***
— Прости... — Хонджун помылся и теперь грелся, лёжа под одеялом. Время близилось к ночи, и в тот день им оставалось только послушать вместе запись, но ни сил, ни запала не было. — Ты не должен за такое извиняться, — Сонхва решался сказать следующее, — и ты не должен бояться говорить, если с тобой что-то не так. От этого Ким нервно привстал, и одеяло слезло с его туловища. Глаза были полуприкрыты, и было видно, что он совсем не горел энтузиазмом поднимать такие темы. — От тебя не спрятаться. А я просто не хочу, чтобы ты был со мной каждый раз, когда такое случается. Когда они были вместе сутки напролёт, Сонхва начал понимать, к чему клонил Хонджун. Он видел чужую слабость по утрам от перенесённого приступа, он видел, как Ким боялся вновь просыпаться, не находя в себе сил встретиться лицом к лицу с новым днём, в котором скрывался очередной удар под дых. Пак понял это, ведь именно поэтому Сан убегал в псевдо-экстаз. И Сонхва всё это видел. Наверно, Хонджун не хотел, чтобы тот в который раз становился свидетелем. Сонхва подсел к нему, отметя, что на парне была вовсе не одна из собранных второпях в доме Манчестера футболка — это была чёрная футболка самого Пака. — Прости, — только и смог сказать он. — И кто тут ещё не должен извиняться, — Хонджун рухнул обратно на подушку, но укутываться под одеяло не стал. — Я устал. Ещё как устал. Сонхва не представлял, как тот мог продолжать терпеть. Он так и продолжал сидеть рядом. — Расскажи мне что-нибудь. Ты умеешь говорить усыпительно, — промурлыкал про себя Ким, — можешь сказать о том, что тебя беспокоит... только не говори обо мне, — он кинул последний умоляющий взгляд и прикрыл глаза. — Странные у тебя просьбы, — он опёрся о ладони, запрокинув голову назад — ему и не хотелось слишком нагружать Хонджуна. — Тогда представим, что я в церкви на исповеди. Батюшки редко воспринимали всё лично. Ким только кивнул, свято поклявшись хранить молчание. — Ты уже знаешь, что Сан рассказал мне о том, что его мучали приступы... и я каждый раз был вместе с ним, но, знаешь... оно было иначе. Я сказал тебе, что моё чувство к нему было альтруистично, однако я соврал, — Сонхва посмотрел на Хонджуна, но лицо того оставалось неизменным. — Каждый раз я думал о том, что Сан перестанет это терпеть. Или надеялся на это. Я никогда не верил в то, что его отношения с Уёном были серьёзными. Это ведь была первая влюблённость, а Уён... он не был эталоном надёжности, — Сонхва уже начал порицать себя за то, что болтал лишнее, — поэтому я всегда только и мечтал о том, как Сан наконец возненавидит его, как поймёт, что всё это время в те самые моменты с ним был во все не Уён. Я думал, что это было бы справедливо. Неужели он и правда был настолько прост? Всегда считал, что заслуживал чего-то, просто потому что терпел? Он вдруг ужаснулся тому, насколько правильным это всё казалось в прошлом. — Но теперь я бы поспорил с самим собой. Я не считаю, что судьба обязана мне чем-то. Кажется, поэтому при всех обстоятельствах я и встретил тебя — это всё существует просто так... и я принимаю все решения... — Сонхва ещё раз глянул на Хонджуна, чтобы увидеть, как по лицу того расплылось безмятежное выражение сна — он действительно устал, — как сам того хочу. Без лишних ожиданий. Сейчас я и правда делаю то, что хочу, Хонджун. Сонхва, взяв это себе за пару дней в привычку, провёл по щеке Кима сухой ладонью, словно пытаясь забрать последнюю боль себе. Он уже не был уверен в том, что смог бы свозить Кима посмотреть на тёплое Адриатическое море.40
19 октября 2021 г. в 18:29
Сонхва купил кое-какие полуфабрикаты и ещё чего по мелочи за не имением возможности приготовить что-то более приличное из-за отсутствия печки. Его прогулка ограничилась лишь ближайшими кварталами, где по пути он заприметил маленькое кафе (куда он позже планировал сводить Хонджуна, потому что тому хоть иногда нужно было питаться чем-то нормальным) и бар, вокруг которого витал вселенский покой дневного времени суток. Несмотря на то что далеко Сонхва не уходил, он не сильно спешил обратно, намеренно замедляя шаг. Ему нужно было больше времени, хоть он и не совсем понимал, для чего именно. Мысли не лезли в голову — там было только странное, не собирающееся в слова неприятное чувство, заставлявшее его идти не так быстро. Однако, переборов эту тягучесть, он всё-таки вернулся в студию.
