Вступи в круг Страсти, оборачивающейся ненавистью. Присоединись к моим злым силам, Почувствуй новую связь. GRAVEWORM
Вокзал остался позади. Как и шум: прибывающих и уходящих поездов, пассажиров, голос диспетчера. Риноа уверенно шла к трамвайной остановке через неширокий, но длинный пешеходный мост. Под ним пролегло несколько пустых железнодорожных путей, чуть дальше они разветвлялись и сходились. Риноа дошла до середины моста, остановилась, положила руки на перила и задумчиво поглядела вдаль. Я стал рядом, посмотрел в том же направлении. Нереальная тишина вокруг. Голос девушки, прозвучавший неожиданно глухо, привёл в чувство. — Кажется, транспорт больше не ходит, — Риноа повернулась ко мне, на лице проступило смятение. — Обычно на этом мосту невозможно говорить – так трамваи шумят. Действительно. Дорога перекрыта, трамваи остановлены. Стекающиеся к остановке массы довольно скоро разбредаются в разные стороны, с моста видно, что кто-то из них налегке, а кто и с багажом. — Другой вид транспорта? — Другим видом транспорта пользуется только администрация, а нам привлекать внимание ни к чему. Ситуация внештатная, но за рамки не выбивается. Приезжие, если им по городу далеко добираться, возвращаются в привокзальные залы ожидания. Скоро транспорт должны пустить. — Пешком? — я посмотрел на ноги принцессы, обутые в обыкновенные женские ботинки со шнуровкой и небольшим каблуком. И вспомнил выпускной вечер, на котором Риноа танцевала в белых босоножках на высоких шпильках. — Далековато, — задумалась девушка. — Город настолько велик, что мы не успеем к завтрашнему выступлению президента? — искренне удивилась Сельфи. — А если всю ночь идти? Давайте поспешим! — Нет. — Ты скажи, если устанешь, мы со Скваллом тебя по очереди понесём. Ты на вид легкая, это несложно будет. Однажды на тренировке мы с подругой заплутали в лесу. Хорошо, что уже третий месяц весны начался, и снега было только по колено. Восемь дней шли, боясь замерзнуть, почти не останавливались на отдых, снег размораживали в пакете, держа под одеждой, чтобы можно было пить... Остальные два дня я тащила подругу как могла, убирая со щёк заледеневшие слёзы. Спустя неделю мы смеялись, вспоминая это. — Нет, — принцесса с удивлением рассматривала намеревающуюся тотчас побежать наёмницу, — до телестанции вовсе не так далеко. — Так в чём проблемы? — А как ты столько продержалась? Да еще в лесу, где могли водиться дикие животные, а то и лунарские монстры. Что-то девушки разговорились слишком. Я облокотился о перила моста, украдкой поглядывая на небольшую группу галбадианских солдат, о чём-то увлечённо советующихся. В нашу сторону они взглянули только раз – когда мы поднимались по лестнице на мост и прошли мимо. — Мелких тварей мы убивали и почти сразу же ели. Едва заслышав шаги крупных зверей, прятались на деревьях. — Ели? — А без еды холод проникал глубже, сковывал до боли, отнимал последние силы. И тогда хотелось одного – остановиться и немного вздремнуть. Но мне нужны были силы, чтобы донести подругу, — сухо заметила Сельфи и отвернулась. — Прости, я не собиралась тебя обидеть. Ты наверно ещё в себя не пришла после случившегося. — Нет, что ты! — замахала руками девушка. — Это давнее... мне двенадцать было. — Стражи Ынь! Я ведь забыла совершенно! — вскрикнула принцесса, и галбадианцы обернулись. Теперь нас оглядывали внимательнее. Моя ладонь неосознанно потянулась к рукояти ганблейда, но скользнула по пустоте; я вспомнил, что разобрал оружие и спрятал под курткой, чтобы оно не привлекало лишнего внимания. — А говорили – местные девушки некрасивы. Ты только погляди! — засмеялся солдат. — Ага. Какие ножки! Рыженькая, а поди-ка сюда. Сельфи открыла рот