***
—... Малфой! Сильный тычок в плечо заставляет его вынырнуть из воспоминаний и стереть дебильную усмешку с лица. Он поворачивается, чтобы увидеть недовольный взгляд Паркинсон, скептично приподнятую бровь Забини и недовольные лица всех остальных в гостинной Слизерина, чье внимание привлек ее громкий возглас. — Что? — спрашивает он и чуть отодвигается от нее. — Чего ты орешь, я тебя прекрасно слышу. Сразу по возвращению из Запретного леса они направились в кровати, жутко уставшие и напуганные произошедшим. Он и Поттер, очищенный заклинанием и недовольно бурчащий, так и не пошли дальше, а сразу направились к выходу из темноты чащи. Мертвого единорога нашла группа лесника и девочек, и, когда все встретились на поляне возле его дома, он велел им отправляться в замок, так ничего и не рассказав о произошедшем. По дороге в подземелья Забини кидал на него подозрительно недовольные взгляды, а на следующее утро, за завтраком, как бы невзначай упомянул, что Драко бросил его с Уизли, а сам отправился в лес с Поттером. Паркинсон, конечно, сочла необходимым раздуть из этого проблему. Тогда он проигнорировал ее, по какому-то нелепому поводу уходя из Большого зала. Игнорировал он ее и на следующий день, и на тот, что был за ним, тоже. Драко проводил много времени в библиотеке, шатался по коридорам и тайным ходам школы, и даже зашел в гости к Северусу, чтобы еще раз извиниться за произошедшее с гриффиндорцами. Так, он возвращался в подземелья только за пару минут до отбоя и сразу уходил к себе. И, на самом-то деле, даже не подозревал о том, что все это время назревал конфликт. Но сегодня был выходной, и Драко, решивший немного посидеть в гостинной за зельеварческим трактом, упустил момент появления агрессивно настроенной Паркинсон, стремительно к нему приближающейся. Девочка уселась на край дивана, что стоял рядом с креслом Драко, и несколько третьекурсниц бросили на нее гневные взгляды, отодвигаясь подальше. Ее губы были плотно сжаты, а брови нахмурены. И Драко любил ее. Правда любил. Ту маленькую девочку, которой она была сейчас, и ту, уже взрослую, порою несдержанную и такую сумасбродную девушку, которой она станет совсем скоро. Это все была его милая Пэнс. Панси Паркинсон. И ему нужно было от нее отказаться. — Что-то случилось, Драко? — Нет. — Не ври мне. — Ничего такого не случилось, Панси. — Ничего такого, но ты якшаешься с Поттером? Видит Мерлин, Драко не любил выбирать, но это и не нужно было. Становилось все смешнее с каждой минутой. Поттер был его запретной чертой, переступать за которую было не дозволено даже ему самому. Что-то в глубине души Драко давно сломалось, дало трещину, опьянело на столько, что становилось страшно лишь от одной мысли о том, на что он готов. Безумие. Свернутость. Слова Панси привлекли внимание сидящих в гостинной студентов. — Прости, «якшаюсь»? — усмехнулся он. — Это что, какая-то грустная сказка? Ядом в голосе можно было захлебнуться. Панси удивленно на него глянула, не понимая, что вообще происходит с Малфоем. Он пугал ее, и она не могла сказать, когда этот стах поселился в ее душе. Сколько понадобилось времени этому червю тревоги, чтобы прогрызть в ней дыру? Она чувствовала себя маленькой и неподвижной, словно нечаянно оброненная на людной улице пылинка с рукава мантии. И лишь ярость помогала ей найтись, обрести тело, чувства, голос. Словно возрождала ее, делала личностью. Был ли Драко виновен в этом? Она не знала, но раздражение переполнило чашу. Хотелось считать до ста и обратно, но не получалось. — Да. Очень грустная. То, что ты делаешь, еще более грустное, не находишь? — Я делаю? Напомнить тебе, по чьей вине мы поперлись в Запретный лес ночью? Девочка нахмурилась. Ей был неприятен этот разговор — Драко видел, но молчать не мог. Не понимание всех вокруг, не возможность раскрыться его убивали, подтачивали, изводили последние душевные силы. — Не строй из себя героя, — прошипела Панси. — Я не просила тебя вмешиваться. Если бы ты... — Если бы не я, Паркинсон, тебя бы исключили, — Драко свернул свиток и сложил свои записи, поднимаясь. — Не знаю, чего ты добиваешься, сидя сейчас тут и высказывая мне все это. Но я не собираюсь выслушивать твои претензии. Он оправил