Нашествие нарглов

      Блэк, чувствующий себя более расслабленно, чем Люпин, с улыбкой глядел на сидящих напротив детей, заставляя тех в страхе дрожать от каждого его движения. В то же время нельзя было сказать, что он наслаждался этим: он либо не замечал реакцию на себя, либо делал вид, что не замечает.       Гарри не мог поверить своим глазам. Он, конечно, понимал, что так просто на них Люпин нападать не будет, но то, что тот объединился с Блэком… Такой вариант и представить невозможно было. Как такое произошло? Люпин помог Блэку бежать? Откуда они знакомы? Зачем Люпин делает это? Что сподвигло их невзрачного опекуна на такой отчаянный шаг? И, в конце концов, что будет с ними?       — Я понимаю, вы напуганы, — произнёс Люпин, убирая палочку в карман. — Но я уверяю вас, не стоит бояться. Сириус ни мне, ни вам, ни Ордену Феникса не является врагом.       — С чего это вдруг? — удивился подобному заявлению Гарри. — Он убил двенадцать маглов и одного волшебника! Он слуга Волан-де-Морта! Я ни за что не поверю, что Азкабан так сильно меняет людей, что они переходят на светлую сторону.       Гарри не ожидал, что так смело выскажет свои мысли вслух. Он не думал о последствиях, он просто желал прямо рассказать о своём недоверии к Блэку, которое Люпину пошатнуть даже частично не удалось. Беглец как был для него большой угрозой, так ей и оставался. Слова опекуна-предателя вообще лучше не воспринимать всерьёз после случившегося.       — Парень, ты сначала в деле разберись хорошенько, а потом уже высказывай собственное мнение, — сказал Блэк, заключив руки в замочек. — Кто тебе сказал, что я слуга Волан-де-Морта? Газеты? Взрослые? Такие же, как ты, студенты? Не верь всему, что твердят окружающие, умей мыслить независимо от остальных.       — А разве тут возможен иной вариант? Вы убили тринадцать человек! Это подтверждённый Министерством факт. Как я могу не верить этим данным? У меня, что ли, есть другие источники информации?       — Возможно, в чём-то ты и прав, — признал Блэк. — Действительно, в СМИ отличить правду от вымысла порой очень тяжело, но моё дело отличается от других. — Он наклонился поближе к детям, отчего те, в свою очередь, отодвинулись назад, и прошептал: — Его скомпрометировали.       — Что? Как это? — не поняла Элизабет.       — Кое-кому было выгодно, чтобы я сел в тюрьму, — объяснил Блэк, откинувшись на спинку стула и деловито вытянув руку. — И, используя различные рычаги влияния, ему удалось отправить меня в Азкабан. Следствие почти не велось, суд прошёл в закрытом формате, и дело закрыли в считанные дни.       — А можете поподробнее поведать об этом? — заинтересовался Гарри. Блэк говорил убедительно, и казалось, что он не врёт. А если это так, то тут действительно всё неоднозначно. — Расскажите свою версию по порядку.       Блэк, почесав затылок, вопросительно глянул на Люпина, а затем спросил у него:       — Что думаешь, Римус?       Люпин ответил не сразу. Он оценивающе осмотрел всех присутствующих, сопоставил в голове все «за» и «против», после чего, нервно покачав головой, соизволил открыть рот.       — Мне кажется, они нам охотнее будут верить, если мы приведём сюда Питера, — рассудил Люпин.       — «Питера»? О ком вы? — окончательно запутался Гарри.       — Питер Петтигрю, — прошептала Полумна, через мгновение приковавшая к себе взгляд каждого, отчего боязливо дёрнулась. — Речь ведь о нём? Я читала ваше дело, мистер Блэк.       — «Мистер Блэк»?! Польщён, что ко мне столь уважительно обращаются. Твоя подружка, Гарри? Неплохой выбор, одобряю.       — Ваше мнение никто не спрашивал! — покраснев одновременно и от смущения, и от злости, воскликнул парень.       — Кто он такой — Питер Пе… Пет… Питер, короче? — поинтересовалась Элизабет, игнорируя вопли брата.       — Тот самый волшебник, которого я якобы убил, — усмехнулся Блэк, поглаживая бородку. — Вот же ублюдок трусливый, конечно… Не терпится уже с ним поквитаться!.. — потирая руки, проронил он.       — Гарри, напишу Рону, — обратился к опекаемому Люпин. — Скажи ему немедленно идти сюда. И самое главное — пусть возьмёт с собой Коросту.       — Хотите ещё одного заложника заполучить? — фыркнул парень.       — Ты хоть сам понимаешь, какие глупости говоришь? Зачем нам очередной, как ты выразился, «заложник»?       — Кто знает, что у вас в голове? Мне до сих пор не ясно, что происходит, так что эта твоя просьба только вызывает больше вопросов.       Люпин закатил глаза и провёл рукой по лбу. Он явно сгорал от нетерпения, однако объясняться не торопился, оставив возмущение Гарри без дальнейшего внимания.       — А крыса-то вам зачем? — недоумевала Элизабет.       — Так надо, детишки, — пренебрежительно проговорил Блэк. — Всё станет ясно, когда эти двое будут здесь. Потерпите ещё немного, и вся правда будет у вас в руках.       Гарри не знал, как поступить правильно. С одной стороны, выбора-то нет, но с другой — всегда можно попытаться бороться. Пусть без палочки, пусть против самого Сириуса Блэка и собственного опекуна, но попытка не пытка. Только стоит ли рисковать Полумной? Стоит ли накалять обстановку, когда всё пока не так уж и плохо?       История, которую кратко упомянул беглец, и правда выглядела странной. Парень хотел бы услышать её во всех деталях, чтобы окончательно сформировать мнение насчёт Блэка, однако для этого требуется присутствие Рона и Коросты. Вроде как в комнате стояла весьма спокойная атмосфера, так что, возможно, опасности действительно нет.       Гарри под диктовку и под присмотром Люпина написал письмо и, вручив его Букле, отправил к Рону. Через несколько минут сова вернулась назад, а значит, письмо достигло адресата: оставалось дождаться прибытия друга. Гарри не представлял, на кой чёрт тот понадобился, особенно вызывала вопросы Короста, вдруг возымевшая непонятную ценность для Блэка и Люпина. Что будет дальше, можно только гадать.       К счастью, Рон воспринял сообщение Гарри всерьёз и пришёл быстро. Как только парень увидел друга в окно, вместе с Люпином он направился на первый этаж, чтобы пустить Рона внутрь. Стук в дверь, и Гарри тут же отворяет её.       — Привет, — сразу же сказал Рон. — Что за важность-то? Только приехали ведь, а ты уже пишешь, чтобы я поскорее бежал к тебе. Уже соскучился, что ли?       — Сейчас узнаешь, — оставив без внимания шутку, проронил Гарри, кивая в сторону опекуна. — Заходи.       — Ладно…       Пребывая в замешательстве, парень переступил порог дома и снял с себя верхнюю одежду. В процессе он чувствовал давление, с которым на него смотрели две пары глаз, отчего становилось не по себе и начали закрадываться мысли побыстрее убежать отсюда.       — Так что случилось? — как ни в чём не бывало спросил Рон, закончив раздеваться.       — Короста с тобой? — незамедлительно поинтересовался Люпин.       — Да… А зачем она вам? Гарри написал, чтобы я её взял, но я не поня…       — Достань её.       Парню всё меньше нравилось то, с каким лицом на него глядел Люпин, а уж после такой настойчивости подозрения в чём-то на подобии засады только увеличивались. Гарри пытался как-нибудь намекнуть другу своими безмолвными жестами, однако в итоге Рон так и не догадался, что к чему. Сомневаясь в правильности своего решения прийти сюда, тот вытащил из кармана Коросту, которую сразу же, как только увидел, левитировал к себе в руку Люпин.       — Спасибо, Рон, — промолвил тот, крепко сжав крысу в руке, не давая ей и шанса выбраться из хватки. — А теперь дай мне свою палочку и пройди с нами наверх.       — Чего?! — ошалел парень и сделал шаг назад, прислонившись руками к двери. — Зачем вы позвали меня? Зачем вам Короста?       — Так надо, Рон, — заверил друга Гарри, неумышленно повторив слова Блэка. Он так и не решил, верит ли опекуну с беглецом, но твёрдо был уверен в том, что те не желают им зла. По крайней мере пока что.       Рон, как бы иногда не возмущался, всегда признавал Гарри лидером. Он глубоко уважал его, а потому слова друга для него было почти равноценны закону. Гарри из любой ситуации отыщет верный выход, так что Рону оставалось только слепо последовать за ним.       В комнате на втором этаже Блэк снова представился, на сей раз новому гостю, оцепеневшему при виде бывшего узника Азкабана, после чего того усадили на только что трансфигурированный стул. Элизабет и Полумна, проведшие в компании беглеца на несколько минут дольше Гарри, уже успели заметно расслабиться, чему поспособствовал сам Блэк, травивший шутки, анекдоты и байки. Своим поведением он словно кричал, что хороший парень, что он друг, что ему можно и нужно доверять. Гарри старался не поддаваться на создаваемый беглецом шарм, дабы сохранить возможность мыслить здраво.       — Итак, дамы и господа, момент истины, — похлопав в ладоши для привлечения внимания, которого, правда, ему и без того было не занимать, проговорил Блэк, а затем принял из рук Люпина брыкающуюся Коросту. Рон хотел было что-то сказать, но сидящая рядом Элизабет остановила его. — Сейчас вы узнаете, кто на самом деле убил тех маглов и волшебников, смерть которых приписывают мне, узнаете, из-за кого последние двенадцать грёбаных лет я просидел в Азкабане, из-за кого гнил в паршивой тюрьме, проклиная судьбу за такую незавидную участь, узнаете, кто является самой мерзкой, подлой, трусливой и лживой тварью в мире.       — Сириус, перебарщиваешь, — осадил беглеца стоящий рядом Люпин. В руке он сжимал волшебную палочку.       — Короче, — усталым голосом пробурчал Блэк и направил одну из палочек детей на крысу, — Култу́ш!       К удивлению сидящих за столом ребят, Короста начала преображаться: голова изменилась в форме, увеличилась, нос приплюснулся, конечности и туловище вслед за головой стали больше, из воздуха возникла старая, рваная и грязная магловская одежда — тёмно-синие штаны, голубая футболка и серая куртка — и тут же нацепилась на тело человека, скрывавшегося под личиной крысы.       Питер Петтигрю, будучи на две головы ниже Блэка и Люпина, сел на колени, прикрыв свою лысину руками, ногти на пальцах которой в длину достигали средних размеров ножа. Это страшное крысоподобное существо, на самом деле являющееся человеком, жалобно скулило, боясь смотреть в глаза стоящим над ним мужчинам.       — Да вы шутите! Быть не может! — воскликнул Рон, встав со стула и прислонившись к стене. — Всё это время Короста была пятидесятилетним мужиком?!       — Представляешь, Хвост, ты выглядишь почти на двадцать лет старше своего реального возраста, — самодовольно усмехнулся Блэк. — Ладно, кончай пресмыкаться, твоего хозяина здесь нет. Встань и представься.       Петтигрю неторопливо поднялся на ноги, а затем открыл водянистые глаза. Вызывающее отвращение лицо пугливо оглядело комнату, поочерёдно посмотрев на любого из присутствующих. Руки Петтигрю дрожали, и сам он поджидал опасность от чего угодно, вздрагивая от каждого движения собравшихся.       — Говори, — процедил Блэк, тыкнув палочкой в щёку Петтигрю.       — Молю, пощадите! — закричал тот. — Пощадите, умоляю! Что угодно сделаю, только не убивайте!       — Говори, падла! — повторил более яростно беглец и сильнее надавил на палочку.       — Это я! Это всё я! Я убил тех маглов, я!       Петтигрю сдался весьма быстро. Как и заявил в самом начале Блэк, тот был труслив, а потому не было ничего удивительного в том, что он раскололся после первого же нажима на него.       — Отлично, признание подписано, — удовлетворённо констатировал беглец.       — Осталось дать показания, — закончил за друга Люпин.       К столу добавился новый стул, на который и усадили Петтигрю, связав. Остальные предпочли постоять, не испытывая никакого желания сидеть с похожим на крысу человеком.       — Если он жив, это ещё ничего не значит, — внезапно подал голос Гарри. — Он под вашим напором подтвердил, что виновен в смерти маглов. Нельзя утверждать, что в иных условиях он сказал бы то же самое.       — Правильно, Гарри, — похвалил опекаемого Люпин. — Без деталей прийти к выводу нельзя. Это основа логики, и я уверен, с ней ты дружишь.       — Не заговаривай нам зубы, дядя Римус, — выдала Элизабет.       — И не думал, — виновато раскинул руками тот. — Просто выразил своё восхищение. Хотя отчасти это и моя заслуга, что вы такие умные, я же вас воспитал.       — Нифига себе самомнение, конечно… — пробубнил Гарри, и Люпин, ещё больше почувствовав себя униженным, замолк.       — Как так оказалось, что мистер Петтигрю жив? — поинтересовалась Полумна.       Блэк вздохнул и, сев на один из свободных стульев, облокотился на его спинку. Он помассировал свои волосы и только после этого наконец начал приоткрывать завесу тайны:       — Мы были друзьями ещё с Хогвартса, — проронил Блэк. — Все: я, Римус, Хвост и Джеймс…       — Отец? — удивилась Элизабет. — Вы были другом нашего отца?       — Да, причём с ним я был знаком дольше всех, — с улыбкой произнёс беглец, видимо, вспоминая давно минувшие дни. — Мы с самого детства были неразлучны. Настолько, что я, как и он, даже поступил на Гриффиндор, вопреки всем своим предкам, испокон веков учившемся на Слизерине. Потом мы сдружились с Римусом, а через какое-то время к нашей компании присоединился Хвост.       — Простите, что отвлекаю, — виновато промолвила Полумна. — Но почему мистера Петтигрю вы называете «Хвостом»?       — У нас были прозвища, — сообщил Люпин, всячески водя по воздуху руками. — Я звался Лунатиком, потому что моим друзьям был известен мой секрет, Сириус — Бродягой, Джеймс — Сохатым, а Питер — Хвостом. Вместе же мы именовали себя Мародёрами.       — Странно, я будто слышал уже ранее эти прозвища… — задумчиво прошептал Гарри. — Причём не так давно…       — Мы были теми ещё бунтарями, вполне возможно, что преподаватели и тем более Филч нас до сих пор вспоминают, — рассмеялся Блэк. — Таких хулиганов, как мы, ещё поискать нужно.       — Думаю, мои браться Фред и Джордж могли бы с вами посоперничать, — решил Рон.       — Правда? А они когда-нибудь гоняли на мётлах по замку Пивза?       — Само собой! Кажется, это даже ночью было…       — Ого! — восторгался Блэк. — После познакомь меня с ними. Уж очень интересно, что такие отбитые парни ещё могли учинить.       — Конечно… — согласился Рон, на самом деле сильно сомневающийся в том, что его братья когда-либо возымеют честь пообщаться с беглецом.       — А почему у вас были такие прозвища? — спросила Элизабет, вернувшись к изначальной теме разговора.       — Когда ребята узнали, что я болен ликантропией, они вызвались скрасить моё одиночество во время полнолуний, — объяснил Люпин. — И тогда каждый решил стать анимагом. Будь они в виде людей во время моего превращения, я бы представлял для них опасность, но вот в форме животных им почти ничего не угрожало. Я только голодный мог бы напасть на них, а так всё должно было быть и было в порядке.       — Но это крайне долго и сложно — стать анимагом! — изумился Гарри. — Вам в итоге удалось?       — Естественно, нас не остановили трудности, — гордо заявил Блэк. — Ради друга мы были готовы постараться, и в конце концов у нас вышло. Я научился превращаться в пса, Хвост — в крысу, под стать своей лживой, лицемерной натуре, а Джеймс стал оленем. Нет, в переносном смысле он и так был оленем, самым отбитым, смелым и добрым, а тут ещё и в прямом смысле оленем стал. Ирония, хотя, похоже, анимагическая форма напрямую зависит от характера волшебника.       — Так вот что это была за собака! — догадалась Элизабет. — Это были вы!       — Да, девочка, это был я.       — Отец мог превращаться в оленя? — промолвил Гарри, всё ещё не веря в услышанное.       — В большого, рогатого, излучающего решимость и грозность, готового на любую авантюру оленя, — подтвердил Люпин, кивая. — Джеймс вперёд всех лез в неприятности, и именно он предложил идею с анимагией.       — И, пусть его животное было самым большим, Джеймс намного раньше нас с Хвостом овладел столь сложной магией, — добавил Блэк.       — Умопомрачительно! — восхищённо воскликнул Гарри. — Потрясающе!       — Джеймс был гением, — улыбнулся Блэк. — Но разглядеть среди друзей предателя, увы, он не мог. Джеймс был уверен в каждом из нас, полностью доверял всем троим, однако его мнение, что все так же преданы ему, сыграло с ним и Лили злую шутку…       — Ч-что произошло? — с замирание сердца проронила Элизабет.       — Мы узнали, что Волан-де-Морт охотится за вами с Гарри, — внёс ясность Люпин. — И для того, чтобы защитить и скрыть ваш дом от врага, решили защитить его заклинанием Фиделиус. Для этого нужен был хранитель тайны — человек, без которого скрытое здание увидеть было невозможно. Только он мог рассказать секрет, и никто больше.       — Джеймс сперва выбрал хранителем меня, — поникшим голосом сообщил Блэк. — Он, что бы не говорил другим, не доверял никому так, как доверял мне, а потому видел в этой роли только меня. Однако я посчитал себя слишком очевидной фигурой для этого… И в этом была моя роковая ошибка.       