Отыскивая смелость Встать и сражаться. Барабаны войны призывно гремят С кораблей на горизонте. Мой бог – это сила, И первым действую я. Это верная тактика В любви, на войне и в мирных отношениях. TRISTANIA
Тридцати минут должно хватить, чтобы добраться до побережья. Ситуация казалась управляемой, главное – не заблудиться в городе, да не попасть в засаду. Мы спустились, вышли, я бегло оглядывал местность. Почти полная Лунара выкатилась из-за туч, хорошо освещая дорогу, меняя привычные цвета, усиленными тенями подчёркивая каждую неровность, выделяя каждый камешек. Поблизости стоял ангар, сейчас его двери отворились. Из темноты показался большой паукообразный робот, неуверенно ступая, поднял металлическую голову и открыл пару глаз-камер. Свет Лунары заиграл на его корпусе. На мгновение робот замер, а затем, лязгая всеми четырьмя манипуляторами, похожими на лапы паука, и протянув вперёд ещё два, подобные клешням рака, проворно устремился к нам. Из нижней части его головы выдвинулось дуло, робот прицеливался, продолжая двигаться. Его передний манипулятор угодил в расщелину, из дула вырвался луч, прочертил линию вблизи тропы. Вспыхнули травы, треснул валун, что лежал здесь, наверно, веками. Земля вздыбилась, метнула в стороны камешки и песок, плавящиеся листья и ветки. Нас швырнуло наземь. В воздухе разлился запах жженной пыли и сгоревшей травы. Жуткое оружие. Не готов я вот так сразу к кремации при попадании луча. Сельфи подскочила на ноги, быстро глянула на робота, занятого извлечением из щели манипулятора, после – на оплавленную скалу под ногами и на меня. Указаний ждёшь? Сам хотел бы видеть того, кто эти указания даст. Да хоть бы Альмаси. Бегство выглядело лучшим решением. Но позади – башня, впереди – отвесный утёс, справа – обрыв в море, а слева, прямо на тропе к городу стоял металлический противник. И если проскользнуть под лапами робота, избежав попадания сжигающего луча, нереально, а ждать подоспевшего с помощью Альмаси – вовсе на грани фантастики, что остаётся? Наверно оружие в битве с вот этим бессильно. Квистис, будь она здесь, сразу сообразила, что делать, призвала на помощь нужные силы. Но то, что сейчас загородило нам выход, не является существом из плоти и даже не дух. Найдётся ли стихия, которую можно с успехом призвать к сотрудничеству против подобной машины? Недолгая связка с Кетцалькоатлем оставила отпечаток в моей памяти. Пусть и слабо, но я смогу воссоздавать способности Стража, недавно делившего со мной сознание. И видимо, доведётся начинать именно мне. Я сильнее сжал рукоять ганблейда. Кетцалькоатль был рядом, сплелся с мыслями девчонки, этой новенькой из Трабии. Я вспоминал, как сеть из молний обвила ее тело, а в моих пальцах начало покалывать. Машина вновь прицеливалась, и я бросился вперед, метя в ее голову. Ударил ганблейдом, нажал спусковой крючок, послал в металлический корпус пулю, содержащую электрический заряд. Голова паука дернулась, боковая панель оторвалась и отлетела, обнажая пучок оплавившихся проводов. Посыпались искры, запахло жженым пластиком и резиной. Робот припал на передние манипуляторы. Это давало новый шанс. По низко опущенной голове я запрыгнул на широкую спину робота, подцепил клинком недогоревшие провода – один глаз-камера потух, – принялся что мочи ударять ганблейдом по металлической макушке. Вскрыть бы и уничтожить систему управления – электронный мозг. Паук лишь на вид казался неповоротливым. Он подпрыгнул. Развернулся и прыгнул снова. А я понял, что не удержусь. — А ну стоять! — Зелл ринулся вперёд, отвлекая робота. Я ударил в крепления на шее, но металл и здесь