мантию и развернулся, собираясь покинуть гостинную, но Панси подскочила следом, преграждая ему путь. Ее лицо пылало гневом, беспричинным и необъяснимым, но что-то необъяснимое подпитывало ее гнев и заставляло повышать тон. — Ты забываешь кое-что очень важное, Малфой, — рявкнула она. И Драко уже хотел было поинтересоваться, что именно, но грубый голос со стороны его отвлек. — Мне кажется, вы оба кое-что забываете, — это был Флинт. Драко даже не нужно было поворачиваться в его сторону. Лицо капитана квиддичной сборной было не самым приятным, что ему доводилось видеть в своей жизни, но его характер и голос, и даже крошечный мозг — все это мгновенно возвращало в прошлое и заставляло злиться. Драко мог с уверенностью сказать, что ненавидел этого парня. В голове мгновенно всплыли воспоминания о том, как тот крючился всего в нескольких футах от его ног под Его круциатусом. И Малфой понимал, что сейчас был лишь первокурсником, а в Слизерине имели вес лишь связи и влияние, которых у него сейчас не было, но к которым он так привык в том времени. Воспоминания накладывались одно на другое и странным зельем варились в голове, смешивая мысли в сплошную неразборчивую кучу. Не стоило отвечать Флинту, нужно сдержаться, но его голос был голосом из прошлого, которое Драко ненавидел. — Проваливайте отсюда, мелюзга! — вновь крикнул парень. — И не бесите меня. — Да ладно тебе, Маркус, — ответил ему какой-то парень из другого угла гостиной. — Кажется, наш юный Малфой теперь водит дружбу с золотым мальчиком. Так интересно... Драко оглянулся. Все взгляды в гостинной были прикованы к ним с Панси, и стоило поскорее привести ситуацию к логическому завершению. «Клубок змей? — немного насмешливо подумал он. — Максимум вольер с макаками». — Отнюдь, — протянул Драко, даже не глядя на подначивающего его парня, а потом повелительно и высокомерно, спокойно, как мог только он, сказал: — вы все можете вернуться к своим делам, — он знал, что его насмешливый тон и слова, будто он позволял своим подданным, могли сыграть с ним плохую шутку. Но. Все они заблуждались, что этот Драко Малфой был зазнавшимся первокурсником. Этот Драко Малфой не собирался участвовать в слизеринской гонке за властью в факультете, но им всем стоило уяснить, что его лучше не трогать. И если до них не дойдут слова, он не станет повторять, лишь перейдет к действиям. Потому что в этот раз у него не было времени. И Драко, не глядя ни на кого и оставляя за собой последнее слово, вышел прочь.***
А Рождество шло в Хогвартс семимильными шагами. Казалось, это ощущение праздника охватило всех вокруг, и даже преподаватели немного ослабили бдительность, позволяя студентам маленькие вольности. Драко все чаще думал о воцарившемся в школе порядке. И это было так странно и непривычно, что в некоторые моменты даже пугало. Виной всему, конечно, была госпожа директор, что, словно с каждым днем, как чума, захватывала все больше и больше власти. За последний месяц исключили троих студентов за ночные прогулки по школе, и еще десяток стояли на учете и были под пристальным наблюдением. Насколько Драко знал, лишь несменные близнецы Уизли все еще держали монополию на всякие шалости. Филч ликовал — физические наказания, конечно, все еще были запрещены, но каждый вечер у него были претенденты на грязную работу. Слизеринцы сидели тише воды; они, поначалу радовавшиеся смене власти, сейчас начинали осознаваться, что власть эта была сурова ко всем одинаково. И даже Снейп не мог защитить их. Тот вообще, казалось, был уступчивее и спокойнее многим больше, чем Драко мог вспомнить, словно снял с себя титул самого мрачного и строгого человека в школе. Их перепалка с Панси так и осталась без продолжения. Девочка игнорировала его уже неделю, даже не заговаривая при встрече, а Забини, метавшийся между ними, поначалу пытался их примирить, а сейчас лишь бросал грустные и не понимающие взгляды. Драко большую часть времени все так же проводил вне стен подземелий, блуждая по школе и подолгу засиживаясь в библиотеке, а если и возвращался в спальни раньше отбоя, то беседовал лишь с Тео. Тот вообще оказался удивительно мирным ребенком, и Драко задумывался, как так вышло, что в прошлый раз он знал Нотта