Предотвратить

      Драко сдергивает тонкую мягкую ткань мантии-невидимки со смеющегося лица Поттера. Мальчик оправляет чуть съехавшие на нос очки и приподнимает край мантии, приглашая присоединиться.       — Перестань дурачиться, Поттер, — шипит на него Малфой, накидывая на их головы длинный край. — Проблем не было?       — Нет, — мальчик дает ему больше пространства и перекидывает сумку на другое плечо. — У нас там вечеринка в самом разгаре. Никто и не заметил.       Драко сосредоточенно ему кивает. В гостинной Слизерина праздник тоже идет полным ходом — времени раздобыть алкоголь было не так много, но студенты бывают невероятно сообразительными. Особенно студенты-слизеринцы с полными карманами золота.       Рекою льются сливочное пиво и малиновый пунш со взрывной карамелью, из-под полы — только для своих — наливают огневиски; шутки, танцы, колдорадио, орущее усиленными чарами звуками, а потом декан, срывающийся с командного тона на угрожающий шепот. Головная боль на утро. Литры антипохмельного.       Драко не редко становился эпицентром подобного времяпрепровождения.       Пока не началась война, а в каждом звуке над миром не зависла смерть. Тогда голоса начали стихать — один за одним, медленно, но уверенно, поддавались даже самые стойкие. Пока не стих и голос самого Драко.       — Да-а, — раздраженно тянет он. — У нас тоже все на ушах стоят, но я надеюсь, все обойдется. Ты завесил полог кровати, как я сказал?       Поттер поворачивает к нему усталое лицо. Лунный свет, преломляясь в сплетении нитей и магии мантии-невидимки, теряется в его непослушных волосах и отблескивает в линзах очков. Мальчик недовольно поджимает губы и кивает ему.       — Я не идиот, Драко.       — Я не говорил этого, — парирует Малфой, а потом в его голову приходит интересная идея. — Давай выпьем?       Поттер недоверчиво на него глядит, ожидает, что сейчас Драко рассмеется, и скажет, что это была обычная шутка.       — Ты сейчас серьезно? Совсем с ума сошел?       Драко пожимает плечами.       — Ничего алкогольного, если не хочешь. Может, пару бутылочек сливочного пива?       — Безалкогольный напиток называется «пиво»? — недоверчиво спрашивает Поттер.       — Волшебники немного безумны.       Мальчик непроизвольно останавливается, и с его губ слетает странный немного хриплый смешок, будто он подавился одним лишь воздухом.       — Тетя Петунья так говорила: «Неправильные, чокнутые, безумцы», — задумчиво говорит он. — Странно слышать это от одного из вас.       «Странно слышать, что ты все еще не причисляешь себя к волшебникам», — хочет сказать ему Драко, но вовремя придерживает язык.       Вместо этого он тихо и со смешком шутит:       — Давай признаем, что у нас обоих проблемные тетушки.       До третьего этажа они идут в тишине, шагая нога в ногу; мантия тихим шелестом волочится по полу за ними — но совсем скоро они оба прибавят в росте, и придется ютиться теснее.       Поттер, казалось, привыкает к ночному Хогвартсу, по крайне мере такого панического страха, заставляющего хвататься за живое тепло, в нем больше нет.       Они пропускают Филча, куда-то торопливо ковыляющего, и с ним нет его вездесущей кошки, которая могла бы унюхать их под мантией. Драко задумывается: если мантия-невидимка укрывала их от волшебной карты, то, возможно, она могла скрыть и их запахи. Он уже собирался спросить об этом у Поттера, но вспоминает, что этот Поттер об этом и знать не может.       Чуть позже, уже около лестниц, они встречают Снейпа, о чем-то тихо переговаривающегося с Макгонагалл. Мальчики обходят их по широкой дуге, от греха подальше, но на мгновение все равно кажется, будто Снейп кидает в их сторону пытливый сканирующий взгляд. Деканы говорят слишком тихо, чтобы было возможно разобрать слова, но до слуха доносится имена директора Берк и профессора Квиррелла.       