Правдивая история Итачи: книга глубокой ночи

Шисуи позвал Итачи на утес, на котором они обычно встречались. Уже наступила полночь. Жители деревни и квартала Учих спали. Однако глаза Анбу, смотревших за окрестностью, оставались широко открыты. Во время миссии по наблюдению за кланом он запомнил все углы обзора камер видеонаблюдения. Используя небольшие слепые пятна между ними, он выстроил маршрут для свободного передвижения по кварталу клана. О том, что Учихи находятся под постоянным наблюдением Анбу и о слепых зонах камер он рассказал лишь Шисуи. Шисуи был единственным, кому он мог доверять. Итачи никогда не расскажет об этом кому-либо другому. К тому же, Шисуи должен был добраться до утеса по маршруту, который выстроил Итачи. Никто не знал об их встрече. Итачи покинул квартал Учих и добрался до места встречи, не попадаясь в объективы камер видеонаблюдения. Последняя четверть Луны почти достигла зенита. Под звездами, что мерцали так, словно вот-вот упадут с неба, он был ничем иным, как тень. Вот лес уже оказался позади, и он увидел утес, который и являлся его целью. На вершине безлюдного утеса виднелась человеческая фигура, которая, стоя к нему спиной, смотрела на течение широкой реки, видневшейся под утесом. Итачи немедленно ринулся к стоявшему там человеку и, остановившись прямо за ним, произнес: — Я заставил тебя ждать. — Я тоже только что пришел, — сказал Шисуи, оборачиваясь, и его лицо выглядело явно изможденным. Под его глазами виднелись легкие синяки, а щеки слегка впали. На его подбородке, который и в прежнее время был довольно заостренным, было больше следов переутомления, чем у любого взрослого. — У тебя очень измученный вид. — На это есть несколько причин… Шисуи не мог скрыть мрачную тень, лежавшей на его лице. Он опустил глаза. Итачи, выражая сочувствие своему лучшему другу, сказал: — Хоть я и говорил, что мы будем действовать вместе, я все свалил на тебя, прости. — Ты не мог бросить свои миссии. Я тоже член Анбу, но Хокаге-сама дал мне свободу передвижений. Вполне закономерно, что наше дело легло на мои плечи. Не стоит беспокоиться за меня. Несмотря на то, что его друг сказал ему эти слова, Итачи полностью осознавал свою слабость. Хотя предотвращение мятежа клана до того, как он произойдет, и было их общей целью, что, черт возьми, он сделал для этого? Шисуи получил право действовать на свое усмотрение, чтобы днем и ночью исследовать все планы и действия клана. Сам же Итачи был завален ежедневными поручениями и до конца оттягивал проблему с кланом. И все же Шисуи относился к Итачи как к товарищу. Вот почему даже сейчас он встретился с ним за пределами деревни, скрываясь от лишних взглядов. — Переходя к делу, я хочу кое-что сказать тебе. Взгляд Шисуи был необычайно пронзительным. — Клан подозревает тебя. — Я знал это, хоть ты мне ничего и не говорил. — Шиноби клана приказано наблюдать за тобой. — Что?.. Клан шпионил за Итачи. Более того, Шисуи сказал, что ответственным за это назначили одного конкретного человека. Кто из Учих мог отдавать приказы остальным членам клана? Его отец. — Ничего мне не говори… — Это правда, Итачи. И в этом нет никаких сомнений, потому что я сам был свидетелем. — Что ты хочешь сказать? — Я хочу сказать, что именно мне поручено следить за тобой. Пользуясь тем, что я твой друг, три высокопоставленных офицера Военной Полиции приказали мне шпионить за тобой, — ответил Шисуи. Три высокопоставленных офицера… — Яширо, Инаби и Текка. Они подозревают тебя. Потому что ты так отчаянно спорил с Яширо во время собрания. Шисуи косвенно намекал ему на то, что это не его отец. Но его отец имел статус, который позволял ему отдавать распоряжения этим троим. Даже если приказ Шисуи поступил от Яширо и остальных, было неясно, откуда именно идут его корни. В груди Итачи поднялся темный росток недоверия, кардинально отличавшегося от чувства любви, которое он испытывал к последним добрым словам отца. Что, черт возьми, на самом деле у отца на уме? — Нет нужды говорить это, но расслабься, потому что я доложу им искаженные факты. Он не сомневался в Шисуи. — Но радикальная фракция наверняка будет следить за тобой. — Я готов к этому. — Эта решимость — твое достоинство и твоя слабость, — сказал Шисуи, смеясь, — Именно это мне в тебе и нравится. Взгляд его друга, смотрящего в небо, следил за Луной, плывущей в темной ночи. — Ты обладаешь стойкостью, которая ничем не уступает твоему уму. До тех пор, пока она помогает тебе осуществить задуманное, несмотря на то, какая мощная сила встала у тебя на пути, ты без колебаний противостоишь ей. Вот почему я доверяю тебе. И… Шисуи отвел глаза от убывающей Луны. Немного подумав, он опустил взгляд и посмотрел прямо на Итачи. — Я могу откровенно рассказать тебе о своем решении. — В чем дело, Шисуи? — Ты знаешь, какой завтра день? Итачи молча кивнул. Речь шла о собрании клана. В прошлый раз Фугаку сказал, что главной темой этого собрания будет вопрос о том, когда именно они воплотят план государственного