как заносчивого придурка. Сейчас же мальчик часто рассказывал о своем отце — иногда в его голосе проскальзывала едва ли не нежность, и Драко морщился, вспоминая старого, сварливого и подлого Нотта-старшего — и вообще был удивительно занимательным собеседником, как для одиннадцатилетнего ребенка. Больше всего в нем прельщала ненавязчивость: он не редко заговаривал первым, но если видел, что Малфой не в настроении, замолкал и просто сидел рядом, разрушая одиночество, а потом так же безмолвно уходил. На фоне вновь начавшегося тотального игнорирования от Поттера, эти крохи общения с адекватным человеком, пусть и ребенком, казались блажью, отвлечением, глотком чего-то свежего. Из дома пришло еще несколько писем, между строк напоминающих, что его ждут дома. Когда он понимал, что все послание было написано отцом, и ни слова от матери не было, Драко просто сжигал пергамент, не дочитывая до конца. И Северус, однажды заметив этом, сокрушительно покачал головой, не понимая, с каких пор Драко, ранее чуть ли не заглядывающий отцу в рот, вдруг проявлял такую небрежность и даже в некоторых смыслах неприязнь. А вот письма от матери ровными стопками хранились в шкафчике тумбочки, зачарованном по самое небалуйся, словно его самое ценное сокровище. Нарциса писала обо все подряд: о ремонте в мэноре, о родственниках, имена которых Драко даже не старался запоминать, и о том, как сильно скучает без него. А еще однажды она написала ему о Сириусе Блэке. В тот раз он даже протер глаза, прежде чем прочитать это имя еще раз, не доверяя тому, что видел. Впрочем, упоминание было настолько ускользающим, что Драко не рискнул развивать эту тему: мать в пример писала ему о воспитании в семье Блэков, когда Драко пожаловался на творящийся в школе едва ли не деспотизм, и что единственным, полностью отрекшимся от каких бы то ни было устоев семьи, был ее кузен. И ему даже почудилась некоторая ностальгия в ее строках. Но, наверняка, лишь почудилась. Драко тяжело вздохнул — общение отчего-то казалось ему сложной ношей. Он отпихнул от себя тарелку с недоеденной овсянкой и, уперев локти в стол, оглядел Большой зал. Тем единственным, что сейчас на самом деле требовало его внимание, был преподавательский стол. Вернее, люди, которых там не было. Директорское кресло было плотно придвинуто к столу, а приборы и тарелки отсутствовали, будто разделяя полотно стола на две равные части. Как было пусто и место Квиррелла. Оба отсутствовали уже неделю, и мысли Драко метались между тем, что профессор, вернее то, что было у него спрятано под тюрбаном, после прогулки в Запретном лесу и налакавшись единорожьей крови, сбежал; и тем, что директор спокойно могла прикончить обоих в какой-нибудь темной подворотне, а сейчас избавлялась от останков. Воображение совершенно пугающе внезапно создало картинку с низко склонившейся над телом мертвого профессора директором, пьющим его кровь, как тот пил кровь единорога. И Драко помотал головой, прогоняя подкатившую тошноту. Впрочем, все, казалось, тим отсутствием ишь наслаждались — студенты совершенно счастливо были избавлены от занятий с чудаковатым Квирреллом и немного выдохнули без присутствия директора, как и преподаватели, в предрождественские деньки хотя бы неделю никого не исключавшие. Драко перевел взгляд на стол Гриффиндора. Все было не так плохо. Драко не хотел говорить «между ними» или «у них», ведь его самого это вводило в некоторое заблуждение, но и других слов подобрать не мог. Особенно когда Поттер, встречая его взгляд в коридоре или в Большом зале, улыбался. Коротко и неуловимо, порою лишь одними глазами. Но Драко терялся. Забывал, куда шел, о чем думал, взрезался впереди идущего Гойла, прерывался на середине ответа Блейзу или ронял из ложки кашу, плюхающуюся обратно в тарелку. Гриффиндорского кретина это, казалось, забавляло, и он лишь тихонько прыскал со смеху, доводя Драко до каления. Но после того, как Поттер показал ему сверток, что отдала ему директор, и там действительно была мантия-невидимка, а Малфой вкратце рассказал о своей просьбе одолжить ему этот артефакт, они не общались и даже не говорили друг с другом. Драко лишь знал, что в тот коридор на третьем этаже, куда так рвались