Драко велит себе сконцентрироваться на предстоящем им с Поттером делом, а о Квиррелле, директоре и их взаимодействии — подумать позже.       — За этой дверью та огромная собака, — говорит ему Поттер, когда они стоят у ничем не приметной двери классной комнаты, коих в Хогвартсе бессчетное множество. — Есть идеи, что с ней делать?       И, да, у Драко была идея — решение. На самом деле, цербер был меньшей из их, как он предполагал, последующих преград к тому, что прячут в этой классной комнате.       Он кивает Поттеру и лезет в свою сумку, чтобы вытащить от туда небольшой бумажный сверток.       — Что это? — удивленно заглядывает Поттер, и Драко едва успевает шлепнуть его по тянущейся ладони.       В ворохе упаковочной бумаги лежит несколько сухих веток и лепестков чуть красноватой травы.       — Сон-трава, — коротко отвечает Драко. — И не трогай ее, без защитных перчаток кожа полезет.       Поттер серьезно кивает ему, принимая предостережение.       — Где ты это взял? — спрашивает он. — Спер у Снейпа?       Драко смотрит на него, как на умалишенного безумца, и осторожно разворачивает веточки сон-травы.       — Ну во-первых, Снейп трясется над каждым флоббер-червем, как змея над кладкой яиц, а во-вторых... Украсть у Снейпа? Серьезно? Я еще надеялся пожить немного. — Поттер виновато опускает взгляд, и Драко почти видит, как в его голове строятся новые устои жизни. — Я купил это, — закатывает он глаза. — Послал сову в фермерскую лавку, и в тот же день получил заказ. Сон-травой усыпляют крупных животных для перевозки или лечения... С цербером тоже сработает. Я надеюсь.       Гарри бросает на него странный взгляд и оборачивается к двери. Он прикладывается ухом к резному дереву и на несколько секунд замирает — с той стороны слышно шумное липкое дыхание трех голов существа, фырканье и шорохи. Мальчик заглядывает в замочную скважину, но разглядеть что-то мешает, будто туда запихан кусок бумаги или ваты.       Он на пробу осторожно дергает металлическое кольцо ручки двери, и та с тихим — ни ноты скрипа — скольжением поддается.       — Открыто? — удивленно спрашивает Драко.       — Да... Кажется да... — Поттер осторожно заглядывает в приоткрывшуюся щель и кивает. — До него около шестидесяти футов.        Драко кивает. Он осторожно, держа веточки сон-травы через бумагу, достает палочку и подходит ближе.       — Нужно, чтобы он вдохнул дым — и его вырубит на пару часов. Ни в коем случае не вдыхай, понял?       Он кончиком волшебной палочки оставляет крошечную подпалину на сухом листике, и прежде, чем тот и вовсе успевает задымиться, рывком забрасывает весь сверток вместе с бумагой в приоткрытую Поттером дверь.        Все происходит за считанные секунды, и вот они уже прислоняются спинами к хлопнувшей двери.       — Меня напрягает, что дверь была открыта, — хмуро признается Поттер, и Драко остается лишь согласно хмыкнуть. — Нам нужно в тот люк на полу, который охраняет собака, но... Что если кто-то уже там? — напряженно спрашивает он. — И поэтому дверь не заперта.       — Звучит разумно, — соглашается Драко. — Не думаю, что Хагрид просто взял и забыл запереть дверь, когда приходил кормить этого монстра.       — Пушок, — усмехается Поттер. — Он зовет его Пушком.       — Чудесное имя для чудесного существа.       Они несколько минут еще подпирают дверь, пока с другой стороны не доносится глухой громкий стук тела уснувшего цербера о пол.       — Пойдем под мантией, — решает Драко. — На тот случай, если кто-то действительно там внизу есть. — Гарри послушно достает мантию из сумки и накидывает ее на плечи — в воздухе остается висеть лишь его голова. — Задержи дыхание, понял? Вдохнешь — ляжешь рядом с собакой. Я тебя на себе тащить не собираюсь.       — Пойдем уже, — отмахивается от него Поттер, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.       Драко набирает полные легкие воздуха и следит за тем, чтобы Поттер сделал тоже самое. Они стремительно пересекают несколько десятков футов, когда он замечает, что огромная туша лежит аккурат неподъемной лапой на люке. Поттер замечает тоже и всяческими звуками и жестами старается указать на это.       Драко знает, что счет их дыхания идет на секунды — легкие и горло уже начинают гореть, требуя спасительного вздоха.       Поэтому позволить себе долго думать он не может. Палочка в миг оказывается в руке, и Драко делает ей резкий пасс — возможно, слишком резкий, потому что с люка отбрасывает не только лапу, но и вся огромная туша цербера заваливается набок.       Поттер не медлит ни секунды, и как только преграда устранена, он рывком открывает деревянный люк и, бросив на Драко быстрый взгляд, смело шагает вниз. Его самоубийственная смелость — воистину слабоумие и отвага — мгновенно убивают любой страх в Драко, и он, заглянув в темный, уходящий глубоко-глубоко тунель, делает шаг следом.       Он не думает, как они будут выбираться, не думает, что ждет его внизу — голос разума с больным спокойствием подсказывает, что раз Поттер и Ко на прошлом первом курсе спокойно себе спустились этим ходом, то ничего страшного и в этот раз не должно случиться.       Драко успевает сосчитать до пяти, когда слышит далекий вскрик Гарри, и он, наконец, позволяет себе глубоко вздохнуть, наполняя легкие кислородом. Горло дерет, а до обоняния доносится жуткий смрад плесени и старого, спертого воздуха.       Приземляется он жестко. Едва успевая сгруппироваться, он плюхается в какой-то мокрый мусор, больно ударяясь спиной и ногами. Рука Поттера тут же помогает ему встать, и Драко страдальчески стонет, замечая, в каком они оба виде.       Мусором оказываются скопления паутины и пыли, костей и остатков каких-то мелких существ, и Драко даже не хочет думать о том, что находится под всем этим слоем, потому что его ботинки вмиг наполняются чем-то отвратительно жидким и холодным.       — Ты в порядке? — тихо спрашивает Поттер.       Мальчик брезгливо поддерживает ценную мантию над слоем мусора, достающего им обоим почти до середины бедер; на его волосах паутина, а в дужках очков застряли ошметки чего-то белого и слизкого.       — Как же тут несет, будто сдох кто-то, — кривится Драко.       — Надеюсь, что не наши предшественники.       — Оптимистично, Поттер. Спасибо. Куда дальше?       Гарри помогает ему окончательно ровно встать на ноги и оглядывается.       Он зажигает свет своей волшебной палочкой и, освещая, неловко поворачивается вокруг себя.       Помещение похоже на огромный широкий колодец, и они на самом его дне. Под стенами свалены еще какие-то груды хлама и камней, и как бы Драко не пытался, выхода он отсюда не видел.       Поттер ведет светом по ближайшей стене, и указывает туда.       — Там какая-то пещера, — говорит он и начинает пробираться ближе.       От его слов повисает неуютное злое эхо, искажающее голос, и от этого бегут мурашки по спине.       В ботинках неприятно хлюпает, но Драко осторожно шагает следом, коленями разгребая мусор. Они оба держат свои сумки и мантии на уровне груди, чтобы не испачкать их еще больше и не намочить.        Внезапно Драко замечает за кучей непонятного содержания дверь — невысокую деревянную, с огромной замочной скважиной.       — Поттер, — шепотом окликает мальчика Драко, — там дверь.       — Думаешь, нам туда?       — Ну, выглядит поприятнее, чем эта твоя пещера...       Мальчик кивает ему и направляет палочку со светом в сторону двери. До нее около полусотни футов, но Драко ногой нащупывает небольшую ступеньку. За ней еще одну, и еще. Он взбирается по небольшой лестнице и протягивает Поттеру руку, помогая осторожно подняться.       