Завтра мой черед

Прошло две минуты. Нет, прошло минут пять. На часы смотрел Роберт, а Джолин просто сидела и думала, когда папа уже всех раскидает по углам и позовет её на добивание противника. — У него пульс подскочил, — шепчет Роберту агент с планшетом, которого поставили следить за датчиками. — Это естественно. И ты смотришь на показатели Джолин. — Да нет же... А теперь пульс упал. — Просто сообщи, если будет что-то серьёзное, ладно? Это не шутки. На минуту или две агент стыдливо замолкает, а потом снова подает голос. — Пульс серьёзно упал! Сам посмотри! — Спокойно, не отступаем от приказа. Ждем сигнала. Они ждут-ждут-ждут, и Джолин уже готова кусать и ногти, и локти, но она держится. У папы всё под контролем. У неё всё под контролем. У них всё под... Вдруг она слышит, как вдалеке шумят колеса машины, как гудит движок. На дворе стоит лютая рань, и машин на улице нет. Агенты тоже не понимают, что происходит. Лужайка дома всего метрах в пятнадцати от них, и на ней нет ничего, что могло бы издать такой звук. Он удаляется и стихает в считанные секунды. Неа, не глюк. Папа это ей разжевывал всю поездку. — Вы тоже слышали, как машина проехала? — спрашивает Джолин у агентов. — Да, но... там ведь нет машин. — Это Энрико решил свалить окольной дорогой! У его сраных иллюзий должен быть радиус: машину замаскировал, а звук ему не спрятать! — И как нам подобраться к тому, чего мы не видим?! — Это машина, а не кошка! Вы дуйте за Энрико, — говорит она лидеру основной группы, а затем обращается к Роберту и его запасной группе, — а вы со мной! Этот ублюдок что-то сделал с папой! Джолин бежит к дому, сзади её прикрывают агенты. Они врываются внутрь. Два человека идут проверять второй этаж, Роберт и ещё один агент идут с Джолин на кухню. Роберт замечает открытую дверь в подвал, и они с напарником идут туда вперед Джолин, держа пистолеты наготове. Напарник охает. — Ч-что там?! — спрашивает она. — Врага не видно, но... Мисс Куджо, Ваш отец... Джолин расталкивает их на узкой лестнице и врывается в подвал. У подножия лестницы лежат папа и Джоске, и Джолин бросается к ним. На их шеях одинаковые раны, и папа прижимает Джоске к себе. Глаза у обоих закрыты. Она не помнит, когда в последний раз ей было так страшно. — Медики наготове, я... — говорит напарник, доставая рацию. — Я сама, — заявляет Джолин дрожащим голосом и выпускает из пальцев нити, которые видит только она. Папа сказал, раз они органические и созданы из её тканей, ими вполне можно залечивать раны. Сейчас и проверят. Приспешники Энрико всё ещё могут прятаться в доме, незачем подвергать медиков опасности. Джолин зашивает раны на папе и Джоске. У папы дрожат ресницы, у Джоске слабо дергается рука. Его пальцы пытаются сжать край папиного поло. — Папа, Джоске, сейчас мы вас вытащим! Куда делись эти подонки?! — Днев... ник, — бормочет папа. — Диски... Джолин не понимает, почему у него такая заторможенная реакция. Она же зашила рану на горле... Пускай ему трудно говорить, но почему он так плохо соображает? В этот момент на кухню заходят ещё два агента и кричат им сверху, что проверили весь дом, здесь больше никого нет. Джолин всё-таки просит вызвать медиков. — Речь про эти диски? Видимо, да, — говорит Роберт и указывает на коробку в углу подвала. — На них какие-то картинки видны... с мистером Хигашикатой? Джолин осеняет. Когда Энрико был рядом, ей тоже казалось, будто её память стерли с диска. — Роберт, давай сюда всё, что есть! Агенты подносят ей коробку, и Джолин вставляет в голову Джоске все диски, на поверхности которых мелькает отблеск его изображения. Джоске хотя бы открывает глаза. Когда Джолин видит, что от дисков ему стало лучше, она пытается вставить пару дисков и в голову папы. Он мычит и шевелится. — Останови его любой ценой, — хрипло