в недоумении. Закрыла. Растерянно посмотрела на меня. Я вышел, прикрывая собой девушек. Однако Риноа рукой коснулась моего плеча и легко стиснула. Прошептала: — Позади нас пункт проверки. Не безумствуй – это не сто̀ит. Солдат хохотал: — Мальчишка, сгинь. Рыженькая, дядя ждёт тебя. — Ага, сейчас, — откликнулась Сельфи, делая вид, что поправляет обувь. А, скорее всего, потянулась за нунчаками. — Только я не рыжая. Риноа стремительно обогнула нас, чётким шагом отсчитала расстояние до военных. Два солдата замерли, не ожидая такой реакции, и только нахальный болтун продолжил ухмыляться. — О, какая красотка сама к нам идёт. Прикурить? — Ваши звания, имена, под чьим командованием? Назначенная вам территория? — Девочка, ты... ты чего? — опешил солдат, безвольно опуская руку с зажигалкой в ней. — Говорить так будешь с девочками в барах, рядовой, а не со старшими по званию, — в руке принцессы возник документ, видимо подтверждающий «звание», потому как солдат мгновенно притих, его разглядывая, а двое других отдали честь. Впервые сталь прорезалась в голосе, к которому я уже начал привыкать. Принцесса говорила недолго, но солдаты, вновь отдав честь, направились к шумному вокзалу, территории, где и обязаны нести патруль. — Риноа, кто ты? — Лейтенант Рионора Карвэй, — тем же холодным тоном сказала девушка. И вдруг засмеялась, смущенно, как на выпускном вечере, вмиг снимая наше удивление. Тихо прошептала, продолжая улыбаться: — Похоже? Мы перешли мост. Галбадианских солдат уже и след простыл, когда я оглянулся на пройденный путь. Позади остался вокзал, впереди открывался вид на город: крыши магазинов, жилых домов, возвышающийся над ними отель, сеть тротуаров, вымощенных камнем. Близился вечер. На смену душному дню пришла прохлада, усилился ветер, вновь принося запахи дождя вперемешку с машинным маслом, мокрой древесиной и дымом. Солнце нырнуло в одну из многочисленных полос низких туч на горизонте. На спуске, где дорога раздваивалась, и часть ее убегала спиралью к крытому рынку и трамвайной остановке, а главный путь вёл к мощенному булыжником бульвару меж жилых кварталов, я услышал тихий сигнал. Рука принцессы потянулась в карман. Девушка вынула рацию и некоторое время настороженно на неё смотрела, прежде чем поднести прибор к лицу. Отвернулась в сторону перил. — Уотс... как слышишь? Транспорт не ходит. Что? Да, я думала об этом. Я сама решу, ладно? Пешком. Справимся, не волнуйся. Отбой. Отбой – я сказала! У принцессы появилось новое расписание. Она уверенно шла по известным только ей планам и дорогам. Я молчал, разглядывал стертые, местами треснувшие камни мостовой под ногами, посеревший кирпич домов, затянутый вровень с землей мхом и плесенью, – сейчас мне не давал покоя тот факт, что вымышленная фамилия в документах принцессы была Карвэй. Впрочем, ее настоящую фамилию мы так и не узнали. — Риноа Альмаси, — позвал я очень тихо. Девушка обернулась, посмотрела рассеянно и сразу насторожилась, заметив что-то за моей спиной. Жестом призвала к молчанию и кивнула на узкую улочку между двумя зданиями, одно из которых украшала громоздкая, но неяркая вывеска. Не оглядываясь, мы проскользнули в переулок. По бульвару прошла группа солдат. А наша улочка заворачивала и вела к небольшому двору: несколько кустов, пара лавок под окнами здания. К этому зданию и двинулась принцесса, открыла темную дверь, кивком пригласила войти. Мы прошли по коридору и оказались в подсобном помещении. Риноа вела далее – в жилую комнату, в которой играла девочка лет четырёх. За чуть прикрытыми шторами я видел часть стойки, женщину и длинный коридор с ковровой дорожкой. Похоже, мы с черного входа зашли в отель. — Риноа! — женщина вскрикнула