Омега

      Услышав, что омега физиологически схожа с женщиной человеческой расы, Элисар сначала не поверил, посчитал, что это очередная уловка Карнеса, к тому же такого в принципе не могло быть.       И чего он так упирается отдать сына? Конечно, высокородная кровь говорила о собственности, его дети должны рождаться альфами, а тут омега, он знал, что рано или поздно появится хозяин его ребёнка, не мог смириться и безропотно отдать то, что принадлежит его роду.       Но сомнение закралось в душу правителя Мирикана, такими вещами не шутят. Хотелось спросить: «Вы уверены, что это существо и есть Кирили?». Но он чувствовал связь, которая привела в дом Карнеса. И тогда, в спальне, когда коснулся щеки омеги, произошло воссоединение. Это однозначно — он. Но как так вышло, что его омега оказался противоположным полом чужой расы? И что теперь делать? Оставить его родителям и отказаться от омеги, за которым он гонялся, как пёс с высунутым языком, двадцать один год? Не в его правилах отказываться от того, что принадлежит ему! Принял решение: не уступать и не идти на уговоры, омега — мой, с остальным разберусь дома, как лучше поступить.       Элисар сидел в кресле перед камином, вытянув ноги, и смотрел на огонь, сконцентрировав мысли на том, что произошло за это время. Прошло больше недели, как они вернулись. По приезду он дал распоряжение убрать омегу с глаз, не желая его видеть; что будет дальше с Кирили, правителя в ту минуту мало волновало, сильное чувство разочарования не давало покоя. То, что омега находился во дворце и под его жёстким контролем, Элисара устраивало.       В дверь постучали и вошёл Алис. Правитель поднял на него глаза:       — Зачем ты встал?       Бета прошёл и сел рядом в кресло:       — Мне лучше.       Он впервые поднялся с постели после того случая, когда Элисар приказал доставить Кирили в каминный зал, чтобы убедиться воочию, что он — женщина, а в глазах омеги читалось непонимание. Грубость альфы не имела объяснения. Алис помнил, как обошёлся с ним, тогда мысленно обвинил мальчишку во всех бедах, но сейчас тяжёлая рука правителя нависла над омегой. Бета не смел вмешиваться в отношения своего хозяина и омеги и только нервно сжимал подлокотники кресла. Когда Элисар коснулся небесной печати Кирили, она взвизгнула; бета знал, что прикасанием альфа передал омеге свою боль, все страдания, что испытывал сам; он хотел, чтобы она прочувствовала, сколько причинила мук, пока он жил в ожидании. Но боль омеги передалась и Алису, будто кто-то накрутил на руку его кишки, пытаясь вытянуть наружу; печать на ступне обожгла ногу. Алис согнулся вдвое и упал на колени. В то же время Кирили потеряла сознание.       Выбор, кого из них спасать, не стоял перед правителем. Её он приказал одеть и убрать с его глаз. Подняв Алиса на руки, отнёс в спальню и просидел сутки, не отходя ни на минуту. Но убедившись, что с ним всё в порядке, альфа решил отдохнуть.       — Зачем ты так?       Элисар удивлённо посмотрел на бету, он не понял вопроса. Алис увидел это в его глазах и повторил:       — Зачем ты так с Кирили? В чём вина твоего омеги? — Бета тоже был шокирован, когда узнал, что омега его повелителя — женщина, но это не повод пренебрегать ею, можно же хотя бы поговорить и объяснить. Алис, благодаря отцу, знал многих людей — отец легко заключал с ними сделки и вёл деловые отношения. — Может, обвинишь Эрса в том, что он создал новое существо, не такое, как ты? Она — эльф. Ты не забыл, что она — ребёнок правителя Эридиты?       Элисар молча слушал. Что бета понимает в его чувствах, чтобы упрекать? Какое правителю дело, кто что создаёт? Он ждал омегу, а не это… ему мерзко даже было произнести слово «женщина».       В голове проскользнула мысль о казни, но он не мог этого себе позволить и нарушить мирное соглашение между государствами, да и эльфийское сообщество не поймёт и осудит его. Все только и будут твердить, что омега — дар Эрса, а правитель Мирикана пренебрегает подарком Создателя… И как Карнес мог такое скрывать? Что он испытал, когда узнал, кого Олис произвёл на свет? Хотя он хорошо понимал Карнеса — с каким позором тот столкнулся. Вот почему они увезли шестилетний брак подальше от него, и если бы не тот случай… скорее всего, омеги уже не было бы в живых. Элисар сильно сжал подлокотники.       — Ты хочешь обвинить во всём меня?       — Нет, но ты мог бы быть более снисходительным. Что ты знаешь о женщине? Они такие же дети Эрса, я не думаю, что он любит их меньше.       — Ты сейчас моего омегу сравнил с человеческой расой?       