говорит Джоске и хватает Джолин за руку. — Ты должна зачитать Закон, а не он... Возьми листы и прочти... — Что? Джоске, да плевать я хотела на Энри... — Мы всё равно умрем, но если... не сделаешь этого... Мы всегда будем умирать. Что? Не об этом ли говорила Свободная?.. Про шанс, который выпадает раз в вечность? Джоске отпускает руку Джолин и сжимает ладонь её папы. Голова папы поникла, съехала Джоске на плечо. Он прижимает папу к себе, и его бьет дрожь. — Пожалуйста, Джотаро... — Твой, — бормочет папа, как заедающая пластинка, — твой... Джолин не понимает. Ей адреналин в голову ударил, она сейчас свихнется, и её останавливает... Её отталкивает эта нежность. Будто она увидела то, чего не должна была, будто случайно подсмотрела за родителями. Да Джоске ей как второй отец, он мог быть её крестным отцом, и когда это закончится, они помирятся, Джолин их заставит... Она смотрит на их окровавленные, сцепленные руки. Если будет медлить, они помирятся посмертно. — Джоске, я поняла, я всё сделаю, слышишь? К-Клянусь, только и вы обещайте, что выживите... — Он хочет закрыть глаза, но Джолин легонько хлопает его по щекам, и папу тоже. Тут в подвал заходят медики. Джолин отходит, чтобы не мешать их работе. Только что они могут? Она зашила раны, но папа и Джоске всё равно теряют сознание... Раз Джоске их ещё не исцелил, значит, они с папой не могут призвать станды? Их будто души покинули. Это дело рук Энрико, и медицина тут явно бессильна. Роберт и его товарищи отдают Джолин листы. Она хватает их не глядя, — главное, что они собрали всё, — и мчится на выход с четырьмя агентами. У неё сердце разрывается оттого, что пришлось оставить папу и Джоске такими — неизвестно, живыми ли, — но Джоске сказал: «Останови его любой ценой, иначе мы всегда будем умирать», и она ему верит. Это в голову Джолин вдалбливал сам космос, а она ещё хочет пожить. Ей придется отжать машину у Фонда. Управление на себя берет Роберт. По рации ему то и дело передают хреновые новости. У агентов было всего три машины: в одной они едут сейчас, одна ещё гонится за Энрико, а третья машина потеряла управление, когда пыталась подрезать его и подъехала ближе, чем на двадцать метров. По рации передавали, что агенты начали стрелять друг в друга и в самих себя, кричали что-то про приказы. Попытались снять Энрико с винтовок или хотя бы продырявить колеса машины, но пули отскакивали от них, словно ударялись о невидимую броню. Ещё в его машине заметили футляр от контрабаса. Судя по маршруту, Энрико направляется в Космический центр имени Кеннеди на мысе Канаверал. Что он там забыл, и сколько у них времени, пока Энрико не доберется до Канаверала? Минут десять? Роберт разбирается с рацией и уже хочет вызвать подмогу с вертолета — только вот успеют ли они, — а Джолин сжимает листы дрожащими руками. Она пытается прочесть и понять хоть что-нибудь. Джоске сказал, что это важно. К счастью, листы пронумерованы, и она смогла сложить их по порядку. Первые листы самые старые, текст написан витиеватым почерком, каким писали старинные письма. Другие листы новее, исписаны почерком попроще, и на них есть подчеркивания карандашом, выделения цветом. Взгляд Джолин цепляется за фразу: «Столпы рождаются, изменяются и умирают согласно Закону». У одного листа уголки помечены красным. На нем четырнадцать фраз, а на предыдущем листе объясняется, что это Закон. Ещё в тексте говорится про путь в Рай, про Столпы и дневник (это тоже «Столп»?), про уничтожение стандов. «Явится сущность, досыта напитанная грешным духом, и внемлет Закону, вложенному в уста друга моего. Сущность обратится Столпом, Столпом обратимся и я, и мой друг: Закон скрепит кровь и дух, связующие нас сквозь время». Понять этот бред ей помогает только то, что в памяти ещё свежи мессы, на