Unutmadım, unutamam kara sevdam merak etme Yaşamaksa yaşadım lakin canımın çoğu kaldı sende. Я не забыл — не смогу забыть, моя безнадежная любовь Ты не волнуйся, если это была жизнь, то я жил Но большая часть моей души осталась с тобой.
Сыро, холодно, влажно. Лучи света не проникали в эту часть дворца, нет сомнений, ведь сейчас он находился в темнице. В углу стоял кувшин, покрытый снаружи ржавчиной и наполненный водой, правда, от нее исходил неприятный запах. Помимо основы для существования человека, была большая куча соломы, видимо, для роли ложе. Мрак полностью окутал узника. Он понятия не имел, сколько времени пробыл здесь. Кто-то навещал его. Подтверждает его довод-свежая повязка на груди. Крови не было, но при касании чувствовалась адская боль. Вдруг мгла рассеялась. Дверь темницы открылась. Просачивался свет сквозь железную решетку. Влад щурил глаза от непривычности. Разглядеть лицо было сложно, однако, юноша заметил темные волосы, они отливали золотом из-за лучей. — Лале? , — предположил Цепеш. В хриплом голосе послышалась нотка радости. Узник подошел к решетке плавно и с каждым шагом усомнившийся в своей уверенности, грустно взглянул на гостью. — Вам худо пришлось. Мне жаль. — Сафие хатун? — Да. Ваш друг тоже заключен в темницу по велению султана, — при этих словах у дочери визиря появилась слезинка. — Где Лале? , — Цепеш с нетерпением спрашивал, бесстрастно слушая рассказ девушки. — Ее отправили в Девичью башню, — Сафие пришлось повести себя негоже знати, ибо с глаз ее водопадом полились горькие слезы, — Лале хатун ведь так молода! Она посещала это ужасное место, чтобы увидеть вас! Вопреки приказу повелителя, ухаживала за вами, меняла повязки, приносила еду…все ради любви! — Значит, этот гаденыш хочет отдалить ее от меня! , — Влад потрясенный новой вестью, разгневался. — Я не знаю…она только просила меня присмотреть за вами. Вы были очень слабы. Лежали без сознания почти месяц. Я не смею обвинять вас, но вы причастны к ее ссылке! Владу нечего было сказать, поскольку дочь визиря была права. Ему нужно было лишь пойти на компромисс Мехмеду, чтобы любимая была в постоянном здравии. Правда, такие уступки не гарантирует того, что ей выпадет шанс благополучно вырваться из оков османского правителя. Сафие мрачно взглянула на него. Жаль ей было двух влюбленных, что не могут соединиться крепкими узами. Между тем, девушку привлек отвартный вид Бассараба: черные сальные волосы висели чумазыми патлами и их кончики путались между собой, сквозь призрачное бледное лицо проглядывались сосуды и вены, он был так худ, что острые ключицы и костлявые руки издалека заметны, на нем была выцветшая рубаха, а поверх нее затрепанные штаны. От одного вида румына, Сафие готова была к сильному нервному припадку. — Послушайте, — она обратила внимание угрюмого Цепеша на себя, — я сегодня вечером принесу пергамент, и вы напишите ей письмо, — Сафие знала об опасности такого способа коммуникации между ними, однако, будь на ее месте Лале, то без раздумий сделала бы точно также. — Сафие хатун, вы добры, я благодарю вас. Но вашей жизни может грозить опасность. Так нельзя. — Напрасно меня благодарить. Я готова на это ради Лале. — Хорошо, — Цепеш согласился. Ему было неприятно осознавать то, что Сафие хатун ценою своей жизни поступает таким образом. Несомненно, Влад ценил добро, но в частности по его вине десятки юношей (не говоря о стариках) погибли. Как разгневалась Лале тогда! Она не выдержит возможную смерть подруги — Сафие. * Лабиринт души ее опасен, путь к выходу тернист. Иногда красавица с карими глазами путается в лабиринте сама, усугубляя свое