В тени крыльев

      До Хэллоуина оставалось три дня.              Ребята сидели в кафе и потягивали отвратительный кофе, от которого не могли отказаться. Вдруг Генриетта встала с подранного пуфа и направилась в сторону уборной. Никто не обратил на ее уход ни малейшего внимания — Феркл так и продолжил сидеть в телефоне, Пит напряженно читал книгу на латыни. Читалось медленно и тяжело, слова не особо горели желанием складываться в красивые предложения, смысл которых парню приходилось напряженно вылавливать из всех мыслей, роящихся в голове.              Неожиданно Пит почувствовал движение воздуха с той стороны, где сидел Майкл, а через мгновение услышал:              — Хэй, Пит.              Пит немного повернул голову в сторону кудрявого и посмотрел на него, показывая видом, что готов слушать. Майкл снова резко наклонился к уху Пита, отчего тот дернулся, не позволяя сократить расстояние. Кажется, это не возымело никакого действия, и Майкл продолжил нашептывать на ухо Тельману:       — Ты ведь помнишь про то, что мы _идем_ на эту хэллоуинскую вечеринку? — Питу показалось, что он уловил улыбку в чужом голосе.              — Тише! — зашипел на него Пит. Его вид словно говорил: «Что, если другие услышат?!» — Вообще-то я по-прежнему против, — напомнил Тельман, стараясь говорить как можно более небрежно, чтобы не выдать того, как его голос дрожит от мыслей о том, что он пойдут куда-то с Майклом. Вдвоем. Только Пит и он.              — Не скажу, что меня особо интересует твое мнение, — раздался ответ, сказанный очень мягким голосом. Пит резко вздернул голову, чтобы возмутиться, и чуть не стукнулся лбом о сидящего рядом Майкла.              «Чертов Ктулху, Майкл так близко!» — сердце совершило кульбит, а парень почувствовал, как горят его уши — спасибо длинным волосам, что хоть частично скрывают этот позор!              — В таком случае, какого черта ты меня лишний раз спрашиваешь об этом? — злобно прошептал Пит, делая вид, что ничего не произошло. — Ты каждый чертов день намекаешь мне на это дерьмо.              — Мне просто интересен итог. В каком-то роде, эксперимент, — задумчиво протянул Майкл. Сегодня он был в необычайно хорошем расположении духа, что делало его еще более привлекательным. Однако Пит откровенно оскорбился. Он громко захлопнул свою книгу, не заложив даже страничку, взвился, и ядовито сказал:              — Я не чертова лабораторная крыса! — и, выйдя из-за стола, почти бегом покинул кафе.              Майкл выглядел ошеломленным, искры в его взгляде только что залил поток неожиданной обиды Пита, а Феркл, что удивительно, едва оторвался от телефона, смерил брюнета скучающим высокомерным взглядом и уткнулся снова в свой телефон.              Через некоторое время вернулась Генриетта. Встретили ее Майкл с холодным, как могильная плита, взглядом и Феркл, что наконец оторвался от телефона. Не досчитавшись одного из компании, она вопросительно посмотрела на Феркла.              — Майкл идиот. Он повел себя по-конформистски и обидел нашего совсем-не-конформистского мальчика, — надменно произнес ребенок. Генриетта хмыкнула в ответ и уселась рядом, достав свою тетрадь.              — Хэй, Феркл, перестань так говорить о Пите! — брюнет устало зарылся в свои волосы пальцами. Вот теперь Пита клещами не вытянешь никуда. Стопроцентно он еще и на собрания перестанет ходить. В школе его тоже неделю можно не ждать.              — То, что идиот ты — не делает идиотами нас. Мы, в отличие от тебя, не слепо, — на этом моменте лицо Феркла исказилось, выражая такую брезгливость, словно ему нужно было съесть нечто отвратительное, — влюблены, чтобы видеть в Тельмане только хорошее. Он чертов неудачник, что не может справиться со своими темными мыслями. Всегда считал, что ему место среди этих жалких эмо! — закончил ребенок свою тираду. Услышав последнее слово, Генриетта испуганно вскинула свой взгляд на Майкла, который ошарашенно смотрел на мелкого гота. Взгляд стал излучать злость, от Майка прям разило ненавистью и холодом, хотя на лице не мелькнула ни одна эмоция.              — Не смей, блять, так говорить. Свое никому не нужное мнение можешь ставить при себе. — Майкл поставил точку в разговоре, встав из-за столика, быстро прошел через не особо большой зал, взял свое пальто и замер. Куртка Пита по-прежнему висела рядом с его пальто. Этот идиот ушел в такой холод без верхней одежды!              Схватив его куртку, Майкл вышел прочь из кафе и, едва сдерживая себя, чтобы не перейти на бег, направился к дому Пита. Он был уверен, что тот еще не дошел, а если и дошел, то чувствует себя ужасно.              Мокрый снег отвратительно хлестал его по лицу вместе с ледяным ветром — стандартная погода для Саус Парка в конце октября. «И как он идет в одной рубашке?» — эти слова заставили Майкла все-таки сорваться на бег. Все его мысли сейчас крутились лишь вокруг Пита. Почему? Кажется, этот вопрос его сейчас не особо волновал, но отметив это, Майкл пообещал себе, что обязательно подумает о своем отношении к этому рыжему парню на досуге. Как раз будет, чем занять свои мысли.              Пробежав два квартала, Майкл был вынужден перейти на шаг: легкие дико жгло из-за недостатка кислорода, горло саднило из-за морозного воздуха, лицо замерзло под налипающими кусочками мокрого снега, которые быстро таяли, забирая тепло кожи и сбегая по лицу, оставляя после себя мокрые дорожки, словно от слез.              Вдалеке показался дом, к которому брюнет держал путь. Кажется, это придало ему сил — парень прижал к себе чужую куртку и прибавил шагу, проклиная идиотскую погоду Саус Парка.              Подойдя к дому, Майкл замялся на мгновение, но сразу же мужественно открыл калитку и прошел во дворик, пройдя по брусчатой дорожке, ведущей к дому, которая сейчас была покрыта влажными хлопьями, которые по итогу превратились в слякоть. Аккуратные фруктовые деревья были подрезаны летом, как и скромные ягодные кусты, что гнездились вдоль заборов. Майкл помнил этот двор таким еще с детства: то пока что не совсем раскидистое дерево грецкого ореха, к которому сейчас была привязана веревкой шина, образуя качелю. Знал, что задний двор раньше был лужайкой, где Пит гулял со своей собакой до того, как та попала под машину. Это было несправедливо по отношению к маленькому Питу — он так любил своего пса… Даже этот коврик под его ногами — раньше он был таким светлым, с лазурными буквами, что выглядели на солнце еще ярче. Сейчас это было больше похожу на невзрачную тряпку для мытья полов, хотя воображение парня услужливо дорисовало те буквы, что складывали теплое приветствие и приглашали в дом.              Рука не дрогнула, когда Майкл нажал на дверной звонок. Накатившие воспоминания из детства несколько оторвали его от происходящего. Парень снова нажал на звонок. На этот раз это возымело эффект — на пороге появился хмурый рыжий парень.              