Я пытаюсь сложить в целое Обломки потерянных времен. Этот сон – скрытая истина Или тень прошлого? Я боюсь потерять, чем владею, Я пленник своих дум, Неспособный найти выход. ETERNAL TEARS OF SORROW
Квистис обвела присутствующих взглядом, тяжко вздохнула. — Похоже, такого исхода событий никто не предвидел, — заметила она. — Так домой захотелось. В Трабии хорошо в эту пору, — мечтательно проронила Сельфи, глядя в окно. — Сквалл, какие идеи? — спросила Квистис и ободряюще улыбнулась. Она знала наверняка, что делать дальше. Но почему решение этого вопроса предоставила мне? Ведь с её появлением я перестаю быть лидером. Или нет? Выбраться бы для начала из Тимбера. А после решать организационные и другие вопросы. — Сесть на поезд и покинуть город – это полдела, — будто прочла мои мысли Квистис. Или у неё есть Страж? “Что ты имеешь в виду?” “Кодекс Сада. Статья восемь, строчка семь”, — мысленно напомнила Квистис. И присутствие Кетцалькоатля подтвердилось. Я быстро взглянул в сторону скучавшей у окна Сельфи – когда девушки успели договориться о передаче Стража? Если возвращение в родную академию невозможно, обратитесь в ближайшую, — вспомнились строки. — Пойдём в ближайшую академию, — решил я вслух. — Отлично, — кивнула Квистис, вновь оглядывая группу. — Значит, направляемся в Сад Галбадии? — Поезда, следующие в Галбадию, всегда тщательно проверяют на границах. Уж поверьте мне, — заявила Риноа, руша едва зародившиеся планы. Задумалась. — Но можно сесть на поезд в Доллет и выйти на станции «Восточная». — Ты права, — заметила Квистис. — От станции «Восточная» надо двигаться на запад через пересеченную местность. Затем будет лес и небольшой перевал в горах Иолни. Далее – хуже: переход по полупустынному плато. Это сложный путь. Но он безопаснее, чем через таможню. Однажды мне довелось пройти пешком часть дороги. Мы осилим. Я кивнул, не сомневаясь. — Тогда... Мы сядем на поезд Тимбер–Доллет и направимся в Сад Галбадии. Решено. — Переход по пустынному плато, — чуть слышно заметила принцесса и встретила взгляд Квистис. Тетя Рея приблизилась, вручила принцессе объемный сверток с едой, и девушка поспешила передать его Динкту. — Будьте осторожны. Территории Галбадии действительно в большинстве своем обширные пустыни. И берегите Риноа – ангел свободы у нас один такой. Высадившись на станции, переходите мост, сходите с главной дороги и направляйтесь вверх по реке. Она выведёт к лесу – виден издали. Через лес идет заметная тропа, так что вряд ли заблудитесь. Мы уповаем на вас, вы взяли на себя великую миссию. Надеюсь, когда-нибудь свидимся и вместе отпразднуем независимость Тимбера. Удачи! — Подождите! — вскрикнула Санна, останавливая нас у порога. — Если увидите галбадианца с раненным плечом, перевязанным бинтом с алой нитью... Не убивайте его, пожалуйста. Сирил вчера выжил благодаря чуду. Я так боюсь его потерять. Риноа вздрогнула и повернулась к двери, пряча от встревоженной девушки взгляд. Шива уловила её отчаянно заметавшиеся мысли, кричавшие: “Это содеяла я!”. Но принцесса нашла силы удержать себя от признаний. Не думаю, что в то̀м её вина. Солдат просто оказался на нашем пути. — Конечно, раз уж такое дело, всех перебинтованных солдат мы будем просто усыплять, — заверила Сельфи. — Но уж не знаю, что хуже: влюбиться в галбадианца или же в эстарца. Не повезло тебе. Санна хотела треснуть Сельфи по затылку, но Тильмитт лихо увернулась и двинула девчонку локтём в плечо. “Чудо, между прочим, это я! Это мои слова спасли твоего Сирила!” — рвались на волю ее мысли. Взгляд, наверное, говорил еще больше. Мы попрощались с удивительной женщиной, не побоявшейся приютить в своём доме тех, кого в новостях назвали террористами. До вокзала необходимо пройти три квартала и пересечь мост, но уже на первом перекрестке на нас посмотрел пожилой мужчина и, подозрительно оглянувшись по сторонам, двинулся следом. Я ускорил