Слёзы Выбил и вытер ветер, Чтобы Хоть что-нибудь ей ответить. Врал Без тени сомнений, А ветер на слове ловил. Я брал Все свои деньги — За молчание ветру платил.
Характерный запах автомобильного салона щекочет ноздри. Табачный дым, пыль, уродливая автомобильная вонючка в форме листа конопли. Ди вдыхает его сдавленной грудью и откидывается затылком о засаленный подголовник. Чес какое-то время молчит, с совершенно расслабленным видом дымя сигаретой во влажно блестящих губах. Несмотря на свойственную небрежность, ведет он на удивление ровно и неторопливо — будто совершенно никуда не спешит, впрочем, как и по жизни. Отведя взгляд в сторону, юноша напряженно буравит взглядом плывущий мимо городской пейзаж. Серые дома, облезлые кусты, редкие неоновые вывески. От этого зрелища будто бы становится еще дерьмовее, хотя парень никогда не мог назвать себя впечатлительным. — Чёсь, проблемы с музыкальной интрижкой? Ди чуть удивленно вскидывает светлые брови, косится на мужчину краем глаза, но почти сразу отворачивается снова. — Отец сказал тебе об этом? — Ну так, упомянул мельком, — меланхолично хмыкает Чес, пожав худощавыми, узкими плечами. — Так я прав? — Нет. Мне плевать. Сунув руку в карман пальто, парень почти машинально вытаскивает мобильник, вскользь проходится по разблокированному экрану. Куча сообщений от желающих получить парочку хороших оценок за пару купюр. Но ни одного от нее. Так и должно быть, и все же, подсознательно он определенно на что-то рассчитывал. Но на что? Хитрый карий глаз тут же цепляется за его разочарование. Расплывшись в какой-то неоднозначной ухмылке, Чес, не включая поворотника, резко выруливает в сторону. Не ожидая такого маневра после спокойной езды, Ди непроизвольно впивается в сиденье свободной рукой, а когда машина более ли менее устаканивается на дороге, торопливо щелкает позабытым ремнем безопасности. — Сорямба, — хихикает Чес совершенно спокойно, смешивая долгий выдох сигаретного дыма с характерной хрипотцой, — обычно ты всегда пристегиваешься. — Ты нас точно когда-нибудь угробишь. Что, если бы... — Да перестань, ты слишком серьезный. И слишком много думаешь. Я ведь твоему папаше, еще пока ты был у мамки в пузе, говорил, что нехер энциклопедии на ночь читать. А че, если то... А че, если бы... Пф, — немного опустив боковое стекло, мужчина выбрасывает окурок на дорогу. В душный салон тут же врывается поток свежего, тяжелого от влажности воздуха. — Если че должно случиться, ты от этого, как ни пытайся, не свалишь. Закон такой. Природы, хех. — Бред собачий. — Эт ты сейчас так говоришь. А как столкнешься, поймешь, что твое от тя никуда не денется. Несколько секунд Ди просто глядит на своего упоротого собеседника, силясь понять, причем здесь вообще все эти разглагольствования. Однако, раз даже Глэм спустя столько лет, порой, не может найти логики в его словах и действиях, то он не сможет и подавно. Решив не спорить, но при этом остаться при своем, юноша только устало устремляет взгляд вперед. Они уже почти приехали, но Чеснок будто намеренно совершенно не прибавляет скорости. — А вообще, бери пример с меня. Я не парюсь и все ровно. — Заметно, — фыркает Ди чуть язвительно, однако мужчина совсем не обижается. Только роняет смешок, искренний настолько, будто ему действительно стало весело. Остаток дороги они проводят в тишине. Чему-то жутковато улыбаясь, Чес негромко мычит в такт играющей по радио песне, Ди с закрытыми глазами просто ждет, когда это закончится. Нельзя сказать, что слова мужчины хоть сколько-нибудь отложились в его подсознании и выстлали собою что-то полезное, и все же, какой-то неприятный осадочек все равно остался. Это как разговаривать с умалишенным, который предсказывает тебе чудовищное будущее. Ты вроде осознаешь, что он несет бред, нисколько не связанный с реальностью, но где-то глубоко под печенкой все равно начинает неприятно скрестись убогое чувство, так нелепо нареченное тревогой. Тачка останавливается рывком, так, что Ди, несмотря на ремень безопасности, чуть опрокидывается вперед. Не заглушая мотора, Чес поворачивается в его сторону полубоком. — Ну, давай. Малому привет. Не прощаясь, блондин вылезает из салона, предварительно обронив негромкое «Спасибо». Чес снова окликает его уже после того, как