Ere thrice the sun done salutation to the dawn

***

      Отпраздновали так хорошо, что, напившись сильнее, чем виновники торжества, Уён начал буянить, из-за чего пришлось его срочно эвакуировать домой. Сан тащил его обмякшее тело на себе, и Чону это определённо нравилось. Нравилось ощущать, как крепко и надёжно держали его те самые руки, в которых он всегда мог найти защиту, или, по крайней мере, ему хотелось так верить.       Они довольно быстро, но всё же небрежно прошли в комнату Чхве, где формально Уён не жил (его постоянным местом пребывания была гостиная и её жутко мягкий диван), однако последнее время стены спальни помнили образ парня даже лучше, чем своего хозяина. Иногда тайком он пробирался туда, пока Сан был на учёбе, и валялся на его кровати, словно кот, которому не разрешали прыгать на мебель, и только в отсутствии хозяина он мог позволить себе такую роскошь. Но теперь, видимо, слишком волнуясь о состоянии Уёна, Сан решил оставить его не в зале, а именно в своей комнате, что определённо можно было счесть за тактическую ошибку. Если, конечно, Чхве это считал ошибкой.       Уён юрко для своего состояния высвободился из хватки Сана, и тот даже не заметил, как младший толкнул его в грудь прямо на кровать и, не мешкая, присоединился к нему, смотря на партнёра в самой ухмыляющейся манере сверху вниз. — Ты проиграл, Сан-и, — протянул явно пьяный Чон. Хотя разум его был затуманен не только алкоголем — вся атмосфера пронизывала его и распыляла рассудок. Он видел, как человек, в которого он без остатка влюбился, смотрел на него чистым, полным невинности взглядом, и единственное, что освещало его лицо, была просачивающаяся сквозь окно комнаты холодная луна, игравшая бликами в тех самых глубоких кристальных глазах. — Ты же пьян, — никак не успокаивался Сан. — А ты разве нет? — заламывая бровь, удивился Уён. Сам он уже плохо помнил, что они делали в баре и кто как выпивал. — Ты прекрасно знаешь, что я не люблю пить в компании, — Чхве попытался встать, но Чон схватил его на удивление очень крепко, не желая просто так сдаваться.       Уён начал расстёгивать пуговицы на рубашке Сана, путаясь в пальцах и белой ткани, как вдруг его накрыла чужая рука. — Я не хочу, чтобы было так, — Сан, приложив чуть больше усилий, всё же смог приподняться, и теперь они с Уёном сидели лицом к лицу. Слишком близко, но для них уже давно пропало понятие личного пространства. — Как? — искренне поинтересовался Чон, заламывая бровь и прикусывая нижнюю губу. — Чтобы тебя не хватило до финишной прямой. Сам потом ругаться будешь, — Сан начал нежно перебирать недавно высветленные и покрашенные в перламутр волосы Уёна. Те играли в свете луны новыми красками, словно самый настоящий жемчуг. — И правда буду ругаться... — пьяным он слишком легко сдавался. — Тем более, Сонхва же дома. — А вот тут ты не прав, — Уён чуть отдалился, и в нём начали проглядываться намёки на некую вразумительность. — Я сказал ему, что его проблемы со сном лишь ухудшатся, если он сегодня останется ночевать здесь, — Чон хихикнул про себя — всё же оставался пьяным. — Он не возражал. — Как-то жестко, не думаешь? — Сан сощурил глаза и кивнул вбок, но какой был прок спрашивать с того, кто был в далеко не сознательном состоянии. — Ты всё равно всё обломал, — Чон опустил голову и вкрадчиво посмотрел на парня, словно намекая, что ещё не всё потеряно, но Сан никак не реагировал.       Уён потянулся и как бы невзначай положил свои руки на плечи Чхве, притянув его к себе ещё ближе, чем они находились до этого. Чон повернулся к уху парня и совсем легко поцеловал у ушной раковины, как если бы пытался добраться до самых недосягаемых мест, где никто, кроме него, не мог прикоснуться.       