Но отравленный нектар движет мною, Возбуждает лихорадочное желание и болезненную цель, Через покрытую паутиной драпировку, где замерла Богиня кладбища, бури и луны. Безупречная фатальная красота её заставляет Мелькающие небеса упасть в трауре Чёрным бархатом к ногам. CRADLE OF FILTH
Сейфер Альмаси —————————
Мы хотели менять мир. И планировали совершить это вдвоем. В свое время Зифер и Саманта могли преобразовать систему. Но у них не вышло. У нас – выйдет. Должно. Если Риноа позволит этой мысли проникнуть глубоко в сознание и укорениться там. Это выше, чем просто право распоряжаться своей жизнью, это масштабнее, чем помощь Тимберу в обретении свободы. И я пошел ей навстречу ради нашего будущего. Доказать, что независимость ее любимой страны – лишь первая ступень на пути к цели. План был прост. Заявление должно было напрямую поступить Крамеру. И договор заключен. А я, сдав экзамен, официально становился хранителем Хартилли, ее рыцарем. Документы же прошли через распорядителя и улетели в шредер. И Риноа отправилась добиваться личной встречи с Крамером и объяснять, насколько независимость Тимбера важна для простого народа. Договор был подписан, но на задание определили этого... Леонхарта. Пришлось опережать действия, пока они со своей командой не напортачат. Увазявшуюся Квистис я помехой не считал. А затем она обратилась к Леонхарту за помощью. Я мог бы похитить Делинга и бросить его к ногам Риноа. Но этот козел выболтал, что мы из Сада, тем самым связав мне руки. Уничтожение академии – вовсе не то, чего я опасаюсь. После смерти Делинга армии будет не до Сада и SeeD. В стране могут вспыхнуть беспорядки, а то и гражданская война. Я учитываю слабость Галбадии перед Эстаром, и потому допустить такие последствия не готов. И Галбадия, и Тимбер должны оставаться цельными странами, вместе или порознь, а иначе будут перемолоты восточной империей в щепки и станут лишь буквами на страницах истории. Нет, президент должен быть живой, а переворот – мягким. И сначала следует предоставить суверенное право Тимберу, экономическую, дипломатическую и военную поддержку – а тогда он останется политическим союзником. Сад же никто не тронет до определенных пор. Жаль, что эти – SeeD – не понимают и рискнуть не позволят. А вот если президента отпустить, тогда да. Я окажусь в ловушке, Сад или даже Сады – захвачены, а SeeD будут планомерно уничтожаться. Что же делать? — Может освободишь меня, а? — слабо проблеял заложник. И стало так отвратительно. Еще одно слово, и я перережу президенту глотку. Будь что будет. Взрыв чужой глупости не прошел бесследно. Мои планы разбросало ошметками по доброй части планеты. Погубить страну вместе со своими желаниями и планами или отпустить президента, подписав приговор Садам и самому себе? Всё кончено в любом случае. Море... Оно било о скалы, где-то обминая их и выплескивая волны на песчаный пляж. То грустная песнь Падения Сентры, то жаркий шепот женщины, которую я обнимал, примешивались к звукам моря. Всё, что осталось. Всё, что я унесу с собой. И море вторило плачу по Сентре и песне любви. Несло покой и забвение. И безмерное счастье. Я успел прожить жизнь. Но так и не прикоснулся к мечте. Рука задрожала вновь. Чтобы президент этого не заметил, я сильнее прижал клинок к его шее. Заложник с трудом стал дышать и больше не мог говорить. ...Она сидела на скале и бросала камни в воду. Волны касались ее ног, обнимали и испуганно откатывались назад. Недоверчиво приближались вновь. В те дни она сбежала из дома, села на поезд. Потом еще на один. И так – пока не заблудилась. Но это ее тревожило мало. Она смотрела в волны затуманенным взором и молчала. Солнце оплавлялось, падая в океан, играло огненными искрами в темных, слегка опаленных летним ультрафиолетом волосах. Такой я увидел эту девушку впервые. И знал, что больше не увижу никогда. Из воды справа вынырнул фаститокалон, подплыл к задумавшейся девушке, пополз по камням. Что мне до чужеземки? Все равно спасти не успею. И я смотрел – на печальное задумчивое лицо, на плоский камешек, который она слишком долго вертела в руках. И время словно замедлилось. Вместе со вздохом океана, замершими плавниками морского чудовища и его немигающим взглядом. А затем фаститокалон