Завтра мой черед

Они решают ненадолго задержаться в Орландо, и Фонд снимает для них комнаты в местном отеле. Слишком много дерьма надо разгрести, о слишком многом подумать и договориться, а они едва успели осознать, что конец света отменяется. Теперь можно вдоволь наесться сэндвичей в кафешке за углом. Джолин рассказывает папе о прошлой жизни, надеясь, что это его хоть чему-нибудь научит. Он не хочет говорить с ней о Джоске, но что толку от его нежелания, если она и так знает? Загвоздка лишь в том, что она знает о событиях, но не знает, что в этот момент было у отца и Джоске в головах. Для неё всё это выглядит, как совращение несовершеннолетнего. Отец не умеет разговаривать о таком — и об остальном тоже, — но он мягко пытается убедить её, что всё было не так. Джолин мысленно переводит его бедную речь на понятный ей язык. Был шестнадцатилетний мальчик, который чересчур восхищался её отцом, к которому отец привязался незаметно для себя, и привязанность оказалась взаимной. Была чуткость и такое тонкое сопереживание, какого он никогда не встречал в людях. Была сила, добрее которой он не видел ничего в целом свете. Он пытался остановить Джоске, он пытался остановить себя. Не вышло. Ну, Джолин сама видела. Не вышло, даже когда отец уехал из Морио. У них были письма, звонки и СМС, тайные переписки по ICQ, были редкие встречи то в Японии, то в Америке, были семейные праздники. (Она наблюдала, как отец зажимал Джоске в доме бабушки Холли, пока никто не видел. Захотела промотать сцену и случайно попала на кадр, где отец и Джоске выходили к семье в гостиную, как ни в чем не бывало. На это смотреть было ещё противнее, чем на зажимания за закрытыми дверями. Джолин спрашивала, куда они пропали, и просилась поиграть с дядей Джоске, который минуту назад стонал под её отцом). Джоске вырос, закончил школу, поступил в американский университет. С образованием и постоянным видом на жительство помог Джозеф. Поначалу Джоске заикался о том, чтобы когда-нибудь перевезти в Штаты и маму, не хотел оставлять её одну в Морио, но пока он учился на первых курсах, она успела выйти замуж и родить ему брата, а потом — сестру. Вопрос о переезде Томоко отпал сам собой. Примерно в это время родители Джолин разъехались, а позже развелись официально. Отец жил с Джоске в Майами на другой квартире, жил до сих пор. Прадед Джозеф верил, что так удобнее, так Джоске не придется жить в общежитии или снимать квартиру. Он верил в это, даже когда Джоске закончил университет, но продолжал жить на той же квартире. Прадед верит в это по сей день: им ведь так удобнее, привычнее, ну и пускай, семья должна помогать друг другу. А может... даже если он что-то и подозревал, то ничего не мог с этим поделать. Агент Фонда сказала, что отец хотел сберечь слабое сердце прадеда, и хотел сберечь маму. Может, хоть тут преуспел. Джолин надеется, что эта грязная тайна навсегда останется между ними двумя. Тремя? Она не уверена, как теперь посмотрит Джоске в глаза. Отец говорит, что Джоске сам хочет её увидеть, и просит поехать с ним в Майами. Джолин соглашается. Всё равно собиралась ехать к маме. Правда, она переживает за ребят, но с ними она ещё пересечется, как только все они обустроят свою жизнь. Фонд нашел родственников Эмпорио: бабушку, дедушку и тётю. Бездетная тётя очень обрадовалась, когда узнала о его существовании. Она всю жизнь мечтала о сыне. Эмпорио написал Джолин, что тётя и её муж согласились принять его к себе и собираются оформить над ним опеку. С Эрмес и Анасуем сложнее. Денег нет, жить негде. У Эрмес не осталось родственников, а Анасуй своих видеть не хочет, и они его тоже. Фонд предложил ребятам временно пожить в гостевых комнатах при их техасской штаб-квартире. Тем временем для них сделают новые документы, как и для Джолин, подыщут им работу и жилье. Анасуй, как рассказала Эрмес, согласился с большой неохотой, но делать было нечего. Последний раз они вчетвером видятся на скромных похоронах Уэзера и F. F., организованных Фондом по просьбе Джолин. Все вместе они вспоминают только хорошее, и стараются не грустить зазря. Их друзья не хотели бы этого. Только благодаря им они сейчас стоят здесь. Эрмес всхлипывает и сжимает ладонь Джолин, Эмпорио льнет к её ногам, Анасуй кладет руку ей на плечо. Уэзер и F. F. знали цену памяти. Парень, который прожил жизнь заново, лишившись воспоминаний, и удивительное создание, которое стало Джолин подругой. F. F. умерла, чтобы не потерять себя. Уэзер умер, обретя себя. Память и была для них жизнью. Они остались собой в свои