Завтра мой черед

Джотаро садится с Джолин в машину и жалеет, что не выкинул вчерашнюю пачку сигарет. Рука так и тянется к бардачку. Он обещал всё объяснить, но даже не знает, с чего начать разговор. Он надеялся, что этот разговор не состоится, а теперь надо подбирать слова, надо отвечать на вопросы и рассказывать о стандах. Всё это долго и утомительно, но им и ехать два с лишним часа. Джотаро удивлен, что Джолин так быстро совладала со своим стандом, а потом он вспоминает, как у него самого появилось Созвездие, вспоминает чужие рассказы о стандах. Об этом говорил и Джоске. Пробуждение силы, которая всегда была заперта внутри, словно в глубинах космоса. Сны о существах, сломленных временем и пространством. Джотаро никогда не снились эти существа, но он тоже видел что-то странное: то обрывки незнакомой повседневности, то удушающую толщу воды и аварию. Что самое странное, Джоске тоже стала сниться авария после того, как у него появился станд, а до этого снился космос. Теперь такие же кошмары ждут Джолин? Джотаро годами берег её, и вот случилось то, чего он боялся больше всего. Какая же она всё-таки непослушная... Или, скорее, своенравная. Своенравная, но взрослая. Он правда не узнает её. Ещё недавно Джолин плакала и страдала из-за парня, который её недостоин, а теперь взяла себя в руки и готова прийти ему на помощь. Или одно другому не мешает? Иногда он видел Марию такой. Погрустила, утерла глаза — и рьяно принялась за дело. Главное, чтобы Джолин могла защитить себя. Ей понадобилось уделать его в драке, чтобы доказать это, и только тогда он поверил. Но одной силы мало, надо думать головой. Джолин показывает, как она может свернуться клубком нитей на заднем сидении, и Джотаро советует ей не разматывать жизненно важные органы. Разрыв нитей причиняет ей боль. А если враг порвет нити, из которых состоит сердце? Что тогда? Она кивает, но он не уверен, что его слушают. Сам виноват, что каждое его слово она воспринимает в штыки. Сам виноват, что никогда не мог довериться ей, а теперь она не доверяет ему. То же самое было с Джоске. Только бы они не ошиблись, только бы Джоске был жив. Родинка на плече горела глухо и непрерывно, Джотаро уже перестал обращать на неё внимание за эти месяцы. Они успеют, у них нет другого выбора. Они успеют, и он больше не отпустит Джоске ни в один аэропорт мира. Он не подпустит Энрико к Джолин даже на пушечный выстрел. В дом Джотаро войдет один, а она останется в засаде, с агентами. Уговор почти такой же, как и во время первой неудачной облавы на дом Энрико. Небольшая группа агентов спрячется неподалеку, на Джолин и Джотаро повесят датчики. Джотаро войдет в дом. Если он даст сигнал к атаке или не выйдет через десять минут, основная группа агентов войдет следом с оружием. Другая группа, поменьше, выступит подмогой Джолин в случае опасности. Они обговаривают всё ещё раз, когда подъезжают к нужному кварталу Рокледжа. Агенты встречают их на месте. Они передвигались осторожно, Энрико не должен был заметить их приближение. Джотаро спрашивает, удалось ли агентам разузнать что-нибудь об Энрико, и помог ли им станд деда в поисках. Агенты показали Джотаро и Джолин пару фотографий в планшете. По ним ничего нельзя было понять: всё темное и размытое. Виднелись какие-то желтые пятна, будто сфотографировали пластину золота или бронзы, виднелась слабо освещенная мебель. Ничего больше. Про Энрико тоже никаких новостей: времени на поиски было мало. Согласно их базам данных, сейчас он вообще должен находиться в Индии в составе католической миссии. Человека по имени Уэс Блюмарин и вовсе не существует. Просто отлично. Придется на месте и на собственной шкуре выяснять, в чем способность станда Энрико, если обладатель вообще покажется, а не подошлет приспешников. Джотаро хотя бы знает, что надо опасаться двойников, но... Даже если верить тому, что сказала Свободная про новолуние, про другой шанс, которого может и не быть, всё