гриффиндорцы, они так и не пошли, и что ему самому там нужно оказаться первым. Хотя наличие цербера, конечно, пугало. Но пока отсутствовала директор, а преподаватели были беспечны, стоило поторопиться. Лишь бы не получилось, как с Запретной секцией, вопрос которой все еще был открыт и первостепенно важен. А Поттер все тянул с ответом и бегал от Драко, улыбаясь и хихикая, как влюбленная первокурсница. Сегодня Драко знал, что тот после обеда пойдет в библиотеку готовить штрафное эссе для Снейпа, и это был его шанс припереть мальчишку к стенке. Или тот принимает условия сделки, дает ему мантию-невидимку, и Драко пробирается в Запретную секцию, или отказывается, а он сам займется коридором на третьем этаже. В последнем случае радовало лишь то, что не придется ничего рассказывать Поттеру, и тот еще на неизвестное время останется при делах. И пусть Драко сомневался, что мальчик сможет задать правильные вопросы, пообещав самому себе не лгать, разговор все равно был бы слишком опасным. Поттер, словно почувствовал на себе его взгляд, поднял голову и посмотрел в ответ. Драко едва заметно наклонил голову в сторону выхода и вопросительно вскинул бровь, как бы спрашивая, готов ли Поттер поговорить и дать ответ. Мальчик, на секунду задумавшись, кивнул ему, и Малфой тот час же поднялся из-за стола, хватая сумку и направляясь к выходу. Они вновь пересеклись взглядами лишь в коридоре, и Поттер, неспеша направившись в сторону библиотеки, на каждом повороте оглядывался, проверяя идет ли за ним Драко и не идет ли кто за ними следом. Он был таким подозрительным ко всему его окружающему и нелепо милым, что улыбку сдержать было невозможно. Было ли это особыми чарами золотого мальчика, или Драко просто действительно сошел с ума на фоне нервного напряжения, было непонятно. Они уже заворачивали в последний коридор, когда Поттер вновь оглянулся и нетерпеливо, подначивая улыбнулся, и Драко не выдержал. Рванул вперед, в пару мгновений догоняя мальчика впереди себя и подхватывая того под руку, тесно прижимаясь. И было ему, на самом-то деле, глубоко все равно, было это какими-то чарами или помутнением, да даже если и действием зелья или сном, ощущая теплое плечо рядом и радостную шкодливую улыбку, он едва не подпрыгивал от нетерпения. — Привет, — тихо сказал ему Поттер. Малфой фыркнул и дернул его еще ближе к себе, продолжая идти в сторону библиотеки. — Не разговаривай со мной, придурок, — улыбаясь сказал он. — Не хочу, чтобы кто-нибудь видел нас вместе. — Тогда, что на счет того, что бы не прижиматься ко мне так близко? — ехидно спросил мальчик, и сам вцепился в его мантию. — Обойдешься. Драко, оглянувшись, заметил нескольких когтевранцев в конце коридора и, отстраняясь, схватил ладонь Поттера своей и потянул его в приоткрывшуюся высокую створку дверей библиотеки. Тот, лишь крепче переплетая их пальцы, оправил сумку на плече и засеменил следом. Мадам Пинс отсутствовала, и взгляд Драко невольно скользнул в сторону Запретной секции. Сегодня. Он тащил Поттера мимо всех стеллажей в самый дальний конец библиотеки, и они оба, кажется, совершенно беспочвенно хихикали, переглядываясь. Мальчик дернул его руку, заводя в отдел с книгами по Зельеварению, и повел к окну в конце секции. Это было немного странно для Драко: только что он сам куда-то вел Поттера, а теперь вдруг стал ведомым. Это было ново и приятно — осознавать, что не он один хочет этого «между ними». Они завернули за конец ряда стеллажей так, что теперь были скрыты от взглядов любого, кому бы не посчастливилось сейчас завернуть за книгой по зельям. Драко толкнул Поттер в сторону низенького подоконника, и теперь глядел на него сверху вниз, наслаждаясь хитро бросаемыми поверх очков взглядами. Он неосознанно на мгновение задержался взглядом на прикушенной губе и пропустил момент, когда Поттер дернул его за руку, коренным образом неподобающе опуская перед собой на колени, и теперь уже победно глядя в его глаза свысока. Драко, почувствовав, как протестующе его коленные суставы стукнулись о каменную кладку пола, охнул, хватаясь за чужие ноги в попытке удержаться. — Это тебе за то, что скинул меня с дерева, Малфой, — прошептал ему Поттер, прислоняясь губами к уху и удерживая