Ручная летучая мышка

      Для доктора Крейна это стало своего рода игрой.       Конечно, любая его грандиозная схема имела элементы игры. Но в какой-то момент всё стало слишком серьёзно.       Первоначально и до нынешнего момента это продолжало быть чистой забавой, желанным развлечением между часами перегонки измельчённого дурмана и проверкой его на каком-нибудь из особо отличившихся сообщников.       Однако пора было взять себя в руки. Как ни забавно было включать в их с Барбарой непрекращающееся общение отсылки к самому себе, нужно было быть крайне осторожным: стоит только сильно нарушить баланс, как мисс Гордон запаникует, и жизненно необходимая часть его великой мозаики будет скомпрометирована.       К тому же приходилось хранить это развлечение втайне от Рыцаря Аркхема, как этот нетерпеливый и несносный щенок сам себя обзывал и с которым Джонатан крайне неохотно вступил в союз. Мальчишка поведал ему много интересных подробностей про Бэтмэна и его приятелей — без него Крейн никогда бы не узнал о важности Барбары Гордон, — но Рыцарь отказался раскрыть всю глубину их взаимоотношений с девушкой.       Впрочем, это не имело значения. Молодость сделала парня донельзя глупым, настолько глупым, что он решил, будто высококвалифицированный психиатр не способен видеть сквозь его метафорическую маску. Было ясно, что когда-то Рыцарь был одним из многих маленьких сопляков, которых Летучая мышь носила под своими крыльями, высасывая их кровь и жизненные силы, использовала в своей личной войне с преступным миром Готэма. Иначе откуда бы ему было знать, что девушка — очень удобный элемент для манипуляций? Конечно, мальчишка был согласен с тем, чтобы Барбара должна быть похищена во время Хэллоуина, но продолжал настаивать, что она до конца будет находится под его опекой.       Да, в каком-то смысле он любил её, заботился или, возможно, страстно желал. Потому так опасливо и недоверчиво относился к Пугалу.       Но этот же страх сделал мальчика послушным. Когда придёт время, Крейн сделает с ним всё, что пожелает.       Доктор вздохнул и повернулся, чтобы выйти из кухни. По пути к лестнице он просунул поднос с едой через кошачью заслонку в двери подвала.       Молодой человек из Вермонта получил куда больше, чем рассчитывал, когда записался на клиническое исследование. Просто не повезло, что из всех претендентов именно он больше всего походил на Крейна в молодости.       На самом деле, проблем с лицом у подопытного стало не в пример больше. Но ведь ему щедро платили за потраченное время. Когда от добровольца не будет уже никакого прока, Джонатан позволит ему вернуться в родной штат, богаче на десять тысяч долларов, не помня даже, что произошло.       И что бы кто не думал, будто Пугало размяк, всё дело было в том, что похищение людей на несколько недель летом стало своеобразным обрядом. Обрядом, который продлится и на осень, что, разумеется, вызовет расследования дел о пропавших без вести, а это в свою очередь создаст необходимую ему атмосферу напряжения в Готэме.       Его пленник наконец-то перестал кричать и умолять, как только просыпался. Джонатан чувствовал стыд по отношению к самому себе, ведь выслушивать вопли страдальца ему надоело ещё на прошлой неделе. А ведь это были плоды страха…       Давно в душе Крейна не шевелилось ничего похожего на жалость или сочувствие. Теперь даже жестокость к другим не вызывала в нём колыхания чувств.       Он с головой ушёл в науку, перестав ощущать хоть что-то сколько-нибудь человеческое, помня только о насыщении мудростью самого себя.       Забыв о своей первоначальной сути, Джонатан не сумел различить неожиданно закравшуюся к нему в сердце симпатию к мисс Гордон. Недавно она призналась, что была мастером боевых искусств, служила в правоохранительных органах. Очевидно, Барбара была той самой «Бэтгёрл», которая сражалась бок о бок с другими защитниками Готэма и несколько лет назад внезапно исчезла. У девушки не работали обе ноги…и это было так знакомо.       Джонатану было не чуждо разочарование от собственных скованных движений…прежняя живучесть и энергичность сменилась на громоздкость и заторможенность. Он не мог ходить без стальной скобы, прикреплённой к его ноге, а перемещения по лестницам были сродни самым страшным пыткам. Когда-то он умел постоять за себя в поединке даже с Бэтменом. А теперь…       Вся сила, вся энергия, весь драйв молодых лет теперь были направлены не на облегчение жизненных задач, а на моральную защиту от чувства собственной бесполезности.       Получалось, что глубоко личная, наполненная страхом и стыдом неуверенность Барбары была и его неуверенностью тоже. Их тела, стали чужими против их воли, превратились в тюрьмы, в то время как только их разум был способен к бегству.       Да, пожалуй, произойди их встреча раньше, Крейн был бы растроган её историей.       Барбара открывалась ему. Медленно. Несомненно, против доводов разума. Очевидно, никто не проводил с ней время таким образом, никто не делал её центром внимания…никто до него. Мисс Гордон жаждала, чтобы хоть кто-то увидел её из-за плаща Бэтмена или его сподручных…       Такое сильное желание легко сделает её заложницей собственных чувств. В ночь, когда Тёмный рыцарь падёт, он потеряет всё. Его союзники отвернутся от него или погибнут…и возможно, если происходящая сейчас маленькая игра сработает, Барбара Гордон станет одной из тех, кто предаст Бэтмена.       Впрочем, даже если всё сложится иначе, надавить через неё на Бэтмена будет по-прежнему удобнее всего. И тогда, наконец, миф о неуязвимости Летучей мыши будет рассеян.       Кроме того… Джонатан не мог отрицать, что общение с Барбарой — лучший способ убить время из всех возможных. Столь приятно было копаться грязными пальцами в столь сравнительно блестящем уме.       Если бы только ему не пришлось перед этим как старому идиоту несколько дней просидеть за книгами, что обычно печатают для бабушек и дедушек, чтобы те поняли, как использовать социальные сети. Честно говоря, это было так же болезненно, как самостоятельно перекраивать свой искалеченный нос, смотрясь в зеркало.       Вдруг от Барбары пришло сообщение. «У меня есть только минутка, и я только что поняла, что ты никогда не рассказывал мне о своих пяти лучших книгах. И о своём любимом животном».       Любимое животное? Ну что ж, это просто.       Ворон, сидевший у доктора на плече, пронзительно закричал, когда мужчина набрал: «Лошади, ко второму вопросу». — Ну, Кошмар, — Крейн протянул руку, чтобы почесать птичью шею, обращаясь к питомцу. — Не спорь. Я не мог написать о тебе, это было бы слишком очевидно. Кроме того, ты тоже очень любил Ужаса*.       Птица ущипнула Джонатана за ухо. — Да, папа тоже по нему скучает.       Дред — великолепное животное, фризский жеребец, который никогда никому не позволял ездить на себе, сейчас, похоже, толстел на какой-нибудь ферме в окрестностях Готэме, куда его отправили после первого заключения его психически нездорового хозяина.       Теперь о первой половине её вопроса. Пока Крейн сидел, задумчиво постукивая пальцами по гниющему столу для одного, осознал, что в тот раз Барбара была права.       Было почти невозможно выбрать только пять книг.