был прочным. Затем небо с землёй поменялись местами: паук перевернулся. Навыки сработали сами: вскинув руки с оружием, чтобы не пораниться, я откатился от упавшего корпуса. Привстал на одно колено. Робот дёрнулся, выгибая конечности. Стальной манипулятор поднялся надо мной и быстро обрушился. Удар толкнул на землю, надплечье пронзила острая боль, послышался скрежет металла о камень. Рядом что-то вспыхнуло и затрещало, оглушая. С трудом повернув голову, я взглянул на своих соратников. Девушка, закрыв ладонями глаза, что-то шептала, над ней закружило несколько искрящих сфер. Зелл находился по другую сторону машины и сейчас оббегал её. Небо резко потемнело, звёзды заволокло чёрными тучами. Должно быть, сознание готово отключиться, чтобы унять боль... Зелл что-то кричал, вцепившись руками в лапу робота и пробуя приподнять. Боль с новой силой влилась в плечо и грудь. Разум со всех сил вцепился в ускользающее сознание, но окружающий мир темнел всё больше. Заклубились грозовые тучи, закрывая свет Лунары. Кетцалькоатль... Сельфи вызывает Кетцалькоатля, – понял я внезапно. Неподалёку ударил разряд и еще один уже ближе. Зелл сломал манипулятор, упал сверху, и мир закрутился калейдоскопом. Мгновение спустя я понял, что лежу, уткнувшись лицом в примятые ветки кустов и горелую траву, Динкт приподнялся рядом; чуть в стороне трещали разряды. Из сплетённого клубка нитей-молний возрождался то ли змей, то ли птица, развернув крылья и яркий светло-зелёный хвост. Треск становился нестерпимым. Кетцалькоатль поднялся над машиной, склонил к ней голову. В его клюве появились стрелы молний, с силой он выплюнул их в робота. Зелл изловчился влить в рот что-то горькое из своей аптечки. А когда я попытался отбиться здоровой рукой, почувствовал, как по плечу распространяется тепло, снимая боль. Шприц с обезболивающим использовать-то удобнее, – запоздало подумал я. Потрескивая, робот завалился, раскинув в стороны лапы с острыми, похожими на когти паука наконечниками. Ощущая прилив сил, я поднялся и ринулся к своему оружию, лежавшему под манипулятором. Подбежал Зелл, вблизи разглядывая чудовищную машину. Я принялся бить наугад. Зелл удручено пробормотал: — Не получится. Корпус хорошо защищен. Он выдернул опаленные провода и попробовал выбить и вторую пластину на голове робота. Увлекся. — Хватит, ребята! — вскрикнула Сельфи. Она вцепилась в Динкта, в тщётной попытке оттянуть от механического паука. Похоже, эта девчонка никогда не рассчитывает собственные силы. — Предлагаешь смотаться? — хмыкнул Зелл. — У тебя есть вариант получше? — Уходим, — сказал я. Нужно было взойти извилистой тропой на утес, где мы недавно повстречали Сельфи. Робот поднялся на лапы, двинулся следом. Будучи немалых габаритов, резво нагнал, впрыгнул на скалу, которую мы так долго огибали. Сломанный наконечник елозил, царапая каменную поверхность тропы. Пока паук целился, мы проворно разбежались. Он слепо водил прицелом, выбирая. И, кажется, завис. Убегать, подставляя под удар незащищённую спину, мы не решились. Сельфи растянула перед собой извивающуюся сеть. Я ухватил край и безмолвно заговорил со Стражем, прося обеспечить необходимой способностью. Над роботом закружило тёмное облако. Из центра круговерти скопившихся водяных паров упала молния, облизала металлический корпус и ускользнула в землю. Манипуляторы машины вздрогнули. Мы накинули искрящуюся, будто живую сеть на паука, и Сельфи тут же показала на запястье своей руки. Ее слова потонули в шуме трещащих разрядов. Что ей нужно? Часы? Время! Махину овивали нити молний, она искрила, выведенная из строя. А мы были на пути к побережью. И одна мечта двигала вперед: скорей бы попасть на катер и забыться. Горная тропинка вела в Доллет. Теперь я осознавал, как далеко отошли мы от своей территории. Земля под ногами завибрировала, по телу прошел озноб – нас догоняли. Зелл обернулся на шум: — Я-то думал, этой ерунде теперь не послужит ни один винтик. — Забудь! — крикнул я, смотря на чудом уцелевшие часы.