***
Азирафель заметил Кроули недалеко от церкви, когда тот появился на улице вместе со своей семьей. Сам Азирафель в это время стоял недалеко, в тени у ее стены, выкуривая последнюю оставшуюся у него сигарету, чтобы отец не застал его за этим делом. Тот, конечно, давно знал, что сын травит легкие, потому что запах скрыть нереально, но поделать с этим ничего не мог. Хотя, если появлялась возможность, радостно выбивал сигареты прямо у него из пальцев. И поэтому Азирафель предпочитал делать это в гордом уединении. Азирафель с интересом наблюдал за тем, как отец Кроули, одетый в обычные джинсы и кожаную куртку с теплым шарфом, ведет под руку беременную жену. Ее живот был поистине огромным, издалека чувствовалось тяжелое пыхтение бедной женщины, и даже капли пота на лбу различались в свете яркого зимнего солнца. Рядом с мужем, который был похож на рок-звезду в возрасте с отливающими синим оттенком черными волосами, она казалась очень нелепой в спортивных штанах и свитере, поверх которого была теплая безрукавка. Отец Кроули обнял жену за плечи и чмокнул в макушку, на что та скривила лицо и, судя по губам, пробормотала что-то неприличное. Азирафель улыбнулся. Это было мило. У него еще с детства было что-то вроде врожденной эмпатии, благодаря которой он имел удивительное свойство отличать хороших людей от плохих. А еще чуть ли не физически ощущать любовь. Так вот, он, даже стоя у стены, почувствовал нежную любовь между этими двумя. Он перевел взгляд на Кроули, который обнимал за плечи невысокую девочку в черной длинной куртке с пушистым капюшоном, которая явно в прошлом принадлежала старшему брату. На ткани стразами симпатично и аккуратно были выложены две рыбы, изображающие знак зодиака. Сестра Кроули оказалась забавной, очень похожая на него, с такими же огненно-рыжими длинными волосами, убранными в пышный кудрявый хвост. Азирафель живо представил, как бы Кроули пошли такие длинные кудри. А еще на девочке смешные очки с толстыми стеклами. Остановившись недалеко от дверей церкви, Кроули отпустил сестру. Азирафель заметил, что сестра с довольной улыбкой что-то увлеченно рассказывает Кроули, стоящему к нему спиной. Какое-то время беседа продолжалась, а затем Кроули грубо оттолкнул сестру от себя. Та поморщилась и толкнула брата в ответ. В результате они просто вцепились друг в друга, толкая в разные стороны. Азирафель удивленно поднял брови, стряхивая пепел, когда мать Кроули схватила обоих за воротники, расцепила и толкнула в сторону церкви, что-то говоря с таким лицом, что ему стало страшно за детей. Он продолжал курить, когда семья Кроули скрылась в церкви. Любимая привычка Азирафеля — опаздывать на воскресные проповеди. А сегодня читать должен его отец, и Азирафелю вовсе не хотелось заходить. Но стоило сигарете закончиться, как причин и дальше оттягивать неизбежное не оставалось. Проповедь уже началась, когда Азирафель тихо проскользнул в зал. Он успел словить гневный взгляд отца и поспешил занять самый последний ряд, на котором никого не было. Он довольно развалился на сиденье, закинув ногу на ногу и вытянув руку вдоль спинки. Азирафель терпеть не мог воскресные проповеди. Скучные, заунывные, а главное — никому не нужные. Азирафель искренне удивился, увидев здесь Кроули, потому что он, по его мнению, меньше всего походил на того, кто будет каждое воскресение посещать церковь и читать молитвы. Потому что подобные действия напоминали дешевый театральный пафос. Азирафелю всегда больше нравилось наблюдать за людьми, чем слушать слова священников. Кто как ведет себя во время проповеди. Он по взгляду всегда мог определить, кто здесь просто потому, что «так надо», кто ищет простого утешения, а кто живет одной только мыслью, что «Бог на его стороне». И сейчас, сидя позади, Азирафель с нескрываемым любопытством наблюдал за Кроули. Хоть тот и сидел к