Алис не собирался сравнивать, но другого примера не нашёл. Женщины были только у людей, при личном общении они ему казались милыми созданиями. Как рассуждал бета, каждому своё в этом мире. Может, мы и не понимаем друг друга, но делим наш общий дом.       — Эрс так любит человека, поэтому даровал такую никчёмно короткую жизнь? — На глазах его прадеда появились первые люди на Эрине, своего прародителя Элисар не застал в живых, но записи, оставленные им, читал. Они пришли с востока, занимали свободные земли, эльфы научили их земледелию, строить тёплые и уютные дома, разводить скот… человек оказался талантливым учеником. Со временем их род значительно окреп и увеличился.       — Это его замысел, и какая разница, кто сколько живёт, главное — как ты прожил свои года или века. Я ни к чему не призываю тебя, но отнесись хотя бы с сочувствием. Каково «ему» в этом мире, где таких, как «он», больше нет?       Элисар продолжал молча слушать, он легко мог поставить бету на место, но хотел дать возможность высказаться. Никому он не позволял подобного тона, только ему. За прямоту и открытость правитель любил его, считая неподдельным.       — Ко мне сегодня приходил целитель, — уже спокойно продолжил Алис. — Он рассказал об одном заключённом, на свой риск он перевёл его в лечебное крыло. Смотритель тюрьмы не смог дать вразумительного ответа, за какие провинности совсем юного омегу держат в подземелье. Тот совсем ослаб, сильное истощение, в придачу воспаление лёгких. Выживет ли он, лекарь не знает. Но, похоже, никто плакать не будет, если он уйдет в чертоги печали, раз оказался в таком месте. Вот уже сутки омега борется со смертью. Этот молодой эльф не заслужил такого обращения. И куда смотрит его альфа? Но, скорее всего, у него его нет, раз он остался без присмотра и попал в тюрьму, — Алис повторял слова лекаря. — Тебе это ничего не говорит? — Он внимательно посмотрел на Элисара.       Элисар не хотел отвечать, он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Когда он приказал убрать с глаз долой омегу, он не задумывался, что этим местом окажется подземелье, хотя и раньше часто использовал это выражение и никогда не беспокоился о последствиях. Он не искал себе оправданий, знал, что принимает правильное решение.       Полное безразличие, опустошение накрыло правителя с головой. С каким азартом он вёл охоту, и с каким разочарованием он столкнулся. Алис понимал: ему нужно время, чтобы принять реальность, — и чувствовал его состояние. Нельзя давить на него, он должен сам прийти к решению. Бета поднялся и подошёл к альфе, самовольно сел ему на колени; обняв за шею, положил голову на плечо.       — Ты самый справедливый правитель, — обжигая шею тёплым дыханием, слегка кусая её, прошептал Алис. Потом провёл рукой по щеке, касаясь пальцами заострённого уха; зная все его эрогенные точки, поцеловал мочку. Тут же табун мурашек пробежал по любимому, а кожа превратилась в гусиную, и запах шоколада укутал Алиса. Он довольно расплылся в улыбке. Элисар знал, чего ожидал от него бета. «Мальчик хочет ремня», — подумал правитель и впился страстным поцелуем в его губы.       — Я накажу тебя за то, что ты посмел коснуться меня без моего позволения, — сказал альфа, отстраняясь от губ Алиса. Тот только хитро прищурил глаза, слез с колен и протянул руку:       — Я приму любое наказание…       К вечеру меня посетил эльф лет сорока, по внешнему виду — доктор: поверх сюртука на нём был надет очень похожий на медицинский халат бледно-голубого цвета. На шее висел стетоскоп, такой же, как у доктора, который осматривал меня в замке.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил и подсел на край кровати. — Позволь мне тебя послушать.       Я кивнула. Слушая моё дыхание, он довольно улыбнулся:       — Ну что ж, наши дела идут на поправку. Ещё пару дней, и ты будешь здоров.       — Доктор… — Я не знала, как ему объяснить. — Я не совсем такой, как другие.       — Я знаю, кто ты. Не стоит беспокоиться, поверь, я догадался. После полного выздоровления тебя возьмут работать на кухню. Пойдёшь работать на кухню? — он вопросительно посмотрел. — Тебе нужно быть поближе к теплу.       Я радостно закивала.       — Ну, вот и хорошо, а сейчас отдыхай и набирайся сил. — Врачеватель поднялся и вышел из палаты.       Два дня меня отпаивали лекарством. Парень, которого ко мне приставил доктор, приносил из столовой завтрак, обед и ужин. Я совсем поправилась. На третий день в палату пришёл высокий мужчина. Он хмуро посмотрел и сказал, чтобы следовала за ним. Мы шли мимо множества закрытых дверей, как я поняла — совершенно в противоположное крыло. Он остановился возле одной двери и открыл её, впуская меня.       