— Уходим! С роботом на хвосте мы вбежали в город. Части кирпичей из стены, в которую попал луч, полетели в стороны. Я пригнулся, избегая града разлетающихся камней. Что-то знакомое показалось на одной из многочисленных, уводящих в разные направления улиц. То был синий автомобиль с выбитой дверью, тот самый, за которым и внутри которого недавно прятались галбадианцы. И я свернул к нему, вспоминая дорогу к побережью. Не ожидая, что робот сможет попасть на узкую улочку, оглянулся. Неповоротливый кусок металлолома врезался в стену здания и затих. А затем поднялся вновь, как огромный таракан пролез боком между домами и, сминая своим весом припаркованные автомобили, вывески, балконы и мостки между ними, продолжил преследование. Зелл оторвался далеко вперёд, Сельфи отставала, но она не решалась делать то, чем занимался я – озираться. Люди в чёрно-серых одеждах проходили по одной из пролегающих улиц, медленно и рассеянно оглядывали здания. Неужели наши? — Звено С, отход! — во всю мощь лёгких заорал я, указав рукой нужное направление. — Принято! — виновато крикнули ребята. — Отходим! В этот момент на центральную улицу выбежал металлический паук, не вписался в поворот и с размаху вновь впечатался в фасад стоявшего у перекрёстка дома, разрушил. Стена обвалилась до основания, накрыв собой виновника. Ребята на миг замерли, наблюдая невиданное доселе зрелище, и рванули в сторону побережья – только пятки засверкали. Мне бы их прыть сейчас, но дыхания уже не хватало. Машина быстро выбиралась из-под завала кирпичей. На площади, той самой, что была поручена нашему звену, остался лишь пёс. Ну же, уходи и ты... уходи! – мысленно воззвал я. Но животное испуганно прижало уши и разлеглось прямо на дороге. Оставить под действием сжигающего луча собаку, однажды предупредившую нас об опасности, я не смог. Сделал крюк, огибая фонтан, отбросил взвизгнувшего пса в дальние кусты и вернулся на дорогу, уклоняясь от клацающих клешней робота. А на повороте споткнулся и едва не упал. За спиной громыхало, стальные лапы лязгали по каменным плитам. Всё ближе царапающий звук сломанного манипулятора. Я невольно вспомнил опустившуюся на меня металлическую лапу с когтем. Вновь представил, что произойдёт, если луч ударит в спину. На побережье вели ступеньки, но воспользоваться ими при настигающей опасности не получилось. Я на лету перемахнул через перила и кубарем покатился долу, лишь замелькало в глазах. Благо внизу был песок. Робот рухнул следом, обрушив под собой и перила, и ступени. Я вскочил, обнаружил, что ганблейд ещё при мне. Зелл подбежал к закрытому люку катера и нажал кнопки, а Сельфи остановилась и оглянулась, ожидая меня. Сельфи! Ты что творишь? Зачем остановилась – беги! Ты успеешь... должна! Сил кричать что-либо уже не нашлось. Проклятый песок. Не замедляй мой бег. Неужели ты так хочешь оставить меня здесь, на чужом берегу в виде обгоревших останков? Тебе мало серого пепла вокруг? Сейферу сделают выговор, но в глубине души он посмеётся над моей нелепой гибелью. Сельфи... это... это приказ – уходи! Зелл замахал рукой, позвал. Люк отворился. Поздно. Я не успею. И Сельфи может не успеть. Зелл! Забери же её с дороги! Скорей! — Давай! — прокричал кто-то. С