Ere thrice the sun done salutation to the dawn

— Ты же как-то узнал, что я сегодня не работаю? — Хонджун не хотел давать инициативу разговора Сонхва, так как боялся, что тот мог начать расспрашивать про скоропостижный побег Кима из его квартиры в последнюю их встречу.       Однако и сам Пак не сильно горел желанием упоминать тот инцидент. — Ты знаешь, я люблю читать газеты, — он только на секунду отвлёкся от руля, чтобы одарить Хонджуна уже второй улыбкой за день. — В последнее время мало что происходит, так что ваше происшествие уже успели сто раз обсудить во всех подробностях. — Тогда мне рассказывать не надо? — Почему? Я хочу услышать историю очевидца.       Хонджуну нравилось, что всё было так... непринуждённо. Он боялся, что, как только сядет на пассажирское место, его случайно накрыло бы, или, ещё хуже, он начал бы мяться и всё время промолчал бы, пялясь в окно. Он и забыл, насколько легко ему было рядом с Сонхва.       История же, по которой теперь Ким позволил себе не пойти на работу, была крайне глупой — то ли неосторожность работников, то ли жалкие потуги выжать хоть что-то из старого оборудования, никто уже не знал, но произошли "технические сбои". Ким только успел подумать о том, что аппаратура искриться довольно-таки красиво, а вот штаны одного из звукоинженеров маленький фейерверк точно оценить не могли. Того даже реанимировали, хотя по большей части пострадало его достоинство... —... хочешь сказать, ему аж до самых трусов прожгло? — Сонхва опасно посмеивался, пряча одной рукой своё лицо, проезжая очередной квартал. — Я такими подробностями не интересовался. Ну теперь он ещё долго не сможет смотреть на зажигалки. — Пусть бросает курить тогда. — Кто бы говорил.       Ким уже несколько раз успел украдкой посмотреть на своего водителя, подмечая маленькие детали: тот недавно побрился, и маленькая царапинка легко украшала щёку, а на левом ухе* — серебряная висячая серёжка, которая в такт движения автомобиля слабо качалась из стороны в сторону, что оказывало какой-то гипнотические эффект. Сам Пак, как подметил Хонджун ещё раньше, был одет уж слишком легко: тонкое пальто, простая чёрная футболка и джинсы. Однако макияж заставил бы позавидовать всех местных гуляющих оторв — яркие розово-красные тени с переливающимися блёстками так и кричали: "Побей меня", но в своём понимании добавляли шарм, заставляя ещё лишний раз кидать неловкий взгляд на глаза Сонхва.       Чёрт ещё как знал, что ему это шло.       Пак не заставил себя долго ждать. — А у тебя краска уже вымываться начала, — приметил он, и Ким испугался, что тот точно так же, отрывая взгляд от руля, рассматривал пассажира, рассчитывая, чтобы они не встретились взглядами. — Да, думаю, в следующий раз попробовать что-то другое. — Может, и мне что-нибудь придумаем? — взглядами они не то что встретились, а столкнулись.       В тот момент у Хонджуна в голове уже нарисовалась картина, как он красит голову Сонхва, и почему-то такая ситуация показалась ему крайне интимной. Он же никогда до этого не трогал его волосы.       Пытаясь отвертеться от этих глупых мыслей, теперь он решил переключить диалог. — Куда мы едем? — Я думал, просто прокатиться и где-нибудь посидеть, ничего такого, — Пак неловко улыбнулся самому себе. — Боже... — Так теперь ты веришь в Бога?       И почему уже который раз их разговоры поворачивались таким боком? Конечно, Хонджун ответил, и слово за слово они уже говорили обо всём и ни о чём, пока спокойно ехали по медленно прячущимся в сумерках улицам. Говорить было так приятно, и каким бы простым это не казалось со стороны, каждая фраза врезалась в память, да так, что этих воспоминаний, прошедших за те минуты, было больше, чем за несколько дней до этого.       Иногда из абстрактных разговоров Ким умудрялся упомянуть что-то из личной жизни — про то, как он сам учился в Лондоне и познакомился с Минги, про отчисление и безвестный побег от родителей. Даже как-то вспомнил, что поступил учиться на год позже, потому что пытался заработать сразу после школы. Сонхва рассказывал меньше — только то, что был уже на третьем курсе, но взял академический отпуск, и теперь по воле судьбы торчал в Манчестере. Хонджун, как и обещал Уёну, не спрашивал про его возможного старого знакомого, но остальные лазейки, чтобы выпытать немного больше, напрочь отсутствовали. —... я совсем забыл. Если хочешь послушать музыку, можешь поискать что-нибудь в бардачке, — вовремя спохватился Пак, когда они уже стали приближаться к черте города.       Хонджун открыл бардачок перед глазами, но там оказалась всего одна кассета. — Всё-то он знает, да? — протянув, сказал Ким.       И вставил кассету в машинный проигрыватель.