попытку подняться. — Не очень приятно, а? Мордред его раздери, мальчишку нужно было запретить на государственном уровне. — Даже не знаю, Поттер, — задумчиво протянул Малфой и, скользнув руками вверх по чужим бедрам и пальцами крепко ухватившись за ремень, с силой дернул его на себя так, что ноги Поттера, не ожидающего такого хода, скользнув каблуками ботинок по скользкому полу, разъехались с обеих сторон от ног Драко, все стоящего на коленях, а сам он оказался зажатым между его корпусом и подоконником, чудом не ударившись затылком. — Мне может понравиться. Поттер, все еще испуганно хлопая глазами, обхватил руками его плечи и попытался дернуть ногами, но лишь неловко съехал обратно, заливаясь румянцем. Что ж, это всегда была игра для двоих. Один-один или два-два? Драко рассмеялся их неловким попыткам подняться и распутать собственные конечности и, наконец, отстранился, когда Поттер начал смеяться тоже, а воздуха между их телами стало слишком мало для двоих. Он вполоборота сел на подоконник, подгибая ногу, и подождал пока Поттер отзеркалит его позу, прежде чем придвинуться чуть ближе. Нетерпеливость и предвкушение звенели в воздухе, пока Малфой тихо не выдохнул: — Привет. Мальчишка рядом рассмеялся и поднял с пола свою упавшую сумку, распахивая ее, чтобы показать смятую и запиханную на самый низ мантию-невидимку. — Я принес это, — сказал он, и улыбка медленно начала сползать с его лица. — Но у меня есть условие. — Я спрошу какое, но только чтобы ты думал, что это что-то решает, — Драко закатил глаза и потянул руки к его сумке, аккуратно вынимая все учебники, чтобы добраться до мантии. Ткань мягко скользнула в его руки. Она была совсем тонкой и едва осязаемой, такой нежной и легкой — от нее отдавало старостью и величием. Драко благоговейно расправил складки, отдаваясь пониманию важности вещи перед собой. Мантия буквально была ключом к тому, где были могли быть ответы на все его вопросы. Рука Поттера легла поверх его руки, останавливая. — Я серьезно, Драко, — сказал так же тихо и сосредоточенно мальчик. Его голос звучал немного нервно и едва ли не виновато; Малфой поднял на него обеспокоенный взгляд — он волновался о сохранности мантии или?.. — Что случилось? Ты... — Он неловко запнулся, — не доверяешь мне? Поттер тяжело выдохнул и покачал головой. — Дело не в этом. Я хочу пойти с тобой. — Что? — не понял Драко. — Куда? — Туда, куда ты собираешь проникнуть с помощью мантии-невидимки, — он вновь переплел пальцы их ладоней, мягко сжимая руку Драко. — Я еще никому не говорил о ней, кроме тебя. Малфой пораженно уставился на него. — Я думал, вы собирались проникнуть в коридор на третьем. Почему не сказал? — Собирался, — грустно сказал Поттер и отвел взгляд, — но... В общем, Гермиона сказала, что нужно повременить с этим, потому что мы и так очень сильно подставились. А тогда еще и нашего четверокурсника исключили, и она, наверно, испугалась. Рон тоже... Его родители волнуются, потому что... ну... Драко осторожно остановил его, понимая, что Уизли беспокоятся о том, что если их ребенка исключат, то они, конечно, не смогут позволить себе его образование. Ведь если бы исключили, например, самого Драко, то родители нашли бы ему лучших преподавателей или перевели бы в Дурмстранг или Шармбаттон. Уизли же были бедны, как мыши, и позволить себе персональное образование ребенка для них было не возможным. — То есть, ты просто не сказал им? Поттер пожал плечами, и они надолго замолчали, думая о своем. — Я собирался пробраться туда сам, — наконец тихо признался ему мальчик. — Ну, знаешь... Просто разведать обстановку. — А если бы исключили тебя? — спросил у него Драко. — Я не знаю, что было бы, — просто сказал Поттер. — Директор Берк ведь мой опекун. Если бы меня исключили, то она перестала бы им быть, а значит, скорее всего, меня отправили бы в какой-нибудь приют до выяснения того, кто будет опекуном, потому что к маглам мне возвращаться нельзя по закону. — Мальчик неловко почесал затылок, а Драко с удивлением понял, что тот действительно много думал об этом и, возможно, даже говорил с директором. — Я не хотел бы покидать Хогвартс, но и бездействовать не могу, — серьезно сказал Поттер, а потом постарался