Спасите наши души

Закончилась моя июльская практика. Впереди был еще целый август. Я устроилась на работу в тире в парке аттракционов. Немного разгрузила мысли за этот месяц и даже подзаработала. И поняла, как же наш мир тесен. Это случилось в последнюю неделю моей работы. Ближе к вечеру в воскресенье посетителей было много, а с наступлением темноты народу поубавилось. Я уже было хотела закрывать нашу секцию, как вдруг дверь в темное помещение с тусклым красным освещением раскрыл он. Подполковник Гидалевич был одет в гражданскую форму — прилегающую к телу серую футболку, очерчивающую его мышцы, и черные спортивные брюки, суженные у лодыжек. Слегка взлохмаченные волосы, возбужденный взгляд оливковых глаз, уголки которых со светлой грустью немного приопущены вниз, большие загорелые руки, налитые прозрачно-голубыми венами и открывающиеся взору от плеча. Я впервые видела его не на работе, и тогда он был все еще неотразим. Я улыбнулась во всю ширь, как вдруг из-за спины следователя вынырнул ребенок лет десяти, со светлой макушкой и такими же зелеными глазами, как у… Я подавила все эмоции, сделав отстраненное лицо. Владимир Александрович подошел к моей стойке и весь засветился от радости. — Не ожидал такой встречи, — обратился он с сияющей улыбкой. — Добрый вечер, Владимир Александрович, — я улыбнулась в ответ из вежливости. Они взяли несколько коробков с пулями. Следователь настроил оружие для мальчика, проверил мушку и сделал пару пробных выстрелов, сбив обоими две маленькие фигурки оленей из синего пенопласта. Ребенок уверенно взялся за винтовку и принялся расстреливать короткими, но точными дробями плоские модельки разных лесных животных, а Владимир Александрович устремился ко мне. Он оперся одной рукой на стойку у кассы, и мы оказались с ним друг напротив друга. Я смущенно отвела глаза, притворившись, что смотрю на стрельбу мальчика. — Для своего возраста он стреляет очень метко, — как бы утешая себя, обратилась я к следователю. — Племянник мой. Мы с ним часто ходим в тиры, — возбужденно ответил Владимир Александрович. «Племянник? Так это не его сын!» — с некоторым облегчением подумала я. Потом сразу осеклась, потому что, черт, с чего бы меня вообще должно это волновать? — Тоже хочет в полиции работать. Я его отговариваю, но разве станет малец слушать? Нравится молодежи добровольно подписываться на такую жизнь, знаешь, без единой секунды покоя, — он перевел взгляд на меня с небольшим вызовом. — Но вы когда-то тоже были тем, кто добровольно подписался на это, — повторила я за ним. Следователь по-доброму усмехнулся и посмотрел на меня с нескрываемой заботой. Мне стало очень приятно на душе. — Послушай меня, — он чуть ближе склонился к моему лицу. — Может, на следующий год тоже у нас будешь? Ты ничего не сказала, когда уходила. Я подумал, что тебе у нас не понравилось. — Что вы, Владимир Александрович, — у меня от возмущения даже перехватило дыхание. — Все как раз наоборот. А я думала, что ваше предложение действительно только на один год, — я придумывала отговорки на ходу. — Понимаю. У нас в управлении любят брать на работу тех, кто все время проходил практику именно на нашем месте, — он добродушно подмигнул мне. — Так что, подумай. Я подумала, что больше не сдержусь. Я хотела все это прекратить, но в тот момент все логичное и трезвое ушло на второй план, оставляя место только желаниям и чувствам. От радости я готова была выпрыгнуть из штанов. Следующий год обещал быть таким же позитивным, как и этот. Но мне всегда говорили, чтобы я боялась своих желаний.