сфинкса, и его голова показывается из-под одеяла на общей кровати. Он говорит тихо, но этого более чем достаточно, чтобы Македонский его услышал. Он не отвечает, лишь едва заметно кивнув. Пальцы, покрытые царапинами и порезами, с белой кожей от порошка, раздраженной от мыла и прочих моющих средств, показываются из рукавов свитера на долю секунды, а после снова исчезают в больших рукавах мешковатой одежды, скрывающей тощее тело, недоступное для чужих глаз. Мак наливает воду в кружку и направляется к Коту, который уже успел выпрямиться и оглядеть комнату, остановив пристальный взгляд зеленых глаз на руках с водой. Не привыкший к такому вниманию, Македонский на долю секунды опешил, а после остановился у Сфинкса, поднеся чашку к его губам. Действия получались на автомате, ведь привыкнуть к состайникам было делом времени. Сейчас многое Мак делает неосознанно, по рефлексу, но это обычно не касается Сфинкса. Не касается “Цербера” этого дома, коим оказался даже не Слепой, потому что не вожак сказал о чудесах, не вожак пытался его приручить, не вожак напоминал бритоголовых, не вожак заставлял Мака надевать маски, не вожак следил за каждым действием. -Спасибо, - отстранившись от кружки произнес Сфинкс, закрыв глаза и чуть запрокинув голову назад. В этом положении он как никогда напоминал кота. Большого довольного кота, который тихо урчит, когда его кто-то гладит. Македонский ловит себя на мысли и уносит кружку, моет ее, вытирает и ставит к остальным. Он садится на подоконник и смотрит на окно, скрывшись за шторкой. Он смотрит в окно и думает о том, что под запретом. И думает он не о чудесах. Время продолжает мерно идти, переваливаясь с одной минуты на другую. Но люди, погруженные в спор или раздумья не могут заметить его хода, о чем и свидетельствует сидящий. -Маки, - раздается над самым ухом, и кажется, что холодные пальцы вот-вот сожмут его, не позволяя двинуться с места. Македонский замирает, не в силах обернуться. Голос совсем близко, а горячее дыхание опаляет шею. На щеках, сквозь россыпь веснушек, проступает румянец, но он за ними почти незаметен, тем более, что на улице уже далекая ночь. Все вокруг спят, и лишь две фигуры остаются у приоткрытого окна. Мак - на подоконнике, Сфинкс - рядом. -Ты боишься меня сейчас? - вкрадчиво спрашивает Сфинкс, не изменяя своего положения, чуть наклоняется вперед, а в ответ тихий голос: -Нет, Сфинкс, не боюсь, - Македонский поднимает голову и встречается взглядом с Котом, который довольно ухмыляется. -Что ж, тогда, ты знаешь, что нужно сделать.