нему спиной, не нужно видеть лицо, чтобы чувствовать, что ему действительно нравится проповедь его отца. Кроули смотрел, не отрываясь, вытянувшись во весь рост. Напряженный. Видимо, вслушивался в слова. Сам Азирафель эти слова знал наизусть еще с раннего детства и уже давно потерял к ним интерес. Потому что жизненный опыт в итоге показал, что слова эти были всего лишь… словами. Не несущими в себе абсолютно ничего. А потому то, как искренне реагировал Кроули, вызывало у него интерес и… улыбку. Кроули был… милым. Даже очень. Слишком милым для Азирафеля. Еще когда он случайно обратил на него внимание, пока тот пялился на ту несчастную игру, Азирафель почувствовал, что хочет сделать этот парень. Но видно было, что Кроули не такой, как тот, что подошел к нему. Кроули был напуган, растерян. Ему просто некому было помочь. Поэтому Азирафель не выдержал, заговорив с ним. Обычно он предпочитал не лезть в дела людей, зная, что многие воспринимают это слишком агрессивно, даже если хочется просто помочь. Но тут просто не удержался перед Кроули. Не смог. И не пожалел. Кроули оказался отзывчивым, еще и сам проявил к нему интерес. Для Азирафеля это тоже было странным. Никто раньше не изъявлял желания так общаться с ним. Потому что Азирафель был… скучным. Да, просто скучным, ни о чем. Ему было странно, что с ним решили подружиться. А еще Кроули очень красивый… Азирафель, почти не мигая, прожигал взглядом его рыжий затылок всю проповедь, и, в конце концов, Кроули, словно почувствовав это, обернулся. И уставился прямо на Азирафеля. Удивленно. Будто и вовсе не ожидал его здесь увидеть. Азирафель лишь незаметно махнул ладонью и еще больше расплылся в улыбке. Проповедь закончилась совершенно незаметно, и Азирафель поспешил выйти как можно быстрее, чтобы не попасть в поток людей. Снова встал у стены, думая, что Кроули может захотеть поздороваться с ним. Так и вышло. Кроули вышел из дверей церкви и подлетел к нему, задыхаясь. Как тогда, в торговом центре. Только разве что пополам не согнулся. — Не думал тебя здесь встретить, — Азирафель улыбнулся, глядя на то, как Кроули пытается отдышаться, — слушай, у тебя со здоровьем все в порядке? Ты что-то постоянно тяжело дышишь. — Все… все нормально, — пропыхтел Кроули, наконец придя в себя, — я так рад тебя видеть! Мадам Трейси сказала, что твой отец — священник, и я все удивлялся, что ни разу не встретил тебя здесь, потому что мы ходим сюда каждое воскресенье. — Каждое? — скептично удивился Азирафель, но не стал спрашивать, зачем. — Ага, — Кроули согласно кивнул. — И отца твоего я тоже вижу впервые. — Он не читает воскресные проповеди, — вздохнул Азирафель, поправляя шарф и складывая руки за спиной, — просто пришлось выйти на замену. Обычно мы здесь по будням, а на выходных уезжаем или просто занимаемся домашними делами. — Твой отец потрясающе читает! — улыбнулся Кроули, светясь от восторга. И Азирафель сильно удивился от того, насколько правдиво это прозвучало. Судя по Кроули, ему действительно… понравилось. — Лучше всех, кто здесь есть. Если бы я раньше его увидел… — Кроули, засранец, куда ты смотался?! Кроули замолк на полуслове. Он даже вжал голову в плечи, словно побоялся, что этот возглас снесет ее с шеи. Азирафель неловко посмотрел на то, как родители Кроули направляются в их сторону. Он не рассчитывал на то, чтобы общаться, а потому помотал головой, словно ища пути отступления. Но вот так сбегать невежливо. А потому ему пришлось натянуто улыбнуться, когда они встали по обе стороны от Кроули. — Ты опять что-то натворил?! — воскликнула Вельзевул, звонко положив руку на плечо сына. Она устало посмотрела на Азирафеля, и тот в удивлении поднял брови. — Мы очень извиняемся, он не хотел. И с этими словами она выразительно посмотрела на Кроули. — Что?! — возмутился Кроули и вырвался из цепкой хватки матери. — Да… я же! Я