Давай, иди, ищи в душе моей сокровища, Но все кто был там — гибли от зубов чудовища.
Жизнь на задней части школьного двора всегда отличается от той, что кипит на внешней. Она загажена жвачкой и фантиками, зашуганно притоптанными окурками. Пахнет сырой травой и чужими секретами, которые никому нельзя выдавать; стыдливыми поцелуями, кругляшками загадочных таблеток в зип-локах и списанными домашними заданиями. Как два беглых преступника, там приглушенно — но очень бурно — обсуждают что-то парень и девушка. Стреляют друг в друга словами и тяжелыми взглядами, обтирая одноэтажное техническое здание худыми спинами. — Ты вообще в своем уме?! Кто тебя просил в это ввязываться? — Кассандра отлипает от кирпичной кладки, расписанной всякой нецензурщиной, как загнанная рысь принимается ходить из стороны в сторону. — Ты о чем вообще думал, Ди?! Блондин поднимает на нее холодные голубые глаза. В длинных пальцах искрит старая исцарапанная «Zippo» — подушечка большого чуть нервно прокручивает ее колесико, выпуская в воздух едва уловимый запах бензина. — О твоей безопасности, если это то, что ты хочешь услышать, — произносит он будто бы вынужденно. Негромкий голос звучит слишком равнодушно для такого искреннего ответа. — Такие уроды, как он, должны сидеть за решеткой. И не говори, что сама не мечтала об этом с первого гребаного дня вашего знакомства. Девушка останавливается, стискивает зубы так крепко, что форма ее лица меняется. Подбирается ближе, почти угрожающе, и глубокий голос с шипения медленно переходит на возмущенные возгласы. — По статье педофилия?! Что там еще было? Ах, да, распространение детской порнографии. Да еще и якобы снятой в нашем, блять, доме! — Думаешь, стоило выбрать для него что-то менее тривиальное? — Ты рехнулся. Он этого не делал! Тем более, ты хоть представляешь, чем нам все это грозит? Чем это грозит мне?! А если об этом узнают в школе? Ебанутая девчонка - жертва отчима-педофила?! Парень раздраженно захлопывает зажигалку, широким жестом засовывает ее в карман косухи, однако лицо его остается наигранно-сдержанным. Не хватало только поддержать истерику Кассандры и устроить здесь эмоциональный взрыв, который, рано или поздно, точно привлечет кучу народа. Благо, дело происходило во время третьего урока, и ни одна живая душа не слонялась рядом. По крайней мере, так им двоим казалось. — Откуда ты знаешь, что не делал? Может, он просто не успел, а? — Эти слова звучат жестоко, но юноша уверен, что рано или поздно именно так все и закончилось бы. Или уже заканчивалось раньше. — И все же, этого не было. Мою мать подозревают в соучастии, следователь оставил меня вчера в покое только потому, что решил, что я в состоянии шока. Это не считая того, сколько таких разговоров меня еще ждет впереди! А еще с мозгоправом , идиотами из опеки и так далее. Что я им скажу?! Ты не представляешь, что ты, твою мать, заварил. — О твоей матери речи не шло, хотя я считаю, что она тоже не невинная овечка. Видела все то, что с тобой происходило, и нихера с этим не делала, — он задумчиво хмыкает, потирая подбородок. Недовольство трудностями, возникшими в процессе исполнения договора, очерчивает глаза темными кругами похлеще всякой косметики. — Я улажу этот вопрос. — Уладишь?! — Касси нервно смеется, невольно чувствуя себя участницей какого-то ебнутого телешоу. — Как ты вообще это сделал? Ты же... — она осекается, с трудом подбирая слова, —...просто школьник. Как удар ниже пояса. Ди вскидывает одну бровь, почти презрительно, обводит брюнетку взглядом сверху вниз и вздыхает. Какая нелепость. — Услуга за услугу. — Что это значит? — Тебе незачем это знать подробности. Я не... —... нет уж, скажи! — перебивает Кассандра гневно. — Ты перелопатил всю мою жизнь к чертовой матери и теперь говоришь «тебе незачем это знать»?! Звучит справедливо. Не то, чтобы парень боялся, что узнав правду девчонка побежит всем рассказывать — она этого не сделает — и все же, посвящать ее в такие тонкости несколько неразумно. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости все так же никого нет, он понижает тон практически до интимного. — Поменял его кое с кем местами. Эдакая Ханна Монтана, теперь поживет две жизни. Вскинув брови, Касси рвано хватает воздух ртом, не до конца понимая, в чем лежит смысл услышанного. — Даже не хочу знать, откуда ты знаешь это имя. Стой... — она вдруг резко замирает и расслабляется всем телом. Опускает напряженные брови, зажатые плечи, стиснутые пальцы бледных рук. — Ты хочешь сказать, что на его месте должен был быть кто-то другой? Ди кивает, и Кассандра медленно, на удивление ровно продолжает: — Тот, кто сделал все это на самом деле? Он снова кивает. — И где этот человек теперь? Блондин как бы небрежно пожимает плечами. — Это уже не моя забота. Наверное, с ним разберутся как-то по-другому. Понимая, что может подразумеваться под этим «по-другому», девушка делает шаг назад, словно пятясь от чудовища. Лицо ее кривится, становясь похожим на маску. — Ты больной. Реально, Ди. Это уже не смешно. Ты хоть понимаешь, во что ввязался? — Я сделал это для тебя, — произносит он, будто вдалбливая ребенку очевидную истину. — Можно было просто сказать «спасибо». — Черт возьми... — она шокировано мечет взглядом из стороны в сторону, обхватывает руками голову. — Я не хочу иметь к этому никакого отношения! — Не драматизируй. Сейчас это кажется чем-то безумным, но со временем все утрясется и... — Ты уже проворачивал такое раньше? Судорожно выдохнув, девушка внимательно всматривается в веснушчатое лицо и только сейчас замечает, как радужки голубых глаз нервно дрожат. Как напряженно пульсирует синяя жила на виске, как кожа в ярком дневном свете кажется землисто-серой. Он боится. Как ребенок, совершивший нечто ужасное, едва ли готовый нести груз ответственности за свой поступок, но прекрасно все понимающий. Впрочем, почему «как»? В ответ Ди отрицательно качает головой и Кассандра едва не выдыхает в звенящий воздух то ли смех, то ли вой. Тревога за нее заставила его перейти черту, нырнуть в горький гнилой омут, из которого выход, зачастую, лишь один. Это настолько чудовищно, глупо и больно, что бесконечно нежная благодарность сливается с ненавистью, подкатывает к горлу сухим позывом предательской тошноты. Кашляя, девушка отворачивается, прикрывая бескровные губы дрожащей рукой. Блондин встревожено пересекает расстояние между ними, кладет на ее плечо теплую ладонь. И почему сейчас она кажется ей такой невыносимо тяжелой? — Не трогай, — бормочет, не понимая, что и как нужно чувствовать. Что нужно делать? Осыпать проклятиями? Просить прощения? Пойти и рассказать все полиции или вскрыться, чтобы навсегда унести это безумие вместе с собой? — Не трогай. Он послушно отходит на шаг назад, но молчит. Чтобы она ни говорила, чем бы все это ни закончилось — парень всегда будет уверен, что поступил правильно. Быть может, это и можно было бы решить более гуманным образом. Более безопасным, менее черным. Но каждая тварь должна получать должное. Хочешь мира — будь готов быть Кирой*. Некоторое время между ними висит тишина. И понимая, что так ничего не решится, Ди добавляет: — Иди домой. Если вернешься на урок, заподозрят не то. Выглядишь паршиво. Кассандра отвечает безмолвием, даже не оборачивается. И уходит так, будто сама решила это сделать, а не воспользовалась его советом. Будто юноши здесь и нет вовсе. Он не обижается. Понимает, как тяжело принять то, что окружающая тебя действительность гораздо грязнее и чернушнее, чем кажется. Оставшись наедине с собой, Ди только устало прислоняется затылком к стене и сливается с ней на какое-то время. Слушает тишину, трогает швы между кирпичами пальцами. До тех пор, пока не различает тяжелые шаги совсем близко — мягко пружинящая