положение. Шахи хатун всегда твердила: «Раз горько внутри — улыбнись шире». Если бы все так было легко, разве Лале плакала навзрыд каждую ночь? В тот ненавистный ею день, наполненный алой кровью, кареглазая заняла себя вышивкой по наставлению Шахи хатун. Женщина придиралась к каждому неправильно вышитому узору, реакции девушки на нотации были однозначно раздраженными. — Не мучай девочку, Шахи хатун, — говорила Дайе и расплылась в улыбке, при этом ее морщинки придавали какую-то теплоту. — Ей это пригодиться, — аргументировала Шахи, вновь взявшись за темноволосую, — вышивать нужно нежно и мягко. Представь, что каждая из нитей по-своему особенна. — У меня не получается. Если бы у меня были такие же бархатные и умелые руки, как у тебя, то целыми днями вышивала! — Зато у тебя замечательно получается льстить. В такие беззаботные дни хотелось жить и жить. Прибытие в Кючюксу обрадовало двух женщин. Наконец, они начнут все с чистого листа. Посредственность расписания никак их не смутила. На рассвете няни будили Лале, потом завтракали, в обед пили крепкий чай, а чтобы развеять скуку за ужином они хвалебно отзывались о Мехмеде. О том, какой он храбрый, то бишь решил завоевать Константинополь — столицу мира и сердце Европы! И каждый раз слушая эту болтовню, Лале лишь закатывала глаза. И еды ей противна, и вкус чая казался горьким. Но интерес к Мехмеду вспыхнул внезапно, когда от султана пришла весточка. Вера девушки в то, что Мехмед не такой каким кажется, укреплялась с каждым днем, пока Лале не застала гостя в гостевых покоях. Некогда первый красавец, сердцеед и мечта некоторых девушек, сейчас казался разбитым. Девушка молниеносно надела платок на голову и озадаченно глядела на мужчину. — Али бей, что привело вас сюда? — Я в надежде, что Аллах простит меня за мои грехи, Лале хатун. У меня не оставалось иного выбора. — Не томите. — Мне срочно нужна ваша помощь. — Моя помощь? , — девушка еще гуще не понимала его слова. — Да. Дело касается столицы. — Присядьте, — кареглазая позволила сесть бею на тахту, а сама села подальше. Шахи хатун была бы в ярости от происходящего, однако, к счастью, Лале велела ей выйти, — теперь объясните мне по порядку. — Грядет жестокая схватка меж Владом и Мехмедом. — Что?! , — пораженная ответом Лале, чуть дрогнула рукой. Ее зрачки бегали и ждали продолжения. — Влад организовал мятеж против военной политики султана. К нему присоединились сотни людей, но их число растет с каждым часом. Аллах свидетель, я не в силах был остановить его… — Видимо, не достаточно, — твердо отчеканила Лале. — Лале хатун, не сыпьте соль на рану. — Прошу прощения. — Я — воин и борец за справедливость. Взгляните в каком положении сейчас нахожусь. Прошу помощи у хрупкой девушки…ни стыда, ни совести! — Я не вижу в этом никакого унижения, Али бей! , — девушка решительно встала, — стыд и позор должны почувствовать те, кто поставил свои приоритеты выше, чем жизни людей! Была ли зла Лале на Влада? Да, была. Она ожидала что угодно от Мехмеда, но от Влада — никогда! Страх, что темноволосая испытывала тогда, не сравниться ни с одной агонией. В ее душе поселилось чувство тревоги. Влад, Мехмед, мужчины, потерявшие своих сыновей, женщины, чьи крики раздавались от боли…все смешалось. Сейчас она сидит с дурными мыслями взаперти, как пленница из невольничьего рынка. Прислуживают ей незнакомые люди и им запрещено говорить с ней. К одиночеству девушка привыкала медленно, но уединение поспособствовала к ее духовному и рациональному развитию. Лале читала книги, обогащала свой ум интересными фактами, часто проводила время, решая задачки. Во сне видела