шаг, но старик на удивление весьма бодро заковылял, не отставая. Мы ступили на мост, когда мужчина сделал рывок вперед и вцепился в рукав принцессы. — Риноа, Сквалл, — зашипел он. — Не бегите так, заметут. — Зоун? — изумилась принцесса. — И куда ты так поспешно собралась? — К восточной границе Галбадии. А... а что? — А ничего, — с ожесточением пробормотал Зоун, дергая седую бороду на своем лице. — Билеты скуплены заранее. Со вчерашнего дня издан указ: места на поезда больше не сбываются. Или ты решила покинуть город вплавь по реке? — широким жестом его рука махнула в сторону речушки, протекавшей под мостом. — Тоже вариант, — решительно отозвалась Риноа, слегка склонившись через перила. Сельфи лишь раз взглянула в указанном направлении и отступила на шаг, умоляюще посмотрела на меня. Показалось, или девушка побледнела? Но если река и впрямь способна вынести из города, сколько недель понадобится скитаться по лесам, полям, горам и пустыням прежде, чем дойдём до галбадианской академии? Я пересчитал оставшиеся деньги нашей группы. Триста двадцать гиль – одному человеку хватит на пять-шесть суток. Или всем нам на сутки. Есть еще запас еды, который можно растянуть на два дня. “Я пойду до конца, как и обещала”. Я задумчиво посмотрел на Тильмитт. Затем на реку. Не уверен, что справлюсь с течением, одновременно придерживая девушку. Но без нее этот город не покину. — Мы захватим этот поезд, — негромко, но твердо произнес я. — Ты!.. Ты что, совсем рассудок потерял? — задохнулся от возмущения Зоун. — Ты о нашей принцессе подумал? Да и не придётся вам захватывать этот поезд. Ну-ка посмотрите! Вожак Сов усердно рылся в карманах старого пиджака, извлекая оттуда разные мелочи, отвертки и ключи, монеты и карты и наконец протянул сложенные измятые листочки. Похоже, излишне затягивать время, которого и так в обрез, его врожденная особенность. — Я ведь предусмотрителен. Билеты приобрёл заблаговременно. Один для тебя, — Зоун подошёл к Риноа, торжественно вручая билет на поезд. — Три – для SeeD. Отдам их лидеру, — я кивнул, получив от него мятые цветные бумажки, и безотчетно разгладил их. Общие места. Самое дешёвое купе. — И последний для меня. Тут он глянул на Квистис и поджал губы. Раньше её в нашей группе не было. Он бросал взгляд то на молчавшую девушку, то на свой билет, ведущий к спасению. Опечаленно вздохнул и решительным шагом подошел к ней. — Давай, бери. Квистис сложила руки на груди, покачала головой. — Не могу. Он твой. — Что это?! — дико вскрикнул Зоун, указал за спину Квистис и, едва девушка оглянулась, скомкал билет и засунул в карман ее блузки. Квистис охнула, почувствовав на своей груди чужие пальцы, но Зоун успел отпрянуть и бросился бежать. Он остановился на безопасной с его точки зрения дистанции и тут же обхватил руками живот, скорчился и застонал. — Бегите же, ох! Поезд прибывает. — Спасибо, — пробормотала Квистис, вынув и разглядывая пожатый и потрёпанный, но драгоценный дар. Риноа подошла к Зоуну. Она достала из кармана приготовленный заранее блистер с таблетками и протянула ему. — Ты должен выбраться из города, — с мольбой просила девушка. — Ты ведь помнишь, да? У живых повстанцев есть гораздо больше возможностей добиться независимости, чем у мертвых противников галбадианского режима. Нам ещё Тимбер вместе спасать. Я направился к девушке, чтобы увести. Следовало спешить. — Я знаю. Я найду, где спрятаться. Ох... — Зоун привстал, вцепился в мою куртку и угрожающе прошипел в ухо: — Если с принцессой что-то случится, убью. Из-под земли достану и выпотрошу, понял? — Зоун, — грустно улыбнулась Риноа. В ее глазах сверкали слезы. — За меня можешь не переживать – SeeD ради чужих требований собственные жизни положат. Помни, что я сказала. Прощай. Стеклянные двери вокзала автоматически закрылись за нашими спинами. Вожак Сов провожал взглядом принцессу, и она всё еще оборачивалась к нему. Мы шли