Не мой сероглазый мальчик

      Северус Снейп был определённо прав думая, что Драко слаб и не может быть героем на этой войне. В противном случае, юноша сопротивлялся бы, пусть и ценой собственного покоя, ценой боли, но… Драко был всего лишь изнеженным юношей, с детства осознававшим своё место на верхушке магической иерархии. Его жизнь должна была пройти спокойно и мирно — с отличием законченный Хогвартс, тёплое местечко в Министерстве под крылом всемогущего отца, далее — выгодный брак с красивой чистокровной девушкой, наследник и долгая, счастливая жизнь в родном мэноре.       Хотя, если уж говорить по существу, разве Драко имел понятие о настоящем счастье? В детстве он, без сомнения, рос в окружении любви и безусловного принятия, но чем старше становился, тем более на него давило положение его семьи, принципы отца. Ему не позволялось играть с детьми, чей статус крови не соответствовал его, не разрешалось быть самим собой, настоящим с теми, кто был заведомо ниже его по общественному положению.       Однажды, когда Драко было шесть лет, отец взял его с собой в Министерство. Люциуса вдруг срочно вызвали по делам, и мальчик остался дожидаться его в атриум под присмотром няни-эльфийки. Скучающий Драко присел на одну из скамеек, чтобы почитать выданную ему отцом книжку, как вдруг услышал у себя за спиной громкий заливистый смех.       — Догоняй, Фред! — и трое рыжих мальчишек пулей пронеслись мимо него, почти сшибая на своём пути немногочисленных посетителей Министерства. Драко смотрел на них во все глаза — двое мальчиков постарше были похожи друг на друга, как две капли воды, а третий был явно младше, но по росту почти догонял своих братьев, чего нельзя было сказать о его ловкости и быстроте. Когда он запнулся и упал совсем рядом с сидевшим с книжкой Драко, тот вдруг заметил блеснувшие в уголках глаз рыжего мальчика слезинки. Протянув руку, помог ему подняться и присесть рядом, пока его старшие братья играли в прятки.       — Я Рон, — сказал рыжий мальчик, протянув руку и отворачиваясь, скрывая слёзы.       — Драко, — представился он и улыбнулся. Рыжий мальчик ему определённо нравился.       А потом вдруг вернулся отец и страшно разозлился, увидев, с кем познакомился его драгоценный отпрыск. Он с силой схватил сына за плечо и выволок из атриума, шипя на ходу: «Не смей разговаривать с чужими, тем более с Уизли, ты понял?» Драко тогда лишь обиженно кивал, едва поспевая за отцом, и в носу противно щипало от непролитых слёз.       Затем он привык, что в жизни чистокровного аристократа существует, кроме привилегий, ещё и так много ограничений, которые отец неукоснительно требовал соблюдать…       В Хогвартсе всё шло как надо, за исключением злости на Поттера в отказе от его, Драко, расположения и дружбы. Тот факт, что Поттер выбрал в лучшие друзья того самого рыжего Рона, только усугубляло ненависть к Избранному. Драко всё время хотелось обидеть, унизить Поттера, оскорбить его друзей или же, даже совсем по-маггловски, просто подраться. Отец, если бы узнал об этом, долго и нудно отчитывал бы его, но, разумеется, он не мог об этом узнать, а сам Драко, в тайне презирая себя за это, с определённого возраста просто откровенно наслаждался. Когда Гарри в пылу очередной перепалки, словно бы невольно прижимал его к стене и шипел ответные оскорбления, Драко силился не прикрыть глаза, не отдаться этому чарующему, проникающему под одежду голосу, этим сильным рукам, сжимающим его тело, этому напору и ярости в самых красивых глазах цвета бутылочного стекла.       А на шестом курсе, который стал для него переломным, навсегда закрывшим для Драко дверь в детство, он вдруг начал замечать странные взгляды, бросаемые на него Снейпом. Возможно, парень и не догадался бы тогда о природе этого к себе интереса, если бы… Смотря в чёрные, с затаённой печалью глаза крестного, он словно видел в нём себя, до безумия влюблённого и тоже болезненно, обречённо… Потому Драко и принимал заботу Северуса, давая ему возможность хотя бы так, но быть рядом, ощущать и прикасаться, ловить взгляды и обращённые к нему слова — ведь сам юноша всего этого с определённых пор был лишен.       