отступил и нырнул. Вскоре я увидел верхние плавники над поверхностью воды далеко от берега. Девушка перевела взгляд на меня и быстро поднялась со скалы. Тогда я и принял решение, проваливаясь думами в ее наполняющиеся осмыслением глаза. Не было в них страха, лишь то, что я безумно любил. Вызов. Никогда еще я не приближался так близко к своим идеалам, как в то судьбоносное лето, где были мы, сбежавшие от мирской суеты. И было море, задумчиво спокойное, и необычные слова, волновавшие память. Взойди на трон сияющей зари... Там, под шум прибоя и рождались совместные планы и чувства. Я оглянулся, звук моря зазвучал наяву. Прореагировало до предела натянутое воспоминаниями подсознание? Синяя драпировка, прикрывающая стену, соскользнула на пол. Плеск моря стал отчетливей. Поверхность сцены, укрытая упавшими тканями, зарябила. И я завороженно смотрел на эту занавесь, волнами скользящую по полу как от внезапных сильных порывов ветра. — Бедный мальчик, — заструились слова. На сцене словно ниоткуда возникла женщина в длинном фиолетово-черном платье и в маске диковинной рогатой птицы. Красный клюв полностью закрывал лицо. Скользя по ступеням сцены, женщина направилась ко мне. — Не подходи, — предупредил я, чуть отступив, но не выпуская Делинга. — Какой смущающийся мальчик, — завораживающе промолвила она, делая очередной шаг в моем направлении. — И какой путь ты изберешь? Вперед? Или назад? Решайся. Колдунья... Знаю я твои чары. — Не приближайся! — угрожающе выкрикнул я. Под сталью клинка на шее президента разошлась кожа, кровь заструилась под воротник и на туго завязанный галстук. В этот момент и вбежала инструктор. Следом за ней в помещение ворвались другие SeeD. Но Хранительнице это не помешало. Она взмахнула рукой. Туман слетел с ладони и укрыл одеялом комнату. Когда он расстаял, все погрузились в сон. На ногах остались лишь трое: президент, я и женщина в черном. — Безрассудный мальчик в тебе толкает твою душу вперед – нападать. Благоразумный мужчина в тебе говорит – отступи. Я вновь оглянулся на спящих. Затем на Хранительницу. Почему ее колдовские силы не прикоснулись ко мне, не влезли бесплотными щупальцами в голову и не увлекли в безумные сны? Зачем ей нужен этот странный разговор? — Не можешь решить, — заключила она. — У тебя нет правильного ответа. Но я помогу. Мягко и ненавязчиво тебя очарует покой и даст мир твоим мыслям. Избавит от всех твоих проблем. Хочешь, я спасу твою мятущуюся душу? — Замолчи! — закричал я, замечая улыбку президента. Я попал в тупик. А теперь еще и эта жуткая женщина. Хранительница. Она вселяла страх. Даже не страх, а мерзостное чувство, что проникало внутрь и опутывало сердце липким жгутом. Слабость, смятение, угасание воли и жизненных сил – всё это испытывают при встрече с такой женщиной. Хранительницы создают и оберегают системы, цель которых – подчинять человеческий разум. По легенде Великая Ынь создала этот мир таким, каким его можно видеть сейчас. Прибыв на планету из глубин вселенной, Ынь ввела древний дикий мир во врата новой эпохи. Расцвет цивилизации был стремителен, как никогда раньше. Благодаря своим силам, знаниям и способностям Ынь подчинила мир себе, завязала любовь и внимание человечества на своей персоне. А человечество, отображая ее поступки, росло и крепло в силе и познаниях. Но пришло время, когда ее таланты и харизма вызвали зависть. Появились люди, пожелавшие быть не ее мутным отражением, а ею – всемогущими, практически неуязвимыми существами, над коими неподвластно время. Ынь не поделилась секретами, нечем было делиться. Она, будучи иной расы, возможно единственная представительница с чужой планеты, родилась такой. Ее судьба была незавидной, но только Ынь могла реально оценить это: пришелица, потерявшая родной дом, последняя выжившая, теперь неспособная продолжить род. Заговорщики убили ее, подло и жестоко. Но силу так и не обрели. Энергетические потоки, являвшие все таланты Ынь, не смогли бесследно расствориться и исчезнуть, самостоятельно выбрали хозяев и вселились в них. Ими оказались две девочки, которых окружающие с детства считали странными. Возможно, нечеловеческие способности, как и способности принять и удерживать в себе силу Ынь возникли из-за