Пит поднял взгляд и увидел его: раскрасневшиеся щеки, которых, в прочем, у Майкла не было, кудрявые волосы теперь были похожи на нечто ужасное — из-за тяжести влаги локоны потяжелели и словно немного раскрутились, в то же время отдельные волоски завились от влаги и торчали в разные стороны. Передние пряди под собственным весом доходили Майклу до нижней челюсти. Рука была красной от холода, вторая под собственным пальто прижимала к телу куртку, чтобы та не промокла под тем, почти, дождем. Сбитое дыхание выдавало, что Майкл шел явно не прогулочным шагом.              Пит просто продолжил холодно смотреть на парня в дверях. Так они и стояли — оба мокрые, продрогшие, но один из них был слишком горд и не был уверен в себе, а другой — сомневающийся в весомости своих слов как извинения.              — Я… — начал было Майкл, голос которого прозвучал хрипло, болезненно.              — Прости меня, — по виду Пита можно было сказать, что он сейчас расплачется.              — За что? — оторопел Майкл. Пит отвернулся и отошел, приглашая гостя в дом. Майкл переступил порог и закрыл за собой дверь. По молчанию рыжего он понял, что тот не собирается отвечать на его вопрос. — Ты забыл свою куртку, — протянул он куртку владельцу. Пит затравленно обернулся и забрал свою вещь, прошептав под нос неразборчивую благодарность.              — Тебе следует… Пит, ты заболеешь, — Майкл стоял возле двери, в мокрых ботинках и мокром пальто. Пит стянул с шеи полотенце и медленно обернулся. Это движение вышло у него с трудом, оно получилось такое несмелое, словно виноватое… Еще никогда Питу не было так тяжело поднять свой взгляд. Прямо сейчас он, Майкл, стоял перед ним в этом своем идеальном черном пальто, с этими своими дурацкими восхитительными темными кудрями и этим виноватым взглядом, хотя он не был виноват ни в чем.              — Не указывай, что мне делать, — огрызнулся Пит, чтобы отвлечь свои мысли от такого красивого и так близко стоящего гота.              — Я не уйду, пока ты не примешь душ и не выпьешь горячего чаю! — Вслед за этими словами Майкл скинул с себя пальто и демонстративно повесил его на крючок для верхней одежды.              — Я тебя и не…не выгоняю, — Пит чуть было не сказал, что не хочет выгонять его. «Ну же, соберись!» — прикрикнул на себя в мыслях Тельман и проследовал на кухню. На ближайший стул он положил полотенце и куртку, подумав, что лучше бы он оставил ее там, возле входа, но там стоял Майкл.              Майкл тихо вошел в кухню под звук греющегося чайника. Что ж, в детстве эта комната казалась ему такой огромной и светлой, он так завидовал, когда Пит, его родители и еще живой пес Джек ели пирог все вместе и так мило делились с Майклом этой атмосферой особого семейного уюта, которого у него никогда не было в доме. А что теперь? Теперь он даже не знает, что случилось с родителями Пита. Дом потерял свой удивительный уют, кажется, он был пронизан печалью, тоской и тревожностью бессонных ночей рыжего парня за эти годы настолько, что превратился в холодную башню… Мило обставленная кухня, вероятно, в солнечные дни выглядит очень мило, но сейчас она нагоняла смертную тоску.              Когда Майкл вышел из прострации, то обнаружил, что на него смотрит Пит. Смотрит своими печальными глазами, выглядит таким брошенным и…очень уставшим. Майкл ничего не успел сказать, потому что его перебил хозяин дома:              — Ты, вероятно, будешь кофе. Я поставил банку рядом с чайником. Я скоро вернусь. И советую тебе высушить свои волосы… — на половине фразы Тельман прервался и, сорвавшись с места, прихватил свое полотенце и куртку и понесся в свою комнату, что была на втором этаже. Проходя мимо Майкла, он намеренно задел его плечом и оставил одного в этой печальной кухне.       