последние мгновения. От их могил они уходят заплаканные, но со спокойной душой. Когда они поминают Уэзера и F. F. в кафе, настроение у них самую малость поднимается. Оказывается, этой малости достаточно для Анасуя. Он заводит какую-то непонятную речь о том, что хочет озарить этот мрачный день частичкой радости, даже если его слова прозвучат некстати. Неизвестно, когда они увидятся в следующий раз, а он дал себе слово, что обязательно спросит у Джолин кое-что, как только они разберутся с Пуччи. На глазах у Эрмес и Эмпорио он падает на одно колено перед Джолин, достает кольцо и просит выйти за него замуж. Когда Эрмес по секрету рассказала Джолин, что Анасуй пытался выпросить согласие на брак у её отца, и выпрашивал до того настойчиво, что отец сказал «больше никогда не подходить к его дочери», Джолин решила, что это был розыгрыш. Кольцо, которое Анасуй протягивал ей в бархатной коробочке, на розыгрышное не походило. Он ждет ответа, а Джолин едва не умирает со стыда и неловкости. Она заикается и говорит, что сейчас правда не время для таких вопросов, они же только что вернулись с похорон, всё это так неожиданно, ей надо подумать... и думать она будет долго, потому что не собиралась замуж ближайшие... сколько-то лет, если честно. Анасуй расстраивается, но говорит, что всё понимает, он будет ждать и добиваться её, потому что Джолин очистила его сердце и вывела его изо тьмы на свет, и эта серенада всё льется и льется, пока Джолин не говорит, что хочет в туалет. Она умывается холодной водой, чтобы остудить горящее лицо. Эм... Всё это очень приятно, конечно... Анасуй не самый плохой парень, он многим поступился ради неё, даже пожертвовал жизнью, но они знакомы всего ничего. Вроде бы Анасуй попал в тюрьму потому, что убил за измену свою бывшую девушку, и Джолин не хочет стать следующей жертвой. Правда, на её счету тоже два преднамеренных убийства, но своего адвоката и Пуччи она грохнула не из ревности. Она серьёзно не готова к замужеству. Ей бы для начала научиться доверять мужчинам после того, что случилось с Ромео, и после того, что она узнала об отце. Анасую не помешало бы немного вырасти и найти свое место в жизни, а уж потом... кто знает. Сладкие речи — это замечательно, но как-то она уже повелась на них, и теперь будет жалеть, наверное, остаток жизни. С другой стороны... не будь всего этого, она не повстречала бы удивительных людей. Она не стала бы той Джолин, которая сейчас смотрит на неё из зеркала. Всё так, как и должно быть. В Майами её ждут ещё две встречи. Джолин впервые заходит в квартиру отца с осознанием, что это не только его квартира. Раньше она знала, что в квартире отца живет Джоске. Теперь она знает, что это всегда была их квартира. Джоске встречает их в растерянности и напряжении. Он не знает, к кому броситься первым, и обнимает обоих сразу: обнимает до того крепко, что Джолин приходится всё-таки отпихнуть его и напомнить, что она медвежьи объятия переносит хуже отца. Джоске замирает. Ну молодец, Джолин, испортила всё прямо с порога. Он уже знает, что она знает, и теперь каждая её фраза, обычная и семейная, может случайно обернуться издевкой. Джолин видит, что Джоске хочет задушить её отца в ещё более смертоносных объятиях — проучить за то, что тот оставил его в неведении, — но он сдерживается. Втроем они долго разговаривают на кухне: и об этой жизни, и о прошлой. Её воротит, когда отец осторожно касается руки Джоске, чтобы успокоить его. Он слишком распереживался за Джолин, будто сам мысленно перенесся в битву с Пуччи, и стукнул кулаком по столу. В прошлом мире он едва не стал её крестным. В прошлом мире он точно так же переживал за неё, но тогда Джолин было проще принять его поддержку. Он был только её семьей, а не любовником отца, совращенным двенадцать лет назад. Или… Только сейчас до неё доходит. Она поговорила с папой, говорит сейчас с Джоске, и ей всё больше кажется, что это было... не совсем совращение. Вот, что самое страшное. Она вспоминает подвал и сплетение окровавленных рук. Она вспоминает секунду, когда разум твердил, что она видит что-то совершенно нормальное, а подсознание шептало: «Нет, ненормальное; это было всегда, это длилось годами, возможно, всю его жизнь, а ты не замечала». Отлично. Пускай длится, прости господи. Кто она такая, чтобы встревать в их отношения, чтобы запрещать им улыбаться так, как когда-то улыбались друг другу её родители? Если отец нашел в этом извращенное счастье, ну и ладно, пускай забирает его и живет себе вдоволь. Может, он даже заслужил. Лишь бы не