Этот белый шум в голове Залатает мне тысячу ран Мое прошлое исчезло в тебе Растворившись к утру, как туман.
— Он в отключке, — констатирует Стивен очевидное, стоит всей компании сползтись к лежащему на полу Хэви. — Сильно грохнулся, — добавляет Касси. — Значит, сотрясение, — заключает Ди. К тому моменту вокруг них уже толпятся взрослые. Кто-то из администрации ДК, теперь дрожащих за свою репутацию; чьи-то родители, чрезмерно любопытные подростки, даже охрана сбежалась. Задают вопросы, перебивают друг друга, пытаются дозвониться до скорой и вызвать несколько машин. Только сами пострадавшие, кажется, выглядят гораздо спокойнее, чем снующие тут и там люди. Наконец, расталкивая всех вокруг, с прижатым к уху телефоном показывается Лидия. Несмотря на узкое платье, женщина торопливо присаживается около младшего племянника на корточки. — Да-да, мальчик без сознания, — нетерпеливо бормочет она, не сводя с ребенка голубых глаз, — и еще около десяти пострадавших. Ожоги и порезы. Да откуда я знаю, как они называются? Я что, медик?! Не знаю я, скольких госпитализировать. Девушка, давайте быстрее, либо мы будем разбираться по-другому. Положив трубку, блондинка недовольно ворчит: — Черти что. Переглянувшись между собой, Кассандра и Ди синхронно поджимают губы. Неловкость ситуации чуть скрашивает сам Хэви, который, дернувшись, постепенно начинает приходить в себя. Прижав руки к голове, он болезненно ноет и пытается сесть. Правда, от этого становится только хуже. — Да бля, че за фигня, — как на зло, толпа вокруг затихает. Отведя взгляд от брата, Ди стыдливо хлопает себя ладонью по лицу, — а че случилось? Я, кажется, ебнулся с этой... Как ее... Сцены. А че у меня с ногой? Шоу уже закончилось? — Шоу, молодой человек, — отвечает Лидия, выпрямляясь, — только начинается. Изумленно сфокусировав на ней взгляд, юноша нервно хихикает. — О, тетя Лидия, — шмыгнув носом, из которого показывается тонкая струйка крови, он медленно прикрывает глаза, — что-то мне херово, если честно. Сидя в палате в ожидании родителей, Ди невольно испытывает дежавю — словно они снова перенеслись в тот день, когда Рэма сбила машина. Снова этот стерильный свет, тошнотворный запах, и Кассандра, сидящая на подоконнике как встревоженная птица. Только в прошлый раз из ее руки не вытаскивали осколок и не накладывали швы, а Хэви не лежал этажом выше с черепно-мозговой. Даже забавно — как далеко бы вы не пытались уйти от того, что было, оно все равно настигнет. Воспоминанием, замкнутым кругом, дежавю. Чем угодно. — С ним все будет в порядке? — спрашивает Касси абстрактно. Видно, что рука у нее побаливает, поэтому держит полусогнутой. — А ты думаешь, это первое его сотрясение? Больше придуривается. Если за кого и стоит переживать, так это за идиотов, которые не уследили за оборудованием. И то, я бы делать этого не стал. Парень подходит ближе, глядит в темные глаза снизу вверх. Он выглядит абсолютно спокойным, поэтому Кассандра невольно начинает перенимать его состояние. Хорошо хоть остальных почти не задело. У Стива всего пара царапин, а Калебу подпалило волосы, но это все мелочи. Невесело улыбнувшись краешками губ, девушка кивком головы указывает на место рядом с собой. Недолго думая, блондин забирается на него. — Как-то тупо получилось. — Посмотрим, как они будут выкручиваться. — Фыркает Ди, глядя в одну точку перед собой. — Куча пострадавших, раскуроченное оборудование, злые родители этих самых пострадавших. Мои точно это просто так не оставят. Отец наверняка доведет всю администрацию до нервного срыва, а мама будет требовать моральную компенсацию. — Мы даже доиграть не успели. — Расстроилась? Кассандра пожимает плечами и отрицательно качает головой. — Да нет, просто жаль, что так и не узнали результаты. Покосившись на нее сбоку, юноша придвигается чуть ближе. Восприняв его жест, брюнетка осторожно опускает голову