дека катера откинулся люк, выдвинулся пулемёт. Это был последний катер нашей организации, сейчас он разворачивался в сторону открытого моря; пулемёт же мгновенно обернулся стволом точно к берегу. Квадрат цели поднялся. Я заметил за пулемётом Квистис, неистово вцепившуюся в турельную установку. Пулемёт бешено застрочил, посылая пули и выплёвывая в сторону пустые гильзы. Я взбежал на полуразрушенный причал, пригнулся, надеясь избежать град пуль, и с отчаянием прыгнул. Ноги коснулись палубы тронувшегося катера, но я тут же потерял равновесие, соскользнул и из последних сил вцепился пальцами в поручни. Ввалился внутрь рубки и оглянулся. Механический паук протянул передние манипуляторы-клешни к пулемёту. Пули продолжали врываться в металл, корежа пластину на голове, пока та напрочь не слетела. Электронная начинка полыхнула. Волна пламени прокатилась по побережью, простерла огненные лепестки к катеру, обдала жаром лицо. Но я смотрел на горящего робота, пока дверь не захлопнулась. И лишь теперь перевел дух. Сельфи? Зелл? Они здесь? Я прошагал в темноту десантного отсека, с трудом различил скамью, медленно опустился на неё. Сознание ухнуло вниз, провалилось в черную яму.***
...Шёпот, чьи-то отдалённые голоса. Жуткие слова струились, превращаясь в древнюю песнь. Забытую песнь Сентры. Явь сгинет в беспощадных снах. И над пылающими небесами Луна заплачет алыми слезами, Империи ввергая в прах. Тьма расступалась. Память резко вернулась, а с ней появился и стыд. Какой позор – вырубиться на экзамене. Альмаси не упустит возможности посвятить в это Фудзи и Райджина; а затем знать, перешептываться и посмеиваться будет весь наш курс. Сейфера поблизости не оказалось. Напротив дремал Зелл, а Сельфи сидела рядом, напевая мелодию падения Сентры. В руке она сжимала серебристые нити. Они срывались, падали, разбивались каплями, и только я видел мерцающий ручеёк Силы, лучащийся в мою сторону. Квистис и Сейфер, должно быть, в другом отсеке вместе с Суо. Катер направлялся домой. А я думал о том, что осталось после экзамена. Здесь – в моей душе. И там – на полях сражения. Залит кровью Доллет. Разрушены дома, разбита центральная улица, дымит причал. Война есть война, разве не так? Но способны ли эти сухие слова успокоить сердце? Дверь из управленческого отсека распахнулась, мимо прошёл Сейфер, сел, надменно вскинул голову и забросил ногу за ногу. Нет, сейчас моё сердце ничто не способно успокоить. Как же хочется просто завалиться в кровать и не думать-гадать об экзамене, который мы, скорее всего, провалили; о потерях, что могли произойти в этой битве. И не видеть Альмаси, который всем видом старался показать, что нынешний незадавшийся день его абсолютно не тревожит. Наконец, вечность спустя, катер причалил, рокот мотора затих. Я вышел, невольно зажмурился от солнечного света – день давно начался. Чужой город вместе с несвычным временем остались в прошедшей ночи. И всё же, какое наслаждение вновь видеть, слышать и чувствовать знакомые ветер, небо, море. Может, соленый ветер развеет запах крови и дыма, запах войны с моей одежды... и моей души. На пристани Баламба на защитном ограждении сидел Райджин, рядом с ним стояла Фудзи, высматривая товарища среди прибывших. — Сейфер! — одновременно воскликнули они. Райджин соскочил с изгороди и быстрыми шагами направился к сходившему по трапу Альмаси. Поинтересовался: — Что так долго? Все катера уже давно пришли. Выкладывай, что стряслось? — Ну, — задумался Сейфер. Оглянулся в мою сторону. — Кто-то решил перекрыть мне кислород. Быть лидером таких звеньев не так просто. — И эти подчиненные номер