и выбежала навстречу нашей группе. Быстро оглянулась в сторону гостиничного коридора и ладонью прикрыла рот. Зашептала: — Что ты здесь делаешь? Отель переполнен галбадианскими головорезами. Что за люди на этот раз с тобой? — Понятно, — с улыбкой приветствия произнесла Риноа и, как ни в чём не бывало, спросила: — Твоя дочь? Женщина посмотрела на ребенка, будто в комнате помимо него ещё есть дети. Задумчиво кивнула и подозрительно принялась разглядывать нас с Сельфи. — Направь этих вот в комнату моей сестры. Только тихо, — она подбежала к дочери, присела, заключив в объятия, будто мы помышляли покусать её дитя. Риноа кивком указала нам на другую дверь, а сама осталась «вести переговоры». Делать нечего – пришлось выйти. Девушка в смежной комнате и бровью не повела – ее внимание целиком поглотила модель железной дороги, уложенная на широком занявшим полкомнаты столе. Я встал у стены, в ожидании сложив руки. Сельфи подошла к столу с макетом и стала следить за бойко мчащимся паровозиком. — Ты не понимаешь! — достаточно громко раздалось из соседней комнаты. — У меня дочь. Я не могу оставить её сиротой. Если они узнают, кого я покрываю, знаешь, что тогда сделают?! Девушка, раскладывающая полотно игрушечной железной дороги, отвлеклась от своего занятия. И направилась прямиком ко мне. — Это мой отец делал, — беззаботно сообщила она. — Красиво? Я напрасно пытался уловить скрытый смысл в голосе, выражении лица или жестах. Она глядела в упор, ожидая ответа, которого мне проговаривать не хотелось. Но ответ пришел, и я с удивлением для себя его озвучил. — Этот макет гораздо лучше игрушек другой девушки, которая тоже любит играться поездами. Риноа стояла в дверях. Она вошла, чтобы позвать нас, да так и застыла, прикоснувшись плечами к дверному косяку. На её лице проступали чувства удивления, огорчения, ревности, оскорбления. — Это низко. Я так старалась, — с обидой произнесла она. Я не ожидал, что мои слова, если будут услышаны, произведут такой эффект. До того Риноа успешно делала вид, что слова Зелла и Сельфи никак её не задевают. — Шутка... Принцесса покачала головой. Взглянула напрямую и медленно произнесла: — Не очень я верю в шутки. А в устах наёмников они и вовсе теряют искренность. Я смотрел на неё. Отчётливо почувствовал, что смогу изобразить портрет девушки. И это притом, что никогда в жизни не рисовал людей. Мысленные образы Сельфи, Квистис и Фудзи уже жили в моём сознании, без права ожидания на материализацию. Теперь я пытался подобрать верные краски, линии, степень нажима, самые меткие слова, характеризующие Риноа. Иногда в ней проявлялось что-то очень знакомое. Величавость? Нет. Отрешённость? Может быть. Наверное, это странно – видеть у девушки без комплексов проступающие поверх характера сдержанность и замкнутость. Упрямство и безучастность. Лидерские качества и бегство в собственные мысли. Смелость, иногда доходящая до безумия, и страх делать настоящие шаги, способные вести к необходимому результату. Поразительная находчивость, но несостоятельность стратегического мышления, ошеломительная внимательность и слепая небрежность. Оригинальность и простота. А за кажущейся беззаботностью просвечивает грусть. Казалось, ещё немного – и я пойму, кто она. В какой-то момент вспомнилась девушка во всём чёрном. Отречение и всевластие, печаль всех миров, сквозящая поверх тонко нанесенного позолотой напыления беззаботности. — Сквалл? — позвала Риноа. Образ женщины в чёрном растаял. Передо мной стояла смущённая девушка, и сколько я не стремился вернуть видение, не получалось. — Ох, прости, я не хотела задеть тебя. Просто ты всегда слишком серьёзен. Как Сейфер. Вы с ним не умеете шутить – и этим похожи. Я