ничего не сделал! Это, между прочим, мой друг! Азирафель вежливо улыбнулся, когда Вельзевул посмотрела на него в искреннем удивлении. — Добрый день, Азирафель, очень приятно познакомиться, — произнес он уже давно заученным вежливым тоном. — Азира… — начала Вельзевул и зависла на полуслове, прямо как до этого все время делал Кроули. Азирафеля это рассмешило. — Да, я ведь наслышан о вас, — произнес Люцифер задумчивым тоном, — кажется, преподобный Гавриил — ваш отец? Азирафель кивнул, не желая выяснять подробности, почему отец Кроули знает его отца, и как узнал, что он его сын. Мужчина, находясь так близко, напрягал по какой-то причине. Он выглядел очень приятным и красивым человеком, и даже не чувствовалось, что в нем есть что-то плохое. Наоборот, казалось, что он хороший отец и любящий муж, но что-то… что-то было в нем, что… просто напрягало. — Азирафель, я везде ищу тебя! Теперь настала очередь Азирафеля оборачиваться и краснеть от того, что и его настиг родитель. Святой отец с недовольным лицом подошел к нему, придерживая библию одной рукой. Азирафель ненавидел эту книгу. В детстве ею слишком часто били по затылку. — Не стоило, я все это время был здесь, — сдержанно ответил он, поднимая взгляд на отца. — Кто-то же должен помочь мне все убрать, — сказал Гавриил, а потом развернулся и посмотрел на Кроули и его семью. — Добрый день?.. — Прекрасная проповедь, святой отец, — вежливо произнес Люцифер. — Давно мы не слышали столь пламенных речей о том, за какие грехи мы можем попасть в ад. Особенно перед Рождеством. Гавриил самодовольно улыбнулся, будто не заметил в словах Люцифера иронии. — Рад слышать, обычно я читаю по четвергам, так что, можете зайти. — Вы не думаете, что все это не имеет смысла? — подала голос Дагон, до этого стоявшая в стороне и державшая мать за руку. — Теория эволюции напрочь отметает все эти домыслы о том, что якобы существовало… — Милая, помолчи, — Вельзевул ласково потрепала дочь по волосам, а потом подняла извиняющийся взгляд на святого отца. — Простите, она у нас помешана на науке. И даже еженедельные походы в церковь не убеждают ни в чем этого маленького чертенка. Ценит свое мнение. Гавриил окинул Вельзевул странным взглядом и промолчал. Он очень выразительно посмотрел на сына, а потом развернулся и пошел обратно в церковь. Азирафель тяжело вздохнул и посмотрел ему вслед. — Видимо, я должен идти, — произнес он, — еще как-нибудь увидимся, Кроули. Азирафель вежливо кивнул его родителям, попрощавшись. А потом кинул взгляд на раздосадованную Дагон, которую так нагло заткнули. — Не переживай, чертенок, у тебя прекрасное мнение, — заметил он, улыбнувшись ей, — ни на что его не меняй. С этими словами Азирафель поспешил покинуть семейство. Кроули с тоской посмотрел ему вслед. Он скучал все две недели, что они не виделись, и теперь их семьи не дали им нормально поговорить. — Эй, сын священника обронил бумажник, — заметила Дагон, указывая пальцем на то место, где только что стоял Азирафель. Вельзевул похлопала Кроули по плечу. — Что стоишь, оболтус, иди верни пропажу другу. Только быстрее! Клянусь, я сдохну, если не лягу в ближайшие полчаса. Этот маленький демон внутри бесит меня все больше и больше! Кроули поднял бумажник с земли и направился в сторону церкви. Он нежно погладил кожу под пальцами. Это ведь вещь Азирафеля, а значит, он касался чего-то очень личного. Войдя в церковь, где уже почти не осталось народу, Кроули не заметил ни Азирафеля, ни его отца. Он прошел дальше, заметив несколько помещений, которые, видимо, были организованы как раз для работников. Кроули пошел прямо туда. Пройдя через темный коридор, обнаружил прикрытую не до конца дверь и, решив, что Азирафель может быть там, направился к ней. Однако стоило подойти, как он тут же остановился, выпучив глаза, и прижался к ближайшей стене. — И почему ты опоздал