откололи? — спросила Фудзи. Хмурясь от солнца, она попыталась разглядеть нашу команду, не зная, что я давно наблюдаю за ней. — Давайте на время забудем об испытаниях, — засмеялся Райджин. — Сейфер, угадай, что тебе сейчас предстоит? — Что же мне предстоит? — сухо спросил Альмаси. — Ха! Так я тебе и скажу! Это, знаешь ли, большой сюрприз! — и, радостно обняв друзей за плечи, Райджин поволок их к скамейкам городского парка. Там в тени деревьев кто-то сидел в ожидании. — Вы хорошо держались, — обратилась Квистис, спускаясь по трапу на причал, скользнула усталым взглядом по нам с Зеллом, по Сельфи и вдруг переполошилась. — А Сейфер разве возвращался не с вами? Квистис, да что с тобой? Не заметить Сейфера, воротившегося с нами, очень проблематично. Я, например, делал всё, лишь бы не видеть его. Или ты?.. Я разглядывал обеспокоенную преподавательницу. Может, ей было вовсе не до нас, и весь путь она избавлялась от последствий шока. Почему только сейчас она заметила, что хоть нас и трое, Альмаси нет, а в наше звено и на наш катер затесалась девушка из звена А? Я указал в сторону, куда направился Сейфер, и Квистис его заметила, кивнула: — Хорошо. Вольно! До половины девятого все свободны. Можете предпочесть развлечения, которые предлагает столица. Устроить гулянку, как у вас принято. Однако, судя по предыдущим экзаменам, я советую вернуться и отдохнуть. Мне бы не хотелось рекомендовать к высшему оцениванию учеников, напившихся до потери чувств. Не забывайте, что в девять вечера в академии будут объявлены результаты, а их вы должны встретить не менее достойным образом, чем атаки неприятеля. Райджин машину собирался взять напрокат, он подвезет. — Подвезет? — переспросил Зелл. — Да они сейчас в отрыв уедут! Эй! — напарник вскрикнул и поскакал вдогонку за разворачивающимся микроавтобусом. У него ещё остались на это силы? Мне минувший день напоминал череду дней, в которых отсутствовали ночи: битва с Сейфером, укрощение Стража, экзамен в Доллете, – калейдоскоп событий, а Зелл ещё в силах гоняться за автомобилем? Динкт остановился посреди дороги, тяжко вздохнул, забавно развел руками. — Ну вот, и снова он нас бросил! Водитель, весело сигналя, объехал Зелла стороной и медленно повел микроавтобус мимо меня, я вовремя шагнул вспять на бордюр. За приспущенным стеклом машины на заднем сидении я разглядел девушку с необычным для наших мест цветом волос. Прижавшись к Альмаси, она потянулась к его лицу, обвила руками шею. На её пальце сверкнуло кольцо, с которым раньше Сейфер не расставался. Я растерянно проводил автомобиль взглядом. Неожиданно стало холодно. Опустошение охватило сердце. А его возвращения ждали... Плохо, плохо же я знаю Альмаси. Если он отдал ей кольцо, она не просто подружка, а женщина, которую он любит. Он – любит? — Давай забудем уже о Сейфере, — устало отозвался я, когда Зелл и Сельфи подошли. И двинулся в сторону гостиницы. Моя стипендия была выше, чем у Динкта, таким как я приблудам полагались дополнительные деньги. На конец месяца их по обыкновению оставалось немного – нанять машину не хватит. Но отдохнуть пару часов и принять душ можно. А там, может, что и придумаем. Денег хватило на один номер. Сельфи забралась на кровать, подобрав под себя худенькие, но достаточно привлекательные ноги, и заинтересованно стала разглядывать журнал. Пережитые сражения, в которых студентка Тильмитт отважно принимала участие наравне с нами, теперь казались дивным сном. Под известную только ей музыку девушка шевелила пальцами маленьких запыленных стоп – это добавляло ее облику беззащитной нежности. И к пробуждающимся чувствам оберегать