успокаивающе улыбнуться, — к тому же, думаю, я могу позволить себе образование. Драко тоже ему улыбнулся, вспоминая, что мальчик перед ним, вообще-то, наследник древнего и достаточно богатого рода Поттеров. А еще и кровный Блэкам. Этому стоило посвятить больше времени, чтобы узнать подробнее. Драко нахмурился, но решил сейчас не заострять на этом внимания. — Будто бы тебя кто-то отсюда отпустит, придурок, — он легонько стукнул по его плечу их сжатыми друг с другом ладонями. Драко задумался о том, когда все успело стать таким странным. Всего пол года назад он ненавидел Поттера и, будь у него приказ, действительно бы попытался его убить, а сейчас... Сидит с ним совсем рядом, держит его за руку, успокаивает истерики и истерит сам, когда тому угрожает опасность, они прячутся от своих друзей, чтобы встретиться и так отчаянно наслаждаются компанией друг друга. И даже это пресловутое мучающее его «между ними» медленно огибает рамки всех дозволенных форм общения между Слизерином и Гриффиндором, между мальчиками, между... ну, детьми. Это пугало, но все, что им оставалось — пугаться этого вместе, потому остановить уже было чрезвычайно и до безумия невозможным. — Ладно, — сказал ему Драко, соглашаясь, — тогда решено. Я позволю тебе пойти со мной, но ты должен пообещать не задавать вопросов и не мешать мне, не отговаривать. Просто... Будешь там, если так сильно этого хочешь. — Поттер кивнул, принимая условия. — А потом, пока директора нет в школе, вместе сходим на третий этаж. Поттер на секунду задумался и снова кивнул. — Это будет честно, — сказал он. — Но ты все еще помнишь про свою часть сделки, да? Он замялся. Теперь они, вообще-то, были в расчете: Поттер сунет нос в его дела, а он — в его, хотя последнее было спорным, ведь Драко так или иначе бы отправился проверять тот злополучный коридор. Потом Малфой обреченно подумал, что Поттер заслуживает знать правду, пусть и не все он сможет рассказать, но... Окажись Драко на его месте, то хотел бы знать как можно больше. — Хорошо, — ответил он на заискивающий взгляд Поттера. — Как и договаривались, я отвечу на те вопросы, на которые смогу. Спрашивай. Мальчик опешил и даже чуть отстранился. — Сейчас? — Я свободен. Ты, на сколько я знаю, тоже. Так в чем проблема? — пожал плечами Драко. — Можешь попутно заняться своим эссе по Зельям. Скривившееся лицо Поттера было едва ли не лучшим, что он видел, за последние пять минут разговора. Тот действительно не особо успевал по Зельям, и Драко, по началу дергавшийся от каждого неприятного слова, что Снейп говорил в адрес мальчика, строго для себя решил, что беспокоиться еще и об учебе мальчишки — значит совсем позволить ему вить из себя веревки. А это, конечно, было не позволительно. Не-а. Он знал, что его крестный не самый приятный в общении человек, и если как зельевар он был гением, то в области преподавания придерживался правила «чем больше требуешь, тем лучше», поэтому на Зельеварении в Хогвартсе всегда было жарко. А оценки получали только те, кто действительно этого заслуживал и старался, кто был заинтересован предметом. Сам Снейп же абсолютно не ставил перед собой задачу посвятить в свою науку больше студентов. Поэтому с каждым занятием Поттер — да, вообще-то не только он — был все ниже и ниже в глазах преподавателя, как и сам профессор терял авторитет для студентов. В прошлый раз Драко было забавно наблюдать за этим, но сейчас, зная историю и причины их не заладившихся отношений, он думал, что хотя бы одному из них нужно позволить сделать первый шаг навстречу. Он выгляну из-за угла стеллажа книг, и людей вокруг все еще не было. — Это не будет выглядеть странно, если мы сядем вместе? — спросил у него Поттер, собирая сумку и отряхивая мантию после валяния на полу. Он выглядел неуверенно. Драко задумался над его словами. Верно, они все еще были Гарри Поттером и Драко Малфоем, и едва ли что-то в том мире могло это изменить. Для окружающих они не просто были неприятелями, они должны были ими быть — так проще, так правильно. Никаких душевных терзаний, беспокойств, волнений — звучало волшебно, даже стабильно что ли. Ведь что бы ни происходило в мире всегда было приятно уцепиться за статичную ненависть. Испытывал ли он к