Дрожь, что прошлась по Сану, была настолько сильной, что Уён прочувствовал её своей кожей, как будто его самого пронзило холодом. Младший хоть и не совсем ясно мыслил, но знал, что его партнёр был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Или он хотел так считать. Хотел, будучи слабым перед ним, возыметь силу, возможность проманипулировать — это был единственный способ ощутить, что он хоть немного мог контролировать ситуацию сам, не полагаясь на других. — Уён, пожалуйста, — сходя на шёпот, произнёс Сан. — Ну, что "пожалуйста", Сан-и? — так же шёпотом ответил Уён, слегка касаясь своим дыханием уха Сана. — Сначала ты обманываешь меня долгими прелюдиями, а потом засыпаешь прямо в процессе, — он состроил обиженную мордочку, и трезвого Чона такое бы точно не сразило, но у пьяного определённо были свои причуды. — Не было такого! — Ты просто не помнишь, — слегка хихикнув, он в мгновение отстранил от себя Уёна и прикрыл рукой свою улыбку с ямочками-полумесяцами, так иронично затемнёнными светом реальной луны. — Ох, ладно-ладно, — Уён слез со старшего и мигом лёг на спину, вперяя взглядом потолок. Сан последовал его примеру.       Они лежали молча, пока вокруг витали освещённые холодом пылинки, и Чона немного подташнивало от их хаотичного вальсирования по комнате. Он решил сменить вид и повернулся набок, где уже совсем не слышно для него точно так же лежал Сан.       Сан плавно проводил невидимый след по лицу Уёна от его родинки на щеке до той, что была на губе, медленно, так, словно вводил в транс. — Спорим, я даже с закрытыми глазами смогу показать, где они, — и как всегда, улыбался так сильно, что жмурил глаза такими же полумесяцами, как и его ямочки. — Бессмысленный спор, ты всё равно победишь, — Уён закатил глаза, но это никак не скрывало того, что он не мог оторвать от Сана взгляда — как вообще можно было смотреть куда-то ещё, когда перед ним был этот дурацкий Чхве. — Я люблю тебя, — теперь его глаза были отчётливо видны. — Конечно ты меня любишь, придурок, — в этом не было ничего смущающего, но тепло так и разливалось по щекам. — А ты..? — наиграно повышая тон, Сан начал выгибать шею под странным углом, пытаясь смотреть исподлобья. — Люблю тебя, Сан-и, — на выдохе ответил Чон, — вроде тут из нас пьяный я, а очередные признания в любви вымаливаешь ты. — Прости, иногда так и хочется это услышать.       И Уён прекрасно понимал. Как бы очевидно это для них не звучало, но этого всегда было мало. Хотелось сказать, услышать, он жаждал его до бесконечности, каждый раз неутолимо пытаясь удовлетворить нехватку Чхве Сана в организме. И в то же время хотелось притормозить и не хвататься бессмысленно за него, выжимая все соки — хотелось прочувствовать каждую каплю так, чтобы отпечаталось в нём самом, стало его собственным. И он знал, что Чхве тоже был таким — безмерно жадным до эмоций, слов и прикосновений, но в нужный момент готовым смаковать до ужаса долго все те моменты, что крылись в Чон Уёне. — Учёба закончилась, и так хочется куда-нибудь выбраться наконец, — видимо, находясь в собственных мыслях, Сан пришёл к каким-то своим выводам, но, не желая озвучивать цепочку раздумий, сразу выдал результат. Как если бы не было нужды объяснять, почему их разговор должен был перейти в другое русло. — Куда, Сан-и? Мне кажется, что у вас тут куда не погляди — одни серые тучи. Не лучшее место для летних каникул, — Чон даже не думал о том, что они могли уехать — казалось, они должны были застрять навечно в той обстановке. — Почему? Есть, например, Блэкпул... но, да, ты прав. В сравнении с той же Южной Европой тут совсем тухло. — Ты там был? — Уён аж раскрыл глаза от удивления — интересно было узнать о том, куда только могло занести его парня. — Ты, наверно, думаешь, что