Legends Of South Park

Кровавая луна в ночной мгле лишь предвестником ужаса значилась. Ее свет, появление в тот день означало, что потаенное зло пробуждалось. И растечется темно-алая кровь по ледяной, мертвенной коже. И упадет бездыханное тело. И даже птица во мраке навсегда замолчит, а последняя надежда рассеется в небе. Деревушка, окруженная лесом, словно спрятанная ото всех в этом мире, еще подавала признаки жизни. Где-то тут, на окраине, в давно забытых избушках по-прежнему слышался тихий шепот навсегда осиротевших детей или хрипы еще не умерших взрослых. Но свет в их домах давно угас, а окна и двери были плотно закрыты. Все ждали, затаив дыхание и сдерживая слезы, ждали, когда наконец наступит рассвет. Но у бесконечной зловещей ночи были свои планы. Природа замирала, внимая тишине почти что вымершей деревушки. Даже деревья лишний раз боялись шелохнуться, чтобы не привлечь внимание того, кто наблюдает. Часы пробили три часа ночи. И где-то из чащи послышались быстрые шаги. Словно ребенка, что изо всех сил бежал, пытаясь добраться до долгожданного дома. Или же монстра, что этим ребенком и был. Шаги раздавались все ближе. Сухие листья неприятно шелестели под ногами незнакомца, пока из леса не показался невысокий силуэт юноши в черном. И дальше послышался стук. — Впустите! — раздался мягкий, ребячий голос за той стороной деревянной двери. — Ну же, впустите! Я знаю, что тут кто-то есть! В голосе слышалась мольба, страх и усталость. Кайл бежал от одной двери к другой, без конца постукивая по заколоченным окнам. Но ответом ему была лишь тишина. Никто так и не открыл. Все здесь будто правда вымерли, хоть юноша знал, что они лгут. Кайл прикладывался ухом к двери и слышал приглушенные всхлипы, шепот и шаги. Он знал, что те боятся. Но Кайлу становилось все хуже и не было дело до их страха. Он был голоден, в холоде и совсем один. А эти чертовы куски мяса не желали его впускать. Сочные, бесполезные и безмозглые мешки плоти, переполненные страхом и кровью. — Впустите! Прошу! Спасите! — прокричал Кайл в очередную дверь, но на этот раз дорого поместья в центре деревни. И вдруг тишину пронзил еще один звук. Юноша замер и сделал неуверенный шаг назад, вглядываясь и с восхищением, наблюдая, как открывается дубовая дверь. Скрип — и та распахивается полностью. Изнутри несет теплом от тлеющего где-то в глубине камина и вкуснейшими, пряными запахами рыбы, мяса, овощей и трав. Кайл не выдерживает и почти что влетает внутрь. Дверь запирается. Несколько свечей на стенах прихожей начинают загораться одна за другой, словно указывая гостю путь дальше и тот покорно следует за ними. Кайл все больше ощущает запах еды. Живот неприятно скручивает, а на губах выступает тонкие капельки слюны. Он чувствует себя оголодавшим хищником, который наконец нашел свою беззащитную жертву. Свечи вспыхивают везде, освещая собой большой гостинный зал. Внутри, словно приглашающе, уже расставлен огромный стол, полный самой разнообразной еды. Глаза Кайла разбегаются. Он делает шаг вперед, потом еще один — и буквально влетает за стол. В нос ударяет нежнейший, сладковатый запах. — Гостям стоит иметь манеры, — раздается мужской грубый и властный голос за спиной ночного гостя, после чего самого Кайла нагло сажают за обеденный стул. На столе загорается еще одна, багровой крови цвета, свеча из будто бы настоящей плоти. А напротив Кайла с улыбкой располагается сам хозяин этого поместья. — А теперь можно и есть, — произносит мужчина с волосами цвета полной, непроглядной тьмы и глазами — крови. Он поднимает крышку с главного блюда перед Кайлом. Тот вновь ощущает этот самый прекрасный, самый сладкий и самый вкуснейший запах на сегодняшнем ужине. На блюдце под крышкой, еще полуживое, бьется сочное, человеческое сердце. По нему нежными ручейками соуса стекает еще свежая, темно-багровая кровь, так и соблазняя Кайла это вкусить. Юноша берет в одну руку нож, а в другую — вилку и делает первый надрез. Его глаза отражают алый просвет луны, а изо рта виднеются остроконечные клыки. Он начинает свой пир. На рассвете в этой деревушке окончательно замирает последний женский крик. Стэн достает серебряный расписной нож и нежно, почти деликатно касается им кожи у ребер. Кайл уже давно отдыхает, наблюдая, как луна еще на долгий год сменяет себя солнцем. Лишь в руках Стэна по-прежнему бьется последний деликатес этой вечной ночи зла. И он разорвет еще сотни таких нежных, девственно-чистых тел, чтобы дать своему вампиренышу его еду. Все равно скоро в этой деревне еще появятся люди. — Я голоден, — вновь произнес Кайл и обернулся назад. Мертвых тел уже нигде не было. Стэн с улыбкой накрывал на стол. Из печи веяло вяленым человеческим мясом и овощами. Кайл принюхался и подошел ближе, обхватив руками туловище парня, повиснув. — Скоро все будет готово, — рука Стэна прошлась по волосам вампира. Где-то вдалеке уже слышались голоса людей.