Ere thrice the sun done salutation to the dawn

      Хонджун только и успел, что закрыть глаза, словно защищаясь от неожиданной атаки. В нём всё будто бы смешалось, стало казаться единым, и то, что удерживало его от полной потери связи с реальностью, это ощущение напористого прикосновения губ Сонхва, казавшихся до постыдного приятными при таком настойчивом соприкосновении. Пак не хотел разъединять их поцелуй, и вот уже Ким почувствовал сбивчивое сочетание алкоголя и табака на кончике языка Сонхва.       Языка Сонхва...       Постепенно через слюну начал распространяться горький вкус, и Хонджун рефлекторно сглотнул, только теперь заметив, что проглотил нечто, напоминавшее таблетки. В этот же момент Пак наконец расцепил их поцелуй, но всё ещё продолжал стискивать щёки Кима в своих ладонях, не отрывая глаз от его губ, будто пытаясь убедиться, что его хитрый план свершился.       Хонджун отвечал лишь непониманием, пытаясь поймать на себе взгляд Сонхва. Тот внезапно опустил руки и стал смотреть по сторонам, будто пару мгновений назад ничего такого и не произошло. — Чёрт... и где же моя сигарета? — он был всё так же пьян. — Ты её уронил, — отомлев, Хонджун бросил свои попытки хоть как-то привести себя в чувство — всё-таки он слишком устал, и у него не было никаких сил, чтобы направить свой мозг в критическое русло мышления. Он решил, что пусть и дальше театром заведует Сонхва. — Эх, даже половину не выкурил, — он увидел маленький огонёк прямо у своего ботинка и придавил его своей толстой подошвой, словно противную букашку. Хонджуну показалось, что в его голове творилось примерно то же самое, — знаешь, я тоже хотел попробовать эту дрянь, но мне показалось, что на двоих этого мало... да? — И ты решил перейти к наступательным действиям? — Ким лишь улыбнулся, хихикнув про себя. Он не понимал, почему не чувствует неловкости или неправильности ситуации. Может, пьяное состояние Сонхва заполнило воздух вместе с дымом сигареты, и Хонджун, будто надышавшись веселящего газа, шёл на поводу заданного настроения. — Я не вспомню этого всего, — Пак ответил полурасслабленной улыбкой, в которой, однако, читалась мелкая угловатость. — Я тебе обязательно напомню.       Это была лишь их третья (или двух-с-половинная?) встреча, но Ким вновь признал, что между ними отсутствовала стена, не дающая даже самым располагающим друг к другу людям начать общаться непосредственно после парочки перекинутых фраз. А у Хонджуна с Сонхва даже не было представления о том, что такая стена могла существовать между ними. Пресловутое "понимание с полуслова" было жалкой пародией того, что происходило в действительности. За словами они бессознательно прятали гораздо большее, расшифровывая эти послания, как детские загадки. Они ничего друг о друге не знали, одновременно понимая всё. — Это необязательно, — и, взяв очередную сигарету, он снова объял холодный воздух сереющей дымкой, — хотя я всё же трезвею, — он покачал головой в досаде, и Ким предположил, что это нарушало какие-то планы Пака.       Хонджун лишь сильнее утопал в плывущем дыме, сквозь который выглядывал раскрасневшийся, как предположил Ким, от холода профиль Сонхва. Такой недосягаемый и одновременно невероятно близкий, что Хонджун уже был готов протянуть руку, чтобы легонько прикоснуться к скуле, а потом вниз — по подбородку. Он почти что свершил затеянное, заметив, что перебирает пальцами пуговицы на середине джинсовки, как Сонхва повернулся к нему. — Я не буду ждать, пока таблеточки подействуют. Пошли ловить такси. — Зачем? — А ты думал, мы проморозим задницы у этих стрёмных многоэтажек на нашем свидании? — Сонхва выглядел вполне серьёзно, однако по-прежнему в нём была эта дурманящая нетрезвость. — Я ничего не думал... — честно признал Хонджун. Их "свидание" он как-никак запорол. — И хорошо, — Пак опять застал Кима врасплох, взяв того за руку и потянув за собой к проезжей части.       Хонджун вспомнил, что сделал то же самое днём, но тогда Сонхва быстро вырвал руку, на что Ким предположил, что его спутник — не большой любитель прикосновений. Хонджун и сам был таким, но с Сонхва всё как всегда было иначе. — Тебе нормально? — уточнил Ким. — Да... — он неуклюже опустил свой взгляд, отчего Хонджун лишь сильнее разомлел. Каждая открывающаяся сторона Сонхва казалась ему такой знакомой, будто он знал — да, Пак всегда был таким. — И куда мы? — Я прочитал в газете, что на этой неделе Художественная галерея Уитворта проводит какую-то уличную ночную выставку, и сегодня как раз последний день, — его речь становилась всё более равномерной и выверенной, видимо, Сонхва был прав, что он постепенно возвращался в сознательное состояние, тогда как Хонджун, наоборот, терял под ногами землю. — Ты у нас ценитель искусства, да? — и Ким почувствовал, что его, как ребёнка, беспричинно смешило каждое произнесённое им слово. — Это куда лучше, чем дом престарелых... А! Такси! Такси! — он начал махать рукой, в которой держал сигарету, смахивая с неё рассыпчатый пепел, всё ещё не отпуская Хонджуна.