Сельфи примешивалось нечто новое, сбивая с ритма дыхание. Я обернулся, внезапно вспомнив о напарнике. Зелл тоже разглядывал девушку. Посмотрел на меня и с улыбкой кивнул на журнал. “Чем увлечена наша новенькая чужестранка?” — говорил его смеющийся взгляд. Все необычные чувства разом схлынули. Мы обошли Сельфи со спины и с чисто детским интересом подсмотрели в журнал. Холодное оружие? Конечно, девушка ведь из Трабии прибыла. Мы с Зеллом переглянулись и решили её не отвлекать. Никогда не был в Трабии. Действительно ли она такая как в описаниях? Чур, я в душевую первый. Контрастный душ восстановил силы, но пробудил аппетит. Завтрак я пропустил, обед вознамерился здесь и сейчас проспать, а ужин нескоро. И денег больше нет. Такова невесёлая констатация факта на данный момент. Когда мы, отдохнувшие, вышли из гостиницы, время показывало начало шестого вечера. От города до академии прямым ходом миль двадцать будет. Взять машину в прокат слишком дорогое удовольствие для любого из нашей тройки; общая студенческая проблема – быстро пускать по ветру всю стипендию. А главное, по законам страны мы всё еще являлись несовершеннолетними. Лишь дипломированный наемник мог получить разрешение на вождение, пусть ему даже и пятнадцать лет. Надо двинуться в путь сейчас: если бодренько шагать – за три часа осилим. Но произошло ещё кое-что непредвиденное. Когда мы подходили к окраине города, Зелл кивнул и свернул к двухэтажному дому. Мы с Сельфи переглянулись. Он что, хочет опоздать к объявлению результатов? Нет, быть такого не может. Отправиться в академию без него? Но неужели Динкт после произошедших событий не заслужил чуточку доверия? Мы с Сельфи, не сговариваясь, шагнули за соратником. И тогда он обернулся довольный: — В восемь вечера рейсовый автобус до Сада, — а затем распахнул дверь прихожей и крикнул: — Мама, я дома! Из кухни вышла женщина, поспешно вытирая руки от муки. — Зелл, вот так неожиданность! — радостно ахнула она и увидела нас. — Да ещё и с друзьями? Зелл закивал и торжественно объявил нам: — Это мой дом. Но особо не буйствуйте, мама любит порядок. Возможно, счастье состоит из мелочей. Мама Зелла гостеприимно нас встретила, накрыла стол. Мы с Сельфи в отличие от волнующегося перед предстоящими итогами экзамена Зелла, излишне затягивали время. Пытались абстрагироваться. Пессимисты, наверно. Или реалисты. Но только сейчас я осмелился принять одну вещь, которую не мог допустить к мыслям никогда раньше: если не сдам экзамен сегодня, пройду через год. По крайней мере, в следующий раз меня сложней будет удивить. Я теперь готов ко всему. Сокурсник не обмолвился ни словом с матерью по поводу вчерашних событий, что являлось странным как для разговорчивого Зелла. Может, его мама не да конца понимает, на кого в действительности учится её сын, а Зелл не спешит развеивать её неосведомленность. Мы с Сельфи тоже молчали, радуясь, что в этой семье не принято поддерживать разговор. Динкт первый поднялся со стола. — Зелл, ты уже уходишь? Так скоро? — опечалилась его мама, подхватившись. Быстро направилась к Зеллу, попробовала чмокнуть сына в щеку, но Динкт ловко вывернулся. — Все школы – как школы. У всех каникулы начались, соседские дети уже домой вернулись. Родителям помогают или подработок на весну подыскивают. А тебе академия дом родной заменила. Скоро забудешь, как мама выглядит – к этому ты стремишься? — Мам, ну к чему ты это? Я, между прочим, не баклуши бью. Учусь, как ты и хотела. — Но не с утра же до ночи! Неужели не можешь найти свободного часика, чтобы навестить меня? Сельфи засмущалась, безотчетным жестом провела по