Омега

      Первым в комнату вошёл Суран, потом второй эльф, за ним Дэминэль и я. То, что они хотели найти, я и в глаза не видела.       — Ну что ж, приступайте, — грубо обратился к ним Дэминэль, сложив руки на груди.       Второй эльф — так я его назвала, просто имени не знала и видела впервые, — открыл дверцу шкафа и быстро прошёлся руками по полкам, ощупывая сложенные ткани, потом достал сумку, поставил на кровать и удивлённо рассматривал пару минут. Что его так удивило? Но после вопроса «Откуда у прислуги такие вещи?» до меня дошло.       Он перевернул сумку и вытряхнул содержимое на покрывало, подхватил пару вещей и вопросительно уставился, дожидаясь объяснений. Волнуясь, я постаралась пояснить, что эти вещи принадлежат мне и что их собрал в дорогу мой второй родитель. Эльф пренебрежительно бросил их в кучу к остальным вещам.       — Ты знаешь, сколько стоят эти тряпки? — продолжил он. Меня удивили его слова: что значит «тряпки»?!       — Это не тряпки, не смейте их трогать! — Я сделала шаг к кровати. Но тут же прозвучал приказ:       — Стой где стоишь!       — Вы не смеете указывать омеге, — Дэмин попытался заступиться, делая пару шагов вперёд пряча меня за своей спиной.       — Смею, — ответил эльф и посмотрел на альфу исподлобья. — В данный момент он находится в подчинении господина Гурана.       — Я поговорю с ним, — продолжил Дэмин, его голос звучал резко и властно. Если бы вместо него сейчас в комнате находился зверь, то его рык предупреждал бы о недовольстве.       — Это твоё право, а в данную минуту не мешай мне выполнять мою работу.       Перерыв мои вещи, они ничего не нашли. Открыв тумбочку, Суран пошарил в ней рукой; слава богу, письмо, что лежало в ящике, его не заинтересовало. У меня даже ладони вспотели от переживания. Этот лист бумаги мог рассказать обо мне многое. Но, видимо, Эрс и на самом деле существует, он уберёг меня от лишних вопросов.       — Я надеюсь, вы удовлетворили свой интерес? — обратился к двум «сыщикам» Дэминэль. — А теперь потрудитесь покинуть комнату.       — Ну что ж, мы приносим извинения за причинённые неудобства, — недовольно склонив голову перед альфой, ответил эльф.       — Мы не проверили ещё одно место, — заявил Суран. Три пары глаз, вместе с моими, вопросительно уставились на него.       Где ещё тут искать? У меня в комнате вещей-то раз-два и обчёлся: шкаф, кровать, тумбочка и стул. Не в стул же я спрятала древнейший артефакт? Прям как в Двенадцати стульях. Интересно, они всех так обыскивали?       Первый помощник Гурана подошёл к моей постели и резким движением откинул матрас вместе с вещами и покрывалом. На металлической сетке лежал свёрток из серой ткани. Суран взял его в руки и развернул.       — Это не моё, — воскликнула я.       — Конечно, не твоё, — беря из рук помощника повара нож, с ехидной улыбкой сказал второй эльф. — Это принадлежит господину Гурану.       — Этого не может быть, — сказал Дэмин. Подошёл ближе, чтобы рассмотреть нож.       Он хорошо знал его: два жёлтых камня украшали рукоять, дядя дорожил им, хранил в своём кабинете. Получается, кто-то осмелился войти в его кабинет и взять подарок правителя Альторы.       — Ты подтверждаешь, что это тот самый нож? — эльф обратился к Дэминэлю. На что тот утвердительно кивнул.       — Кир, откуда он у тебя? — Альфа развернулся и уставился на побледневшую меня.       — Я не знаю, мне его подбросили, я первый раз его вижу, — задрожала и опустила взгляд.       — Вы все так говорите, — скалясь, заметил Суран.       Я попыталась оправдываться, посмотрела на Дэмина, его взгляд метался в непонимании. Он мне что, не верит?       — Я даже не прикасалась к ножу, зачем мне он?       — Что теперь с ним будет? — Дэмин посмотрел на Сурана.       — Ты прекрасно знаешь, что ждёт вора, — ответил второй эльф, рассматривая холодное оружие в своих руках.       — Вора? Вора? — завопила от безысходности.       Дэмин развернулся и вышел, сильно хлопнув дверью, возле балок осыпалась штукатурка. В ту же минуту по мне побежали мурашки, резко затошнило.       — Суран, в холодную его.       Упираясь, стала кричала, что вижу этот нож впервые, что кто-то его подбросил.       — Конечно, подбросили, — отвечал сышик, радуясь, что раскрыл дело.       Суран грубо схватил под руку и, сильно сжимая, поволок по коридору. На шум стали выходить зеваки. Всем хотелось посмотреть на вора. Кто-то смотрел с презрением: да как я посмела позариться на святое их господина, кто-то с сочувствием, а кто-то с непониманием, не веря, что это происходит.       Что теперь будет?       