не сомневаюсь в искренности твоих поступков. Но твои шутки... они неправильны. Не обижайся на мои резкие слова, ладно. А хочешь – воспринимай их как пустой ничего не значащий звук. — Принцесса Риноа, ты хотела отдать новый приказ, не так ли? Может, не будешь тянуть с этим? — Слова, сказанные под действием сильнейших чувств, способны убить, — заявила Сельфи. — Я знаю такие. “Тильмитт!” “Всё, молчу”. Риноа словно не слышала нас и вышла прочь из комнаты. Привратница проводила к чёрному выходу. — Спасибо, мисс Ди Марко, — почтительно, но холодно отозвалась принцесса, даже не взглянув в её сторону. — Риноа, что ты? — примирительно полилась речь женщины. Брови с кротким удивлением взлетели вверх. — Мы столько лет знакомы. И вдруг такое... Ты не обижайся. В мыслях я всегда буду с тобой. Удачи тебе, удачи всем вам! Риноа лишь кивнула на прощание, задержалась на пороге, где лежал выцветший коврик, странно по нему прошаркала и вышла не оборачиваясь. Если у девушек и были какие-то намеки на дружеские отношения, сейчас они разлетелись осколками, попав между молотом осуждения и наковальней страха. Склеятся ли когда-нибудь? На коврике она вытерла подошву обуви от пылинок, налипших в доме подруги, – внезапно понял загадочные действия принцессы. Чудной обычай. — Почему именно Карвэй? — поинтересовалась Сельфи. — Это ведь имя офицера, который выиграл решающий бой в войне с Тимбером. Нелогично... — Действительно... Но лучшего имени не нашлось! — слишком резко ответила принцесса. Если бы я не догадывался о беспокоящих ее в данный момент факторах, то подумал, что девушка нервничает оттого, что заблудилась. Риноа остановилась на перекрестке и долго стояла, глядя вдаль. Я рассматривал пересекающую наш путь улицу, почти новые кирпичные дома без следов сырости и разложения на стенах, дорогу из ровно уложенных бетонных плит, а не битого булыжника и местами гравия, и преграждающие дорогу металлические ворота впереди. Меня порядком бесило, что клиент намеренно отказывается посвящать в свои планы, непонятно для каких целей водя за собой по городу. Главное, я перестал понимать, в чём же заключается моя работа. Добраться до телевизионной станции? Дайте карту, и дойду, чего бы это ни стоило. Но принцесса сказала, что знает местность и поведёт сама. Теперь я всё больше начинал понимать, что выдавать себя поведением ли внешностью за жителей Тимбера у нас вряд ли получится – со стороны наша группа могла казаться необычной. Но многие галбадианцы в городе впервые, им различия не видны. Я часто слышал, что люди с востока Галбадии и северных территорий Эстарского континента, особенно Трабии, славятся своей красотой и силой характера. Суровые, по-своему красивые страны, закаляли, даря свой нрав, свой темперамент тем, кто взрос на их непримиримых землях. Я не видел эти страны никогда и до недавнего времени не встречался с их представителями. Тимберские земли мне нравились. Я рассматривал их из окна поезда-базы, и что-то отзывалось внутри. Железная дорога протянулась через непроходимые чащи деревьев, создавалось ощущение затерянности. Я любил это чувство – отчуждённость от мира. Страна имела свой характер – возвышенный, спокойный, независимый – и словно существовала в стороне от потока жизни и суеты. О характере первых встреченных её жителей этого не скажешь. Только одно лицо отличалось – оно явилось из забытых снов, оно отражало устремленный характер, скрывая множество тайн в ночных глазах, и улыбку всезнающей судьбы на губах. Но сейчас я искренне сожалел, что позволил этому человеку повести меня – сначала на танец, теперь по чужому городу. Раскаивался в том, что впустил в свои мысли, едва увидел на пристани Баламба в машине