на его плечо. Знакомый запах окутывает чувством безопасности и теплом. Напряженное тело расслабляется, выдавая дрожь в перенапряженных мышцах. — Не думаю, что они имеют значение. — Сам факт. На какое-то время в палате воцаряется тишина. Кассандра закрывает глаза и останавливает время, умиротворенно слушая дыхание. В пределах этой комнаты замирает, прекращая танцевать, пыль. Перестают бежать стрелки часов, жужжать лампы. Все ненадолго умирает, пока за дверью палаты продолжает кипеть непредсказуемая, а оттого прекрасная и удивительная, жизнь. Хорошо. Так, как кажется, еще никогда не было. Даже с чертовски болящей рукой. И пока Касси находится в «нигде», Ди ловко игнорирует ее магию. Внимает близость ее тела, его тепло, но внимательно слушает, что происходит снаружи. Откуда-то издалека, даже сверху, приглушенно слышатся знакомые голоса. Люди кричат, переворачивая здание с ног на уши. Видимо, палата Хэви находится где-то над их с девушкой головами. Родители уже приехали, и мать то ли верещит на врачей, то ли разговаривает с кем-то по телефону. Эта мысль вызывает у юноши злорадную улыбку. — Я не хочу возвращаться домой, — произносит девушка, возвращая секундам привычный ход. — Не возвращайся. Ди отвечает это так просто, что Кассандра вздрагивает. Отведя взгляд, она молчит, долго. До тех пор, пока дверь в палату не распахивается с ноги. Виктория влетает внутрь рыжеволосым ураганом, пока Глэм за ее спиной зло, но негромко разговаривает с кем-то по телефону. Юноша проходится взглядом по лицу отца и почти пугливо сглатывает вязкую слюну. Такое выражение бывает у мужчины только в те моменты, когда тот в безумном гневе. А бывает это крайне редко. И сие зрелище куда страшнее, чем привычный всем психоз Виктории. — Я хуею, реально, — взрывается женщина, упирая руки в бока, — сраный школьный утренник. Еще и платить не хотят! Я чуть без сына не осталась, а они, видите ли, приносят глубочайшие извинения! Пидорасы. Кассандра невольно хихикает, и Ди, тепло поглядев на нее сбоку, несильно толкает ее локтем. Девушка, было, отнимает свою щеку с его плеча, но блондин упрямо вынуждает ее лечь обратно. — Как Хэви? — Ноет, — фыркает Вики, скрещивая руки на груди. — Жить будет, куда денется. Но я уже реально заебалась вас вытаскивать то с крыш, то по больницам. У вас че, переходный возраст? Че неймется то? Глэм убирает мобильник в карман и устало трет переносицу, возвращая себе самообладание. Такой прокол со стороны организаторского состава он считает недопустимым, не только как отец, но и как музыкант. Разве можно выпускать артистов на сцену — любых — не убедившись в том, что это безопасно? И ладно бы, если бы хоть кто-нибудь признал вину. Так нет же! Каждый перекладывает с одного на другого! — Такими темпами дойдем до суда, — произносит он скорее сам себе, с напускным весельем растягивая гласные. Вики согласно кивает. — Во-во. А это бесплатно? Цокнув языком, Ди отрицательно качает головой. — Ой, да какой суд. И что вы с них стрясете? Бутафорский канделябр, лампочки и пару кресел? Проще просто поджечь что-нибудь. Загоревшись азартом, Виктория одобрительно кивает и поджимает губы. Зрелище было бы изумительное! Жаль только, уголовно наказуемое. Но справедливость же должна торжествовать, не? — Нет, пожалуй, поджог это лишнее. А вот пара десятков проверок... В любом случае, сегодня уже не до этого. Если с вами закончили, я отвезу вас домой. После у меня дела. Оторвав голову от костлявого плеча, Кассандра садится и неловко заправляет за ухо прядь волос. Поборов стеснение, она осторожно спрашивает: — А Хэви? Глэм косится в ее сторону, одобрительно улыбается. — С ним останется Вики. Чтобы, эм... — ... чтобы не ныл, — заключает женщина, явно не слишком довольная выпавшей участью. Супруги переглядываются между собой и напряжение незаметно сходит с их лиц. Конечно, событие малоприятное, но