ещё неясно, для чего Энрико нужен дневник, и что он собрался с ним делать. Они попытаются остановить его, но Джотаро пришел только за Джоске: с ним и уйдет. Джолин согласна. — А это случайно не военная операция? — спрашивает она у Джотаро, когда агент заканчивает цеплять на неё датчик. — Можно и так сказать. Роберт, всё готово? — Да, мистер Куджо. Можете начинать, — отвечает ему главный агент из запасной группы. Он возвращается к своим, в засаду и гущу деревьев. Джотаро смотрит на Джолин. Он хочет что-то сказать ей, ещё раз предостеречь, но не может вспомнить ничего нового. Он просто прижимает её к себе. Удивительно, но Джолин не отпихивает его, а наоборот, прижимается крепче, цепляется за его спину так, будто этого ей не хватало всё время. Тогда Джотаро вспоминает: да, он не обнимал её целую вечность. Даже перед Новым годом, когда Джоске попросил обнять Джолин за него, Джотаро не стал. Обнять — значит поощрить, и он не собирался поощрять её за то, что она едва не угодила в тюрьму. Так он думал. Нет. Обнять — значит быть рядом. Его не было рядом слишком долго. — Пап... удачи тебе, — бормочет Джолин ему в грудь. — Давай-ка, быстро зашел и вышел, вернулся с Джоске, и пойдем втроем надирать задницу Энрико. Потом обнимемся все вместе над его разбитой башкой. — Какая агрессивная, — говорит он и в порыве даже целует её в макушку. Что-то на него нашло: то ли чувство вины, то ли что-то менее тягостное. — Даже не знаю, в кого это. — Береги себя. Я пошел. Она снова желает ему удачи, и отчего-то Джотаро чувствует, что оставляет её так, как оставляют младенца в колыбели. Кое-чего Джолин всё ещё не понимает, но она понимает многое. Она уже давно не младенец, а он начал осознавать это только сейчас. Джотаро возвращается к своей машине, припаркованной неподалеку, и делает вид, что подъезжает к дому Уэса рано утром, совсем один. Якобы он хотел застать его и Джоске, пока они не ушли на работу. У Джотаро есть свой план, о котором агентам знать необязательно. На спектакль Энрико он ответит спектаклем. Пока Энрико не понял, что его раскрыли, преимущество на их стороне. Для вида Джотаро долго звонит и стучит в дверь. Никто не отвечает, но он слышит шорохи в доме. Тогда он выбивает дверь с помощью Созвездия. — Доброе утро, Джоске, — говорит он на весь дом, зайдя внутрь. На первом этаже никого, но Джотаро всё ещё слышит шорохи и приглушенный голос на втором этаже. Непохож на голос Джоске. — Что за грохот? Уэс, ты что там творишь?! — кричит другой голос из кухни. Там либо Джоске, если он ещё жив, либо его двойник. — Это я, — громко говорит Джотаро, подходя к двери в кухню. — Джоске, мне очень жаль, но так не может продолжаться. Семья никогда не примет твой выбор. Ты пойдешь со мной, и Уэсу придется смириться. Он открывает дверь и видит, что Джоске сидит за столом в пижаме, сонный и разбитый. Волосы у него растрепаны и всклокочены, и он устало подпирает голову рукой. Джотаро замечает на его руках и на лице пару крупных синяков и порезов. На столе — йод, таблетки и полупустой стакан воды. Джоске поднимает голову и замечает Джотаро. — Ты кто?! Уэс, тут грабитель! Джоске вскакивает. За его спиной возникает Алмаз, и Джотаро теряется окончательно. Разве иллюзия смогла бы «подделать» станд? Почему этот Джоске не помнит его, почему он весь в синяках? Это Уэс и Энрико избили его? — Я Джотаро, — недоуменно говорит он. — Что с тобой? Джоске хмурится. Глаза у него усталые, с темными кругами. Совсем не тот ярко фальшивый Джоске, которого он видел в прошлый раз. — Джотаро... — задумчиво повторяет он и жмурится, хватается за голову, словно не может вспомнить. — Слушай, даже если ты грабитель... Можно пойти с тобой? Пожалуйста, я больше не могу здесь... оставаться. Джоске шипит от головной боли и шатается, опирается на стену рядом с узкой дверью. Иллюзия это или нет, Джоске хочет уйти с ним, и Джотаро не простит себе, если окажется, что он не спас настоящего