с Сейфером. Печаль коснулась этих удивительных губ, но глазами не завладела. Это говорило об одном – в уме принцессы рождался новый план. — Выход к телестанции перекрыт. Предположение Уотса верно, — прошептали её губы. — Но я поговорю с охраной. Нас пропустят. Ворота оказались закрытыми на тяжелый засов – может, именно это потрясло девушку. Двое стражников в серой униформе стояли у выхода с этой стороны. Это были не галбадианцы – тимберские солдаты. Формально. Вот уже восемнадцать лет, если не больше, страна не имела постоянных войск – Галбадия позаботилась. Солдат набирали для поддержания порядка в городе, не более. С соответствующей подготовкой, разумеется. Указы должностных лиц никого не пропускать они охотно выполняли. Но в их работу вмешались проходившие мимо галбадианские офицеры. По уставу стражникам довелось отчитаться. Они даже ответили на несколько непредусмотренных вопросов. Офицеров это не очень успокоило. — Не спускайте глаз с этих ворот. — Сэр, у нас приказ охранять проход к телестанции, — подтвердил стражник, выровнявшись по стойке смирно и переложив автомат с ремня на грудь. По голосу ему не больше шестнадцати, на вид – около двадцати. Офицер критично смотрел на него и его напарника. — Ха, ребятишки. Любой недомерок враз сломает вашу защиту. Какой толк от приказа, если вы не в состоянии дать отпор повстанцам. — Сэр, разве генерал давал распоряжение своим подчинённым вмешиваться в службу внутренних войск Тимбера? — Или ставите на бунт? Полагаете, что отдавшись на милость кучке повстанцев, переживете переворот? Они вам не помогут. Подумайте, что произойдет тогда с мятежным регионом. Мы сметём вас с лица земли одним махом. Ваша армия ломаного гиль не сто̀ит. Вы неполноценны. Риноа замерла. И лишь шептала: “Молчи, не отвечай ему, молчи, пожалуйста”. Стражник действительно промолчал. Он перекинул ремень и забросил автомат за правое плечо. Галбадианцы, хмыкнув, засеменили прочь. Но его напарник наездов не выдержал. — А вы? Своей армией вы довольны, да? Каждый день слепо следуете инструкциям, но верите ли в то, за что боретесь? За что готовы отдать умы и жизни? — Что? — вмиг развернулся один из офицеров и немигающим взглядом уставился на дерзнувшего. Второй недобро ухмыльнулся. Тимберовец отпихнул плечом зарвавшегося напарника и пояснил: — Сэр, мы следуем приказам вашего генерала. Это наша работа и наш долг. Но есть то, ради чего мы живём. Мы хотим прочно стоять на ногах, быть независимыми и жить по принципам, в которые верим. — Вы никогда не поймёте нашу гордость и чувство собственного достоинства, — вновь безрассудно вмешался его напарник, с каждой секундой приближая явно нехорошую развязку. — Когда-нибудь мы твердо встанем на ноги – и вы ответите сполна! — Что ты сказал? — офицер с жабьим взглядом вскинул автомат и пошёл к тимберцу. — На колени. Это ты сейчас ответишь сполна за оскорбление офицеров. — Нет! — внезапно вскрикнула Риноа, проворно обогнула угол и бросилась к ним. Галбадианец вздрогнул и выстрелил. Я бежал за принцессой. Остановить, прикрыть! И время стало осязаемым и перетекало под мою власть, замедляя движения окружающего мира. Второй офицер развернулся. Он не смотрел, кто перед ним, не думал, не прицеливался. Просто стрелял. Тем самым веером... Я затормозил перед девушкой, ощутил, как она наскакивает на мою спину. Видел, слышал и чувствовал каждое движение автомата, изумлённый вздох рядом, замедленные перемещения и звуки погружающегося в сон мира. Только действия Сельфи не попадали в ритм течения вселенной – вихрем она промчалась мимо, успев вооружиться нунчаками. Первый удар выбил автомат офицера из рук. Медленно падающее оружие, неспешно сменяемые чувства на