Пока мы спускались по неровной каменной лестнице, успела ободрать локти и бок. Суран крикнул, чтобы открыли решётку, и силой втолкнул меня в камеру. Пролетев пару метров, приземлилась на шершавый пол, оцарапав колени и ладони. За моей спиной со скрипом закрылась дверь.       Господи, да что с этим миром не так? Хотя всё так, всё так же, как и в том. Какая-то злая карма нависла надо мной.       Шаги быстро удалились. Ну, вот я и вернулась туда, откуда начала знакомство с Мириканом. Самое обидное, что Дэминэль считает меня воровкой. Он даже не стал слушать мои оправдания. Пока меня волокли, я видела удивлённые глаза ребят из подсобки. У меня не будет возможности оправдаться, что не брала этого ножа, а ведь я даже не знаю, откуда его украли и где он хранился.       Примерно через полчаса послышалось знакомое шарканье ног и звон связки ключей. Мерцание огня от факела — и увидела старого знакомого. Он приподнял светильник и удивлённо уставился; откашлявшись, спросил, что на этот раз натворил. Ну, я и сказала, что украл нож у господина Гурана. Он не переставал недоумевать, зачем я это сделал. Если бы я знала! Видимо, кто-то решил мне помочь с этим. Фарин почесал затылок:       — Э-хе-хе, горемычный ты мой. Твоя беда в том, что у тебя нет альфы. Некому тебя контролировать. Негоже омеге быть без хозяина. Вот поэтому сначала рождается альфа, потом только… появляется омега, чтобы первый мог достойно заботиться о втором. И что-то мне мало верится, что ты мог что-либо украсть.       — Они думают, что мог и сделал, а какое наказание мне грозит?       Он пояснил, что всё зависит от состава преступления. В основном, тюремный срок, но могут отправить работать в шахты по добыче угля или на каменоломню. Горбун поинтересовался, голоден ли я. Вместо ответа отрицательно помотала головой. Пообещал принести телогрейку, всё ж не лето. Откинувшись на стену, села на солому, но тут послышались быстрые шаги. Подняла уставший взгляд, видеть никого не хотела.       — Кир, это я, — возле решётки, протягивая ко мне через неё руки, стоял Дэминэль. Господи, я подскочила и потянулась к нему. — Ты совсем замёрз, у тебя руки холодные. — Он коснулся моих рук. — Эрс, да ты все руки ободрал. — Тёмлым дыханием он попытался согреть мои ладони. — Я поговорю с Гураном, это какое-то недоразумение.       — Дэм, я не брал нож твоего дяди.       — Я верю тебе.       Он обнял, вздыхая, гладил меня по спине, но между нами были холодные прутья решётки. От обиды у меня по щекам катились слёзы. Дэминэль приподнял моё лицо за подбородок и посмотрел в глаза.       — Я не оставлю тебя. — Он страстно впился в мои губы, будто мы целовались в последний раз. Волна тепла прошла по всему телу, принося умиротворение. — Ты будешь только моим, — шептал он над ухом.       — Хе-хе, господин, прошу прощения, но вам пора. — За спиной стоял Фарин. — Эх, молодёжь.       — Я приду ещё, не бойся, — нехотя отрываясь от меня и делая пару шагов от решётки, развернувшись, быстро ушёл.       Горбун поинтересовался, мой ли это альфа. Я не стала обманывать, сказала как есть, что нет. Дэминэль мне просто друг.       — Друг? — переспросил смотритель. — Но он явно к тебе неровно дышит. А что скажет твой альфа?       На что я ответила, что мой альфа для меня умер.       — Да, времена изменились, нет уже той связи, что дарует Эрс при рождении омеги. Нет, сынок, я тебя не обвиняю, всё дело в альфе, он несёт ответственность за тебя. Был бы рядом, такого бы не случилось.       Мне так и хотелось сказать: да рядом он, рядом, только ему плевать на меня.       Дэмин, как и обещал, пришёл позже, принёс поесть и тёплые вещи.       — Не хочу, чтобы ты заболел. Одевайся, — приказал он. Как мне приятна была его забота! Но совесть меня с каждым днём терзала всё больше и больше. Я погрязла во вранье, мало того, что молчу, чья я омега, так ещё и женщина.       Дэмин передал разговор с дядей. Тот решил простить меня, но от наказания мне всё же не уйти: обыск наделал много шума. Он тяжело вздохнул.       — Малыш, я сделал всё, чтобы спасти тебя. Если бы мог, то сам встал бы за тебя под кнут.       — Под кнут? — Я с испугом посмотрела на альфу. — Как под кнут? Я же не виновата.       — О, Эрс, прошу, ну не смотри так, у меня сердце кровью обливается, но это лучше, чем работать на каменоломне.       — Мы справимся.       Я кивнула. Выдержу ли наказание? — А сколько ударов мне предстоит получить?       — Десять.       Господи, вздохнула: — Когда?       — Завтра в полдень, публично.       