шее, и сделала вид, будто её весьма заинтересовали картины на стенах. Мне пришлось скромно поблагодарить хозяйку за гостеприимство, и тем отвлечь её излишнее внимание от вконец смущенного покрасневшего сына. Странный денёк. Когда-то фантазия рисовала день завершения учёбы совсем иначе. Природа, пьянка с соратниками, весёлые девчонки рядом. Но пришёл тот час, и прежние представления кажутся юношескими глупостями. То ли спокойствие, то ли пустота в душе. Как там Сейферу гуляется? Этот город Зеллу родной. Здесь он появился на свет, вырос. У него семья, дом. У меня же кроме академии Баламба нет ничего. А как обстоит дело с Квистис? Есть ли у нее семья: родители, братья, сёстры? Или она из детдома, как я? А что с Сельфи? Она росла в Трабии, но решила сдавать экзамены в этой академии, отважилась на переезд. Неужели ей не с кем разлучаться там, на другом континенте, возможно, дорогим для неё, где всё привычно с детства? Но у Сельфи была тоненькая цепочка, которую она боялась потерять, часто проверяла её наличие, неосознанно касаясь шеи, и старательно прятала под ученической формой. Именно это навело меня на новые, доселе не тревожащие разум мысли о семьях тех, с кем обучаюсь. Пока мы ужинали в доме Зелла, я так же неосознанно, как Сельфи накручивала цепочку, вертел на пальце кольцо. Оно всегда значило для меня многое, возможно, связь с близкими, которых при моей жизни не было. Давно, ещё до появления Ынь, на Сентре существовал обычай. Сейчас его изменили, прежнее значение считается неподобным. Но суть осталась. Мужчина дарил женщине фамильное кольцо, свидетельствуя о том, что сын, который возможно появится в ближайшее время, является его наследником. В наши дни женщина, принимая от мужчины кольцо, демонстрирует всем, что готова стать женой. И до рождения сына, которому перейдёт это кольцо, носит на своей цепочке как талисман любви. Цепочка, кстати, достанется дочери. Но как во времена правления Ынь, которая стремилась сдержать быстро растущее население планеты, так и сегодня второй сын или вторая дочь считаются нежданными. И род они начинают новый, беря другую фамилию и подыскивая украшения, которые впоследствии могут стать родовыми. Я часто разглядывал своё серебряное кольцо, представляя, что когда-то оно принадлежало отцу. И что моя мать какое-то время носила его возле своего сердца как напоминание о любви мужа и как свидетельство брачного союза – для окружающих. Я хотел верить, что родители ожидали моего появления. Но и кольцо не всегда поддерживало эти надежды. Период, в который мне судилось появиться на свет, оказался не очень благоприятным. Эпоха Разрушения, послевоенный хаос, повсеместное падение нравов... В итоге – детский дом для тех, кого даже ближайшие родственники не сочли нужным признать. И теперь мы существуем как ненужное поколение, развитое в эпоху послевоенных беспорядков и сформированное в угоду ненасытным запросам новых войн. С самого начала нас так и учили: борьба – это ваша жизнь. Но для нас она больше, чем жизнь. Примерно тридцать пять лет назад между двумя великими странами вспыхнула война, горячий этап которой затянулся и отметился в учебниках истории как десятилетний период, а по факту отравил все восемнадцать лет и оставил горечи еще на столько же: холодный этап этой войны длится до сих пор. Эстар – страна на восточном континенте – объявил войну стране западного континента – Галбадии, втянув в противостояние соседние державы и поглотив их. А мы против воли стали и заложниками, и пасынками этой ситуации – войны, горячий период которой еще детьми пережили наши родители, да не справились с