которые Джолин ходила с мамой: там так же невнятно изъяснялись. Короче, эти четырнадцать фраз — что-то типа заклинания. Если не выйдет прикончить Энрико стандом, они пригодятся. Джолин пытается запомнить их, как может, но не очень-то получается. Нитями станда она вышивает Закон на своей руке, и кладет лист с фразами в карман штанов. У Роберта снова трещит рация. Задыхаясь, агент сообщает ему, что они потеряли и вторую машину. Энрико вот-вот достигнет Космического центра, если уже не достиг его. Джолин рычит от злости. Что она может сделать? Машина и так мчит на запредельной скорости. Идея с вертолетом — и та прогорела. Как им расхреначить Энрико, если к нему даже не подойдешь?! Она сможет подойти. У неё есть станд. У неё есть нити. Джолин высаживают рядом с космическим центром: дальше машинам не проехать. Она приказывает агентам не идти с ней — пускай отслеживают по датчику, — а потом мчит искать Энрико. С футляром от контрабаса он далеко не уйдет. На входе в центр Джолин замечает шумиху в очереди посетителей. Все охранники без очереди пропустили какого-то мужчину с контрабасом и делают вид, будто он начальник центра. Ей пройти внутрь не так просто, как Энрико, но Джолин разматывается и проскальзывает нитью всюду, где может, цепляется клубком за спину охранника, который идет вглубь центра, и спрыгивает в безлюдном месте, меж зданий на открытом воздухе. Она находит Энрико по чужому крику, в тени навеса. Джолин прячется за углом здания и видит Энрико с дневником в руках. Футляр с контрабасом открыт. Рядом с Энрико — чей-то покалеченный торс только с одной рукой. Этот мужчина каким-то чудом жив, но его кожа пузырится, когда на неё попадают косые лучи солнца. Над мужчиной витает станд, тоже покалеченный. Энрико выталкивает мужчину на свет, и тот кричит. Его станд рассыпается, тело сгорает на солнце. Дневник в руках Энрико шевелится, и он бросает его на плитку. У дневника вырастают конечности и хребет, формируется тело, похожее на детское, и теперь это дневник кричит, как кричат младенцы при рождении. Джолин сдерживается, чтобы не блевануть. Джоске сказал: «Ты должна зачитать Закон, а не он», но Энрико уже явно зачитал его. Она опоздала, и теперь боится подойти ближе. Если Энрико попробует колдовать снова — она тут же вмешается. Ушатать его хочется куда больше, чем зачитывать заклинания. Он не заставляет её ждать долго. Когда дневник окончательно превращается в мутанта, Энрико склоняется над ним и снова что-то шепчет. Джолин оказывается позади него и душит его нитями, затыкает рот, заматывает лицо, как пленкой. За спиной Энрико возникает станд, он пытается схватить её, но Джолин уклоняется. Кулаки её станда колотят Энрико со всей дури. Пока он шатается из стороны в сторону и пытается вдохнуть, она громко зачитывает то, что записала на своей руке. Зачитывает потому, что верит Джоске. Это должно уничтожить мутанта? Энрико обмякает в её руках. Тварь на плитках корчится в агонии, её тело удлиняется. Вдруг она вскакивает и вгрызается в ногу Энрико. Джолин всё ещё держит его, использует как щит, и пытается отбиться от существа, но тогда оно набрасывается на неё. Со страха Джолин снова зачитывает Закон, пытаясь не кричать. Она всё равно кричит. Существо хватает её, впивается зубами в ноги и прокусывает мышцу до кости, а потом вдруг останавливается. Его бьет судорога. Джолин испуганно смотрит на мутанта и видит, что его тело белеет, светится, и снова меняется. Он поднимает огромную голову, опутанную тернистым венцом. Вместо лица у него то ли барометр, то ли циферблат, но цифр на нем нет. Стрелка начинает бешено вращаться, циферблат вспыхивает, слепит светом. Джолин кричит снова, кровь хлещет из разорванных ног, и она теряет сознание от боли. Последнее, что она слышит — лошадиное фырканье.