мимо опустевших мест ожидания и закрытых касс. Немногочисленный народ направлялся по пешеходному мосту на вторую платформу. Поезд, следующий через Тимбер в Доллет, прибывал. Минуты волочились как раненные воины со сражения. Галбадианские солдаты расхаживали по вокзалу, внимательно разглядывали готовящихся к посадке людей. Иногда даже подбегали к зазевавшимся контролёрам и самостоятельно перепроверяли особо подозрительных пассажиров, их удостоверения личности и билеты. Я стоял в дверях купе и поглядывал из окна коридора на огромные привокзальные часы – отбытие поезда задерживали. В коридоре появился офицер и первым делом двинулся к нашему открытому купе, чеканя шаг. “Сельфи, Зелл”, — успел позвать я, не сразу осознав, что принцессу разыскивают по всему городу, а Квистис так и вовсе многие видели в прямом эфире. Офицер заглянул в купе. Сельфи, сидевшая на второй полке, пискнула, застряв подбородком в нестянутом свитере, и накрылась одеялом. А я оценивал обстановку, пробуя увидеть ситуацию глазами галбадианца. Блестящие черные волосы Риноа были собраны в хвост – ни одной выбивающейся прядки. На лице, ранее казавшемся круглым, сейчас отчетливо выделились скулы. Подбородок упрямо приподнят, полуприкрытые глаза смотрят будто сквозь, печально очерченные губы приоткрыты. Задумалась, наверно. А она красива. До сих пор я не замечал или не хотел замечать этого простого факта. У другой девушки были очень длинные волосы, отливающие золотом. Это всё, что можно было разглядеть – девушку заслонял собой обнимающий её парень. Я пожал плечами, сделав вид, что ничего удивительного в этом нет, и вновь перевёл взгляд в окно. Галбадианец смущенно потоптался на месте, отвернулся от обнимающейся парочки и зашагал дальше. Приоткрыл дверь одного из купе, но и там долго не задержался. Пять минут спустя я увидел его идущим по перрону – он давал солдатам указания. Вагон дёрнулся. С шипением затворялись двери. Галбадианские солдаты, как и привокзальная площадь, стали отдаляться. Поезд дал гудок, и его длинное тело плавно вытекло за пределы вокзала. В окно я видел галбадианцев, готовящихся перекрыть ворота как только состав покинет город. Вздохнув с облегчением, я перевёл взгляд на сконфуженную Квистис и не менее смущенного Зелла. Квистис резко вырвала из рук Динкта свой зажим для волос, отошла в сторону и растеряно засмеялась. Быстрым движением собрала в хвост распустившиеся волосы, завернула в жгут и укрепила заколкой. Зелл сел на нижнюю полку у самого окна и задумчиво уставился на свои руки. Квистис свободно присела на другую напротив него. Купе сильно отличалось от того, в котором мы ехали на первое задание. Небольшой столик, узкие койки в два яруса по двум сторонам стены. Не будь купе общим, оно предназначалось для четверых пассажиров. Но сейчас мы были в положении, когда и общий вагон казался апогеем комфорта. Я решил, что пора поддержать дух команды: — Мы... В это время Сельфи покинула свое место и прошмыгнула к выходу. Одна она еще не пала духом. Даже вчерашняя ностальгия не сумела затянуть ее, Сельфи вновь казалась обычной беззаботной девчонкой. — В коридор уже можно, да? Сквалл, можно выйти в коридор? С той стороны должно быть чудесное озеро! — ...сделали это, — закончил я мысль. — Пожалуйста, — взмолилась Сельфи, — Иначе я пропущу его! “Да иди уже куда хочешь, только не кричи!” — мысленно потребовал я. Девушка оглянулась, странно взглянула. — Спасибо, Сквалл. Оставите мне «второй этаж»? — Ты что-то сказал? — устало отозвалась Риноа, разулась, встала ногами на нижнюю полку, рукой нащупала выступающий на боковой стене поручень, ухватилась за него и полезла на свободное верхнее место. — Ну, — задумался я. — Мы сделали это! Квистис склонила голову, пряча лицо с неожиданно расцветающей улыбкой на нём. Привычно сложила руки на груди. — Этим мы обязаны Зоуну. Риноа удобно устроилась на полке, провела ладонью