Боже, какой позор, как воровку, наказание за то, чего не совершала. Очень справедливо с их стороны; улика есть, виновный есть, что ещё надо? Знаю, что истина никого не интересует, но ведь кому-то это нужно было, кто-то мне подложил этот проклятый нож, и этот кто-то хотел избавиться от меня. Рассчитывал отправить меня подальше. Кто он? Скорее всего, неизвестный не ожидал, что Дэмин уговорит своего родственника отнестись ко мне со снисхождением на первый раз.       Почти всю ночь Дэминэль просидел рядом со мной по ту сторону решётки, держа за руку. Я попросила его не приходить и не смотреть на моё наказание, не выдержу позора.       — Хорошо, как скажешь, — пообещал он.       Только под утро он ушёл, когда Фарин, гремя ключами, выгнал его, ворча под нос, что посторонним здесь находиться не положено. Старый эльф только для виду бурчал. Он всё понимал — ну какой из меня преступник?       Как только альфа ушёл, я спросила у смотрителя, кто будет меня наказывать. Он посоветовал не переживать — найдётся такой, его старый приятель, мастер своего дела. Горбун подмигнул: он уже с ним поговорил, тот пообещал в полсилы выполнить свою работу, но без следов на спине обойтись не сможет.       — Каких ещё следов? — Меня накрыло страхом: «Следов от кнута», — ответила себе.       Горбун принёс кружку с водой, накрытую куском хлеба. Есть совсем не хотелось. Меня не так сильно пугало наказание, как его прилюдность. Как им в глаза смотреть потом буду? Они считают меня воровкой. Все отвернутся. Какой позор.       Ближе к полудню пришёл широкоплечий, в форме стражника эльф. Подойдя к решётке, он удивлённо воскликнул:       — Омега? На каком месте у тебя расположена небесная печать?       Я сразу не поняла, зачем ему это, потом ответила, что на животе. Минут на пять он ушёл. Когда вернулся, протянул через решётку холщовую рубашку.       — Вот, переоденься. Штаны можешь оставить.       Я не понимала, зачем всё это. Но Фарин пояснил: ту часть тела, где у омеги отметина, никто не должен видеть, кроме альфы. Таков закон. Тем более что у меня нет альфы, то есть заступиться некому.       Какие они законопослушные, мать их, а то, что невинного человека пороть будут, это никого не волнует. Он продолжил, что мой случай можно назвать единичным: омег не порют, альфа сам наказывает своего омегу за провинность.       Да, Кира, докатилась. А что на это Элисар скажет? Наверное, он сам бы не прочь стать моим палачом, с наслаждением снял бы с меня кожу.       Кто-то быстро спускался по ступеням. К решётке подошёл тот эльф, что принёс рубашку, и, отперев замок, приказал следовать за ним. Неужели пришло время?       Яркий свет ослепил, я на минуту зажмурилась. Холодный ветер, развевая волосы, обнял за шею, покрывшуюся гусиной кожей. Я закашлялась. Эльф остановился, поторопил: «Идём».       Словно послушная овца шла за ним на свою экзекуцию. Чувство было будто попала в средневековье. Хотелось пошутить про костёр для ведьмы, но было не до шуток. На заднем дворе собралось немало зрителей. Да, все хотят хлеба и зрелищ. Единственная женщина в их роду, и то попала под кнут. Выдержу ли я столько ударов? Мне и трёх хватило бы, чтобы сдохнуть. Господи, нет, я не могу. Я же не виновата!       Проходя мимо толпы, услышала, как кто-то крикнул: «Вор!» Я повернулась на крик и встретилась с осуждающими взглядами, им осталось только камнями меня закидать. Как бы хотелось закрыть глаза и исчезнуть.       Народ стоял, образуя живой круг с иксообразным деревянным крестом в центре, с которого свисали цепи с массивными наручниками. Увидев эту картину, я обмерла. Ноги подкосились, дыхание участилось, голова пошла кругом.       Палач приблизился, ухватил за плечо и с силой подтолкнул к кресту. Взял мою правую руку и одел наручник, холодный металл сомкнулся на запястье, потом проделал то же со второй рукой. По очереди натянул цепи, фиксируя их, и руки поднялись вверх, а меня плотно прижало к древесине. От паники и страха уже не чувствовала холода. Он ногой раздвинул мои ноги и так же зафиксировал цепями. Запах мокрого дерева ударил в нос, я сделала глубокий вдох, тело дрожало в предвкушении боли.       — Постарайся между ударами глубоко дышать, можешь считать про себя или вслух, тебе это поможет. И не бойся, Фарин предупредил меня, — совсем тихо над ухом сказал эльф.       Сделав шаг назад, касаясь рукой моей головы, он поделил волосы на две равные части, убрал их со спины мне на грудь. Я не успела ойкнуть, как он резким движением разорвал ткань сзади, оголяя спину. Палач отошёл на приличное расстояние, и я услышала звук рассекающего воздух хлыста.