на этот раз? — от голоса Гавриила у Кроули едва не подкосились колени, и он едва удержался от того, чтобы не сползти по стене вниз. — Я был занят, — ответил Азирафель, и Кроули с удивлением отметил, что впервые услышал в его голосе такое раздражение. — Я чую, чем ты был занят. Сколько раз надо дать тебе по рукам, чтобы ты бросил эту проклятую привычку?! Кроули затаил дыхание, прижав ладонь ко рту. — Сколько угодно, толку с этого все равно не будет, я не брошу. Не хочу. — Ты позоришь меня, — послышался звук отодвигаемого стула. — Все время опаздываешь, ведешь нездоровый образ жизни, совершенно не слушаешь проповеди… — Я слушал их тысячи раз, но ты продолжаешь заставлять меня делать это, — устало протянул Азирафель. — Я каждую из них знаю наизусть, сколько можно вбивать в меня этот религиозный бред? Ты ведь прекрасно знаешь мое отношение к… — Молчи! — перебил его Гавриил. — Не смей богохульствовать в церкви. Ты — маленькое позорище. Мало того, что похабно ведешь себя, так еще и… Гавриил запнулся, и Кроули нахмурился, словно телом ощутив то напряжение, что в тот момент появилось в комнате. — Отец, пожалуйста, не начинай… — сказал было Азирафель, но Гавриил вновь перебил его. — Сколько раз я тебе говорил, — в голосе святого отца проскользнула отчаянная мольба, — сколько просил… не использовать все эти… косметические средства, когда ты в церкви. В то время, как я говорю о том, что содомия — это грех, мой сын… — Хватит! — воскликнул Азирафель. — Это всего лишь тоналка, чтобы не было видно прыщей и прочего. Сколько можно говорить об этом? Если я настолько тебя не устраиваю, просто вышвырни меня из дома. Ты ведь сам не хочешь, чтобы я покидал тебя. Скажи только слово, и я с радостью уйду, меня ничего здесь не держит. Только по твоей просьбе я не уехал в Лондон поступать в университет, потому что ты просил меня. Все ради твоей религии, которую я ненавижу! А ты говоришь, что тебя позорит один только мой внешний вид? Я устал от всего этого. — Азирафель! Кроули не успел среагировать, когда Азирафель уже вышел из кабинета и уставился прямо на него. Он был готов врасти в стену, о которую опирался, широко раскрыв глаза и испуганно глядя на Азирафеля, остановившегося перед ним. И его злой взгляд словно пытался поставить Кроули на колени, отчего он, совершенно случайно ставший свидетелем семейной перепалки, втянул голову в плечи. Это было страшно — видеть Азирафеля таким. И понимать при этом, что сам виноват в том, что подслушал, не ушел, не сказал о своем присутствии. — Я… — начал было Кроули, заикнувшись, от того как Азирафель прожигал его взглядом. — Я только… Азирафель не дослушал. Просто отвернулся и быстрым шагом пошел прочь по коридору. И Кроули не стал бежать за ним, прекрасно понимая, что сейчас это абсолютно бесполезно. Кроули просто сполз по стене, прикрыв голову руками, цепляясь пальцами за волосы и думая о том, какой же он все-таки идиот.3. Affairs Church
23 октября 2020 г. в 15:10
Шум с первого этажа не разбудил Кроули только потому, что он не спал. Кроули сидел на заправленной кровати прямо в кедах, несмотря на то, что перевалило уже за полночь, и перебирал струны электрической гитары. Она не была подключена к усилителю, а потому звучала совсем тихо и никому в доме не мешала спать.
Кроули всегда мечтал ходить в музыкальную школу. Но, увы, у родителей не хватало средств для ежемесячной оплаты, а школа в Тадфилде только одна. К тому же, как выразилась Вельзевул, дополнительные траты на инструмент излишни, и вообще, зачем Кроули играть на гитаре, если он не собирается в двадцать лет сдохнуть от героиновой зависимости?
Как-то так Кроули потерял шанс поступить. Был еще, конечно, музыкальный класс в обычный школе — что-то вроде кружка. Но преподаватель наотрез отказывался брать его, потому что репутация хулигана пугала, и он не хотел проблем.
