ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
Голден, как обычно, пел на сцене вместе с Весенним Бонни песни того времени. * Золотой Фокси нёс пиццу к столику номер пятьдесят один. Себе под нос лис напевал странную мелодию… Какую именно, было известно только ему самому… * Но одному посетителю, который являлся шерифом, это было не по нраву. — Слышишь, лис! Заткнись! Не заставляй других слушать твой непонятный бубнёж! — сказал шериф, держа в руках кружку кофе. — Да пошёл ты на… — Пайрот! — воскликнули одновременно Голден и Весенний Бонни. — Пусть этот придурок не выёживается! — ответил Пайрот и угрюмо посмотрел на шерифа. — Не, правда ведь, неплохая мелодия была. Зачем вы его остановили? — спросила женщина, после чего подтянулся ещё народ…***
Прошло пять часов. Пиццерия была уже закрыта. Но вдруг раздался вскрик Пайрота. — Who are you? WHAT A FU… — недоговорил лис и умолк… Голден сразу услышал мат пирата. Он пришёл к нему на кухню. — Ты опять на… — хотел сказать медведь, но увидел лежащий на полу костюм Пайрота и разбитую карту памяти рядом… — Пайрот! — воскликнул Голден и подбежал уже к трупу лиса… Он ничего не мог сделать, понял медведь, когда к нему пришло осознание произошедшего — Пайрота отключили. Позади послышались шаги и взвод курка на револьвере. — Никаких свидетелей, — сказал шериф и уже хотел выстрелить, но Золотой певец втащил ему по руке. Шериф сразу прыгнул в сторону оружия, но Голден схватил его за ноги и потянул на себя. Послышался всплеск жидкости. Голден думал, что психопат напрудил, но он глубоко ошибался… Ублюдок зажёг зажигалку. — Какой наивный, — сказал шериф с ненормальным смехом и бросил зажигалку на пол. Пол загорелся быстро и мощно. Полицейский сгорел секунд за двадцать. Золотой сразу схватил карту памяти Пайрота в надежде на восстановление. После он побежал в комнату Весеннего Бонни. — Бонни, вставай! — крикнул певец, но зайца в комнате уже не было… Голден выбежал на улицу, захватив останки тела Пайрота. Весенний Бонни был на улице, полностью обгоревший и ободранный… но живой. — Бонни! Слава Богу, ты жив! — сказал Голден, положив тело Пайрота за собой, после чего обнял кролика, шатаясь на ногах. Но ответа не последовало. — Что с Пайротом? — спросил Весенний Бонни у Золотого медведя. В его голосе слышалась дрожь. Это было единственным, что он сейчас хотел знать. Механический кролик очень беспокоился за друга и, даже осознавая печальную реальность, надеялся, что Пайрот не погиб. Он посмотрел на Голдена засушёнными от пекла грустными глазами.***
— Ладно, мы пошли, — сказал Той-Бонни, и два друга ушли по своим делам. Голден остался наедине со Спрингтрапом в режиме костюма. Медведь подъехал к нему на своей коляске, после чего достал из его пасти сломанную карту памяти Пайрота. — Спасибо, друг… — грустно произнёс Голден и поехал к Скотту.СПУСТЯ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ
— Говоришь, нужен аниматроник первого поколения? Его достать очень трудно… но не для меня, — сказал босс и встал со стула. — И как же? — спросил недоумевающий инвалид. — Это тебя волновать не должно. Должна волновать цена такого робота, — ответил Скотт и начал разглядывать вид из окна. — Ох да, конечно. И сколько вы хотите? — спросил Голден, готовясь к наибольшему числу. — Меня не интересуют деньги. Мне нужен тот костюм, что тебе недавно принесли в комнату. Я понимал, что это твой костюм, поэтому не забрал себе. Но сейчас я думаю, эта цена будет уместна, — сказал Скотт, не отрываясь от окна. — И только? Этот проржавевший кусок дерьма для людей? — Я хочу вспомнить молодые годы, поносить его, опробовать в разных движениях и так далее. Так ты согласен? — спросил Скотт и посмотрел на Голдена. — Согласен, — сказал медведь, после чего два партнёра пожали друг другу руки.В ПРИЗОВОМ УГОЛКЕ
Той-Фредди опять стоял рядом с призовым уголком, выглядывая из-за угла и смотря на коробку Мари. Он всё время дёргался с места, будто решаясь наконец пойти, но потом возвращался обратно. «Трус», — думал Той-Фредди про себя, делая так. «Нет, я не трус. Я сейчас пойду и скажу ей всё, как есть. Да, прямо сейчас! Тут нечего бояться». У Той-Фредди вышло замотивировать самого себя. Теперь он, полный уверенности, двинулся к коробке Мари, собираясь рассказать ей о всех своих чувствах. Вдруг коробка Мари чуть приоткрылась, и медведь смог увидеть пару белых точек — глаза куклы. Вся уверенность, которая только что в нём была, испарилась. Он опешил, а потом побежал прочь, куда глаза глядят. На это Марионетка только грустно посмотрела в сторону, куда побежал Той-Фредди и залезла обратно к себе. Той-Фредди прибежал к комнатам. Он дрожащими руками открыл дверь в свою комнату и медленно вошёл туда. Медведь сел на кровать, схватившись за голову. — Трус… Всё-таки трус…