лице галбадианца – и больше я не смотрел на происходящие действия, а оборачивался к Риноа. Девушку повело в сторону; потрясено она опустила взгляд, обнаружила кровь и, в ужасе изогнув губы, пошатнулась, теряя сознание. Я подхватил принцессу одной рукой, притянул к себе, и она упала мне на грудь. Неожиданно стало тяжело, успел лишь удивиться – она лёгкая, а так непросто удержать. Опустился на колени, переложил девушку на них, и с опасением вгляделся в побледневшее лицо. С накатывающей паникой стал замечать, что её одежда в крови... сильно залита. И дыхание совсем слабое и редкое. Не может же... Окаменевающее мироздание. Серое марево наводняет мир и постепенно вытягивает из него все краски. Звук исчезает, будто его никогда не существовало. Я оборачиваюсь, в тщётной попытке найти хоть что-нибудь в этой вселенной, способное помочь. Ничего. Серый безжизненный оцепеневающий мир. Один лишь цвет не тает. Сельфи? Сельфи! Что мне делать? Звук внезапно вернулся, время потекло в привычном ему темпе. К ногам подбежал пёс, заскулил знакомым голосом, и я узнал Анжело – откуда только он здесь? Пес завертелся вокруг своей хозяйки, а затем с диким воем бросился на стрелявшего офицера. Взгляд не смог отыскать Сельфи – её присутствия я больше не чувствовал. Мир, на время вернувший свои краски, медленно таял, пустота подкрадывалась, пожирала каменные плиты дороги, приближалась ко мне и принцессе на моих коленях. Не обращая внимания на подступающую тьму, свое прерывистое дыхание и исступленные вопли галбадианца, я склонился над девушкой, пальцами отыскал на ее шее нити слабо пульсирующих артерий и призвал поддержку Шивы. Ничего нет. Кровь не исчезала. Как это может быть? Почему ничего? Я мысленно прорывался к сознанию принцессы, разыскивая в черноте знакомые образы, знакомую Силу. Мгла, та самая мгла, продолжала накрывать мироздание. Ничего нет. Даже намёка на присутствие Стража не ощущалось. Теперь и мой разум затягивала и поглощала густая темень. Шива, сложив руки, без сопротивления уходила в океан сумрака; сила Диаблоса сливалась с тьмой высшего порядка. Я вяло противился, удерживая Стражей у края сознания. Но чувствовал, как с каждой секундой становлюсь всё слабее. Из тьмы чужого разума я вырвался внезапно. И даже после продолжал ощущать нестерпимый холод, от испытанного ужаса трясло. Вытряхнул наземь содержимое своей аптечки, лихорадочно пересмотрел препараты и дёрнул одежду принцессы, разрывая. На плече оказалась огнестрельная рана. И ничего более. Одежда девушки была в моей крови. В глазах замелькали вспышки. Я продолжал перебирать препараты из АИ, всё медленнее понимая, какой метод применить. Ввёл обезболивающее и решил перевязать рану. Темнота, разлившаяся по округе, попала в глаза. — Может, тебе помочь? Сельфи с интересом взирала на мои неоконченные действия. Из её ладоней вырывались исцеляющие силы и молниями падали. Со смущением я обнаружил, что лежу на груди Риноа, кое-как прикрытой изорванной одеждой. — Сельфи, это... — выговорил через силу, но заметил, как с каждым новым слогом крепнет голос. — Это не смешно. У неё Стража нет. — Конечно, нет. Но картина впечатляющая. Рыцарь без страха и упрёка, запутавшись в бинтах, целует спящую красавицу... в грудь. — Тильмитт, пошла прочь! — обозлился я. Девушка на моих руках не приходила в сознание, а моя напарница преспокойно подшучивала. — Прочь сейчас пойдёшь ты, — решительно заявила девчонка и тут же смутилась, закусила губы. Присела возле девушки, оглядывая рану, которую исцелить не удалось, разорвала упаковку еще одного бинта. — Прости. Не волнуйся так: если что и грозит сейчас принцессе, это смерть от стыда. Тебе, кстати, тоже. Ты покраснел весь. Я