Весь седьмой курс был для Драко адом, но юноша не мог и догадываться, что самое страшное, как и в любой сказке, впереди.       Самый тёмный час перед рассветом…       В тот вечер, накануне отъезда домой на пасхальные каникулы, Драко вновь сильно напился. Тоска по Поттеру сделалась такой невыносимой, что он, закрывшись в ванной старост и даже сумев наложить на дверь запирающее и заглушающее, даже не включив воды, быстро стянул с себя школьные брюки и схватив рукой собственный, возбуждённый до предела член, принялся яростно дрочить, прикрыв глаза и почти до крови закусив губу. В особо яркие моменты он, почти не сдерживаясь, выстанывал: «Поттер», а в момент оргазма, накрывшего его, уже сидящего на холодном кафеле, он почти закричал, словно пробуя на вкус, словно этот призыв явит перед ним того, кто сейчас так жизненно нужен: «Гарри-и-и!» Затем, обессиленный, он лёг на пол, притянул к груди острые коленки и завыл, жалобно и отчаянно, словно ребёнок, потерявший мать…       Очнувшись от странного, сумасшедшего бреда, ощутив холод и поднявшись, он вдруг решился. Сегодня или никогда. Терять ему нечего. Завтра же, рано утром, он покинет Хогвартс, возможно, навсегда, и другого случая осуществить давно задуманное может и не представиться. Снейп уже делал это однажды ради него, и тот поступок, постыдный и неправильный, кровоточащей раной лежал теперь на его пылком сердце… Но сейчас всё произойдёт совсем не так, и каждый, пусть и на недолгие мгновения, обретёт того, о котором отчаянно грезил…       Оказавшись тем вечером в покоях Снейпа, Драко, конечно, не был уверен, что Северус легко согласится на его предложение. Поэтому он был готов просить, умолять, угрожать, но… сорвался. Все так тщательно запрятанные внутрь стальных серых глаз эмоции выплеснулись из него, придав сил и заставив сделать то, что он сделал. Вид капелек крови из разбитого носа Снейпа, всей его позы и бесконечного стыда и сожаления в тёмных глазах — всё это моментально отрезвило Драко и он, неуверенно подав крестному руку, помог ему подняться, а затем, упав перед мужчиной на колени, принялся быстро, порывисто целовать его дрожащие руки, вымаливая прощение. А Северус просто сидел, не в силах даже пошевелиться, сидел и смотрел на Драко, словно не веря в то, что это и правда происходит с ним.       — Ты действительно этого хочешь, Драко? — спросил он уже позже, когда оба сидели совсем рядом, чуть соприкасаясь бёдрами.       Уже решивший было, что уйдёт ни с чем, Драко кивнул, тут же отвернувшись, чтобы не выдать подступившего смущения. Северус долгое время молчал, и как будто вообще не двигался. В комнате был слышен лишь треск поленьев в камине да за окном, в Запретном лесу, уханье лесных сов.       Затем мужчина, как показалось Драко, слишком резко встал и направился в лабораторию, словно считая на своём пути шаги. Вернулся он спустя пару мгновений, принеся с собой крошечный фиал, наполненный жидкостью болотного цвета. Не говоря ни слова, он протянул руку и Драко осторожно вложил в неё пару драгоценных чёрных волос.       Едва волос оказался в сосуде, цвет жидкости моментально преобразился — из тёмно-болотной она стала золотистой, словно светящейся. Помедлив лишь секунду, Снейп одним махом осушил фиал и взглянул на поражённого изменениями крестника.       Драко стоял и смотрел на него не мигая, словно не решаясь поверить в произошедшее. Его взгляд из напуганно-смущённого вдруг стал почти по-щенячьи восторженным, влюблённым, таким, которого сам Северус никогда и ни от кого не удостаивался, и уже, вероятно, не удостоится. Не в силах выдержать больше вот так, юноша приблизился к Северусу, осторожно коснувшись его рук своими, а потом бережно поднёс его руку к лицу и начал целовать. Совсем не так, как до этого целовал руки истинного Снейпа.       