дверь захлопывается. Опустив стекло, он дожидается, пока парень с недовольной миной заглянет внутрь, и растягивает губы в щербатой улыбке. — Я, если честно, думал, что ты из этих... Но раз так, то вот тебе совет. Девушки, они как алкогольное опьянение. Каждый раз, когда... Дослушивать Ди не стал. Молча развернувшись, он торопливо ушел в дом, и остаток вечера прожил так, будто ничего не случилось. Будто от собственного поступка его не тошнило, будто бы он не видел этих изумленно-болезненных женских глаз. Будто ужин, неожиданно приготовленный (читай, размороженный) Викторией, был вкусным, а болтовня брата вызывала привычное раздражение, а не тоскливые воспоминания о том, как они с Кассандрой трепались о всякой ерунде. И, нет, убравшись к себе в комнату, парень не осознал вдруг, что натворил. Потому что тяжесть этого груза он понимал с самого начала. Не разнес на эмоциях гитару, не закурил на подоконнике, не забился в угол. Лишь набрав с десяток чужих школьных работ, принялся за знакомое дело. Привычная обстановка — полумрак, Slayer в наушниках и мозговая активность — ненадолго помогли ему отвлечься и успокоиться. В конце концов, дальше блондину снова придется жить, как раньше, так что вернуться в былой ритм было необходимо. А как считал он сам, то и вовсе не случилось ничего кардинального. Подумаешь, пришлось морально покалечить и выкинуть из жизни нежно ненавистную школьницу. Нечего было так резко в нее врываться — Ди к такому не привык.***
Он уснул поздно, поэтому звонок во входную дверь, едким гулом разносящийся по всему дому, ударил по голове отбойным молотом. Какое-то время Ди пытался игнорировать его, однако скоро стало ясно, что кроме него в доме никого нет. С трудом разлепив тяжелые веки, юноша наскоро натянул джинсы и, раздраженно хмурясь, спустился вниз. Спутанные распущенные кудри рассыпались по плечам, без футболки было холодно, поэтому приходилось то и дело ежиться. Невольно удивляясь настойчивости звонящего, парень с характерным выражением лица распахнул злосчастную дверь. На пороге стояла Кассандра. Промокшая, как канализационная крыса, дрожащая и будто бы напуганная. С трудом удержав вздох удивления, Ди замер, ошарашено рассматривая бледное лицо. Темная прядь прилипла к нему, деля пополам; в сером пасмурном свете без того миниатюрная фигура вовсе стала прозрачной. — Что ты... — было начал блондин, но девушка перебила. — Я тебе не верю, — бросила она и напористо двинулась вперед, без приглашения просачиваясь в дом сквозь образовавшееся между Ди и дверью пространство. Непонимающе тряхнув головой, парень запер ее и обернулся на незваную гостью. Если бы не удивление, вызванное ее приходом, он, определенно, смутился бы из-за своего внешнего вида. В отличие от Хэви, который мог неделями не мыть голову, блондин хоть и без фанатизма, но все же заботился о своем облике. Как минимум, ради поддержания имиджа. — Что ты творишь? — Ты ведь специально это вчера сделал, да? Специально хотел меня задеть. Но зачем? — Что, с чего ты взяла? Черт, Касс, не надо... — Замолчи! Можешь считать меня чокнутой, но я точно знаю, что ты врешь. Ты бы никогда не сказал ничего подобного, даже если бы действительно так думал. — И все же, я сказал. Словно скованная пристальным, неоново-голубым взглядом, девушка так и остановилась посреди прихожей. Дрожа от холода, она подозрительно нервным взглядом бегала по лицу Ди, будто бы хотела невербально вытянуть из него нужные ей эмоции и ответы. Но заметив, как с ее одежды капает вода, парень только небрежным жестом указал на это. — Сними куртку, под тобой уже почти лужа. Не хочу потом драить пол. В другой ситуации Кассандра бы разозлилась, но сейчас лишь расстегнула молнию и, сняв верхнюю одежду, зябко поежилась. — Объясни мне, что случилось, и я оставлю тебя в покое. Дело ведь совершенно не в твоем отце, так? Может, это я сделала что-то неправильно? Или парни? Расскажи. Черт, каждый раз, когда она смотрит вот так, хочется ударить. То ли ее, то ли себя — непонятно. Стиснув зубы, Ди импульсивно выхватывает куртку из тонких рук и вешает на место. Холодная влага дождевых капель отпечатывается на ладонях, раздражая. Касси отшатывается. — Зачем весь этот цирк? Неужели ты не могла остановиться на том, что было вчера? — ставший