отвернулся в замешательстве, но вскоре понял, что Сельфи до меня нет дела, она накладывала давящую повязку, отрывая бинт зубами. Не отвлекаясь, Тильмитт пробурчала: — Надо немедленно возвратиться на базу. Я попытаюсь извлечь пулю и хирургически обработать рану, а уж тогда попробую зашить с помощью Стража. И организм должен отреагировать на это ускоренным темпом регенерации. Привстав на колени, я коснулся рук принцессы. Холодные. Как я мог не предвидеть опасность и допустить ее ранение? Для наемника жизнь нанимателя важнее его цели; в первую очередь я обязан охранять принцессу, а не освобождать Тимбер. Поначалу я ожидал, что девушка будет отдавать приказы, контролируя ситуацию дистанционно, не вливаясь в сложную и грязную работу моей группы. Ее активность меня спутала, заставила поверить, что наниматели нюхали пороху и знают, на что идут. Да что там, я даже был уверен, что у принцессы есть Страж. И теперь мысленно ругался. Окажись рана смертельной, вряд ли мы смогли бы помочь Риноа. Наверно, SeeD не передают Стражей нанимателю. Тогда я буду первым. Заставлю лунарское существо покориться ей, извлечь пулю, наложить швы без травматического метода и убрать следы ранения. Руки принцессы потеплели, пульс на запястьях забился отчетливее. Мой разум всё еще цеплялся за Стража, к которому успел привыкнуть, но симбионт уже отдавался сознанию девушки. Доверьтесь друг другу, — мысленно попросил их, всё еще чувствуя связь между нами. После чего отпустил руки принцессы, прерывая контакт. Пару мгновений я видел крылья Диаблоса, мелькавшие за спиной Риноа. Вспышка света поглотила их, несколько белых перьев полетели в стороны. Чёрные нити, ненадолго связавшие нас, истончились, потянувшись следом за моими ладонями, перекрутились, потеряли насыщенность и растаяли. Сельфи отпрянула, наблюдая, как бинты чернеют и прахом рассыпаются в её руках. Темные всполохи пробежали по телу принцессы, кровь иссохла и пылью осыпалась на дорогу. В момент ранения девушка была без Стража, и потому шрам остался на ее теле – когда-нибудь станет почти незаметным. А вот одежда вскоре полностью пришла в должный вид. — Ты уверен? Она не SeeD. Её психика не подготовлена. — Риноа справится, а если что – поможешь ей. Не могу оставить её без Стража. Принцесса очнулась, приподнялась, удивлённо осмотрелась, на миг встретившись с моим взглядом, закусила губу и опасливо поглядела на плечо. Разумеется, там теперь даже крови не было. Я направился к воротам. Если принцессу озаботит, что с ней произошло, пусть у Сельфи спросит. Не собираюсь объяснять перепуганной девчонке, что с этого периода в её голове будет сидеть бестелесное порождение Лунары и охранять от смерти. Стражник, до того с интересом поглядывавший в сторону принцессы, сразу выровнялся и смотрел, как я направляюсь к нему. Меня не волновало, что он видел. То, что в произошедшем имело наибольшую ценность, увидеть своим зрением он и не мог. На лице стражника появилось беспокойство, но он вовремя с ним справился. Его товарищ сидел рядом. Он получил легкое ранение в голову. И был заботливо перебинтован моей напарницей. Офицер лежал с проломленным черепом. Второго растерзала собака. — Дело дрянь. — Так и есть, — серьёзно подтвердил стражник и зачем-то махнул рукой в сторону столбов. — Но мы непричастны – и записи с камер наблюдения это зафиксировали. А вот она, — парень указал на Сельфи, и его рука задрожала, — после выстрелов разбила объективы. Но лента записи покажет её как единственную... преступницу, выжившую из вашей банды. Уходите. — Что вы говорите?! — вскрикнула принцесса за моей спиной. — Мы защищаем Тимбер от захватчиков, а вы!.. Я остановил девушку рукой, стараясь встать так, чтобы