New Order — Age of Consent

      Из одинокой машины, которая грустно разъезжала по одноликим улицам Манчестера, раздавался стон потрепанного магнитофона, норовившего зажевать каждый искусственный звук. — Довезёшь нас до галереи Уитворта? — участливо спросил Сонхва со своим точёным акцентом. — Вы пьяные? — таксист оказался мужчиной средних лет, по непонятной причине слушавшим New Order, катая по городу к пятому часу утра. Сам, скорее всего, был пьяным. — Мы при деньгах, — Сонхва демонстративно вытащил из штанов несколько помятых фунтов стерлингов, и таксист сразу же выхватил их у того из рук, — а ещё, знаешь, этот парень работает в Factory*. — Садитесь, но мягкой поездки не ждите.       И как только парни со скрипом закрыли дверь машины, она понеслась по дороге дикой змеёй. Сонхва приоткрыл окно, высунув в неё свою руку с всё ещё недокуренной сигаретой, ощущая на себе быстро уходящий из под пальцев холод и маленькие снежинки. Видимо, пошёл снег. Хонджун же, несмотря на нарастающее уму не постижимое веселье, весь обмяк на старой коже салона. — Я та-а-а-к хочу спать, — со смешинкой в голосе протянул тот.       Сонхва приподнял плечо, как бы намекая, что Хонджун может использовать его в качестве подушки, но вместо этого Ким рассудил иначе и по-свойски уложил голову прямо на бёдра Пака, отчего тот аж поперхнулся дымом. — Ты лучше бросай это дело, — дружески сказал таксист, намекая на сигареты. — Если бы я мог.       Хонджун боковым зрением увидел, как Сонхва сделал новую затяжку, выпуская дым в окно и смотря, как быстро проносятся улицы в паре табака. Они не разъединили рук даже после того, как сели в машину, поэтому Ким лежал в далеко не самой удобной позе, но тогда он мог только чувствовать нарастающее нетерпение узнать, что же будет дальше, и жёсткие ляжки Сонхва под своим боком. А Пака настигла кара в виде наступивших трезвости и чистоты сознания, и теперь ему пришлось мириться с тем, что чья-то пестреющая в темноте голова бесстыдно лежала на его бёдрах. Он выкинул сигарету в окно и облокотился, пытаясь расфокусировать взгляд с немного спутанных волос Кима. Каким же противоречивым тогда казался парень для Сонхва, и всё что он мог — это аккуратно опустить руку на голову, чтобы распутать не дающие покоя колтуны. Хонджун только больше поддавался моменту, сильнее сжимая чужую руку в своей.       Всю дорогу они провели с сомкнутыми пальцами в разгорячённых ладонях друг друга.