***

             Пит захлопнул дверь в его комнату и оперся на нее спиной. Майкл явно не собирался уходить. О, Ктулху, Пит повел себя как полный идиот! «В который, собственно, раз?» — спросил парень сам себя.              На нем по-прежнему была мокрая рубашка, к холоду которой он уже почти привык, как ему показалось, но нет. «Признай, что тебе было жарко от того, что рядом стоял Майкл» — от этой мысли скулы покрылись румянцем. О, сейчас явно не время думать о том, какой же Майкл очаровательный, какие у него прекрасные кудри, даже когда мокрыми спадают ему на лицо, не время думать о его покрытых румянцем от мороза прекрасных руках, что так заботливо принесли ему забытую им вещь. Смущаясь своих действий, Пит аккуратно взял свою куртку в руки и аккуратно понюхал — он ощутил одеколон Майкла. Или это был не одеколон, а гель для душа или просто естественный запах тела, но какой же этот запах был родной… Поразмыслив еще мгновение, Пит уткнулся лицом в вещь и вдохнул в себя как можно больше воздуха. Он вдыхал, пока его легкие угрожающе не резанули болью, а перед глазами замелькали противные черные мушки. Все его мысли были заняты одним. Впрочем, как и воздух в его легких. Осознание ситуации медленно закопошилось в уголке сознания. Пит почувствовал себя каким-то ужасным, извращенцем и…по уши влюбленным. Как он был бы рад ощущать этот запах постоянно рядом…              Смущение находило отражение в его поведении и на его щеках, ушах, которые вновь предательски приобрели очень даже красный оттенок. Голова начала неприятно тяжелеть, виски акцентировали каждый удар сердца, а по телу пробежала легкая волна озноба. Пит по-прежнему был в мокрой рубашке.              Отбросив свою куртку на кровать, Тельман быстро взял сменные вещи и, подумав, выбрал из своей одежды футболку для Майкла, естественно, не с самыми святыми намерениями, но он ни за что не признался бы в этом вслух даже сам себе, что он собирался потом делать с этой вещью. Ну, как минимум спать в обнимку.              Пит открыл дверь своей комнаты, чтобы отправиться в душ, но столкнулся в дверях с Майклом. Он с силой налетел на парня, уткнувшись своим лицом второму куда-то в изгиб шеи и, оххх! , за тот миг, что он коснулся участка нежной кожи, столько мыслей посетило его разум! Однако он смог выдавить из себя лишь сдавленный вопросительный вздох, на что брюнет ответил:              — Я хотел попросить у тебя, эм, майку, — смущенно произнес Майкл. Что вообще происходит? Майкл и смущение? С ним точно все в порядке?              Быстро всучив ему эту несчастную футболку, Пит обошел его и быстрым шагом направился в душ, что так удобно находился на втором этаже.              Зайдя в светлую комнату, Пит закрыл за собой дверь и снова оперся спиной на холодную стену. Ему было и жарко, и холодно одновременно. Кажется, в этом виновато не только то, что Майкл сейчас в его доме, в котором только они вдвоем. Возможно, дело было в том, что Пит позорно заболел. Быстро стянув с себя мокрые вещи, парень быстро стал под теплые струи воды. Еще никогда душ не был таким приятным. Быстро вымыв заодно и волосы, Пит просто продолжил стоять под горячей водой, хотя он уже полностью согрелся. Ему не становилось лучше, это его волновало, но не настолько, как перспектива пообщаться с кудрявым парнем. Все мысли так или иначе приводили его к этому умозаключению, связанному с Майклом.       

***

             Когда дверь за хозяином дома закрылась, Майкл зашел в комнату. Как давно он тут не был, кажется, порядка семи лет, но тут мало что изменилось. Разве что порядок стал строже и появилась та самая угнетающая атмосфера, присущая всему дому и, кажется, Питу. Возможно, ядром какой-то системы по созданию этой напряженной ауры был сам Пит.              Майкл медленно прошел вдоль книжных полок, подмечая интересные для себя книги, подбирая темы для разговоров, которые будут основаны на увлечениях рыжего. Наконец, осмотревшись, брюнет решил переодеться. Пальцы быстро перебирали пуговицы рубашки, белоснежная ткань соскользнула с его плеч, которые тут же укрыла бежеватая майка, которая раньше, возможно, была более белая, чем сейчас. У Майкла появилось догадка, что эту вещь постирали с коричневым свитером Пита, который он носил в восьмом классе. Но кто-то сказал ему, что он натянул женский свитер и выглядит как девчонка, и больше Тельман не надевал эту вещь. Хотя это все была идиотская провокация, на которую рыжий слишком просто повелся. Майклу нравился Пит в этом свитере, он выглядел так уютно и тепло.              Кудрявый подошел и открыл чужой шкаф. На вешалках найти вещь не черного цвета было слишком просто. Майкл лишь хотел убедиться, что Пит со зла не выбросил эту кофту, хотя явно встал вопрос, какого черта вязаная вещь делает на плечиках. Но об этом он может быть спросит Тельмана потом.              Закрыв шкаф, Майкл погрузился в свои мысли, взъерошив свои волосы, которые уже практически высохли. Постояв так немного, он двинулся на первый этаж и пришел на кухню, все так же вышагивая в своих белых носках.              Да, Майкл знал, что некрасиво рыться в чужих вещах, но в шкафчиках и тумбах он нашел имбирь и мед. Не найдя лимон, он заварил зеленый чай, потер туда имбирь и добавил чайную ложку меда. Проблема была в том, что Майкл болел слишком давно, чтобы помнить, как готовится чай с имбирем и лимоном, мед он вообще ненавидел, как и имбирь, который он недолюбливал. «Будем надеяться, что Пит не умрет от этого дерьма» — подумал брюнет, нюхая то, что получилось. Запах, определенно, на любителя, но парень понадеялся, что Питу это поможет.              Его внимание привлекло отсутствие звука льющейся воды наверху. Парень взял чашку с этим ужасно для него пахнущим содержимым и направился на второй этаж.       