Depeche Mode — Never Let Me Down Again**

      Окраина города вмиг стала совершенно другой — под колёсами автомобиля бесконечные виды Манчестера расплывались в разноцветные линии, уходя далеко назад, открывая только одну дорогу впереди. Небо окрасилось в тёмно-фиолетовые оттенки, обволакивая слабой дымкой всё вокруг, и Хонджун буквально чувствовал каждую деталь, проносящуюся мимо, расплывающуюся в мерной, но звонкой мелодии.       Он приоткрыл окно, ощущая, как встречный ветер сушил глаза, и звук, резонируя внутри, ранее не вызывая такого, будто создавал новые отливы восприятия. Ким то поглядывал на улицу, то на водителя, и вместо мыслей были одни лишь образы в бархатных касаниях, в прохладном трепете.       Тут уже никаких слов не нужно было — Хонджун просто чувствовал, и по своим скромным наблюдениям мог понять, что Сонхва тоже...       Ким вдруг наполнился этим странным настроением, которое, как пьяная трезвость, в чистой голове пробуждало размытые пятная и перекликалось где-то на уровень выше бессознательного.       Это была не эйфория, потому что разум был всё так же чист — просто Хонджун всем чувствовал эту атмосферу.       Он внезапно увидел на улице какую-то парочку целующихся парней, и что есть мочи крикнул: — Педики! — С ума сошёл? — Сонхва, который познавал приятное искажение времени за рулём, словно выдернули из пленяющей ловушки. — Всегда было интересно, что чувствуют те, кто такое говорит, — Хонджун обычно был тем, кто выслушивал эти возгласы от людей. — И как? — на лице Пака всё ещё читалось лёгкое недоумение. — Забавно, я их немного понимаю... — он увидел, как Сонхва поменялся во взгляде, отчего пошли стройные ряды мурашек, — но никак не одобряю, господи, на дорогу смотри!       Смысла в этом предупреждении не было, так как они за это мгновение успели минуть самое "днище" города, и теперь ехали по пустующей полоске асфальта. — Долго ещё? — Кима всё волновало, что ему не сообщили об их конечной точке назначения. — Думаю, нет. — Ничего ты не думаешь! — Хонджун, — какой раз он уже переставал смотреть на руль, — просто потерпи. — Я и не против, только, как бы это странно не звучало, надеюсь, мы не успеем за это время прослушать весь альбом.       Ноги стали немного затекать, но открывающийся вид в окне снова захватывал Кима. Как бы Хонджун не привередничал, он определённо знал — наверное, в таких мелочах и крылось всё самое ценное в жизни. Такое и надо было уносить за собой, пока была возможность. Жадно и безразмерно, идти на встречу, а не убегать, как он хотел раньше. Он всё равно боялся сожалений, но в глупых попытках понять, что правильнее, решил выбирать именно такие моменты, когда он ехал с Сонхва в одной машине, когда музыка пробирала до дрожи и картинка за стеклом затягивала в бесконечные гляделки до щекочущих слезинок.       Пока в воображаемом будущем должно было быть невыносимо больно, существующее "сейчас" состояло из одних только приятных вещей, которые хотелось сделать значимыми. Которые и были таковыми.       Только мысли не оформлялись во что-то целостное, из-за чего пугающее "впереди" виднелось так же размыто, как и исчезающий сзади город. Необъяснимый ни чем страх тихо ждал своего часа. И к чему в итоге это всё должно было привести?