по волосам, ухватилась за резиновый шнурок и быстро развязала его пальцами одной руки – волосы неровно рассыпались по плечам. Девушка чуть свесилась вниз и мрачно взглянула на Квистис. Хмыкнула: — Никогда не говори Зоуну, что ты ему чем-либо обязана. — Почему? Риноа пальцем подозвала к себе, Квистис поднялась. Девушка что-то зашептала ей на ухо. — Я это запомню, — кивнула Квистис и присела, все еще пытаясь скрыть усмешку. — …Там, где любовь моя томится – В мученьях ада и блаженстве рая, — донёсся из коридора голос Сельфи. — Красивая была песня, — с внезапно нахлынувшей грустью заметила Квистис, и хмуро посмотрела на Зелла, сидевшего напротив. — Кажется, мама пела мне её, когда я была совсем маленькой. — Эта песня о любви, да? — спросила Риноа. — Вовсе нет, — печально покачала головой бывшая преподаватель. — Мне мама про любовь пела. Я даже была уверенна, что полюблю такого человека, как в той песне. С зелёными глазами. Зелёный цвет тоже разным бывает. В глазах Сельфи весеннее тепло. А серо-зелёные глаза Сейфера пронзают холодом клинка. Квистис не обратила ни малейшего внимания на слова принцессы. Она нахмурилась, опуская голову еще ниже, обхватила ее руками. — Эта песня... Что-то про... — Про потерянный мир Хранительницы, — я всё еще стоял возле дверей купе, упираясь спиной об косяк, и внимательно смотрел на девушек. Сельфи пела эту песню и раньше, но я знал слова задолго до. У меня не было матери, но кто-то напевал ее, и эта мысль невольно выползла из подсознания. Риноа вздрогнула. Мой ответ её изумил, напугал. Она недоверчиво покачала головой и поежилась, подбирая под себя ноги. — Нормальная женщина разве станет петь своему ребёнку такое? — Не смей так говорить о самом близком человеке, которого я потеряла, — резко бросила Квистис, устраиваясь на койке, отвернулась к стене и накинула на себя плед. — Моей мамы тоже не стало, — чуть слышно всхлипнула принцесса. Зелл оторвался от разглядывания своих рук и с сочувствием посмотрел в сторону противоположной стены, на полках которой отдыхали девушки. Наверно, надо было сказать что-либо в утешение, отстранённо подумал я, сел на край койки, откинулся спиной к стене и прислонился затылком к холодному жесткому металлопластику. Поезд мчался, преследуемый предрассветными сумерками. Дверь купе отворилась, за окном прогрохотал состав, и шум разнесся по коридору, что-то вещал отдаляющийся голос диспетчера на промелькнувшей маленькой станции. Тонкая полоска искусственного света из коридора просачивалась в купе. Две девушки спали. Спал полусидя и Зелл. Но полка надо мной была пуста. Вскоре Сельфи вернулась, тихо прошла в купе и прикрыла дверь, пролезла на вторую полку, мелькая в воздухе босыми ногами. Долго копошилась, устраиваясь поудобнее, и мечтательно вздохнула. Несколько минут спустя её дыхание стало глубоким, а тонкая ручка свесилась вниз, покачиваясь. Я устало прикрыл глаза в надежде вернуть ускользнувший сон, но его остатки уже размело по вагону. Поднявшись, поправил сбившийся плед, на всякий случай потянул за рычаг, переключая полку Тильмитт в положение безопасного сна, выдвинул борт и у полки напротив и вышел в коридор. Итак, новая Хранительница пробудилась. А значит, вскоре может вспыхнуть очередная война. В этот раз у Баламба не получится остаться особняком. И тогда уставы академий превратятся в пыль – будет два выбора. Сражаться на стороне Галбадии. Либо примкнуть к Эстару. Чем это грозит? Догадаться нетрудно. У Сада Галбадии выбор невелик. Сад Трабии тоже противостанет Эстару. Нам же и этого не дано, только принять решение первых двух академий. И тогда Баламб, после прошлой войны оказавшийся у линии разграничения, станет плацдармом для войск Галбадии. В первую очередь разрушения коснутся моей страны, пронесутся смерчем по ее землям. И нет же никого, кто сдержал бы новую Хранительницу на ее пути к власти. Говорят, за весь период истории