неожиданно спокойным, мужской голос резонирует с погодой на улице. Промозглая серость образует слова, срывается с губ тоскливой осенней моросью. — Зачем ты пытаешься докопаться до того, о чем не имеешь ни малейшего понятия? — Так объясни мне! Черт возьми, Ди, не будь ребенком! Не отталкивай человека, которому на тебя не плевать, только из-за каких-то неадекватных заебов в собственной голове! Отведя взгляд вниз и в сторону, блондин крепко стискивает челюсти, так, что становится заметно, как ходят желваки на скулах. На несколько секунд Кассандре даже кажется, что юноша выглядит гораздо старше своих лет. Особенно когда тот поднимает на нее тяжелый, исподлобья взгляд, подчеркнутый залегшими под глазами синяками. — Хочешь объяснений? Хорошо. Больше не говоря ни слова, он несильно хватает девчонку за запястье и тянет за собой. Уведя вверх по лестнице, Ди почти заталкивает ее в собственную спальню. В ней обыкновенный утренний бардак — не заправленная кровать, вещи на стуле, гудящий компьютер и куча исписанных листов на столе. Казалось бы, ничего необычного. Отпустив руку, парень берет то, что его отец побрезговал назвать гитарой, и садится на край постели. Кассандра непонимающе хлопает паранормально-длинными ресницами. — Что ты делаешь? Ди не отвечает. Вместо этого демонстративно принимается за некое подобие игры, непохожее даже на старания дилетанта. Откровенно говоря, выходит из рук вон плохо. И Касси понимает это сразу, и верит, поскольку изобразить подобное неумение было бы попросту нереально. Беззвучно выдохнув, она прислоняется торчащими лопатками к стене и медленно сползает на пол. Под искореженный звук мучительно воющих струн. Это длится какое-то время, после чего блондин совершенно хладнокровно откладывает инструмент в сторону. Несколько секунд в помещении царит тишина, разбавленная приглушенным гулом дождя за окном. По обыкновению, брюнетка заговаривает первой. — Почему ты сразу не сказал? — Потому что я идиот. Потому что мой брат идиот. Потому что не хотел облажаться. Потому что не хотел разочаровать т.., — он осекается, потянувшись к тумбочке и взяв с нее резинку для волос. — Никого не хотел разочаровать, короче. Пока он стягивает волосы в хвост, девушка задумчиво буравит темным взглядом одну точку. Она не злится, нет. Просто не понимает, зачем все это было нужно, и что ей теперь делать. — Теперь ты знаешь. Полегчало? — Нет. Теперь я думаю о том, какого тебе было скрывать все это столько времени. Конечно, ты как мудак дурил нам головы, но... Полагаю, тебе тоже было нелегко. Ди в который раз вскидывает брови. Вместо того, чтобы обозленно полыхать, Касси искренне ему сочувствует. Очень в ее духе, хоть и нескончаемо глупо. Он совсем ее не понимает — полное отсутствие логики, почти безрассудство. Но в то же время, в клетке тонких ребер клокочет омерзительное чувство вины. Хочется вонзить в него пальцы и вынуть сквозь плоть, лишь бы это скорее закончилось. Не зная, что ответить, Ди сковано пожимает плечами и хмуро глядит в сторону. Почти сразу со стороны Касси доносится тяжелое, неровное дыхание. Парень собственной кожей чувствует, как ее животные глаза покрываются солоноватой влагой, как хрупкую грудь сдавливает болезненная тяжесть. Но если бы он только знал, что принято делать в такие моменты... — В чем дело? — блондин обеспокоен, однако совладать с собственным голосом не получается. Слова звучат грубее и безразличнее, чем ему того хочется. — Это всего лишь глупый конкурс. Кассандра отрицательно качает головой. Она будто бы уже не плачет, но темные глаза влажно блестят в серо-голубом свете. Вытянув одну ногу, а другую согнув в колене, девушка пальцами перебирает по шероховатой поверхности ковра на полу. — Это не просто конкурс, Ди. У победивших есть шанс получить стипендию при поступлении в музыкальный колледж. Иначе зачем, по-твоему, я стала бы в это ввязываться? У меня нет и никогда не будет таких денег, а так... — криво ухмыльнувшись, брюнетка вздыхает, —...