тому Гарри Поттеру общеизвестную ненависть? Да. Но завязана она была на жалости и понимании его безысходного положения. — Скорее всего, будет, — кивнул он и направился в сторону общих столов, собираясь сесть в самом их центре. — Пусть смотрят? — хихикнул мальчик. Поттер поравнялся с ним, и они шагали нога в ногу. В библиотеке людей почти не было, лишь когтевранцы, которых они видели в коридоре, крутились около секции Прорицаний. Драко пожал плечами: — Мы всегда можем поругаться для проформы. — О, нет, — ужаснулся Поттер и покачал головой, забавно округляя глаза, — каждый раз это обходится слишком дорого. Кстати, мне, наверное, нужны книги для эссе. Он кинул взгляд на стеллажи книг, оставшиеся позади их спин, пока Драко обустраивался на высоком стуле и придавал окружающему пространству вид усердной студенческой деятельности. Поттер сел рядом и тоже достал свои принадлежности. — Поттер, — сказал он, резко разворачиваясь, и тот столь поспешно захлопнул рот, что у него клацнули зубы. — Кажется, я только что дал тебе карт бланш на все вопросы, которые ты хотел бы задать. А ты интересуешься эссе? — Это немного неожиданно, знаешь ли... Драко тяжело вздохнул и закатил глаза. Волнение немного душило его, и все, что оставалось, это держать маску перед Поттером. Мимо них величественно, словно приведение, проплыла мадам Пинс, не удостоив и взглядом. — Просто начни, — посоветовал он. Поттер хмуро глянул на него, не оценив поддержки, и Малфой с удовольствием наблюдал за его лицом, испещренным мыслительными потугами. Брови нахмурены и сведены на переносице, а невидящий взгляд устремлен куда-то на стол. Его рука в очередной раз дернулась, чтобы поправить сползающие очки, когда он, наконец, заговорил: — В прошлый раз ты сказал, что у него были последователи, — начал мальчик, и Драко кивнул ему, вспоминая их разговор в Хэллоуинскую ночь. — Их было много? — Да, — ответил он, прокручивая в голове имена самых опасных: Белла, оборотень, Кэрроу, отец. — Большинство их них мертвы, но те, кто выжили, заключены в... — он понизил голос, — в Азкабане. — Где? — переспросил Поттер. — Магическая тюрьма, самая неприступная в стране, а может, и во всем мире, — Драко перевел дух и осторожно продолжил, — но есть и те, кто выжили, откупились и сейчас ведут обычную жизнь. Драко вынул палочку и наложил несколько заглушающих заклинаний. Убирая ее обратно в карман мантии, он подумал о том, что следовало взять с Поттера клятву неразглашения, ведь с того станется при первой ж возможности все рассказать свои деятельным друзьям-идиотам. Или это было влияние воспоминаний о том Поттере? — Вроде твоего отца, да? Он дернулся. В его голове мысли об отце и его поступках были с привкусом злости, но слышать о нем из чужих уст оказалось... отрезвляюще. Люциус был его отцом, и он, как бы не ненавидел его и не порицал, не мог отказаться, но другие люди были в своем праве. Между ним и Поттером не должно быть недомолвок, даже если это приведет к не очень хорошим последствиям. Да и слишком много лжи было в прошлой раз. — Да, — просто ответил он, — деньги и связи многое решают в нашем мире. Поттер замолчал на несколько минут, обдумывая его слова. — Что бы ты спросил, будь сейчас на моем месте? — Я бы спросил, кто, — пожал плечами Драко. — Кто был второй стороной? Кто привел все к тому, что произошло? От кого стоило бы требовать ответ? Он понимал, что дает сейчас большую подсказку и накликает на себя лишь болье подозрений, ведь на самом деле первым вопросом, который Драко задал бы самому себе в такой ситуации, был бы вопрос о том, откуда он все это знает. Откуда подобной ситуации оказаться у ребенка? Может ли он верить ему на слово? — И... Кто? — Дамблдор. — Поттер удивленно на него глянул, а Драко приходилось каждый раз напоминать самому себе о том, что мальчик перед ним всего-то полгода в волшебном мире, и не знает ровным счетом ничего. — Он возглавлял Светлую сторону в той войне. По сути, был генералом, если тебе будет так понятнее. На этом человеке было завязано очень многое, и с его смертью... Я удивлен, что мир все еще не пошел крахом, так много директор держал в своих руках. — Родители умерли из-за него? — спросил мальчик. — Нет, их убил... ты