Джоске. Да и не слишком ли хитро для иллюзии? Это он. Это он, он ничего не помнит, и только по счастливой случайности Джотаро застал его на кухне, пока Джоске мучился из-за бессонницы или побоев? Сколько у них времени? Полминуты? Минута? — Джоске, я пришел за тобой. — Что?.. Ладно, неважно. Идем скорее, пока они в подва... Тут дверь рядом с Джоске открывается. Кто-то хватает его, затыкает ему рот и утягивает за собой. Дверь закрывается, и Джотаро не успевает среагировать, не успевает броситься к нему или остановить время. За дверью он слышит крики, удары и страшный грохот: будто кто-то упал с лестницы. Под кулаками Созвездия дверь разлетается на обломки. Джотаро делает два шага в кромешную тьму подвала и видит под ногами следы крови. Он в страхе нащупывает включатель света. Джоске лежит у подножья длинной лестницы. Поза неестественная. Его спина вздымается от вдоха. — Джос... Джотаро даже не успевает броситься к нему. Две вспышки боли разрезают голову: в ней словно проделали две щели и вытащили из них что-то. Джотаро хочет призвать Созвездие, но не может. Кто-то толкает его в спину, и Джотаро кубарем летит по лестнице вслед за Джоске. Растерялся ровно на секунду. Такое чувство, что где-то это уже было, когда-то это с ним уже случалось. Он опоздал снова. Джотаро падает прямо на Джоске, но ему тяжело пошевелиться, он не может встать. Контур тела под ним дергается, и Джотаро видит, как исчезают синяки и порезы на руках Джоске, как меняется его одежда. Вместо пижамы — футболка и спортивные штаны. Иллюзия сменилась реальностью. Настоящего Джоске всё это время держали в подвале, и это его сейчас ударили или спустили с лестницы?.. — Ты ничему не учишься, Джотаро Куджо. И неважно, сколько жизней пройдет, — говорит мерзкий змеиный голос. Джотаро слышит речь, даже чувствует в себе силы ответить, но слова ускользают из памяти одно за другим. Он словно проигрыватель без диска, заглохшее радио, бездушный кусок мебели в чужом доме. Раздается хохот: уже не змеиный, а надменный и царственный. — Не закинешь ли в него пару ножей ради меня? — У нас нет времени! Дом оцепили агенты Фонда. Едем на Канаверал сейчас же. — Обладатель змеиного голоса беспокойно ходит туда-сюда, двигает что-то тяжелое. — Возьми с собой их диски со стандами и памятью, а не то агенты догадаются, как их оживить. — Да, но я не смогу взять с собой все диски памяти Джос... — Просто перережь им глотки! Только не слишком глубоко. Пускай помучаются. Резкое движение. Станд приподнимает их обоих, усаживает у стены, и призрачная белая ладонь врезается в горло Джоске. Он дергается. Затем боль прошибает Джотаро: шрам на шее раскрывается новой раной. Он хочет закричать, но горло сдавливает хрип. Джотаро держит Джоске слабой рукой. — Скорее, пока их не хватились. — Тяжелая вещь, которую передвигали, скрипит и открывается. Что-то падает, и вещь закрывается снова. — Лучший Джостар — поверженный, — говорит надменный голос, но теперь его почти не слышно: он словно звучит из коробки. Шаги направляются к лестнице, и нога пихает Джотаро, когда всходит по ступенькам. Он весь сжимается и закрывает собой Джоске. Боль стягивает нутро, но теперь Джотаро — предмет обстановки, такой же, как стены и пол. Он силится повернуть голову. В углу подвала он видит коробку с дисками и листы с надписями, рассыпавшиеся по полу. Надписи... Слова. Все они здесь из-за каких-то надписей и слов. — Прости меня, Джоске, — хрипло шепчет Джотаро, пока помнит его имя. Чудо, что он ещё может говорить с такой раной. Кровь течет из шеи Джоске, сильной и белой. — Кто... ты? — Твой... — «племянник», хочет сказать он, но это слово такое длинное, а сил у него всё меньше. Он закрывает глаза. — Твой. Кровь Джоске расплывается пятном по груди Джотаро, и его кровь тоже пачкает Джоске. Он теплый, он пахнет землей. Джоске и сам — Земля. Он вернул его назад, к себе, и для Джотаро нет другого тепла, кроме этого: угасающего.