ведь все зависит от отношения к нему. Тем более что расхерачивать окна бейсбольной битой всегда лучше после наступления темноты... Сославшись на оставшиеся дела, которые необходимо срочно уладить, Глэм отправляет Ди и Кассандру вперед, а сам остается в палате. Когда ребята выходят на улицу, в воздухе уже пахнет прохладой вечера. Найдя нужную машину на парковке, они устало присаживаются на полосатый тротуар. Безумно хочется нормально поесть, принять душ и лечь спать — идиотский день выдался слишком долгим. — Уверен, что твои не будут против? — Как будто они не понимают, в чем дело, — отмахивается юноша, пиная мыском берца маленький камушек. — Не думай об этом. Мой дом - не то место, где тебя будут осуждать за что-либо. — Как театрально звучит. — Ага, аж тошно. Зато правда. Отец когда-то тоже пришел в чужой дом, чтобы однажды обрести свой. Вскинув бровь, Касси с любопытством склоняет голову на бок. — Серьезно? Я думала, он отпрыск-бунтарь из какой-нибудь богатой зазнавшейся семейки. — Можно и так сказать, — отвечает парень, смеясь, — это сложная история. И то, даже я не знаю ее полностью. Глэм выходит из здания больницы примерно спустя полчаса. Взъерошенный и с горячими, розовыми щеками. В машину все садятся молча, неловкую тишину пряча за наигранно-любопытным разглядыванием вечерних пейзажей в окнах. Вопросов не задают. Ни Глэму, почесывающему свежий засос на шее, ни Кассандре, явно не собирающейся возвращаться домой. Так и живут.***
С момента неожиданного «фаер-шоу» прошло несколько недель. Ажиотаж стих, его удалось замять несколькими финансовыми выплатами, кучей проверок и слезным обещанием открыть бесплатную музыкальную студию для детей и подростков. Нельзя сказать, что Глэм был доволен подобным исходом дел, однако вид счастливой Виктории, которой на карту упала кругленькая сумма, несколько сгладил и утихомирил его боевой настрой. Хэви тоже быстро оклемался и даже обрадовался шраму на ноге, оставшемуся после влетевшего в нее стекла. Он решил, что теперь выглядит круче и брутальнее, и стал напоминать об этом при каждом удобном случае. Результаты конкурса участники получили по электронной почте. Естественно, многострадальная «Амальгама» не смогла занять первое место, и его присудили девочке со скрипкой. Кассандра в тот день ходила жутко злая, возмущалась — цитата — в край ахуевшим судьям, и мотивировала это тем, что ей просто обидно за остальных ребят. Ди же искренне смеялся с нее, строил удивленное лицо и то и дело недовольно качал головой. Ему не хотелось еще больше расстраивать девушку тем фактом, что он обо всем уже знал заранее. Стоял вечер. Сидя в комнате, они с Кассандрой мирно играли в настольную игру. Брюнетка вела на десять очков вперед, и это ужасно раздражало. Как бы Ди ни старался, ему никак не удавалось ее ни догнать, ни, тем более, обогнать. Чувствуя привкус скорой победы, она хитро улыбалась, то и дело непоседливо ерзая на одном месте. Это раздражало еще больше. Хотелось пригвоздить ее к полу и... — Да твою ж мать, — фыркнул юноша, когда игральные кости выбросили две единицы. — Отнесу эту игру туда, где мы сожгли покер. — Какое расточительство, — тянет Касси игриво, как наглая кошка, — ты лишишь себя даже малейшего шанса отыграться. — Я еще не проиграл, — отвечает он недовольно, хотя прекрасно знает - проиграл. Во всех мыслимых и немыслимых смыслах. Перехватив кости тонкой рукой, брюнетка небрежно встряхивает их в кулаке и выбрасывает на игровое поле. Шестерка на одной кости, пятерка на другой. Присвистнув, она перемещает фигурку на одиннадцать шагов вперед. Та останавливается на пункте «перейдите на два хода вперед» — и послушно добавляет еще два. — Что и требовалось доказать. — Идиотизм. — А я знаю, как заставить тебя получить хотя бы больше четверки. — Пф, это чистый рандом. Ты же знаешь, что я не верю в весь этот... — Бла-бла-бла, — перебивает