10
3 января 2021 г. в 22:39
Время приближалось к пятому часу, однако солнце никак не стремилось продираться сквозь вечно тяжёлые серые облака, поэтому маленькая площадь перед галереей всё ещё освещалась искусственным светом. Места для остановки не было, и водитель велел выходить парням из машины прямо по середине дороги, отчего ещё не совсем отошедший от полудрёмы Хонджун не смог быстро сообразить, куда и зачем они прибыли. Он начал смотреть по сторонам в попытках понять, что видит перед собой, но образы являли перед ним нечто бесформенное и странное, словно мозг выдавал ему картинки из Средневековых картин. И Ким всё не замечал самого очевидного — они продолжали держаться за руки.
— Что же это такое? — Сонхва будто тоже не был способен прояснить взгляд и щурился, стараясь выделить хоть одну понятную форму.
Хонджун же наконец опомнился, насколько это было возможно в его "взбудораженном" состоянии, и вновь ощутил эту странную волну эйфории, как если бы его нутро разом смогло достичь божественного просвещения, и теперь всё было так ясно и чисто. И опять непонятный смех, вырывавшийся громко из груди, ловя на себе чужие неловкие глаза.
Что же это такое?
Неужели и правда таблетки подействовали? Или та атмосфера, что витала вокруг них, так действовала на Хонджуна? Он бы уже не смог сказать точно, лишь только осязать ощущение лёгкой забвенной радости, которую Ким никогда в жизни не был бы способен постичь прямиком до того дня. И сложно было понять, как приструнить это чувство, чтобы оно не выходило глупым неосознанным хохотом.
А Сонхва продолжал неуклюже смотреть.
— Прости, прости, — всё так же не в силах совладать с собой Хонджун продолжал хихикать про себя, — давай уже с дороги сойдём, а то и собьют ведь, — но даже эта фраза отозвалась в нём дурацким смехом.
Паку тогда явно не шла трезвость, и он, отвернувшись, потянул за собой спутника к площади, видимо, не забыв, что их руки были всё так же скреплены, из-за чего парень лишний раз чересчур сильно сжимал свою ладонь в чужой.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я, да? — Сонхва выглядел отчасти напряжённым, не понимая, почему они вместе видели нечто совсем отчуждённое от реальности.
— Ты пьяный?
— Я же говорил, что... — но не успел Пак ответить, как до него будто дошло, — не знаю.
Хонджун не выдержал, и его опять накрыли вылетающие смешинки. Как долго это ещё должно было с ним продолжаться?
Они оба находились в каком-то дурмане, но если Сонхва отходил от "побочных эффектов", то Хонджун только начинал погружаться в это непостижимое состояние, сохраняя одни лишь тщетные крупицы логики.
— Я так умру, Сонхва... зачем ты дал мне эти таблетки?
— Ты выглядел таким усталым. Я подумал, что так тебе станет легче, — и почему-то он всё никак не мог совладать со своей накатившей скованностью, — лучше объясни, что это за чертовщина?
— Ох, ну мы немного не в себе, вот и выглядит всё так хреново. Но...
— Но..?
Хонджуну словно было вообще всё равно на то, как неловко они стояли на одном месте, пялясь куда-то в никуда. Ему хотелось только слышать его голос и всё больше поддаваться в то причудливое настроение, заставлявшее испытывать настолько ярко неподдельные эмоции.
— Современное искусство, — подытожил Ким.
— То есть эта херня, которую мы видим — не какая-то массовая галлюцинация, а современное искусство? Ладно, тогда пошли вникать.
И снова Сонхва тянул его за руку, но делал это как-то небрежно, хотя Хонджуну всё тогда казалось каким-то витиеватым и весёлым, из-за чего он продолжал пропускать стеснительность ведущей его руки.
Выставка, как и говорилось в газете, проходила на площади, которая была уставлена искусственно бесформенными фигурами, и непонятно было, где начиналась одна, а заканчивалась другая. Какие-то из них были острыми и отрывочными, другие — гладкими и волнистыми, третьи — яркими и сплошными, а остальные — тёмными и мелкими, но это не мешало инсталляциям сливаться в одно неразрывное месиво.
Хонджун даже не старался вглядываться, чтобы отличить одно от другого, признавая в этих работах одну неподдельную истину — именно так должны были выглядеть его эмоции в тот момент. Непонятная каша, которая со стороны даже не похожа на что-то реальное. С другой стороны стоял Сонхва, пытавшийся увидеть нечто в этом всём, однако, скорее всего, даже в полностью чистом сознании прелесть понимания бессмысленного его бы не посетила.
— Давай смейся. Я привёл тебя смотреть на какие-то члены...
— Что? — но Ким в очередной раз засмеялся.
— На члены, говорю, вон там, — и он указал в сторону какой-то статуи, единственной похожей на что-то реальное. Уточнения здесь казались излишними.
— Так ты всё это время высматривал члены? Как-то по-гейски, не находишь?
— Кто бы говорил, — в это же мгновение Пак выпустил свою руку из чужой, словно демонстрируя то, что до этого так настойчиво не замечал Ким, — наверно, таблетки были лишними. Ты ведёшь себя, как придурок.
— Я бы и без них себя так вёл, — Хонджун мерно наклонил голову набок и устало улыбнулся.
— Точно, а я и забыл, — и он, как и раньше, сомкнул своими пальцами ладонь Кима, — пойдём дальше и, может, найдём ещё больше членов!
— Опять твоя гейская похабщина... — но уже вместе они направились разглядывать оставшиеся детища современного искусства.
Слабый холодный ветер щекотал до глубины души, не давая Хонджуну ни на секунду потерять свой увеселительный настрой. Всё вокруг казалось таким нереалистичным, и один только Сонхва был "правильным" во всём этом хаосе. Он со всем вниманием осматривал каждую работу, а Хонджун только наблюдал за его взглядом и испытывал невероятное удовольствие, когда те глаза как бы незаметно сходились на Киме.
Они то медленно шли, то останавливались, отчего ноги постепенно стали тяжелее и уже слабо справлялись с перемещением обмякшей тушки Хонджуна, поэтому он принял самые экстренные меры, пришедшие в его затуманенную голову — он выпустил ладонь Сонхва и взял его руку "в захват" кольцом, пытаясь взвалить всё своё уставшее тело на Пака. Отрезвитель-Ким действовал резко и эффективно, и Сонхва не успел ничего сделать, только поддаться лёгкой манипуляции и продолжать "нести" на себе Хонджуна, который начинал всё сильнее льнуть на так удобно возвышающееся плечо.
— А это не по-гейски? — не выдержав, упрекнул Пак.
— По-расистски, по-лондонски или как там ещё, всё равно.
— По-лондонски я бы бросил тебя прямо здесь на асфальте.
— Как хорошо, что мы не в Лондоне, — Хонджун устроил свою голову на плече и теперь только рассматривал бледно раскрасневшиеся уши Сонхва, пока тот, прекратив созерцание искусства, смотрел далеко в сторону уже восходящего солнца.
— Да, ненавижу Лондон... — он немного подскочил, почувствовав, что сказал лишнее, и ожидая дальнейший расспросов, но Ким, совсем как ребёнок, давил свою дурацкую улыбку, щурясь от просочившегося света.
А потом всё погрузилось в этот бесконечно белый свет.