был человек, сумевший остановить Хранительницу. Ее звали Саманта, и она остановила себя. Желание управлять планетой поглотило другое желание. Любить. Наверное, Саманта была не столь совершенной, как другие Хранительницы. Совершенные люди не могут чувствовать. История о любви Хранительницы к обыкновенному мужчине и его ответных чувствах давно уж обросла легендами: этой необычной паре поставили памятник, про них написали несколько произведений, сняли художественный фильм. Но такой судьбы, какую жизнь уготовила им, никому не пожелаешь. Светало. Далеко впереди в бледной дымке возвышались горы – стена, отделяющая Галбадию от Тимбера. Однако я помнил, что ни пустыни Галбадии, ни сплошные леса Тимбера, ни тем более стена из этих величественных гор не стали препятствием на пути к завоеванию стран. Солнце осветило вершины гор, и на самых высоких засверкал снег. Первое время я боролся с желанием разбудить Сельфи и показать это зрелище. Хотелось увидеть её улыбку и позабыть обо всех неприятностях. Но сейчас мы беглецы. Об этом не забывают. Тень ночи покрывалом сползала ниже и ниже, с каждой секундой обнажая Красные горы. Действительно, красные – ни лугов, ни лесов. Сроду не видел таких безжизненных гор. Дорога впереди вплотную приближалась к ним. Значит, скоро станция «Восточная». А далее железнодорожный путь совершит поворот почти на девяносто градусов, и поезд помчит на северо-восток к границе Доллета. — Ты здесь? — выдохнула Квистис. Дверь купе медленно скользила в проёме в такт качающегося вагона. Девушка подошла, встала возле окна и бросила быстрый взгляд на мои руки. — Что-то не так? — Ничего, — ответила она, — просто подумала... — Что я курю, да? — Нет. То есть... — Не беспокойся. Я прекрасно представляю, как это может подействовать на Стража. Ты их так любишь? — Стражи дали мне силы. Возможность двигаться вперёд, не думая о вчерашнем. Без них я бы просто потерялась. А знаешь, Сквалл... — девушка внезапно замолчала. Посмотрела в окно – долго, но рассеяно. — Ты скучаешь по дому? А где мой дом? — Я не собираюсь ни от чего зависеть. Дома у меня нет и, наверно, не было никогда. Стражи подчинены мне, а не наоборот. Да и без них – потеря невелика. А уж насчёт глупых привычек... Квистис обернулась. Несколько мгновений недоверчиво смотрела в глаза. Вздохнула и вновь принялась разглядывать пейзажи за окном. — Какими холодными и неприступными кажутся эти стены гор. Интересно, что там, за ними? — Ты ведь была в Галбадии, — откликнулся я и пожал плечами. Поезд свернул – и утреннее солнце заглянуло в купе, рисуя алым на стенах. — Через пятнадцать минут будет станция, — несколько холодно сообщила девушка. — Время отдыха подошло к завершению. Я вошел в купе. Солнечные лучи поползли по верхней полке, где спала принцесса, подобрались к лицу. Ресницы девушки затрепетали. — Сельфи, Зелл, — позвал я и направился к Динкту, который, задремав сидя, во сне завалился набок, да так и продолжил спать. Тронул за плечо. — Мы подъезжаем к восточной границе Галбадии. Принцесса Риноа... Платформа была пустынна. Ограждение по краю, пара лавочек, ступени – всё под открытым небом. С сожалением я проводил взглядом уходящий поезд – к вечеру, а может к ночи он прибудет в Доллет. Сейчас там, должно быть, мирно. От платформы к проселочной дороге шла протоптанная тропа, вокруг нее всё поросло травой, трава подбиралась к железнодорожному полотну и простиралась от него насколько хватало глаз. Ветер волновал это зеленое море. С другой стороны изумруд трав пересекала широкая лента реки, а далее начинался лес и поднимался в горы. Мы вышли к развилке у дороги: направо она вела к посёлку городского типа, налево – через мост – к восточным горам Галбадии. Перейдя мост, мы свернули с дороги на тропу, ведущую вдоль реки. К полудню стало жарко. Хотелось есть, и заканчивалась вода. Лес уже не просто манил, а и начал приближаться. Мы решили