***

             Когда рыжему перестало хватать воздуха, а в глазах стало темнеть, парень решил, что хватит душа на сегодня. Он надел свежую одежду, накинул на плечи свое полотенце, вышел в безумно холодный, как ему показалось, коридор, и поспешил в свою комнату. Там его ждала причина всех его переживаний последних двух месяцев, облаченная в его футболку. Волосы Майкла снова были сухими и вернули себе форму «романтичных кудрей», как про себя ласково называл эту прическу рыжий. Майкл же называл ее «вороньим гнездом», с чем Тельман не мог быть не согласен, но лишь частично.              Майкл бедрами оперся на письменный стол Тельмана, окно над которым было беспощадно закрыто, а Пит так привык к прохладе в своей комнате. В воздухе витал приятный и хорошо знакомый Питу аромат имбиря, и когда он обнаружил чашку в руках парня напротив, он чуть с ума от радости не сошел. Не промелькнуло даже мысли, что это может быть напиток Майкла. Захотелось плюнуть на все и позволить себе слабость: прижать к себе этого человека, зарыться в его пушистые волосы, уткнуться носом ему в шею и остаться так навсегда, в тепле и покое. Однако тишину прервал брюнет, все так же стоя у стола:              — С легким паром. Тебе следует надеть носки и кофту. Выглядишь ты, мягко говоря, так себе. И… — Майкл замялся, но продолжил, — я тут тебе сделал чай… С имбирем и медом. Тебе следует много пить, если не понравится этот, я заварю просто зеленый или чер…              — Я люблю имбирный чай, — пробормотал Пит, подойдя к Майклу вплотную и посмотрев тому прямо в глаза. На подъем взгляда голова отреагировала ужасно — зашлась тупой болью и загудела. А Тельману приходится смотреть вверх при разговоре с кудрявым брюнетом — тот его почти на полголовы выше. Взгляд у Пита вышел мутный, расфокусированный, щеки пылали от горячего душа, сам он выглядел взъерошенным. Представив то, как он выглядит со стороны, Пит ужаснулся, тут же разорвал зрительный контакт и повернулся к шкафу за носками. Он надеялся, что Майкл отойдет, поэтому намеренно долго выбирал между черными и черными носками. Хм, а что насчет тех черных? Да, пожалуй, он возьмет вот те черные. Но кудрявый парень упрямо смотрел на попытки Тельмана потянуть время. Тяжело вздохнув, Пит хотел закрыть шкаф, но рука Майкла легла на дверцу шкафа, не позволяя ее закрыть. Пит приложил усилия, но Майкл не поддался.              — Пит, кофту, пожалуйста, — раздалось тихое убеждение сбоку.              Рыжий взял свою домашнюю кофту и быстро, насколько ему позволяла ужасно болящая голова, зашагал к кровати и, натянув на себя одежду, сел на край кровати.              Майкл бережно закрыл шкаф, мысленно расстраиваясь, что рыжий парень не выбрал тот свитер, который парню так хотелось увидеть на нем. Взяв чашку со стола, он приблизился к Питу, который потупил взгляд, смущаясь.              — Возьми, — протянул ему чай Майкл. Не глядя, Пит протянул руку навстречу. Он чувствовал, что ему стало хуже, чем было в душе, и он мысленно ругал себя.              Неожиданно чужая рука легла на лоб Пита, отчего тот замер. По телу прокатилась волна тепла, по спине мурашки поднялись до затылка, а затем на щеки; обычно ему приходилось довольствоваться случайными прикосновениями, которые для Майкла не играли никакой роли, а у Тельмана мир начинал новыми красками играть и зашкаливали эмоции. Подождав пару мгновений, рыжий попытался посмотреть на своего гостя, но рука на его лбу загородила весь обзор. Не отдавая себе отчета, правой рукой Тельман потянулся, аккуратно дотронулся до чужой кисти и, нежно сжав, убрал со своего лба, одновременно занимаясь поиском взгляда, который все знает, все понимает. Все движения были как в воде — медленные, размытые…              — Тельман, у тебя жар, — печально констатировал факт кудрявый парень, сидя на корточках рядом, руку его Пит все еще держал в своей, другой он подносил ко рту напиток, который ему так любезно приготовил Майкл.              — Я знаю, — невесело отозвался рыжий. — Что мы будем делать? — прошептал он еще печальнее, Майкл почувствовал, как его руку сжали чуть сильнее.              — Мы тебя вылечим, не переживай, — улыбнулся Майкл, в ответ сжимая чужую руку, несмело поглаживая большим пальцем костяшки руки заболевшего. Вскоре Тельман протянул пустую чашку брюнету и сам лег на кровать, тщательно кутаясь в одеяло. Было так приятно, что Майкл сейчас здесь, рядом с ним, заботится о нем и беспокоится. Пит не сдержал улыбку и спрятал ее в складку одеяла, что укрывало его плечи.              — Чего ты там хмыкаешь? — улыбаясь спросил кудрявый, садясь на свободную часть кровати в ногах.              — Ничего, — все еще пытаясь скрыть улыбку, произнес Пит. Некоторое время они просто смотрели друг на друга и улыбались.              — Знаешь, пока тебя не было, я рассмотрел твою литературу на полках, — начал разговор на новую тему Майкл.              — Что, скажешь, что она недостаточно нонконформистская? Расскажешь об этом Ферклу и Генриетте, чтобы они продолжили издеваться надо мной? Чтобы они окончательно считали меня конформистским выродком? Чтобы…              — Просто чтобы ты знал… — брюнет быстро облизнул пересохшие губы и продолжил, — я люблю стихи. — Он замолчал. — И нет, не такие, которые мы обычно сочиняем, сидя где-нибудь вместе. Обычную поэзию, — тихо признался Майкл, наблюдая за тем, как Пит окончательно повернулся к нему и чем дальше рассказывал Майкл, тем более удивленное лицо было у рыжего парня. — Мне нравится такая литература. И я сомневаюсь, что чье-то мнение сможет заставить меня отказаться от любви, — последнее слово, как показалось Тельману, было особо выделено интонацией. Шестеренки в мозгу рыжего зашевелились, быстро проводя параллели. Но ведь он не могу догадаться! Определенно не мог!              — Зачем ты мне рассказал об этом? — хрипло спросил лежащий в одеяле Пит. Его вопрос был встречен ласковым и несколько вопросительным взглядом глаз напротив.              — Потому что я тебе доверяю, — смущенно улыбнулся Майкл и отвел взгляд, пытаясь подавить улыбку. Тельману пришлось сильно укусить себя за внутреннюю часть щеки, чтобы не расплыться в дурацкой влюбленной улыбке. Взгляд кудрявого бродил по комнате, пока не наткнулся на бас-гитару, пылившуюся в углу.              — Играешь на ней? — кивнул он в сторону инструмента.              — Не приходилось как-то. Вообще подумывал продать ее, — поделился мыслями Тельман.              — У меня барабанная установка так же в гараже стоит, ухмыльнулся Майкл.              — Ктулху, в этом мире есть что-нибудь, чего ты не умеешь или не знаешь? — выпалил Тельман, ободряюще улыбаясь, естественно, настолько, насколько это может сделать больной.              — Это что, сейчас, тест на стрессоустойчивость? — отшутился кудрявый. После небольшой паузы он продолжил. — Пойду сделаю тебе еще чаю, — мягко произнес Майкл и встал с кровати.              — Надень мои тапочки, ты в белых носках, — предложил Тельман. Ответом был благодарный взгляд прищуренных глаз. — И, это… — Майкл остановился в дверях, внимая Питу, — можно просто чай? Без имбиря? Горло болит, — виновато объяснил рыжий.              — Я тебя услышал, — улыбнулся брюнет. — Я скоро вернусь, — с этими словами он вышел за дверь комнаты и пошел на кухню.              Пит полежал еще немного и понял, что чай просится наружу, и ему нужно в уборную. Он медленно приподнялся на локтях и в полной мере ощутил дикую головную боль, которая, кажется, еще не показала свой максимум. Откинув с себя одеяло, он почувствовал, как к головной боли прибавился еще и озноб. Черт, нужно просто быстро сходить отлить и лечь снова. Так Пит и поступил. Как же хорошо было снова лежать! А главное — он успел до того, как вернулся Майкл. Если бы брюнет узнал, что Пит вставал, то наверняка бы волновался за него, Тельману хотелось думать, что кудрявый брюнет волновался за него.              Вскоре Майкл принес две чашки.              — Зачем две чашки чая? — сморщил нос Тельман.              — Здесь вода, чтобы ты запил таблетки. Смотри, от головной боли и от температуры, держи, — парень протянул две белых таблеточки разных размеров, следом — стакан воды. Пока Пит запивал таблетки, Майкл объяснил дальше. — Потом ты выпьешь чай, а потом тебе нужно будет положить вот эту таблетку под язык — она от горла, — Майкл продемонстрировал целую пластинку таблеток-леденцов с шалфеем, от чего Тельман снова скривился. — Не кривись, нечего было заболевать! — Строго произнес брюнет.              — Я понял, хорошо, — повиновался Пит и приступил к чаю. Майкл же не занял ранее насиженное собой место, а сел рядом на пол, положив на кровать руки, на которые улегся подбородком. В комнате повисла тишина, отчего Тельману стало ужасно неловко. Он никак не могу подыскать тему, чтобы заговорить с парнем, сидящим рядом, который внимательно наблюдал своими прекрасными глазами за всеми действиями.              Когда с чаем было покончено, Пит наконец из полусидячего положения лег так, как ему было удобно и повернулся к Майклу. Чем больше он смотрел на парня, тем больше ему хотелось улыбаться. Несмотря на свое отвратительное самочувствие, Пит подумал, что он счастлив.              Спустя еще некоторое время Майкл прошептал:       — Пит, тебе следует поспать. — Его рука коснулась плеча, укрытого одеялом, и аккуратно погладила.              — Почему ты пришел ко мне? — собрав всю смелость в кулак, наконец задал Тельман так волнующий его вопрос. Кажется, Майкл несколько не ожидал такого вопроса. Немного подумав, последовал ответ:              — Мне показалось, что это будет правильно. — Еще немного подумав, он пояснил. — Я тебя обидел. На самом деле сначала я хотел прийти и поговорить с тобой, извиниться, но потом увидел, что ты забыл свою куртку, я понял, что ты, скорее всего, ужасно промок и замерз. В любом случае, ни Феркл, ни Генриетта не понесли бы тебе твою вещь, они бы вряд ли даже просто забрали ее из кафе. Черт, я только что сравнил себя с ними, чтобы выглядеть лучше в твоих глазах, — горько усмехнулся кудрявый брюнет. Слушая его речь, Пит ничего не мог сказать. Его заполнили мысли. Майкл беспокоился о нем! Майкл сейчас рядом с ним и он заботится о нем! Майкл переживал о своих словах и о том, что ранил его!              Отодвинув одеяло так, чтобы он мог видеть лицо сидящего рядом, Пит позволил себе произнести слова со всей той нежностью, которую он испытывал по отношению к этому человеку:       — В моих глазах ты и так самый лучший.              За фразой последовала скромная смущенная улыбка. Пит был самым счастливым больным в этом ужасном и таком прекрасном мире. За закрытыми веками он не видел, как щеки Майкла покраснели, как тот, скрывая улыбку, отвернулся и прикрыл лицо руками.       