светил своими грязными секретами перед ней и мамой. Если мама узнает, что отец предпочел ей мужчину, да ещё и родственника, каково ей будет? Он всё ещё её отец, Джоске — всё ещё её прадядя. Об остальном Джолин знать не хочет, но будет иметь в виду. Она прямо говорит им всё, что думает об их тайне, и они виновато кивают. Она не может долго оставаться у них с Джоске, но отец всё понимает. И раз уж Джолин собралась с духом и пришла сюда, она просит отца об одолжении за одолжение. Он поедет с ней к маме. Отец мычит и пытается найти отговорку, но его подначивает Джоске. Он практически выталкивает отца из квартиры. Джолин хочет позвонить маме и заранее предупредить, что заедет, но... если она скажет, что отец едет с ней, мама опять с ним поругается. Если позвонит и не скажет, мама рассердится из-за того, что ей наврали. А так... «Ой, мам, ехала к тебе и по дороге папу встретила, прикинь! Он тоже захотел к тебе приехать, вот так совпадение. Правда-правда, это не я его сюда притащила! Может, поговоришь с ним немного, а? Ну ради меня». Это по-детски, но должно сработать. Мама точно смягчится: вон, какие трогательные глупости Джолин выдумывает, лишь бы её не злить. Смешно. Опять вспомнила, что точно так же пыталась помирить отца и Джоске в прошлой жизни. Похоже, тогда они всё-таки помирились посмертно. Как бы ей ни скручивало живот оттого, что она видела их вместе — уже совсем не по-семейному, — она надеется, что в этот раз они не повторят своей прошлой участи. Джолин их предупредила. Отец теряется, когда Джолин приводит его к порогу их квартиры. Он не знает, о чем говорить. — Сначала мама на тебя поругается, а ты молчи и терпи. Потом извинись. Потом она будет ругаться снова, ты снова извинись, и так до тех пор, пока не помиритесь, понял? Если что, я помогу. Думаю, мама сменит гнев на милость, когда услышит, что ты всё это время выяснял, кто меня подставил, а потом вызволял меня из тюряги, рискуя жизнью. Она жмет на звонок, и отец не успевает возразить. Дверь им открывает незнакомый мужик. На нем футболка, треники и тапочки. Отец напрягается. — Эм... Здрасьте, — неловко начинает Джолин, и уже жалеет, что заговорила первой, — а где мама? Мужик сглатывает. — Э... М-Мария! Это к тебе! — кричит он вглубь квартиры. — А ты... Д-Джолин, да? — Ага, — отвечает она, когда приходит в себя. — А это... — Мужик в страхе смотрит на отца. — А это мой отец, но он Вас не убьет, не бойтесь. — Джолин показательно расправляет плечи. — Зато я могу. Она тут же хохочет, словно это такая прелестная шутка, словно она никогда не убивала, и мужик напряженно усмехается вместе с ней. Мама приходит на звуки хохота и едва не падает в обморок от неловкости. Твою ж налево, сегодня День долгих разговоров на кухне, или как? Пора отмечать в календаре, чтоб ненароком не забыть? Мужика зовут Джеймс, он мамин коллега по работе и большой поклонник её творчества. Они давно знакомы. Приговор Джолин стал для мамы большим ударом, и Джеймс помог ей оправиться. По её словам, Джеймс практически вытащил её из депрессии... и вот они как-то незаметно съехались и стали жить вместе. Мама и Джеймс ждут, что Джолин ответит на их историю, но она может выдавить из себя только: «Э-э-э, всё в порядке, не переживайте, рада за вас». Отец повторяет за ней. К отцу у мамы тоже вопросы, но они не могут всласть поругаться при Джеймсе, даже когда мама просит оставить их с отцом наедине. Тем лучше. Они почти сразу приходят к шаткому перемирию. Джолин даже видит, как мама обнимает отца, целует в щеку, и он отвечает тем же. Большего и не надо. Если честно, она рассчитывала пожить с мамой вдвоем, но, эм... к отцу и Джоске она не поедет. Всё-таки её территория здесь, и Джеймс с порога понял, кто в доме хозяйка. С отцом и Джоске так не прокатит. Придется ей, маме и Джеймсу привыкнуть друг к другу. А если в чем-нибудь не сойдутся — что ж, пускай он проваливает. Если перед мамой встанет выбор между ним и Джолин, она явно выберет не Джеймса. Джолин даже готова подружиться с Джеймсом, если тот не даст повода вышвырнуть себя. На первый взгляд, он неплох, а мама... Нет-нет, Джолин совсем не хочет об этом думать, но уже подумала: мама рядом с ним улыбается точно так же, как её отец улыбается рядом с Джоске. Когда они провожают отца, и он исчезает в конце коридора, у Джолин сжимается сердце. Так странно. Они вместе, но порознь, потому что им так удобно, потому они сами договорились об этом. Они семья, но у каждого свой дом. Для неё это мама, а для него — Джоске. Она перестала ненавидеть отца за это.