Помещение оказалось маленькой спальней: одна кровать, прикроватная тумбочка, плательный шкаф, полка с книгами, лёгкие занавески на окне. Он пояснил, что теперь это моя комната. В конце коридора общая душевая, на работу приходить помытым и в чистой одежде. Грязь главный повар не терпит, волосы собирать либо под берет, либо под косынку, кому как нравится. Он строго посмотрел и продолжил:       — Осваивайся, все принадлежности найдешь в тумбочке и на полках в душевой, — и что ждёт меня в двенадцать на рабочем месте. По коридору и направо, спросишь — любой покажет, где кухня.       На кровати лежала специальная одежда, в шкафу на полках нашла полотенце и отправилась в душевую.       Когда я последний раз мылась? В гостинице, где мы остановились по пути в Мирикан. Тем вечером пришёл Алис. Постучав, он вошёл, сказал, что хотел поговорить. Поговорить, конечно, нужно, но я не понимала о чём, для меня самой эта ситуация висела камнем на шее, тянущим ко дну. Я воспитывалась в нормальной среде и такого отношения явно не заслуживала; даже когда вернулась, не ощущала от близких ненависти и презрения к моему полу.       Братья с нежностью и заботой — порой слишком настойчивой заботой — относились как к члену семьи. Алис просил дать время Элисару принять тот факт, что я женщина; он чувствовал, что творится у альфы внутри и как он борется со своим зверем. Я не понимала, о чём он. Он объяснил, что это состояние сложно описать даже ему, только альфа может понять другого альфу. Он меня совсем запутал с альфами и бетами. Я не ощущала себя омегой. По сути, омега — в моём мире это женщина, только поэтому приняла этот факт. Но пообещала отнестись к просьбе беты с пониманием, а когда за моей спиной закрылась решётка темницы, во мне будто что-то надорвалось.       Как пережить позор, когда с тебя срывают одежду и рассматривают, как вещь? Как после всего можно понять? А взгляд? Он смотрел, будто перед ним склизкая амёба, а не омега. Хотя для него не большая, наверное, разница. Бедный — улыбка сарказма проскользнула на моём лице — какое он получил разочарование. Остаётся только пожалеть. А мне каково родиться женщиной в мире мужчин и быть изгоем, ведь родители с самого моего рождения знали, что альфа меня не примет, если только он не больной на голову, поэтому Карнес приготовил немалый откуп, тем самым успокоив Олиса.       Размышляя, я дошла до душевых. Конечно, они не то, что в замке, но чем-то похожи, поэтому сильно не переживала, как справлюсь с чудо-техникой.       В помещении находилось несколько кабинок, вернее, пять, крючки для вещей, лавки, стеллаж с чистыми полотенцами и большая корзина для грязного белья. Я, конечно, заглянула внутрь, обнаружила там не только полотенца, но и грязную спецодежду. Получается, оставлять грязные вещи нужно тут. Вода в кабинкe полилась с потолка, как только вошла. Единственное, что смущало — общее помещение, как миниум на пять «человек», и все они мужчины. Мне нужно как-то приспособиться к этому. Очень не хотелось себя разоблачить. Чувство, что не вписываюсь в картину мира, било в самое темечко. С каждым ударом всё больнее и больнее.       Приняв душ, быстро вытерлась и оделась. Как только застегнула последнюю пуговицу, в душевую зашёл среднего роста парень с полотенцем на плече.       — О, привет! Ты новенький, первый день? — Он протянул мне руку для приветствия. — Меня зовут Микиэль, но можешь называть Мик, а тебя?       Я пожала ему руку, думая, как же лучше представиться: назваться Кирили? Может, они знают всех правителей и членов их семейства по именам, наверняка знают — их всего пять, эльфы скрупулёзно записывают историю. Может, Кира? Боюсь, он удивится. Выдумать новое? Да я и сама толком не знаю, какие существуют имена.       — Кир, — вырвалось само собой. С этого момента я мальчик, надо следить за своей речью. Дала себе установку.       — Я вижу, тебя на кухню определили, — он кивнул на мою форму и начал раздеваться, тем самым смутил. Я боялась, что он заподозрит моё смятение, но нашла спасительное решение: просто направилась к выходу.       — Кир, если ты не знаешь, где кухня, могу проводить.       — Я подожду снаружи. — Кивнув в согласие, тут же вышла. Он, как и обещал, проводил до места работы, по дороге рассказал, что работает в саду, помощником садовника. Сейчас все очень заняты: необходимо готовить сад ко сну, а вот в зимнее время они устраивают себе маленькие каникулы, работа заключается лишь в уборке дорог от снега. Пожелав мне удачного рабочего дня, он ушёл, пообещав напоследок, что мы ещё увидимся.