Внезапно Малфой хихикает, вспоминая, что, кажется, уже слышал об этом месте — когда-то давно, курсе на третьем, Панси увлеклась мифами и легендами Хогвартса, и каждый их вечер проходил под ее устрашающий бубнеж историй и смешки Забини.       — Это Коридор заклинаний, — говорит он Поттеру, уже осматривающему дверь. — Местная страшилка для детей. Вроде как испытание — у провинившихся студентов забирали палочку и отправляли сюда.       — Нам-то с того что? — спрашивает мальчик, дергая дверь. — Палочки у нас есть, и ладно. Дверь закрыта — нужен ключ.       Драко закатывает глаза, думая о том, какой же Поттер все еще магл. Он неловко подхватывает сумку и полы мантии одной рукой, отстраняет застывшего мальчика и достает волшебную палочку, направляя ее на проржавевший замок.       — Alohomora, — четко произносит он, но ничего не происходит. Драко пробует еще раз и еще, и железка, наконец, с противным скрежетом щелкает, отпирая дверь; Драко самодовольно хмыкает и убирает палочку. — А то, мой дорогой Поттер, что этот коридор куда-то ведет. И если я правильно представляю, в какой части замка мы находимся, то у нас есть все шансы выйти где-то между башней Когтеврана и Залом трофеев.       — Давай сначала подумаем о том, что мы тут найдем, мистер Выпендрежник, — язвит Поттер, но затем его голос напрягается — напряженность, которую он пытался скрыть, прорывалась наружу независимо от его усилий и слов. — У меня не очень хорошее предчувствие.       Драко нахмурился и, как только они вошли в более просторный и не захламленный коридор за дверью, нашел его ладонь своей.       — Я не полностью представляю себе положение вещей, — осторожно начал он, привлекая внимание дернувшегося Поттера, — но... Ты помнишь, я рассказывал тебе о Фламеле? — Гарри кивает ему. — А дело с ограблением ячейки Гринготтса так и не сдвинулось с мертвой точки.       Снова кивок.       — И ты думаешь, что это как-то связано?       — Я думаю, что неизвестный выкрал философский камень — изобретение Фламеля, дарующее вечную молодость. И камень этот теперь спрятан в Хогвартсе, как в самом защищенном месте магической Англии.       Поттер ничего ему не отвечает, хмурится. Они долго идут по студеному темному коридору, освещая себе путь палочками и оставляя следы мокрых ботинок на полу, когда мальчик заговаривает снова.       — Когда я впервые оказался в Гринготтсе, со мной был Хагрид, и он сказал, что у него в банке какое-то особо важное поручение от директора. Не директора Берк, другого...       — Дамблдора.       Поттер осторожно кивает ему, не поднимая глаз.       — И потом мы... Мы заглядывали в ту ячейку, которую потом объявили ограбленной, — заканчивает он.       — Ты хочешь сказать, что лесничий ограбил Банк? Ограбил гоблинов?       — Нет! — взвизгивает Гарри и сам пугается громкости голоса. — Хагрид никого не грабил, — уже тише, но не менее четко говорит он. — Он отдал гоблину письмо, и они сами провели нас в ту ячейку.       — Письмо от Дамблдора? — уточняет Драко, но Поттер лишь пожимает плечами. — Допустим, вы забрали философский камень, но Дамблдору его отдать не успели, потому что он умер. Зачем ему мог понадобиться философский камень?..       Поттер хмыкает.       — Ну, ты тоже в восторге от какого-то камня.       Драко со смешком поворачивается к нему. Знает, предполагает, как себя сейчас чувствует Поттер — мальчик вынужден раскрывать все свои тайны, при этом сам Драко умалчивает столь многое, что даже вообразить сложно.       Страх раскрыть больше нужного, втянуть в еще большие проблемы клубится холодным огнем в груди, и пустить туда Гарри Поттера — значит лишь ускорить события прошлого, но не предотвратить их.       Драко не может себе этого позволить.       