Блэк встал со стула и подошёл к стене. Он яростно ударил по ней кулаком, заставив детей вздрогнуть, а Петтигрю — чуть ли не свалиться на пол. Затем беглец схватился за голову и прикрыл лицо руками. Люпин печально поглядел на друга и продолжил за него:       — Сириус подумал, что невзрачный Питер лучше него подойдёт на роль хранителя, — промолвил он. — И тогда Джеймс изменил своё решение. Но мы не знали, что Питер — предатель, не знали, что он тут же расскажет Волан-де-Морту, где скрываются Джеймс и Лили…       — Фактически я убил ваших родителей, ребята, — повернувшись, со слезами на глазах проронил Блэк. — Если бы я включил голову, такую глупую идею ни за что бы не предложил Джеймсу… Если бы не я, они всё ещё были бы живы…       Для Гарри словно мир перевернулся. Раньше он почти ничего не слышал о своих родителях — Люпин редко их упоминал, а более обсудить их было не с кем. Честно говоря, парень-то несильно и интересовался родными. Но теперь, зная обстоятельства их гибели, зная, кем были их друзья, зная, какими выдающимися способностями обладал отец, Гарри не мог остаться равнодушным. Видя реакцию Блэка, он был уверен в его искренности, а значит, Петтигрю — та сволочь, та гнида, что предала его отца, предала своего друга и бросила всю его семью на растерзание Тёмному Лорду. Закипая от злости, Гарри сжал кулаки в надежде, что Люпин и Блэк как можно скорее сами поквитаются с Петтигрю. В ином случае он за себя не отвечает.       — Не вини себя, Сириус, — успокоил друга Люпин. — Все совершают ошибки, а ты не мог представить, что Питер служит Волан-де-Морту. Да никто не мог это представить, ему все верили, так что это наша общая ошибка.       — Я знаю, Римус, но ведь мой выбор привёл к таким последствиям, мой… — не унимался Блэк. — Вы не знали о том, кто был хранителем тайны, вы ничего не могли с этим поделать… А я мог. Мог, но облажался.       — Это в прошлом, — шмыгая носом, сказала Элизабет, по чьим щекам ручьём текли слёзы. — Их… уже не вернуть. Жив-вите н-настоящим, п-помня о тех днях, когда п-папа и м-мама… ещё были живы.       — Элиза… — заботливо прошептал Люпин.       — И не думай, дядя Римус, что, если сейчас утешишь меня, мы тебя с Гарри простим за то, что ты молчал все эти годы. Я в порядке.       — Понимаю, я всё прекрасно понимаю… Я считал, что вы ещё не готовы, что слишком рано вам об этом говорить, что вы можете не до конца осознать всю ситуацию…       — Знаешь ведь, что мы не идиоты, — процедил Гарри с намокшими глазами. — Всё бы мы поняли!       — Простите… Наверное, и правда следовало раньше вам рассказать.       Петтигрю всё это время молча следил за ситуацией, боясь произнести хоть слово без разрешения. Его, похоже, устраивало, что про него на время все забыли и что наказание за свои преступления он понесёт позже, когда все наговорятся. Зато Гарри чётко сказал сам себе — этот ублюдок точно получит по высшему разряду за то, что натворил. Пусть и не в эту минуту, но он ответит за всё.       Люпин положил руку на плечо Блэка, будто заново переживавшего потерю лучшего друга, а Полумна, подойдя поближе к Гарри, взяла его за руку. Тот почувствовал её прикосновение, и мигом стало легче. Он был рад, что рядом есть она, готовая залечить его душевные раны, и был за это ей благодарен. Сам же парень, в свою очередь, взял за руку сестру, которой поддержка была куда нужнее, чем ему.       — Что было дальше? — поинтересовалась Элизабет, вытирая лицо от слёз.       — Я решил проверить Хвоста на всякий случай, — подал голос Блэк. — Но его не было дома. Заподозрив неладное, я отправился к Джеймсу и Лили, но уже было поздно — Волан-де-Морт убил их… Я отдал свой мопед так вовремя подоспевшему Хагриду и погнался искать Хвоста. Это отродье я нашёл в Лондоне, а он, завидев меня, начал кричать о том, что это я убил Поттеров, и учинил взрыв, предварительно отрезав себе палец. Превратившись в крысу, он слинял, а меня тут же на месте повязали сотрудники магического правопорядка. — Блэк не смотрел на слушателей и уставился в потолок, говоря практически отстранённо и безэмоционально. — А далее последовали суд, фиктивное следствие и в конце концов моё заключение.       — Вы пытались доказать свою невиновность? — спросила Полумна.       — Пытался, но… я тогда был в настолько подавленном состоянии, что ничего не мог противопоставить стороне обвинения. В Министерстве каждый третий был Пожирателем, и они приложили все усилия, чтобы засадить меня далеко и надолго.       — Люциус Малфой и прочие, безусловно, знали правду, — уточнил Люпин, — однако они не могли не воспользоваться подвернувшейся возможностью избавиться от одного из своих главных врагов.       — Я точно помню, что палочка Хвоста осталась на земле после взрыва, — продолжил Блэк, — но на суде, когда я про это сказал, сторона обвинения возразила, что палочка была уничтожена вместе с моей собственной, которая и вовсе лежала в кармане в тот момент. Тогда-то я и понял, что не миновать мне тюрьмы. Потом они настолько заврались, что провозгласили меня главным слугой Волан-де-Морта, сославшись на то, что вся моя семья поддерживала его и что мой брат был Пожирателем.       — Ваш брат был Пожирателем? — с опаской произнёс Рон.       — У вас есть брат? — удивился Гарри.       — Был, — ответил Блэк с неприязнью в голосе. — Он погиб за несколько лет до всего этого. Не знаю, что с ним случилось, да и не особо меня волнует это, честно говоря. Это был его выбор, и он поплатился за свою ошибку, впрочем, как и я… В общем, в Министерстве настолько охренели, что даже наличие чёрной метки у меня никто не проверял, а ведь у «главного слуги Волан-де-Морта» она определённо быть должна.       После этого Блэк задрал пиджак и рубашку до локтя и продемонстрировал отсутствие метки, что лишний раз доказывало его невиновность. Затем он подошёл к Петтигрю и, несмотря на его сопротивление и крики, показал, что у того чёрная метка в виде черепа с выползающей из него змеи, на самом деле являющаяся красной, есть, после чего вмазал бывшему другу по лицу. У Петтигрю потекла кровь из носа, голова закружилась, но Блэк заявил, что ему глубоко наплевать, что там чувствует «эта паршивая крыса» и что он с радостью посмотрит на то, как она «загнётся». Вопреки мнению беглеца, Полумна всё же вытерла кровь с лица Петтигрю, на что получила тихое «спасибо».       Люпин вернул детям палочки, понимая, что тем больше незачем считать их своими противниками. И он был прав: узнав правду, те осознали, кто на самом деле враг, кто в действительно виновен в смерти маглов и кто предал Лили и Джеймса Поттеров. Питер Петтигрю — вот кто заслуживает презрения и наказания.       — Я боялся, что вы, увидев Сириуса, сразу нападёте на него, — объяснил своё поведение Люпин. — А тогда сработал бы надзор, а нам совсем было не нужно вмешательство Министерства. Там по-прежнему достаточно Пожирателей, и объясниться перед ними было бы невозможно, да и Питер бы сбежать мог, не поймай мы его сейчас.       — Вроде всё понятно, — убирая палочки в карманы, высказался Гарри задумчиво и обратился к Блэку: — Но как вы узнали про Коросту? Вы же, сидя в тюрьме, понятия не имели, что у кого-то там Рона Уизли есть крыса, являющаяся на самом деле Питером Петтигрю.       — Честно говоря, это вышло случайно, — признался Блэк. — Узнав о возвращении Волан-де-Морта, я понял, что не могу сидеть сложа руки, пока вам угрожает опасность, сбежал из тюрьмы под видом пса, в облике которого дементоры почему-то решили меня проигнорировать, и направился к единственному оставшемуся близкому мне человеку — Римусу. Не сразу, правда, решился я на это только осенью, опасаясь его реакции. Тем не менее Римус принял меня, поверил в то, что я рассказал, и заявил, что я могу остаться у него. И вот однажды за разговором он упомянул про крысу, живущую у Уизли. Меня это насторожило, и я попросил как-нибудь разузнать о ней побольше.       — Естественно, я сначала подумал, что у Сириуса паранойя и что видеть в каждой крысе Питера глупо, — улыбнулся Люпин. — Однако он меня всё же убедил. Я сходил к вам, Рон, на ужин и увидел фотографию всей семьи, на которой, к нашему счастью, была запечатлена и Короста. А теперь вопрос: вы ведь знаете, что осталось после «убийства» Питера?       — Что? — поинтересовалась Элизабет.       — Палец, — прошептала Полумна, выпучив глаза.       — Верно, — усмехнулся Блэк. — Этот идиот отрезал себе палец, оставив его как доказательство своей гибели.       — И у Коросты не хватало одного пальца… — догадался Рон.       — Именно! — воскликнул Люпин. — Я увидел отсутствие пальца у Коросты на той фотографии и просто обомлел. Я узнал у Артура, что у неё всегда не было пальца и что они понятия не имеют почему, но самое главное — твой отец, Рон, сообщил, что Короста живёт в вашей семье целых двенадцать лет. Как меня могло это не забеспокоить, если обычно крысы не живут более трёх лет? Сомнений быть не могло — это Питер. Выяснив, что Короста с тобой в Хогвартсе, мы с Сириусом решили дождаться вашего возвращения на каникулы, чтобы всё наконец закончить.       — Вот оно как… — прошептал Гарри.       Теперь всё окончательно встало на свои места. Все кусочки пазла, поочерёдно выкладываемые Люпином и Блэком, постепенно сложились в единую картину. У Гарри голова заболела от обилия полученной информации, но всё стало ясно: Блэк — друг, а вот Петтигрю — враг, и сейчас предстоит избрать для него меру наказания.       — Что же, теперь вы знаете правду, — вздохнул Блэк и подошёл к Петтигрю. — И теперь спокойно можно расправиться с этим отродьем. — Он направил палочку на обездвиженного противника.       — Стойте! — воскликнула Элизабет. — Так нельзя!       — Нельзя? — удивился Блэк. — Он предал ваших родителей! Он продал их Волан-де-Морту! Он предоставил их смерти на блюдечке! Эта тварь не достойна жизни!       Петтигрю затрясся и зарыдал. Его охватила истерика, и он пытался способными двигаться кистями разорвать верёвки. Слёзы начали смешиваться на футболке с кровью, ранее тёкшей из носа Петтигрю, но состояние бывшего друга не тревожило Блэка — на его лице не дрогнул ни один мускул, и он продолжал целиться палочкой во врага.       — Это неправильно! — продолжала Элизабет, эмоционально жестикулируя. — Вы не имеете права распоряжаться чужими судьбами! Он должен предстать перед судом.       — С каких пор ты стала такой правильной, Элиза? — усмехнулся Гарри, поражаясь собственному хладнокровию. — Когда это стала уважать правила?       Элизабет ошалело повернулась к брату, будто не веря в его слова. Она потеряла дар речи, путаясь в мыслях. Для неё стало неожиданностью то, что Гарри поддержал не её, а едва знакомого Блэка, да ещё и в такой момент. У девушки просто не укладывалось в голове, что брат мог возразить ей, когда дело касалось чей-то жизни. Раньше в этом плане у них не возникало разногласий, однако теперь…       Видя замешательство подруги, ей на помощь пришла Полумна:       — Элиза права, — сказала она. — Существует закон, и он ясно говорит, что просто так, по собственному желанию, убивать людей нельзя — это самосуд.       — Полумна, — обратился к девочке Люпин, — но ведь ты понимаешь, что его нельзя оставлять в живых?       — Моё мнение не имеет значения! Закон един для всех. Чем же вы тогда лучше Пожирателей Смерти, также убивающих, когда захотят?       Люпин собирался было возразить, но задумался и отошёл в сторону. На Блэка , сохранявшего невозмутимость, явно слова детей не действовали, однако приводить в исполнение вынесенный им самим приговор он не торопился.       — Что думаешь, Гарри? — произнёс Блэк, кивнув в сторону парня. — Ты считаешь, что Хвоста нужно убить?       Гарри боялся, что его мнение спросят. Он не хотел брать ответственность за решение на себя, тем более в этой ситуации, когда он сам не определился, что считает правильным. Да, Элизабет права с точки зрения закона, а Полумна, безусловно, говорит верные вещи — убийством Петтигрю они поставят знак равенства между собой и Пожирателями. Ну почти. Но Гарри не мог мыслить рационально, давая волю эмоциям, зашкаливающим после раскрытия правды. Отвращение к сидящему перед ним человеку было так велико, что хотелось самолично расправиться с ним и охладить переполняющую его ненависть. Только вот будет ли он после этого правым?       — Я… не знаю, — честно признался Гарри.       — У тебя на этот счёт нет своего мнения? — разочарованно промолвил Блэк.       — Я не хочу, чтобы за ваши действия потом отвечал я! Не делайте моё слово решающим!       — А кто сказал, что это ты решаешь судьбу Хвоста? Я уже давно всё решил, просто хочу услышать твоё мнение, раз у тебя вроде как котелок варит.       — Сириус, может… — заикнулся Люпин, но ему не дали закончить:       — Заткнись, Римус, я сейчас не с тобой говорю!       Элизабет, Полумна и Рон, в страхе сохраняющий молчание, вздрогнули, а Люпин осёкся. Он лучше любого живого человека знал Блэка, а потому понимал, что лучше сейчас тому не перечить. Люпин сделал шаг назад и позволил другу делать своё дело дальше.       — Так что ты думаешь, Гарри? — ещё раз спросил парня Блэк. — Поведай смело, без каких-либо опасений. Оцени, что да как, и выскажись за себя.       Гарри скептически нахмурил брови и посмотрел на Блэка. Тот слегка расслабился, однако продолжал тыкать палочкой в несчастного Петтигрю, даже не думавшего успокаиваться. Вообще, тот между всхлипываниями пытался что-то сказать, но у него это плохо выходило, хотя крики: «не убивайте!», «пощадите!», «спасите!», опознать было вполне реально.       — Мне плевать в этом случае на закон, — холодно произнёс Гарри, сжав свои предплечья.       При взгляде на парня Элизабет и Полумна ужаснулись. Они не ожидали услышать этих слов, и его лицо, такое обозлённое и серьёзное, казалось им чужим. Они не видели в нём того Гарри, с которым они провели столько беззаботных лет, того Гарри, который не раз спасал их. Это был совершенно другой человек, не знавший жалости и сострадания.       — Министерство и без Пожирателей является той ещё помойкой, — продолжал Гарри, — так что их мнение нас волновать не должно. Тем не менее мы должны понимать, что каким бы не было Министерство, оно обладает властью, а это значит, что за убийство Питера как минимум вы, Сириус, понесёте наказание, на сей раз полностью заслуженное. Стоят ли двенадцать лет в Азкабане такой справедливости?       — Интересные мысли, парень, — улыбнулся Блэк и опустил палочку. — И что же ты предлагаешь?       — Думаю, после тех обвинений, что мы ему предъявим, у этого ублюдка не будет не единого шанса на освобождение хоть когда-нибудь. Питер либо сгниёт в тюрьме, где, как мне кажется, долго не сможет протянуть, либо удостоится чести поцеловаться с дементором.       — Оба варианта чертовски хороши! — одобрительно кивнул беглец, убрал палочку обратно в карман и отошёл от пленника. — Меня они полностью устраивают! Поздравляю, Гарри, ты сумел меня переубедить.       — Я не ставил перед собой такую цель, — признался парень. — На самом деле я всё равно продолжал надеяться на то, что вы не станете меня слушать и просто убьёте его.       Блэк издал смешок, Петтигрю нервно сглотнул, а Люпин осуждающе покачал головой. Пусть он и оставил без комментариев слова опекаемого, он явно не был с ним согласен, хотя всего несколько минут назад придерживался той же позиции. Гарри заметил лицемерное поведение Люпина, и это только больше его разозлило.       Полумна и Элизабет дистанцировались от парня, не желая находиться с ним в непосредственной близости. Заявления Гарри звучали для них как отречение от ценностей, которые они когда-то все вместе разделяли, звучали как оскорбление и усмешка над их следованию морали и человечности.       — Откуда в тебе такая жажда крови? — проронила Элизабет, порицающе глядя на брата.       — Я удивлён, что у тебя её нет, — ответил Гарри. — Это ты скучаешь по родителям, это ты грустишь по поводу их смерти, а не я. Потому очень странно, что правда об их гибели тревожит меня куда сильнее, чем тебя!       Гарри сорвался на крик. Он с такой яростью бросил эти слова в сестру, что та невольно испугалась его и отступила. Она окончательно перестала видеть в нём брата, которого знала всю свою жизнь. Услышанная история изменила Гарри, пробудила в нём те эмоции и чувства, что он так умело подавлял, и принять это было крайне тяжело.       Петтигрю воспользовался ситуацией. Пока все были отвлечены на, можно сказать, обезумившего от гнева Гарри, он, незаметно во время своей частично симулируемой истерики разорвал опутывающую его верёвку и сумел вырваться. Петтигрю быстро отобрал у стоящего ближе всех к нему Люпина палочку, которую тот по халатности не убрал, верно оценив свои шансы, не стал даже пытаться кому-то как-то навредить и выбежал из комнаты.       — Куда ты, тварь?! — взревел Блэк и первым рванул за беглецом.       А Петтигрю в это время уже нёсся мимо дивана, попутно наводя палочку себе на запястье, где красовалась чёрная метка. Он оказался на улице как раз в тот момент, когда метка приобрела, следуя своему названию, чёрный оттенок и зашевелилась. Вся компания, за исключением оцепеневшего Рона, уже почти настигла Петтигрю, когда тот практически добрался до границы антитрансгрессионного барьера, окутывающего всю территорию дома.       — Авада Кедавра! — послышался чей-то крик, эхом раздавшийся по всей Золотой долине, ознаменовывая начало сражения.