её последствиями. Вторая Великая повлекла к Эпохе Разрушения, Сентрийской Бойне, Холодному Противостоянию, и усилила жажду Галбадии взять реванш, захватив под крыло своей империи свободные государства континента. Каждое из этих событий могло быть весомой причиной, способной отнять у нас и семью, и нормальное детство. Если мы и получили тепло – то жар огневой мощи, свет – то вспышки взрывов, верность – то осознание непредсказуемости каждого дня, мгновения. И – твёрдая родительская рука, указывающая жизненный путь. Свернуть с него – признать себя слабым, не готовым жить в нашем мире. Да, у Зелла была семья, но даже на нем оставлен отпечаток. Не только на экзамене – всегда Динкт двигался, будто земля полыхает под ногами. И нет опоры, отсутствует доверие к миру, как и напрочь обрублено ожидание позитивного ответа. Не буйный он – впечатления, сложившиеся за годы обучения, казались теперь обманчивыми. Отсутствие опоры не мешало и Сельфи, она позволяла огненному вихрю подхватить и нести в любом направлении, двигалась и принимала решения, исходя из ситуации. Кажется, ее крылья сами были сотканы из пламени. Квистис Трип выбрала этот путь, назвала своим. Поставила цели как камни, бросила ориентирами в реку огня, заставила послужить их мостом. Спрыгнула на них и упрямо побежала. Обгоняя и окружающих. И собственный страх. Неизбежные в процессе ожоги? Всего лишь мелкая неустойка, легко спишется. И Сейфер. Романтические чувства, немалое тщеславие – и вот, можно закрыть глаза, не обращать внимания на жар, препятствия, трудности и лететь к мечте. Боль? После, не сейчас, сенсорное восприятие себя и реальности осталось под надежным замком. Тот ли путь избрал я? Я вспоминал такой насыщенный вчерашний день. Как бежал тогда по его краю, успевая проверять направление и нащупывать хоть какую опору. Мне понравилось – чувствовать шаткость и в фоновом режиме дивиться тому, что удержался, что продолжаю мчать дальше. Теперь это мое. Принимаю. А город знает Зелла. На стоянке к нему за поддержкой обратился механик. А когда я собирался ткнуть сокурсника в плечо и указать на клонившееся к закату солнце, Зелл уже успел ринуться на помощь, повторяя, что механизмы по его части. Часы показывали без десяти восемь, автобусная остановка стояла в нескольких метрах. — Я на днях говорил с твоей мамой, — поведал механик Зеллу. Он не скрывал своей радости, видимо, Динкт привычно помогал ему в работе. — Она тревожится о тебе, малыш, о твоём будущем. Но ты, похоже, знаешь, куда двигаешься, так что я спокоен. Чертяка, ты мог бы стать лучшим механиком в мире, но наверное станешь лучшим бойцом. Да, физической подготовке Зеллу не занимать. Он и сам прекрасно знает об этом. А Стражи и опыт усилят его способности. — А вы за этим автобусом бежать удумали? Запрыгивайте в кабину. У меня машинка древняя, конечно, но лучше, чем ничего, правда? — Правда! — в один голос откликнулись мы. Зелл махал механику рукой, провожая. Его знакомый протрещал без умолку весь путь. Хорошо хоть дорога заняла лишь двадцать минут. И девятнадцать оставалось в запасе. Динкт ступил за ворота академии и потянулся: — Ура! Не верится, что мы уже на месте. И автобус по дороге обогнали. — Здорово вышло с машиной, — улыбнулась ему Сельфи, стряхивая со своих сапожек песок побережья. — А то! Теперь осталось последнее испытание – дождаться результатов испытания! — и Зелл рассмеялся собственному каламбуру. — Что ж, ребята, увидимся! — А то, — повторила Сельфи, словно пробуя незнакомое выражение на вкус. Засмеялась, помахала рукой и двинулась в правое крыло здания, где должна собираться её группа.