остановиться на привал. Сельфи свернула с тропы в сторону реки, сверкавшей под лучами солнца, склонилась над течением и зачерпнула воду сложенными вместе ладонями. — Осторожно! — крикнула принцесса. — Может вынырнуть фаститокалон. — Зажарим на обед, — отозвалась Сельфи, выпрямляясь, достала и сцепила нунчаки. — В пресной воде фаститокалон не водится, — в преподавательской манере произнесла Квистис и тут же умолкла. — Жаль, рыбалка отменяется. Тогда пойду охотиться. Риноа к всеобщему удивлению отделилась от отряда и раскрыла арбалет, зарядив диском. — Я с тобой. — Квистис, — позвал я, продолжая смотреть на девушек, бегущих по поляне. — Этот перевал... Как думаешь, он не будет охраняться галбадианскими солдатами? — Нет. Этот перевал принадлежит Саду Галбадии. Делинг не пойдёт на конфликт – слишком сильны вооруженные силы Сада. Академия Галбадии несколько отличается от нашей. По сути, она страна в стране, анклав со своими немалыми территориями, своей армией, собственными законами и границами. Войдя в лес у перевала, мы автоматически попадём под её защиту. — Но разве подступы к лесу не могут охраняться? — Нет! — почти радостно ответила Квистис. — О перевале известно только мастеру и SeeD Сада Галбадии. А дорога ведет к поселкам. Вдали послышался смех. Девчонки возвращались, волоча по земле убитых животных: варана необычной яркой расцветки и темно-серую птицу, перья которой в свете солнечных лучей отливали глубокой синевой. — Зелл, огонька не будет? — пошутила Сельфи. Бросив быстрый взгляд на добычу, Квистис решительной походкой направилась к ним. Ящера она забраковала сразу. — К гизарду даже прикасаться не стоило. Оттащите его подальше и руки в реке ополосните, если не хотите отравиться. Птицу можно поджарить на костре. Если хватит сил общипать и разделать. Перья грубые, мясо жесткое. — Хватит! — засмеялась Сельфи. — Если что, Зелл поможет, правда? Мы устроили небольшой привал, распределили обязанности, возясь с костром и готовкой. А затем резво жевали горячие куски едва с угольев снятого мяса. С мясом гусениц общего было мало, по вкусу больше напоминало динозавра. На жесткость же не пожаловался никто, опасаясь лишиться добавочных порций. Солнце стояло почти в зените, когда мы вступили в лес.***
Принцесса хранила молчание, хоть Квистис и поглядывала на неё с сомнением. По лесу мы пробирались уже семь часов, делая частые, но короткие привалы, а он никак не кончался. Как и день, размотавшийся в длину с тех пор, как мы отправились на запад. В Тимбере в это самое время уже бы стемнело, а мы в данный момент приблизились к крайней западной линии Ланкарских долин. Относительно Центра Сентры, пояс Тимбера смещался на час назад. Географически охватывающие два часовых пояса земли Ланкарских долин, лежавшие к западу от Тимбера, формально объединялись одним поясом, что был всего на час меньше тимберского. Квистис пообещала, что официальное время совпадет с природным, едва мы выйдем к Плату Монтероза – землям Сада. Сельфи с детской радостью продолжала разглядывать папоротники в её рост и деревья, обхватить ствол которых могли три человека, взявшись за руки. Риноа с уставшей полуулыбкой смотрела на нее, её лёгкий шаг, и старалась не отставать. — Уже недалеко, — заверила Квистис.— Следующий привал устроим на открытом месте. Надо выбраться из леса до наступления сумерек – он не кажется безопасным. — Я тут подумала, — встрепенулась Сельфи, — вдруг правительство Галбадии всё же решится предъявить ультиматум Саду с требованием выдать нас как преступников? — девушка остановилась и неосознанно коснулась шеи. — Нас вздернут, да? — Это только у вас в Трабии вешают, — пробормотала Риноа. — Галбадия – цивилизованная страна. — Сквалл, может нам не стоит идти в Галбадию? — Худшее, что могло произойти лично с нами, уже случилось, — сказал Зелл с отчаянием в голосе. — Мы должны идти. Обязаны. Сад не связан с