подошва огромных кроссовок. — Йо, ты чо тут трешься? — голос Суслика напоминает басовитого, умственно отсталого ослика. Скорчив гримасу, мол, только тебя тут не хватало, Ди открывает глаза и, отстранившись от стены, спешит отойти в сторону — искать лишних проблем ему не хочется. — Как раз уже ухожу. Парень любопытно следит за блондином, хлопая поросячьими глазками. — А мне тут домашку должны принести. В два раза дешевле, чем у тебя, йоу. — Да-да, конкуренты, я в курсе, — хмыкает он лениво, не считая нужным даже намекнуть, что выше тройки за эту домашку толстун не получит. — Там кста девчонка шла. Твоя что ли? Расстроенная такая, й-й-о. Я ей дорогу уступил, — ухмыляется Суслик с нескрываемой гордостью. Развернувшись на пятках, Ди закатывает глаза и неторопливо бредет прочь. — Ага, молодец, — роняет он, уже тише добавляя, — интеллигент хренов. Проходит несколько секунд — видимо, ушедших на переработку информации — прежде чем сзади снова раздается животное «блеяние». Агрессивное и быстро приближающееся. — Э, слыш. Ты кого интеллигентом назвал? Ди даже не успел до конца развернуться, поэтому тяжелый кулак вскользь прошелся по скуле, оставляя болезненный след и слегка стесывая кожу. Опрокинувшись на влажную землю, парень негромко зашипел, но встать не поторопился. Уставился в небо, прямо сквозь нависшее сверху широкое лицо, и устало пробормотал: — Да блять... Фыркая сквозь выпирающие зубы, Суслик победоносно добавил: — Сам ты интеллигент, говнарь.***
Злосчастный день конкурса подобрался незаметно. Настолько, что Ди осознал это, уже будучи объятым шумом готовящихся к началу участников. Для проведения сего мероприятия администрация выделила целый Дом Культуры на другом конце города. Организовала судейскую зону, раздевалки, баннеры и даже намек на примитивные спецэффекты. Кругом пахло лаком для волос, в воздухе танцевали блестки и пыль, тут и там гремели инструменты и аппаратура, носились организаторы, а так же родители и учителя притащенных на этот цирк чад. Казалось, будто речь идет не о каком-то местном конкурсе для малолеток, а сражении за билет в знаменитую звездную жизнь. Откровенно говоря, все это ужасно забавляло и раздражало Ди одновременно. Такая нелепица, что даже интересно, чем все закончится. С самого утра будучи в дурном расположении духа, блондин предпочитал помалкивать — лишь изредка перекидывался с горе-участниками группы короткими фразами, в основном решая всякие технические моменты, связанные с аппаратурой, предположительным устройством софитов над сценой и том, как, теоретически, их можно было бы использовать. — Как думаете, может получится договориться со световиками, чтобы они че-нить прикольное включали? Ну, не просто лампочки цветные, а чтобы двигалось красиво? — спрашивает Стив, восхищенно наблюдая за разномастными ребятами из других школ, то и дело проходящих мимо. Ребята расположились в одном из многочисленных коридоров ДК, поскольку две раздевалки и так были набиты битком, а в главном зале слишком громко играла фоновая музыка. До начала оставалось чуть больше часа. — Нихера, я писал им письмо с запросом якобы от администрации нашей школы еще несколько недель назад. Вмешиваться в работу местных нельзя, ровно как и притаскивать что-то свое. Ну типа, дымовые шашки, огни, всякие светящиеся лазерные палки. Типа, это может повлиять на объективность судей, нанести вред здоровью и бла-бла. Только понятия не имею, какому идиоту могло бы прийти в голову притащить что-то из этого с собой, — Ди коротко стреляет взглядом в Кассандру, но та меланхолично глядит в сторону, беспокойно перебирая в пальцах металлическое кольцо. — Блин, теперь понятно, почему у меня на входе все хлопушки отобрали, — обиженно бормочет Хэви, ковыряя ногтями ковролин на полу. — Ты придурок. — Тогда, может, незаметно проберемся туда? Как ниндзя! Молчаливый Калеб тут же принимается