Пролог
... самый страшный гнев, гнев бессилия. Михаил Булгаков
Если сказать, что Юэ Цинъюань был в расстроенных чувствах, значило бы не сказать ничего. Однако в последнее время он неизменно пребывал именно в таком настроении. День за днём и в любое время суток. И длилось это неестественное для него состояние вот уже вторую неделю как. Почему неестественное? Всё просто. Никто и никогда во всей секте Цанцюн не видел своего лидера в таком дурном расположении духа. Нет, не подумайте, лидер секты, так же, как и любой другой человек, будь то простой смертный или бессмертный заклинатель, коим он и являлся, бывал временами расстроен, бывал он и опечален, случалось поддаваться влиянию грусти и даже несчастен. Бывали моменты, когда он был меланхоличным. Хотя последнее ему особо было не свойственно. И только представьте, бывало и такое, что он вдруг чувствовал себя потерянным. Однако, как бы пасмурно ни было на его душе, он всегда сохранял мягкое выражение лица, внимательный взгляд тёплых и нежных глаз, сильную несгибаемую осанку настоящего мужчины, из тех редких надёжных людей, на которых других, не столь сильных личностей, так и тянет опереться. А главное — улыбку, спокойную и лёгкую, как рябь на воде, но тем не менее внушающую всем, кто следовал за ним и кто с почтением называл его лидером секты, уверенность в сегодняшнем дне и незыблемости завтрашнего утра. Но не сегодня. И не в последние две недели. Не было ни привычного мягкого выражения, ни вечных тёплых глаз, ни фирменной улыбки. И казалось, что даже всегда такая несгибаемая спина и мощная осанка какие-то не такие. В них словно не было извечной внутренней силы и уверенности. Той гордости, с которой он всегда себя нёс. И это пугало. Что там приводило в ужас. Ведь за столько лет все привыкли к такому его образу, облику что оставался постоянным и неизменным и в повседневные мирные дни, и даже в мгновения бурь и гроз, или даже редких, но случающихся битв. И теперь, когда естественный порядок вещей был нарушен, все напряжённо и не осознавая того ждали чего-то небывалого. Страшного. Непоправимого. Чего ещё было не видно, но уже готово было обрушится на них и погрести под собой. Никто не понимал, что это могло быть. Откуда. И зачем. Тем не менее, неосознанно все чего-то ждали и были уверены что-то грядёт. Что-то неизбежное. Ужасное. Что это могло быть было совершенно не понятно. Но от этого было только страшнее. Лидер секты сидел в одиночестве в своём кабинете. Никого не принимая. Впервые его двери были закрыты и было приказано никого не впускать. Туда не было хода ни другим лордам, ни даже его главному ученику. Не впустили даже Шэнь Цинцю, второго по старшинству лорда, его шиди, который как знали абсолютно все был нежно им обожаем. Когда всё это началось немногим больше двух недель назад, то сначала всё не казалось таким страшным. Лидер секты был не в духе и бродил то там, то тут словно потерянный. Однако хоть это и было не похоже на него, но глава Юэ такой же человек, как и все и у него так же могут быть трудные времена или плохое настроение. Это понятно и простительно. Такое бывает с лучшими из нас. Поэтому хоть вся подведомственная ему территория и заклинатели её населяющие и встревожились, но сначала они не обратили на это большое внимание. Самое близкое окружение, его шиди и шимэй, поочерёдно, а иногда парами пытались к нему подойти и поговорить, узнать что же тревожит их дорогого шисюна. И тут они по-настоящему встревожились. Потому что всегда сдержанный, но доброжелательный старший брат либо отсылал их не удостоив ответа, либо сухо отвечал односложными фразами и говорил, что не о чем волноваться — с ним всё в порядке. Но под видом всегдашнего спокойствия в нём так и клокотал гнев. И это видели все. Не было никого, кто бы не испугался. Они встревожились ещё больше. Нет, дело не в том, что он был груб к кому-то или не дай бог накричал. Это же Юэ Цинъюань, разве он на такое способен? Всегда такой сдержанный и выдержанный. Рафинированный. Просто за всё время своего такого давнего знакомства никто никогда не видел главу секты в гневе. Никто даже не думал, что он может быть на это способен. Ведь он не проявлял злости или какого-то недовольства даже во время последней военной компании, когда весь мир заклинателей шёл против святого императора Тяньлан-цзюня. И об этом знали все. А тут небывалое дело. Этот всегда спокойный человек был зол. Страшно зол. Так зол, что с трудом держал себя в руках. Но чего не знали другие, так это того, что злость эта была направлена исключительно на него самого. Все по-настоящему испугались, когда лидер секты вдруг взял и закрылся в своём кабинете, запретив его беспокоить. Это случилось девять дней назад и с тех пор от него не было ни слуху, ни духу. Его шиди и шимэй пытались подойти к нему, стучались в дверь и звали уже к концу третьего дня. Но либо им не отвечали, либо просили уйти. Прошло ещё несколько дней. Особо храбрые приходили хотя бы раз на дню на вершину Цюндин и бродили вокруг, в надежде что-то узнать или если повезёт встретиться с их шисюном. Но как приходили, так и уходили. Не солоно хлебавши. На исходе седьмого дня, связались с Шэнь-шисюном с просьбой приехать и самому попытаться достучаться до Юэ-шисюна, уверенные, что уж своему любимому шиди тот не откажет и поведает что его тревожит. Уже на следующее утро Шэнь Цинцю вернулся из демонического царства со своим мужем и сразу же кинулся к Цюндину. Каково же было удивление всех и каждого, когда и он был выпровожен, да так, что не удостоился ответа от их старшего шисюна. Шэнь Цинцю колотил в дверь и звал Юэ Цинъюаня, просил его впустить и поговорить, но ему даже не ответили. А лишь передали через ученика, с которым глава Юэ связался с помощью ци, оставить его в покое и уйти. Он ещё поупрямился немного, однако потом ему всё же пришлось отступить. Повторялся же такой сценарий вот уже несколько дней кряду. И теперь все лорды пиков собрались на совещание, впервые без главы секты, и не знали что решить. Что тут вообще можно предпринять? Хотя Лю Цингэ, срочно вернувшийся из очередных странствий с целью борьбы со всякой демонической и не только нечистью в связи с таким сложным положением, со свойственной ему прямотой и неприятием каких бы то ни было излишних в его глазах условностей предлагал выломать дверь. Но этот вариант всё же решили оставить напоследок. А так как больше никто не смог внести какое-то конструктивное, а главное дельное и действенное, предложение, то заседание было отложено до лучших времён, а лорды разошлись по своим пикам. Решив перед этим собраться снова завтра.