был хотя бы эфемерный шанс. Поджав губы, парень хмуро прожигает взглядом пол. Он проебался. Так сильно проебался, что теперь все это кажется полнейшим абсурдом. Разве так бывает, что от какого-то идиотского мероприятия может зависеть будущее человека? И как вынести мысль, что, возможно, именно он все испортил? Ведь у Касси действительно было все, чтобы побороться за свой хрупкий шанс. Пожалуй, будь на ее месте кто угодно другой — блондину было бы плевать. Но сейчас, замерзшая и расстроенная, на полу его комнаты сидит именно Она. — Черт, я... — Ничего. Все равно у меня не было никаких гарантий. Ерунда. Жалко только, что ребята зря заморачивались, — девушка небрежно отмахивается, кажется, окончательно успокоившись. Только гулкий голос звучит чуточку глуше, чем обычно. Поднявшись с кровати, Ди подходит к шкафу и берет с полки толстый пурпурно-черный свитер. Отдает его Касси, уже стоя перед ней в другом конце комнаты. Девушка с благодарностью принимает теплый подгон, мысленно пытаясь понять, от чего именно она сейчас дрожит — остатков холода в кончиках пальцев или двояких эмоций. — Спасибо. Присев на корточки, чтобы взглядом быть примерно на одном уровне с брюнеткой, парень молча наблюдает за тем, как она чуть неуклюже натягивает на себя одежду. Свитер широк ей в плечах, рукава приходится закатать. — Совсем нелепо, да? — спрашивает она, прислушиваясь к ощущению шерстяного тепла на теле. — Главное, что тепло. Если ты заболеешь, я облажаюсь дважды, а это уже слишком много для меня за этот год. Блондин не сразу понимает, чему она вдруг улыбается, но решает не влезать в эти девичьи дебри и не разбираться. Шумно вздохнув, он упирает локти в узкие колени и сцепляет жилистые кисти в замок. — Осталось мало времени, но я постараюсь что-нибудь придумать. Пока не знаю, как, но... Я все решу. В крайнем случае, вскрою их систему, изменю результаты голосования или... — Не получится. Судить будут всякие шишки сразу на месте. К тому же это... —... что, незаконно? — ухмыляется он уголками губ. — Нечестно. — А спекулировать участниками, ставя на кон их эфемерный билет в счастливое будущее, по-твоему, честно? Все эти конкурсы — идиотская ярмарка тщеславия, где один только и думает, как сожрать другого. Тебе ли об этом не знать. Кассандра молчит, потому что понимает, что Ди прав. И все же, ей мало верится в то, что у них еще есть время что-то исправить. Мало верится, но надеяться очень хочется. — Так значит, я больше не бездарная девчонка, возомнившая о себе слишком многое? — Нет, не она, — выдыхает блондин, едва заметно улыбнувшись. — А я все еще мудак, да. Поддавшись какому-то странному желанию, он протягивает руку и осторожно поправляет ткань свитера на ее плече. Знакомые синяки на коже немного рассосались и теперь переливаются желто-зеленым градиентом. Новых следов парень не нашел, потому подушечками пальцев коснулся старых. Касси даже не вздрогнула, только стыдливо опустила глаза. Этот мимический жест, замеченный юношей краем глаза, мгновенно вызывает в нем жалость и злобу одновременно. — И все же, не такой мудак, как он... — бормочет брюнетка почти неслышно. Поджав губы, Ди молчит какое-то время, будто собираясь с силами, чтобы задать волнующий его вопрос. Кассандра терпеливо ждет, полностью сосредоточившись на ощущении прикосновения к космическим следам. И именно в тот момент, когда парень наконец-то решается, дверь в его комнату бесцеремонно распахивается. — Напомни мне в следующий раз не ездить с предками за продуктами в дождь, я думал, мы из-за папы простоим на парковке аж до завтра. Я тут тебе это, прихватил! Ворвавшись рыжеволосым ураганом, Хэви бездумно кидает в брата банкой вишневой колы и только потом понимает, что вообще происходит. Не успев отреагировать, Ди лишь отдергивает руку от женской кожи, так что холодная жесть попадает ровно по лбу. — Ой, ля... — Хэви, ты ах... — начинает, было, блондин, но Касси быстро тормозит его коротким прикосновением к руке. Несколько секунд они как-то многозначительно переглядываются между собой, будто пытаясь донести какую-то мысль, после чего синхронно косятся на Хэви. И обратно. На Хэви. И снова обратно. Мгновенно почувствовав себя неуютно под жутковатыми взглядами, малой отступает на шаг назад. — Эй, вы чет какие-то странные. — Ты думаешь о том же, о чем и я? — спрашивает Кассандра, внимательно всматриваясь в голубые радужки напротив. Ди недолго молчит, после чего с заговорщическим выражением лица остро улыбается брату. — Братец, братец, братец. Есть у меня к тебе один разговор...