отрицательно мотать головой. Свежевымытые патлы идеально выпрямлены и красиво переливаются ржаным водопадом. На сцене наверняка будет смотреться офигенно. — Ага, и тогда вас дисквалифицируют к чертовой матери, — хмыкает Ди, почти стыдливо касаясь синяка на лице рукой, — сразу будет понятно все. Еще раз повторяю, это здесь запрещено. Со стороны притихшей Кассандры слышится смешок. Наконец-то подняв на блондина взгляд, она едко произносит: — С каких пор тебя это останавливает? Слишком мелкий масштаб? Ребята непонимающе переглядываются, парень недовольно хмурится. Что же, даже это лучше, чем перманентное игнорирование. — Не собираюсь подставлять других. — А-а... — тянет она, ухмыляясь. — Это у нас так теперь называется. Задумчиво приложив палец к губам, Хэви вопросительно косится на Калеба. Тот, разведя в стороны шторки волос, чтобы лучше видеть, лишь пожимает сутулыми плечами. — Хочешь проебать - лезь сама и подкручивай. Я не буду этого делать. Резко поднявшись на ноги с пола, девушка делает шаг вперед. По красным белкам глаз становится понятно, как долгое время она буквально находится на нервном пределе. Не успели с ее матери снять обвинения, как подоспел этот ебаный конкурс. Проще говоря, брюнетка уже настолько заебалась буквально из-за всего, настолько переполнилась, что была готова излить это уже на кого угодно. — Будто тебя ебет, чего хотят другие. Ты же просто берешь и делаешь, разве нет? Не удержавшись, Ди тоже встает, подбирается к ней навстречу — расстояние вытянутой ладони между носами. — Хочешь что-то сказать, скажи. Не устраивай цирк. Всю эту херню вокруг ты уже все равно не переплюнешь. — Да, бля, мне есть что ска... — начинает Касси на повышенных тонах, как где-то сбоку от них раздается недовольный, наигранный кашель. Синхронно повернув головы в сторону источника звука, ребята невольно вздрагивают. Наблюдая за ними сверху вниз, вот уже как с полминуты рядом стояла высокая, светловолосая женщина. Кудрявая грива, презрительные голубые глаза, идеально сидящее на стройной фигуре темно-бирюзовое платье. Ни единой складочки, ни единого изъяна. Очевидно, своей перепалкой они банально мешали ей пройти дальше по коридору. — О, тетя Лидия, здрасьте! — Хэви подскакивает на ноги, неловко мнется с ноги на ногу и отчего-то краснеет, стоит женщине мельком глянуть в его сторону. — Хэви, — произносит она своим специфическим голосом, после чего переключает внимание на старшего из братьев, — и Ди. Почему я даже не удивлена. Мгновенно потеряв весь свой запал, Кассандра тут же остывает. — Здравствуйте. Оставшиеся сидеть на полу, Стив и Калеб повторяют приветствие следом за ней. — Н-да... — тянет женщина чуть брезгливо и пролистывает список конкурсантов в планшете. — От какой школы выдвинуты? — Тринадцатой. Скривив губы, Лидия цокает языком, снова оглядывает кучку ребят. — Выступаете последними, значит. — С чего это? — вмешивается Ди, приняв ее реплику за пренебрежительное отношение. Удивленная наглым тоном, женщина недовольно заглядывает в глаза племянника — такие же голубые, как у ее отца. Как у его отца. Такие же голубые, как у нее самой. И будто бы на долю секунды смягчается. — С того, что порядок участников вывесили у входа в зал еще двадцать минут назад, молодой человек. Вместо того, чтобы позориться перед всеми своей бранью, лучше бы ознакомились с ним. Не найдясь, что ответить, юноша мгновенно осекается. Стив неловко присвистывает. Удовлетворенная такой реакцией, Лидия с видом «то-то же», протискивается между племянником и девчонкой, и торопливо удаляется. Порядком оглушенная, Кассандра оборачивается и еще несколько секунд наблюдает за тем, как ее каблуки тонут в поверхности ковролина. — Хех, ну что, — Хэви глупо хихикает, надеясь разрядить обстановку, — будем считать, что победа у нас в кармане? Переглянувшись с Касси, Ди только проводит ладонью по лицу. — Пиздец.