Касси, делая говорящие мордочки из ладоней. — Так и знала, что ты откажешься. Ну и ладно, проигрывайте всухую, мистер Скептик. Откровенно ненавидя проигрывать, Ди раздраженно вздыхает. Берет кости, вскользь проходится взглядом по своим карточкам с бонусными очками — не густо. — Ну и что за способ? — Тебе придется выкинуть больше шестерки, чтобы не целовать меня. Вскинув бровь, парень замирает. Ему послышалось? От смущения сердце проваливается куда-то вниз, а после подскакивает к глотке безумным пульсом. Жарко и хочется пить. С чего вообще такие предложения? Она же даже голову ему на плечо положить стесняется! Вспыхнув, Ди всматривается в женское лицо — настолько спокойное, что бесит. Не поймешь, придуривается она или говорит серьезно. Да и вообще, как он может контролировать такие вещи? Костям же не прикажешь. Поджав губы, блондин встряхивает кости, роняет на поле. Одна останавливается сразу, другая крутится на ребре несколько секунд. Шесть и шесть. Джекпот. Подняв на Кассандру взгляд голубых глаз, Ди мгновенно становится серьезным. Словно впитав его эмоцию, девчонка тоже роняет улыбку с лица, непонимающе хмурится. Почему он выглядит таким недовольным, если сыграл по правильному? Обдумать этот вопрос до конца не удается. Сидящий напротив, парень вдруг приподнимается на коленках и подается вперед. Чтобы удержать равновесие, он ладонью упирается в многострадальное игровое поле. Опрокидываются, скатываясь на пол, фигурки; карточки и фишки смешиваются с ранее сброшенными, картон мнется от напора. Девушка только и успевает, что хватануть воздух ртом, прежде чем свободная кисть аккуратно, но требовательно берет ее за подбородок. Они оказываются так близко, что кажется, жар и холод насильно сталкиваются, рассыпаясь в воздухе душным громом. Касание губ. Такое ожидаемое и неожиданное одновременно, что брюнетка трясется всем телом. Тоже чуть отклоняется вперед, чтобы было удобнее, мнет игру, окончательно приводя ее в негодность. Плевать, Ди и так собирался ее сжечь, а значит, обязательно сожжет. Так же, как прямо сейчас сжигают его холодные губы. Забавно. И кто вообще придумал эти поцелуи? Такие глупые, нелепые, но такие трепетные? И такие неимоверно важные, когда весь мир вокруг чужой и враждебный... Есть ли более подходящий метод, способный вселить в другого человека чувство покоя и безграничной нежности? Едва ли. Отстранившись, неловко мнутся. Касси косится на кости, для точности пересчитывая точки поштучно. — Ты мог этого не делать... — улыбается она, произнося это как бы к слову. — Так ведь две шестерки же. Не больше. Девушка осмысливает услышанное, после чего рассыпается в смехе. — Ди, это двенадцать, придурок. Непонимающе заморгав, парень следит за ее взглядом, медленно переосмысливает случившееся. Больше шестерки. Твою мать. В этот момент окончательно приходит осознание — он ей проиграл. Окончательно и бесповоротно, еще в тот день, когда увидел на краю школьной сцены. Проиграл и, заодно, заметно отупел. Не стучась, в комнату буквально запрыгивает Хэви. В этот раз никто даже не возмущается. Кассандра, потому что в принципе никогда этого не делает, а Ди слишком для этого оглушен. Оглядев ребят воодушевленным взглядом, рыжеволосый чешет затылок. — Вы чего тут? — Твой брат в очередной раз облажался, — улыбается Кассандра, поглядывая на Ди с нескрываемой нежностью. — Понимаю. Но сейчас не об этом. Короче, у меня такая крутая идея! Я знаю, где и как нам выступить снова! Будет супер-гипер-круто, реально! Вы за? Отчего-то эти слова снова вызывают у старшего из братьев ядовитое дежавю. Ничего не ответив, Ди только сгибается пополам и упирается в пол бледным лбом. Еще пара таких идей, и он точно сойдет с ума. Наблюдающий за этим со стороны, Хэви с наигранной брезгливостью кривится. — Что это с ним? — Проигрывает, — Касси смеется, беззаботно потягиваясь, — всухую.