Но Кроули не сдавался. В четырнадцать лет он упорно откладывал гроши на школьные обеды, которые давала ему Вельзевул каждый день, заработав себе знатные худобу и гастрит; за год выгулял всех собак Тадфилда и целый месяц проработал в газетном киоске, пока продавец не выгнал его из-за курения. Хотя это был слишком жалкий предлог, ведь покурил Кроули всего два раза. В общем, к пятнадцати он собрал все эти зеленые крупицы, а также то, что подарили ему на День Рождения, и купил самую дешевую гитару в Тадфилде, став самым счастливым в мире подростком.
И вот уже полтора года Кроули по книжкам из школьной библиотеки, телевизионным передачам и тем статьям, что писали в интернете, учился играть на гитаре сам. Получалось, по его мнению, так себе, но для него это, тем не менее, было прогрессом. К тому же, Кроули копил на эту гитару так тщательно, что теперь не собирался бросать и упорно терзал пальцы о струны, пытаясь наиграть соло.
Кроули услышал, как хлопнула входная дверь, покачнулась вешалка, а потом раздалась громкая матерная речь.
Кроули осторожно положил гитару на кровать и выскользнул в коридор. Спустился по лестнице и подошел к отцу, который крутился вокруг себя, пытаясь снять куртку. Кроули ловко схватил его за воротник, дернул и решил проблему за пару секунд.
— Спасиб, пацан, — пробормотал отец и шагнул в комнату.
Кроули поморщился от того, как от того несло спиртным и сигаретами, а потом повесил куртку на вешалку и автоматически расправил на ней складки, очищая от снежных хлопьев.
— Эй, Люцифер, — негромко позвал Кроули, чтобы никого не разбудить. Если, конечно, отец уже этого не сделал.
Люцифер развернулся, едва не сбив фотографию с тумбочки, и уставился на Кроули расфокусированным взглядом.
— Папа, — сказал он, а потом заикнулся, — сколько тебя просить, засранец… называть меня папой.
Кроули в ответ лишь усмехнулся. Старая, уже давно приевшаяся песня. Он лет с пяти перестал так к нему обращаться.
— Люцифер, — повторил Кроули, специально сделав акцент на его имени, — может, подкинешь сыну денег?
— На что? — уточнил Люцифер, подходя к Кроули.
— М-м… — протянул он, пытаясь придумать такую причину, от которой Люцифер бы не послал его к черту. Он долго думал, бегая глазами, пока тот внимательно за ним наблюдал. — Ну, надо…
Он хотел было добавить «пап», чтобы задобрить того и все-таки получить свои деньги, но не стал нарушать собственные принципы только из-за парочки купюр.
И просто выжидательно уставился на отца с наглой ухмылкой.
Почему бы и не попробовать? В любом случае, ничего плохого не будет.
Люцифер моргнул, как будто не понял, что сказал ему Кроули. А потом, под удивленным взглядом сына, вытащил из заднего кармана джинсов бумажник, не глядя, вытащил пачку купюр и всучил их Кроули.
— Ладно, держи, засранец, — протянул Люцифер и убрал бумажник назад. Он потрепал Кроули по волосам, и тот даже не стал уворачиваться, настолько был потрясен. — Тебе, наверно, действительно надо.
После этого Люцифер развернулся и ушел наверх.
Кроули удивленно пересчитал купюры, присвистнул и сунул деньги в карман. Ну все, отец их больше не увидит. Возможно, забудет об этом на утро, решив, что просто пропил их.
Хоть Люцифер и был тем еще пьянчугой, который половину зарплаты просаживал на пиво и сухарики, сидя в баре с друзьями, пока беременная жена одна была дома и заботилась о двух детях, но был у него очевидный плюс. Будучи пьяным, он хотя бы оставался адекватным. Не докапывался до детей, не распускал руки. Даже к Вельзевул не лез, а по содержанию стонов за стеной Кроули мог сделать вывод, что обращается тот с ней тоже неплохо.
Вот будучи трезвым, он, как раз, мог целенаправленно дать Кроули хороший подзатыльник за то, что тот разбил в школе окно или поджег кресло директора. А Дагон любил, возможно, потому что та просто была девочкой и не заслуживала физического наказания.
Поэтому Кроули расценил этот жест как слишком щедрый и поспешил к себе в комнату, чтобы иметь возможность послать Люцифера к черту, если тот вдруг решит вернуть свои деньги.