понял, — он взмахнул рукой, не желая даже думать о Нем, и Поттер кивнул. — Было дано пророчество — о тебе и о том, что лишь ты способен одержать победу над... — Я понял. — ... и тогда все думали, что если убить тебя, то ничто уже не встанет на пути у Темной стороны. Но в Хэллоуинскую ночь что-то случилось — ты каким-то образом выжил, а чета Поттеров — нет. — Драко на секунду замолчал, переводя дыхание и воскрешая в памяти все, что знал. — Дамблдор оставил тебя у твоих магловских родственников, хотя не должен был. Я не знаю, зачем он это сделал. Лишь то, что вся Англия была убеждена в том, что ты зачем-то спрятан от внешнего мира. Дальше ты знаешь. Поттер пораженно выдохнул, понимая, что всю свою жизнь до этого момента мог прожить в магическом мире, в мире его родителей. В своем мире. И не было бы ни унижений, ни голодовок, ни побоев. — Он должен был заботиться обо мне после смерти моих родителей? Он был моим опекуном? Это был сложный вопрос, и Драко не знал на него ответа. Он подумал о письме матери о Сириусе Блэке и о том, стоило ли рассказывать Поттеру об этом человеке. — И да, и нет, — тихо ответил он. — Дамблдор не был твоим опекуном в полном понимании этого. Скорее, как директор Берк сейчас. Как доверенность на ребенка. Поттер хмурился, не понимая его, как бы доступно Драко не пытался говорить. — И кто же тогда был мои опекуном? Он мгновенно остановился, не понимая, чем думал раньше, начиная такой разговор в библиотеке. Драко оглянулся, но вокруг никого не было, лишь Поттер пытливо на него глядел, ожидая продолжения разговора. В голове — ни малейшей идеи, куда пойти и где спрятаться, и он нервно сжимает пальцами брючину, комкая идеальную стрелку на них. Взгляд на Поттера — но тот даже не понимает опасности разговора, только сам смотрит в ответ и испытующе заглядывает в глаза, как бы спрашивая, не передумал ли Драко отвечать на его вопросы. Он, казалось, и вовсе не ощущал важности происходящего. Что если сейчас рассказать спасителю магического мира то, что тот должен узнать лишь спустя годы? От накатывающей паники его отвлек хлопок входных дверей библиотеки. Черной молнией, не останавливаясь и не глядя ни на кого, в сторону Запретной секции пронесся Снейп. Поттера передернуло. А следом, будто предчувствуя, вошли Грейнджер и Уизли. Теперь передернуло Малфоя. — Черт, Драко, что делать? — прошептал он, чуть наклоняясь. Гриффиндорцы начали оглядываться, в поисках своего друга, и Драко усмехнулся, забывая о своей панике и наслаждаясь чужой. — Мы же решили не прятаться, — ехидно поинтересовался он у Поттера, а тот лишь умоляюще на него взглянул и начал быстро скидывать все свои вещи в сумку. — Они из меня всю душу вытрясут... — Дружба — тяжкий труд, знаешь об этом? Гриффиндорцы о чем-то тихо переговаривались, не замечая их, пока мадам Пинс возмущенно не зашипела на них. Драко на секунду захотелось, чтобы те заметили его и Поттера. Сидящих вместе, мило беседующих. О, он бы наслаждался видом вытягивающейся мерзкой физиономии Уизела и непонятливым взглядом девчонки, и, конечно, нелепыми объяснениями Поттера. Были ли это собственнические чувства или искренне детское желание напакостить, Драко подумать не успел. Что-то скользнуло по его ногам, заставив испуганно взвизгнуть, и он в ужасе уставился вниз. Поттер сидел под столом и жестами показывал ему молчать и отвернуться. Он прижимал к себе сумку и полы мантии и жался к коленям Драко, чтобы с обратной стороны стола его не было видно. Малфой вздохнул и потянулся к собственной сумке, начиная в ней копаться. Когда он вытащил мантию-невидимку и аккуратно спустил ее под стол, Поттер благодарно коснулся его руки. Но разговор все еще не был завершен, и Драко знал, что чем дольше они будут его оттягивать, тем сложнее будет обоим, поэтому когда рядом стоящий стул начал отодвигаться, он наклонился, будто что-то уронил, и тихо шепнул: — Иди за мной. Где-то на периферии сознания мелькала мысль о Снейпе, метнувшемся в Запретную секцию. Что ему там надо было? Вряд ли же просто очередной тракт, зельевар наверняка перечитал все, что могло его заинтересовать в школьной библиотеке за одиннадцать лет. Что-то было не так, но он никак не мог понять, что именно.