Хонджун всё ещё спал, но не в той очаровательной позе — его голова почти полностью была спрятана под одеялом, словно он прятался от слабого серого света, проходящего через голые окна. Сонхва присел, аккуратно стащив одеяло — он не хотел, чтобы Ким спал слишком долго и потом страдал от мигрени. Пак провёл своей ладонью по чужому лицу, но не так, как это было, когда он только проснулся — он делал это намеренно требовательно, пытаясь вырвать Хонджуна из сна. Сонхва не хотел быть слишком настойчивым, поэтому старался сдерживать позывы ущипнуть Кима за щёку или начать тормошить того за плечи:
— Хонджун, тебе надо проснуться.
И только от этих слов парень вздрогнул, как от разряда, и внезапно открыл глаза. Однако поспешил в то же мгновение прикрыть их, не будучи готовым к такому резкому появлению картинок реальности.
— Я... хочу ещё... — поспать, догадался Сонхва. И Хонджун поспешно натянул одеяло обратно.
— Прости, но тебе и правда нужно встать, — Пак ощущал себя воспитателем в детском саду, который не мог уговорить ребёнка пойти кушать после тихого часа. Он точно был не из тех пугающих личностей, что угрожали стоянием в течение получаса в углу, и от этого он чувствовал себя донельзя жалко. — Ты сам мне спасибо скажешь, — и он опять стянул бедное одеяло.
И вновь было это странное чувство. Конечно, Сонхва понимал, что у Хонджуна после пробуждения не было никаких сил, но он бы скорее ожидал, что Ким начал бы мило отпираться, всё так же выдавая в себе странные детские привычки, но тот был просто... никаким. Он только тихо мычал и сжимал глаза, но это не было похоже на приступ. Он просто не хотел вставать.
— С тобой всё в порядке? — боясь принести лишь ещё больший дискомфорт, спросил Пак. Но все его старания были тщетны:
— Я просто хочу спать, — и Хонджун так же лениво забрал одеяло обратно.
У Сонхва словно что-то замкнуло, и он больше не мог себе позволить беспокоить Кима. Это было неправильно? Сонхва мог бы просто свалить всё на усталость — всё-таки Хонджун давно работал в таком дурацком режиме и отдых ему бы не помешал. С другой стороны, все эти часы сна были лишними, они бы не принесли пользы. И Пак не хотел думать о том, что Хонджун просто не желал просыпаться.
В некоем оцепенении, не зная, чем себя занять, он просто ходил с одного этажа на другой, уменьшая риск как-либо побеспокоить Хонджуна. Теперь эта мысль колола его и заставляла избегать их жилого этажа. Впрочем, зайти в комнату, где они всю ночь практиковались, он догадался далеко не сразу, но когда его всё-таки осветила мысль наконец полностью выучить песню, он почувствовал некое облегчение. Это было тем, что могло отвлечь его.
Он даже не заметил, сколько именно времени прошло, пока он полностью погружённый заучивал слова, как домашнее задание, так, чтобы не было и моментной растерянности, когда Хонджун сам заглянул к нему уже бодрый и не потерянный от возвращения в реальность:
— Ты поесть не хочешь?
Пока они ели, Ким только продолжал восхищаться тем, сколько ещё еды мог вместить себя на первый взгляд непредназначенный для такого количества пищи организм Пака, но тот лишь с удивлением оглядывался, доедая вторую порцию "полноценного обеденного набора".
Сонхва не спрашивал о состоянии Хонджуна — тема теперь казалась отчего-то запретной, будто намеревавшейся испортить ту лёгкую атмосферу их маленьких каникул. Он хотел было предложить сходить прогуляться вместе, а потом отвести Кима в кафе, что он приметил до этого, но Хонджун постоянно уводил разговор в более отвлечённое русло, и после они уже с более серьёзным настроем провели время в студии, пока стрелка часов не поднялась до потенциальной чёрточки закрытия всё того же бедного кафе.
Они закончили ближе к часу ночи — Хонджун заверил, что такая пустяковая песня не требовала слишком большой возни и на следующий день можно было бы уже всё полностью записать, а он бы уже сам занялся "пост-продакшном" в меру своих возможностей. Никто из них спать не хотел, и Сонхва лишь в глупой надежде упомянул бар, который, скорее всего, как раз и работал в то время, но Хонджун согласился. Казалось, именно так и проводили своё время стереотипные музыканты.