переворота в жизнь. — Если завтрашнее собрание пройдет в том же духе, мы уже не сможем их остановить. — Что ты собираешься предпринять? — Я думаю напасть на твоего отца по дороге в храм Нака. Сердцебиение Итачи бесконтрольно ускорилось. — Расслабься, я не убью Фугаку-сама. Я лишь поймаю его в гендзюцу. — Шаринганом, который ты использовал на Мукае? — Именно. Глаза Шисуи алым блеском сверкнули в темноте. Затем узор из трех томоэ, возникший на их поверхности, стал расширяться. — Мангекё шаринган. Итачи вгляделся в его глаза. О существовании мангекё шарингана говорилось лишь в старых документах клана Учиха, и их сила, как было написано, намного превосходила обычный шаринган. Также в документах говорилось, что людей, которые смогли пробудить его, было немного, и что многие его техники были неизвестны даже клану. — Даже Фугаку-сама, известный как Свирепый Глаз, не сможет защититься от этого шарингана. — Предположим, ты поймаешь его в гендзюцу, но для чего? — Пробудив этот шаринган, я овладел техникой, которая называется котоамацуками. — Котоамацуками… Произнеся это слово, Итачи ощутил необъяснимое чувство. — В состоянии, когда противник, попавшийся в гендзюцу, полностью лишается самосознания, я могу манипулировать им. Итачи знал, что это и была основа глазных техник их клана. Наличие или отсутствие самосознания противника определялось намерениями шиноби, использующего шаринган. Одно из двух: либо он заставляет противника сомневаться в реальности того, что его окружает, давая понять, что он пойман в гендзюцу; либо он незаметно вводит противника в гендзюцу, и когда противник замечает это, ничего с этим сделать уже не может. Котоамацуками попадает как раз под тот случай, когда жертва не осознает, что попала в гендзюцу. — Сильная сторона этой техники заключается в скорости ее действия и эффектах, которые усиливаются силой мангекё шарингана, — добавил Шисуи. Итачи продолжил молча смотреть на невероятный шаринган своего друга, прося его пояснить сказанное. — Техника обычного шарингана требует прямого вливания чакры во время встречи ваших с жертвой взглядов. Но благодаря мангекё шарингану можно обойтись без этого. Ты можешь вливать свою чакру в противника, просто смотря в его глаза, даже если ваши взгляды не пересекаются. Более того, количество вливаемой чакры намного больше, чем при использовании обычного шарингана. Поэтому мишень мгновенно попадает под действие техники, и жертва не осознает этого. — Ты хочешь сказать, что к тому моменту, как враг увидит тебя, он уже будет под действием техники? — Именно. — Ты используешь ее на моем отце? Шисуи уверенно кивнул. — Если я смогу поймать его в котоамацуками, устами Фугаку-самы я прикажу всем забыть о государственном перевороте. Более того, под действием техники Фугаку-сама будет считать, что это его собственное желание, идущее от самого сердца. — Хочешь сказать, ты сможешь изменить взгляды главы клана? — Единственное, что останавливает меня, — это тот факт, что он твой отец. — Не беспокойся о подобном, — сказал Итачи. Пока речь идет о предотвращении государственного переворота, Итачи пойдет на все, даже если придется повлиять на сознание его отца. Но только Шисуи сможет воплотить план в реальность. — Не приходи на завтрашнюю встречу, Итачи. — Почему? — Тебя подозревают члены радикальной фракции. Если Фугаку-сама вдруг начнет вести себя непривычным образом, ты будешь первым, кто попадет под подозрения. Если тебя по какой-то причине не будет на собрании, они будут сбиты с толку. — Хочешь сказать, они могут напасть на меня? За годы, прошедшие с тех пор, как он стал шиноби, он понял, что иногда не избежать маленькой битвы, чтобы предотвратить крупное сражение. Чтобы избавить весь мир от войн, необходима бесценная жертва. — Если они нападут на меня, я просто сражусь с ними. — Яширо и остальные тебе не ровня. Но мы не должны допустить, чтобы они отменили важное собрание из-за этой стычки. Шисуи положил руки на плечи Итачи. — Если все пройдет хорошо, стремление клана учинить государственный переворот ослабнет. Я поймаю на крючок Фугаку-саму и для начала постепенно увеличу количество членов клана, которые настроены против войны. — Неужели я не могу ничего сделать? — Жди меня здесь после окончания собрания. — Но… — Я обязательно справлюсь, — Шисуи широко улыбнулся ему, — Встретимся здесь, и я расскажу тебе обо всем, что произошло на собрании. А пока жди. Следующая наша с тобой встреча произойдет, когда клан сделает шаг в сторону мира. Тогда мне понадобится твоя сила. Такой человек, как ты, превосходящий способности всех остальных членов клана, несомненно, позже сыграет важную роль. А пока это так, неважно, что произойдет. Поэтому оставь завтрашний день мне. Прошу тебя. Шисуи низко склонил голову. — Мне жаль, что я не смогу помочь тебе в таком важном деле. Итачи тоже склонил голову. Хватка рук друга на его плечах усилилась. — Итачи… С завтрашнего дня начинается наша битва. — Я уже давно был к этому годов.