Влада. Опечаленного и молчаливого. Неделю назад впервые после бунта к ней наведался Мехмед. Лале даже не взглянула на него, увлеченная новой книгой. Вторая встреча прошла также безмолвно. К третьей — он подготовился. — Я погляжу ты интересуешься политикой, — произнес робко султан, — я принес тебе кое-что. Лале перевела взгляд полный энтузиазма. Государь преподнес книгу в красивой обертке, и кареглазая раскрыв ее, краем губ улыбнулась. — Кажется, тебе не по вкусу романы, так что решил презентовать тебе книгу Аристотеля. Там говориться о важности политики, сравнивают методы управления государством… — объясняя, Мехмед увлекся и сам. Он говорил без умолку, рассказывал все тонкости философии Аристотеля, пояснял термины. В течении всего монолога султана, Лале оставалось только наблюдать за ним. Около двадцати минут спустя юноша замолк. Его глаза следили за девушкой, которая листала толстую книгу. Девячьи движения ему на миг показались ласковыми и изящными, хотя ничем особенным темноволосая на данный момент не занималась. Лишь листала книгу. Но как она листала! — Раньше ты дерзила мне, — сказал он, — не знал, что буду тосковать по этим временам. Мехмед незамедлительно встал из тахты после признания, и направился к выходу, но вдруг обернулся, услышав любимый голос. — Почему ты ведешь себя иначе? — Что? , — юноша был счастлив узнать, что будет слышать голос кузины чаще, от того даже не понял ее вопроса. — Все принимают тебя за пошлого грубияна и эгоиста. Я бы не лицезрела твой настоящий облик сейчас, не будь той забастовки, да? — Кто знает. — В чем причина, Мехмед? — Поверь, я хочу довериться тебе. Конечно, полностью довериться! Еще как! — Но есть одно «но»? — К сожалению… — Спасибо за книгу, — больше она не в силах слушать бессмыслицу, Лале проводила его до двери и села за стол. Рано утром Лале встретила Сафие хатун. Увидев подругу, Лале засияла солнцем и для радости не было границ. — Ах, неужели! , — дочь визиря крепко обняла кузину султана. А сколько сил было в этой миниатюрной девушке! В последние секунды объятия, Лале начала задыхаться, — с вами все хорошо? — Забудь обо мне, — махнула рукой Лале, — как обстоят твои дела? , — девушки присели за круглый столик, на котором находились их любимые блюда. — Не жалуюсь. Я недавно была у Влада. — У Влада? , — Лале оцепенела. С ее лица медленно сползала открытая улыбка, — как он себя чувствует? Рана зажила? Он не болен? — Я не смогу отвечать на вопросы так быстро, — произнесла Сафие, угощаясь пахлавой. — Не мучай меня! — С ним все хорошо, — конечно, девушка пропустила его болезненный вид и худобу, дабы не напугать влюбленную девушку, — он передал вам письмо. Лале не обращая особого внимания на присутствие Сафие и не медля ни минуты, открыла письмо. Машинально улыбка снова появилась на ее лице, правда, конец сообщения вводил ее в ступор:«Моя кареглазая, я не сплю ночами, ведь мой сон украла ты. Так даже лучше. Вероятно, ты в обиде на меня, но, прошу не злись и не тревожься за меня. Я жив и здоров. В этом мраке ты освещаешь верный путь мне, словно серебряная луна. В тот злополучный день, я сравнил тебя с высшим божеством, который ослепил меня своей красотой и храбростью. Стрела купидона вонзилась в меня окончательно. Я найду выход из этой ситуации, верь мне! Однако, стоит мне спросить кое-что у тебя…готова ли ты отказаться от своего дома и родины и быть только со мной? Готова ли ты к изменениям? Если твой ответ положительный, я продам душу самому Аиду! Тебе только остаётся инсценировать свою смерть и стать свободной. Не спеши и обдумай свое решение. Я жду вестей от тебя через три дня»