***

             Питу снилась зима. Холодная, отвратительная. Он ощущал одиночество острее, чем всегда. Перед ним была дорожка кровавых следов.              Возникло смутное ощущение, что эту картину он уже где-то видел.              Кровавые следы вели под одинокий фонарь. Пит последовал за вереницей красных пятен. Чем ближе к свету он подходил, тем тревожнее ощущалась реальность, тем холоднее ему становилось. В голову закрадывались мысли, что он может увидеть в итоге, там, где обрываются кровавые следы. Как бы он ни старался, он не мог рассмотреть ничего за стеной снега, что укрывала от него все. Прибавив шаг, Пит увидел нечто черное, лежащее в кругу ледяного света фонаря. Желудок сжался, все его существо окатила волна ужаса, на глазах выступили слезы, он сорвался на бег, но не стал двигаться быстрее. Он бежал изо всех сил, снег хлестал его по лицу, слезы застилали обзор…              Но вот он достиг своей цели. Внутри все взлетело и с безумной силой оборвалось, стремительно полетело вниз набирая скорость с каждым мигом и с треском разбилось на миллиард маленьких осколков.              В луже крови лежал Майкл. Его кожа была белая, как этот самый снег, который непроглядной стеной отрезал Пита от мира. Казалось, закричи он изо всех сил, никто бы не услышал.              — Майкл… — бессильно прошептал парень.              Ноги подкосились, он, со слезами на застывшем от ужаса лице, опустился на колени перед телом на снегу, отказываясь признавать произошедшее.              Вдруг рядом начали появляться красные розы. Одна за другой они появлялись вокруг тела, покрывая все больше и больше пространства, превращая словно стерильную белую от снега землю в зловеще-кровавую. Но Пит ничего не мог сделать. Чем больше красных роз появлялось, тем больше чувств и эмоций он испытывал. В какой-то момент он просто не выдержал и разрыдался, произнося имя лежащего перед ним бездыханного человека.              — Майкл! Майкл, пожалуйста, нет! — сквозь слезы умолял Тельман, стоя на коленях на снегу.              Ответом лишь была тишина. И красная роза, проросшая прямиком из грудной клетки парня.       

***

             — Тише, тише, Пит, все хорошо, — парень ощутил на себе чьи-то теплые руки, которые так бережно вытащили его из кошмара.              — Майкл… — прошептал Пит, пытаясь сфокусировать взгляд. Его руки дрожали, он ощущал, как слезы безостановочно бороздили его щеки.              — Да, я здесь, все хорошо, это был просто плохой сон, — нежно нашептывал Майкл, сидя рядом и обнимая еще не до конца проснувшегося парня. — Ты уже проснулся, все хорошо, я рядом. — Брюнет взял двумя руками лицо Тельмана, заставив того посмотреть ему в глаза. — Все закончилось.              Пит, не в силах справиться с паникой, бросился в объятия Майкла. Они просидели так до тех пор, пока рыжий парень не избавился от последних всхлипов. После чего он неловко отстранился, выпутавшись из объятий, выглядя ужасно виноватым.              — Прости меня за это, — прошептал Тельман, украдкой глядя на часы, замечая, что уже час ночи. Майкл не оставил его одного, он даже сейчас остался рядом.              Пит лег и подвинулся к стене, немного помолчал и после сказал:              — Ложись рядом.              Майклу не пришлось повторять. Как только он накрылся, Пит тут же прижался к нему. Майкл гладил его по волосам, порой шептал, что все хорошо. Еще некоторое время тело рыжего парня сотрясала дрожь, но вскоре ему удалось снова уснуть. Майкл обнял лежащего рядом Пита, медленно закрыл глаза и погрузился в сон.