мутации в генетической программе. Сила нашла своих новых Хранительниц. После произошла Первая Великая Война Хранительниц – война за абсолютную власть. Но только Ынь обладала правым и левым, положительным и отрицательным, черным и белым, севером и югом, неся в себе биполярные способности. В одном человеке, пусть даже получившим с детства удивительный дар, это не могло смешаться. С тех пор миром правят две противостоящие друг другу Хранительницы, подсознательно стремясь слить силу воедино и обрести неограниченную власть. Но ни одна еще не сумела совершить подобное. Двадцать восемь лет назад во Второй Великой Войне Хранительница Эстара победила. Что сейчас происходит в Эстаре неведомо никому. Другая половина планеты осталась неконтролируемой, пока Делинг не возложил на себя такие права. Теперь же... Нет, не этого будущего я ожидал. Другой человек должен руководить Галбадией. Но не Делинг и не эта женщина. Вот и подошли к финалу мои мятущиеся мысли. Всё кончено. Осталось лишь дороже продать то последнее, что имею. Я отттолкнул Делинга так, чтобы случайно не убить. Всё равно в качестве заложника не поможет. А сейчас хоть руки освободятся. — Не стыдись просить помощи, мальчик. — Нет, — поднял я ганблейд и изготовился к защите. — Прекрати называть меня мальчиком. Я вспомнил нежные руки своей девушки, красивый рисунок губ, черные глаза, таящие вызов всему миру, тело, отзывающееся на любое прикосновение. Мне так ее сейчас не хватало – хоть простого присутствия рядом. Я вспомнил прекрасные летние ночи. Мы наедине, один на один с миром, вселенной. Мы делились планами на будущее. Какое будущее мы рисовали, и оно слетало в легких порывах с полотен наших планов и становилось осязаемым. Еще полчаса назад всё до последней краски и завершающего мазка могло вырваться в реальность и ожить, задышать и развернуться в полную силу. Могло. Но теперь всё кончено. — Ты больше не хочешь быть мальчиком? — Я не мальчик! — выпалил я. И почувствовал себя плохо. Я угодил в ловушку как глупый мальчишка; всё стало казаться нереальным, какой-то игрой. Что за представление я затеял, взяв президента в заложники? Думал о великом будущем, а, решив порадовать девчонку, попал в глухой угол. По-мальчишески глупо. Хранительница протянула руку. Длинные тонкие пальцы скрыты черными перчатками, сливающимися с рукавами платья. — Мне нравятся твои сомнения, твоя способность держать ментальные удары, хоть ты и слаб, мальчик. Пойдем со мной туда, откуда не возвращаются. Попрощайся со своим детством. Ее ладонь была совсем близко, но я ничего не сделал. Мои руки неосознанно опустили ганблейд. А женщина развернулась спиной ко мне и пошла. Величественно, как правительница мира, кем по праву рождения должна стать. Я задумчиво смотрел на нее – идеал, заложенный в подсознание с детства. Идеал, который я искал в Риноа. Безуспешно искал. Призывно зазвучала песня на мертвом языке Сентры, влекла и одаривала силами: Sleep, usher dreams Mistress of the dark... ...I now know what thou art.* А позади... Я обернулся. Бросил взгляд на спящую Квистис и ее команду. Последний взгляд. В голове не переставая звучали слова из той песни: Ты вышла в танце под вечерний свет у моря Сияя лучезарнее луны. Сними же маску и возьми венец войны! Надменные правители, ушедшие в историю, Тебя увидев, были бы поражены. Ты ароматы страсти в воздух пролила И темным магнетизмом завлекла. Из-за кошачьей грации тебя я полюбил, И соблазнительность твоя звала меня, Твои янтарные глаза дали мне сил, Дали мне власть над демоном огня. Ты погрузила дни в фантазию ночей, Что мир лишь маскарад – открыла. При лунном свете, что похож на свет твоих очей, Я жажду, чтобы страсть мою ты утолила. Что за заклятье ты направила в меня, Поцелуем ледяным мне шею опаляя?.. Вихрем сладких голосов пленя, С нежностью волны скалу во мне ломая. И иллюзии на город напустив, Одеяньем ночи соблазнив. Мир мечты, творящий сны, Со дна кошмары доставая. Повелительница Тьмы, Твою сущность я познаю. И я совершил шаг, двинулся следом за Хранительницей. Мир треснул, рассыпался осколками и сгинул. Память о печальной улыбке и вызове в глазах кольнула безумно забившееся сердце и провалилась болезненным грузом вместе с остальной вселенной.