Сейчас его губы были робкими и ищущими, он был словно телёнок, нашедший после рождения свою мать, словно слепой котёнок, тыкающийся мордочкой в самый родной и любимый запах. Он целовал так трогательно, что Северусу хотелось одновременно и застыть вот так навечно, и умереть, ибо это была сладкая, но всё же пытка.       Это длилось и длилось, казалось, бесконечно, словно время замерло в этой комнате и всё пропало сейчас, кроме них двоих: невысокого черноволосого парня с протянутыми ладонями и худенького светловолосого юноши, стоящего на коленях перед своим «любимым».       Наконец, Северус всё же решил действовать, пока не передумал и не пожалел о единственном шансе, выпавшем ему сейчас. Что ждёт его впереди — смерть или долгая одинокая жизнь?       — Встань Драко, иди ко мне… — произнёс мужчина непривычно высоким поттеровским голосом, и Драко тут же подчинился, вставая. Северус раскрыл объятия и притянул к себе податливого юношу с шальными от любви и желания, такими любимыми глазами. Теперь настала его очередь целовать своё выстраданное, украденное обманом сокровище, словно в наказание слыша его торопливый шепот: «Гарри… а-а-ах… Гарри!..» От этого имени Северус каждый раз рвано сжимался, не прекращая ласкать и целовать нежную тонкую шею, проводя языком вдоль торчащих ключиц и сходя с ума от волнующего, сладкого запаха.       В какой-то момент они оказались сидящими на небольшом диванчике, Драко ласково обнимал Северуса за шею и самозабвенно целовал пухлые, искусанные, чужие губы. В какой то момент, юноша оторвался от губ Северуса и вдруг взглянул в его, сейчас тёмно-зелёные, печальные глаза.       Он смотрел на мужчину не отрываясь несколько долгих секунд, а затем поспешно отпрыгнул, словно от прокаженного, и резко попятился, пряча в глубине глаз такой фейерверк из разных противоречивых эмоций, что Снейпу стало по-настоящему страшно.       — Не прикасайся ко мне! Не смей, слышишь? Никогда! — с отчаянием выкрикивал Драко, сжимая в дрожащих руках палочку.       — Всё хорошо, Драко, всё хорошо, я же люблю тебя, я же…       — Не смотри на меня так! Ты не он и никогда им не станешь, ты лишь старый, жалкий никому не нужный, понял? Только такой как ты смог бы воспользоваться ситуацией, чтобы… — из глаз Драко текли стыдные, злые слёзы, и он вмиг стал похож почти на себя маленького, обиженного и одинокого…       — Драко! — в отчаянии крикнул Снейп, решивший, что другого шанса может и не представиться. Юноша взглянул на него молча. — Постой! Сейчас, я сейчас, не уходи, ладно? Это сможет сохранить тебе жизнь…       — Жизнь? Ты думаешь, она будет нужна мне сейчас, Северус? — отчаянный взгляд сказал гораздо больше колких слов, — впрочем, ладно. Ради всего хорошего, что ты всё же сделал для меня, — он сглотнул.       Северус же, не медля более, вновь скрылся в недрах лаборатории, чтобы уже через миг вернуться с фиалом необычной формы, до краёв наполненным странным, переливающимся зельем. Не спросив разрешения, а скорее воспользовавшись минутной растерянностью юноши, Снейп быстро надрезал его палец и отсчитал в фиал ровно семь капель его крови, затем крепко закупорил его и, шепнув заклинание, надел на шею ошеломлённого крестника. Магическая веревка стянулась на шее накрепко.       — Это зелье спасёт тебе жизнь, Драко. Эффективно против всего, кроме Авады. Тебе лишь нужно будет капнуть туда несколько капель собственной крови… Эффективно лишь для тебя и… — он произнёс это совсем тихо — меня, так как в зелье использована и моя кровь… Надеюсь, оно тебе не пригодится… — закончил он свою недолгую речь и только теперь начал ощущать на себе обратное превращение.       Драко стоял молча и словно даже не дыша, а лишь осторожно ощупывал непривычно оттягивающий его шею предмет. Снейп вновь смотрел на него сверху вниз и видел перед собой прекрасного, запутавшегося юношу, потерянного и одинокого. А сам Драко, наконец смотревший в глаза Северуса, вновь видел в них то, что отпугнуло его в тот самый момент, не позволив отдаться — бесконечную тоску и усталость, а также бездонное, глубокое отчаяние взрослого, несчастного человека — ничего общего с живыми и бесконечно любимыми, такими яркими поттеровскими глазами.