я всю Европу объездил автостопом? — он прикрыл глаза, будто настраиваясь на рассказ. — Но по сути я лишь однажды ездил заграницу. — И куда-куда? — подогреваемый интерес отрезвлял уже и так приходящий в себя разум Уёна, но всё его возбуждение было целиком направлено в уши, готовые услышать очередную историю о мире, в котором он никогда не бывал. — В Италии... о, я так хотел бы побывать там с тобой. Тебе бы определённо понравилось, — Сан улыбнулся этой мысли. — Ты словно создан для таких мест. — Правда? — Да, мы были там летом... — Сан на секунду призадумался, пытаясь подобрать слова, — да, с родителями Сонхва. Мне всегда было неловко, потому что между нами всегда была эта разница — моя семья никогда бы не смогла позволить себе такую поездку, — в его словах не было тоски, он уже давно смирился с этим и говорил, словно это была присказка, которую следовало разбавить ноткой серой морали, — поэтому я отказывал ему, если он мне что-то предлагал. Обычно я не задумывался о таких вещах, но мне бы точно было неловко. — Ну и дурень, столько всего упустил, — Уён толкнул его в плечо, пытаясь разбавить атмосферу. — Поэтому я рад, что в прошлом году после окончания школы он уговорил меня поехать с ними. Ты не представляешь, как там легко дышится, — а в глазах — сплошная счастливая ностальгия, переливающаяся предзакатным оранжевым небом, как будто и не было этого холодного света луны, — воздух совсем другой — солёный и тёплый. Мы жили в небольшом городе, и там было так жарко, что обувь была готова расплавиться под ногами. — А тебе такое и нравится, да? — Да, — не сомневаясь, верно кивнул Сан. — Я бы хотел иметь возможность самому свозить тебя туда... или куда угодно. Показать тебе больше, — Сан легонько коснулся его руки, пытаясь ухватиться за его и так сконцентрированное внимание. — Иногда так и хочется сорваться и бросить всё, уехать далеко и взять тебя с собой. До сих пор не представляю, как ты на такое решился. — Не говори так, Сан-и. Я точно тогда не головой думал, — в такие моменты особо накатывала слабая тоска — Уён не понимал, как его так угораздило оказаться за полмира от своего дома в комнате с парнем, который и двух слов не связал бы на его родном языке. — Да-да, ну, я для этого и учусь. После найду какую-нибудь хорошую работу, и тогда точно смогу отвезти тебя куда-нибудь, — он смотрел на младшего "слишком". Уён боялся этого взгляда, потому что те, кто так смотрел, ради своих любимых готовы были голову потерять или стать белым воротничком, чтобы позволить поездку заграницу.       Но Чон тоже этого хотел. Тоже хотел отвезти Сана куда-нибудь. Сделать это самому, как полноценный член этого странного общества, так, чтобы не приходилось полагаться на других. И в этом была вся проблема — его привязанность к старшему не давала ему сделать и шага в этом большом страшном мире. Он держался за него якорем, не давая себе и шанса направиться куда-либо, где он бы смог построить свою независимую жизнь.       Уён любил, и ещё как, именно поэтому он хотел быть достойным этой любви. Не жить за чужой счёт, как какой-то иждивенец, не прятаться в чужом доме, не платя аренду. И для этого он должен был отлипнуть от Сана — побыть в этом мире без его поддержки.       Чон тогда получил письмо от родителей — они уже собирались прибывать сразу в Манчестер, но, так уж и быть, должны были забрать своего непутёвого сына из Лондона. У них было своё дело, которое они хотели налаживать в этой стране, и Уён думал о том, чтобы начать с этого. Однако это значило, что он должен был уехать.       И он никак не мог сказать об этом Сану. — Думаю, тебе бы и правда понравилось в Италии, — веки Чхве плавно опустились, и он быстро погрузился в сон, затягивая за собой и Уёна.