Галбадией, он предоставит вам защиту. Я уверен в этом. Перед трибуналом Садов предстану лишь я – это исключительно моя вина, — Динкт тяжко вздохнул. — Но вдруг что-то случится с академией Баламба? Вдруг президент уже направляет войска? Сквалл, ты думаешь, он посмеет? Зелл вновь напомнил и о своем существовании, и о произошедшем, когда не хотелось об этом думать и прогнозировать. Дабы не наговорить Динкту кучу гадостей, я отвернулся. Неопределенно ответил: — Всё возможно. — Но ведь... Среди учеников Сада множество детей из Баламба. Разве страна позволит Галбадии уничтожить академию на её территории, убить её детей? — Зелл будто с цепи сорвался, двинулся ко мне, до боли впился пальцами в запястье. — Баламб ведь вмешается, войну начнет если надо, правда? — Зависит от силы армии, — пожал я плечами. — Да и Баламб – страна мирная. Они не готовы к боевым действиям. — Знаю, но ведь... — Зелл наконец заметил, что сжимает мою руку, и отпустил. Подошла Риноа, нахмурилась, поставила руки в боки. — Да ты великий лидер, как я посмотрю! — театрально вымолвила она, вперившись взглядом в мое лицо. — Мало того, что со мной язвителен, так тебя, вижу, прикалывает и со своими товарищами вести себя грубо. Только не это, подумал я. Она устала, проголодалась, выдохлась, но молчала до сих пор – и для чего? Чтобы весь накопленный негатив конвертировать и направить в меня неконтролируемым потоком? — Зелл ведь поддержки просит, — перевела она на обычный язык спектакль Динкта. А по сути выставляла меня некомпетентным перед ближайшим окружением. — И ты мог, нет – обязан был ее предоставить. Сейчас любое воодушевление может... — принцесса запнулась. «...поддержать дух сокрушённого и угнетённого народа», – да, конечно. Вот только я не привык воодушевляться и воодушевлять других пустыми надеждами. Для этого нужна твердая почва под ногами и трезвый взгляд – и тогда я готов делиться поддержкой. А безосновательное воодушевление как дурманящий обман. Всё равно, что наглотаться ударной дозы успокоительного перед экзаменом, на котором крайне необходимо проявить быструю реакцию на подаваемые сигналы. В таком случае останется без напрасных попыток идти к директору договариваться о пересдаче и уходить переваривать принятую дрянь. — Ты когда-нибудь заботился о своих товарищах или хотя бы задумывался о них? — Риноа упорно не желала оканчивать свой монолог, неотступно проникала взглядом в душу. — А мы ведь сейчас полагаемся только на тебя. Я взаимно подстраховывал их в бою, когда видел такие потребности и свои возможности. Это называется слаженным боем, забота здесь ни при чем. А безраздельно полагаться на других никому не рекомендую. Рискованное мероприятие, ко всему делающее тебя зависимым, да еще и обременяющее окружение. Убежден, что и мои напарники считают так же. — Неужели ты не понимаешь?! — вскричала Риноа. — В тебе что, нет ни капли человечности? Возможно. Дай мне определение человечности. “Помоги мне, пожалуйста! — с силой ударило по сознанию. — Нам... это необходимо”. Разум потянулся навстречу неведомым мыслям, ниоткуда возникшим. “Да. Не уходи. Я люблю тебя. Всю жизнь... Не уходи!” — Ты слушаешь, Сквалл? Лицо принцессы исчезало. Исчезал и лес вокруг. Я увидел свой дом; на лестнице стояла девочка. Задумчиво, грустно она смотрела сквозь завесу дождя, через прорехи изгороди, оплетённой роициссусом и диким виноградом, туда, где дождь сливался с морем и терялся в бесконечности миров. Вспышка молнии пронзила мир, расколола на части. Гром прокатился по мирозданию, поколебал его основы. Боль прожгла мозг, и мысли спутались. Шум усиливался, становился нестерпимым. Я сжал ладонями виски, понимая, что сейчас лишусь сознания. Нет, не надо... Рядом со вздохом опустилась на колени Квистис. Сквозь шум я различил испуганный голос теряющей сознание Сельфи: — Это снова оно? И, уже понимая происходящее, отдался безжизненным объятиям темноты.