Риноа не заметила трупы погибших офицеров. Помню, незнакомке в учебном центре сделалось дурно всего лишь от вида мертвых животных. А здесь... Истерики только не хватало. — Мы благодарим вас, склоняя головы. Но приказ есть приказ. Извините. Я инстинктивно шевельнул ладонью в поисках рукояти ганблейда, и второй стражник это заметил. — Убьете нас как этих галбадианцев, да? Риноа вышла вперед, осмотрелась – моя рука ей не преграда. Ладонью потянулась к моему плечу, стремясь остановить. Нерешительно замерла, словно перед ней возникло препятствие, пальцы вздрогнули. Девушка опустила взгляд на плиты под ногами. Быстро склонилась и подобрала в пыли дороги нож. С силой сжала рукоять. — Вы... — тихо прошептала она. Отвращение в ее голосе и нестерпимый холод. Повернулась и медленно пошла в обратную сторону. Они исполняют приказ. Хоть и заинтересованы, чтобы Тимбер обрел независимость. Но Риноа могла погибнуть, спасая их жизни. И, похоже, она догадалась о той роли, которую сыграл я. Роли её щита. Поднимая оружие, принцесса давала знак. Жизни этих людей в моих руках. — Вы монстры. — Принцесса Риноа, — вмешалась Сельфи, — будь это так, мои руки сейчас держали ключи от ворот, и мы были на пути к станции, не сидели в заброшенном подвале, пережидая проверок. А вашим э-э... горе-стражникам никогда больше не довелось отчитываться перед начальством. Вместо этого я питаю надежду, что их не притянут к суду. Их рапорт, как и их безрассудство, никуда не годятся. — Нет, не в том дело, — голос принцессы задрожал и осип. Девушка взволнованно вздохнула и заговорила вновь: увлеченно, пылко, в нарастающем лихорадочном темпе, — я помню выстрелы, помню те чувства, когда стреляют. Это очень страшно. Не знаю, что способно искоренить ужас и инстинкт самосохранения. Что заставит броситься наперерез? Но почему я повстречалась не с пулями, а с человеком, закрывшим от них? Видит Сквэа, я не хотела испытать, что значит прикасаться к тому, кого расстреливают на глазах, и понимать, что следующей буду я. Человек же – настоящий, из плоти и крови – не смог так долго держаться, останавливая пули, упал, умер бы, наверно, сразу. Подсознательно я не хотела верить всему, что говорят о SeeD. И готовилась к другим последствиям, понимаете? Она теперь всхлипывала. Закрыла лицо руками и отвернулась. Ее реакции пугали, не этого я ожидал. Оторопь перед Стражем, панику при виде трупов, ужас от близкого дыхания смерти – что угодно, но не это. Сельфи неловко переступила с ноги на ногу, поправила обувь. Пару минут спустя Риноа успокоилась, опустила руки, посмотрела растеряно. — Почему никаких признаков? Даже намека – любого? Я очнулась, а на вас нет крови. Не замечаю ваших ран, цела одежда. А глаза?.. Даже в ваших глазах ничего нет, никакой памяти о боли. Выходит, всё, что говорят о SeeD – правда. Вас нельзя убить! Вы не испытываете боли – со стертыми чувствами. Как Ынь. Значит, вы монстры. — Мы изучали по истории, что Первую Хранительницу убил Васкарун, — возразила Сельфи. — Он её распилил. На несколько частей. Если кто и был монстром, это не она, — ответил я с резкостью. Что же касается боли... Даже Сейфер ее испытывал, хоть из-за его высокого интервала болевой переносимости многие не верят в это. Но слышала ли принцесса о Хранительнице Саманте? Саманта являлась наследницей Ынь, её называли монстром. Она двинулась навстречу мучительной смерти. Саманте больше ничего не оставалось, когда затих ее рыцарь. Художник вытесал ее статую, с поражающей воображение искусностью передав боль в лице и глазах. Подле ее ног другая статуя – корчится в муках единственный человек, которого она любила. Мы шли обратно.Глава 15: Присоединись!
25 октября 2020 г. в 00:42