Но потом всё повторилось вновь. Всё утро Хонджун прятался под одеялом, а после находил Сонхва где-то прячущимся от своих не имеющих никаких догадок опасений и был, как ни в чём не бывало: они проводили время в студии, а потом шли в тот бар. Так продолжалось два дня, пока Ким не закончил работу с песней, и Пак думал о том, был ли в этом хоть какой-то смысл. Их словно зациклило в новой обстановке, но будничность бесперебойных диких качелей настроения Хонджуна всё же отзывалась тем самым беспокойством.
В последний день Сонхва прервал колебание скрипящих цепей, всё же полностью разбудив обессиленного Кима:
— Мы же так и не сходили на побережье, — одержимый этой задумкой, Сонхва не хотел с ней расставаться.
Ким выглядел не заинтересовано, и в его взгляде читалось какое-то отчаяние — будто ему не дали пару лишних часов на то, чтобы ментально собраться. Сонхва этого не понимал. Он только подмечал, что Хонджун с каждым разом просыпался позже, а спал всё дольше, и это точно было ненормально.
— Пожалуйста, Хонджун.
Тот поднял свой на удивление уже более бодрый взгляд, в котором крылось некое осознание. Что именно происходило в мозге парня на тот момент, Пак сказать не мог, но даже так он почувствовал некоторое облегчение.
В процессе Хонджун приободрился совсем, и пока они шли к морю, тот уже в привычной манере говорил о том, как постарался с треком и что Сонхва точно должно было понравиться. Пак подловил себя, что, скорее всего, что бы ни касалось так или иначе Хонджуна, оно точно бы попадало в его топ-лист. Кроме Моррисси.
Когда они подошли к пляжу, то в очередной убедились — был не сезон. Ещё по пути они заметили, как уже давно сереющие в небе облака начали сгущаться и чернеть, и чем ближе они были к морю, тем сильнее им на встречу шёл ветер, захватывая в холодные объятия. Но, ступив на влажный песок, поток воздуха стал убийственно моросящим и обволакивающим. Он забирался под ткань одежды и щекотал кожу.
Однако впечатление Хонджуна это не испортило. Освежившийся взгляд только пытался охватить все те морские просторы, что увидеть человеческий взор просто не мог. Он смотрел по сторонам, пытаясь насытиться этим видом и медленно подходя к уже буйствующей воде.
— Летом выглядит лучше, — уверил Сонхва.
— Когда здесь дофига полуголых тел и орущих детей? Не думаю...
Пак подумал, что Адриатика парню уж точно бы понравилась. Великобритания даже летом оставляла впечатления промозглой страны.
Дышать было тяжелее — воздух перед грозой. Разряды вполне могли спуститься с небес на землю, и, действительно, громоздкий звук где-то сверху устрашающе бил по ушам. На таком открытом пространстве рядом с морем это ощущалось ещё более угрожающе, но Хонджуна это не то чтобы беспокоило — он сидел на согнутых коленях и уже мочил ладони в воде, рискуя своими кроссовками.
Картинка казалась иллюзорной. Ким был всего в паре шагов от Сонхва, но если бы он попытался оторваться хоть на фут от своей точки, то расстояние между ними растянулась бы в акры. Он смотрел со стороны и жалел, что забыл взять с собой полароид — спустя какое-то время реальное впечатление бы стёрлось и только воспоминания могли бы зафиксировать изменившееся восприятие той картины.
Хонджун повернулся в сторону Пака и улыбнулся своими ровными зубами — он тогда всё ощущал иначе, и было в этом что-то приятное. Сонхва подарил ему одно из хороших воспоминаний. Хоть это и был один из самых лёгких способов.
Ким неуклюже встал, оступившись и всё же намочив один кроссовок. Он только громко рассмеялся этому, как полил дождь. Внезапно и без громового предупреждения. Но Хонджун продолжил смеяться, потому что теперь бедный намокший кроссовок не играл никакого значения — они промокнут насквозь.
Он ещё какое-то время просто стоял, наслаждаясь видом бушующего моря, и пошёл навстречу Сонхва, намеренно удлиняя шаг. Они стояли достаточно близко, чтобы Сонхва мог детально разглядеть чужое лицо в деталях. Именно в тот момент где-то неподалёку ударила молния, и на секунду от вспышки Пак только и мог видеть это полное ужаса выражение — всего секунда, но Хонджун стоял, как натянутый волос смычка.
Триггер — понял Сонхва.
И, подбежав к Киму, схватил за руку. Тот словно обмяк от одного прикосновения и весь расплылся, во взгляде была одна лишь усталость:
— Пошли обратно.
Примечания:
Фанфику уже год!