Но и молчать под этим пытливым взором невозможно.       — Не философский, — тихо отвечает он, но Гарри слышит. — Меня не интересует вечная жизнь, Поттер.       — Боже, — поминает он по-магловски, и Драко кривится, — есть еще какой-то камень?       Они доходят до конца коридора, и перед ними раскидывается огромная зала с высокими парусными потолками и гаргульями-колоннами по стенам. На секунду Драко пугается, ведь каменные уродливые лица существ похожи на те, что охраняют кабинет директора.       На полу зала — черно-белая плитка, и это похоже на шахматную доску, вот только ни шахмат, ни игроков тут нет. Драко был хорош в шахматах — на самом деле, он был хорош во всем, за что бы ни брался. Стоило лишь найти стимул.       — Да, — задумчиво отвечает он Поттеру, глядя на зал. — Один из Даров смерти, вроде твоей мантии-невидимки. Не спрашивай больше, я сам не знаю. Играешь в шахматы?       Поттер сверлит его недовольным взглядом, испытывая на прочность, и Драко раздраженно смотрит вверх, не желая и не имея возможности ответить на все вопросы, ответы к которым желает знать мальчик. Затем снова на него смотрит.       — Нет, — отвечает ему Поттер, — знаю, как ходят фигуры, но играть не умею.       — Нужно спешить, Поттер. В этом месте еще осталось несколько секретов, о которых мы даже не догадываемся...       Он кивнул в сторону коридора, продолжающегося за шахматной залой.       Что-то внутри подсказывало не делать шага, не ступать на шахматную разметку. Драко так сильно, как никогда в жизни, хотелось сейчас поговорить с тем Поттером. Он бы спросил у семнадцатилетнего парня во все тех же обносках и глупых круглых очках, как он пережил, как преодолел все то, что вставало у него на пути.       В удачу Драко не верил. Может, в случае Поттера ничего иного, кроме нее и ангелов Божьих, и не случалось, но в жизни Драко удачи не было ни капли.       Фортуна — это не про него.       Поэтому все те странные позывы интуиции его пугали.       Драко достал палочку и сотворил несколько сканирующих заклинаний. Чары засветились слабым мерцанием, и Поттер по правую руку удивленно пискнул.       — Что это? — спросил он.       — Чары. Как только войдем в зону их действия, что-то случится.       — И что будем делать? Драко пожал плечами. Ответ был прост.       — Войдем.       — Войдем в ловушку? — удивленно отозвался Поттер.       — Кто-то создавал эту ловушку, старался, — усмехнулся Драко. — А что, Потти, струсил?       Поттер крепче сжал его руку и свободно перешагнул через мерцающий барьер магии, но Драко видел его тонкую улыбку и совсем неулыбающиеся глаза. Страшные гаргулии из первого зала-колодца будто весело смотрели и усмехались в спину.       За последним их шагом взметнулась стена огня.       — И что дальше? — спросил Поттер.       Будто ждали его слов, из ниш в противоположных стенах начали медленно и с невообразимым грохотом выезжать шахматные фигуры. Каждая становилась на свое место и неподвижно замирала.       Драко с восхищением смотрел на этот спектакль, и если бы ему было бы одиннадцать, он бы проникся, как рядом с ним стоял и проникался Поттер.       Для Малфоя это выглядело как вызов.       Хорошо продуманный, театральный вызов, отказаться от которого означало признать свою слабость. Что ж. Для Драко это было не важно. Свои слабости он не только признавал, но и вполне удачно с ними сосуществовал, а одну — самую гадкую — любовно лелеял.       — Хочешь сыграть? — спросил он, поворачиваясь к Гарри.       — Если честно, то я бы не хотел, — сдержанно и с осторожностью проговорил мальчик. — Это...       — Пугает тебя? — без обидняков спрашивает Драко, глядя прямо в глаза. — Никто не назовет тебя трусом, Поттер. И гриффиндорцем ты меньше не станешь, если признаешься в своих страхах. Посмотри на меня. Я — слизеринец, да еще и Малфой к тому же, но... — Драко обвел палочкой окружающее их пространство, а потом поднял их сцепленные руки, — посмотри вот на это. Знаешь, как много канонов я сейчас нарушил? И мне все еще страшно. Я понятия не имею, что здесь происходит, и если смогу избежать того, что мне не нравится, я, драккл их всех раздери, сделаю это.       Гарри Поттер прикрыл глаза и шумно вздохнул. Драко услышал звук его дыхания даже сквозь шум гудящего пламени и собственного громко стучащего сердца — услышит, даже если между ними будут мили стен.       Мальчик молчал, и Драко заговорил вновь.       — Ладно, — сказал он, поднимая палочку. — Это магический огонь, и я просто погашу его.       Все происходящее напоминало Драко квест, и будто бы в конце пути их будет ждать приз, достойный всех затраченных усилий. Но с каждым шагом он лишь больше надеялся на то, что они по крайней мере смогут от сюда выбраться.       Драко вскидывает палочку и произносит короткую связку заклинаний — огонь послушно стихает.       Магия давалась ему все легче и легче со временем, проведенным тут. Все те заклинания, которыми он пользовался — бытовые и первой необходимости — слетали с кончика палочки, стоило лишь подумать о желаемом.       За белыми шахматными фигурами виднеется дверь, и Поттер смело шагает в ту сторону, утягивая за собой Драко. Они не расцепляли рук все это время, и хотя на лбах выступили капельки пода от духоты и жара огня, приходилось терпеть.       Надеюсь, думал Малфой, мы не заболеем от таких перепадов температур — из жара в холод и обратно. Было бы ужасно несправедливо в самый канун Рождества лежать с температурой и соплями по локоть.       Внезапно, в полной тишине залы, Поттер заговорил:       — Знаешь, о чем я подумал?       — Разумеется, нет, — фыркнул Драко, но все же посмотрел на него, предлагая продолжить.       — Все эти испытания, которые мы прошли, кажутся мне немного странными. Разве возможно пройти их без магии, а если и возможно, то...       Малфой прервал его:       — Не важно, что было бы, если бы — история не любит сослагательного наклонения, Поттер. Не думай об этом. — Гарри смерил его подозрительным взглядом, но ничего не сказал, а когда они оказались у двери, Драко крепче сжал его ладонь в своих. — Готов? — спросил он.       Поттер кивнул и, дотронувшись до ручки двери, потянул ее на себя.       Запах, что их встретил, был настолько отвратительным, что даже сквозь зажатые носы раздражал слизистую, будто ногтями по стеклу. У Драко моментально заслезились глаза, и он пожалел, что его носовой платок канул в Лету — вернее, в ту гору мусора, в которую они свалились.       Тем не менее, зала, в которой они оказались, была по размеру чуть меньше предыдущей — шахматной, но в отличие от нее абсолютно пустой и темной. Впрочем не совсем пустой. Прямо в центре стоял небольшой стол. Драко прошел дальше, оглядываясь и освещая себе дорогу палочкой, а Гарри все продолжал смотреть на дверь и по сторонам.       — Тут... ничего нет? — наконец спросил Поттер. — Думаешь, нам повезло?       — У меня стойкое ощущение, будто тут ничего и не должно было быть. Словно... — Драко на секунду прервался, чтобы вновь найти руку Поттера своей, но быстро спохватился и постарался продолжить как ни в чем не бывало. — Кхм... Словно все эти препятствия должны были быть... масштабнее, что ли. Посуди сам: мы плюхнули в мусор, но ничего кроме этого не произошло.       Поттер кивнул.       — Согласен, не очень зловеще. Если не брать в учет то, что мои ботинки до сих пор хлюпают. Может, там должно было быть что-то еще?       — Я не знаю, — пожал плечами Драко. — Дальше была запертая дверь, но — немного магии — и она открылась. Опять же, будто недоделанная головоломка. Потом шахматы, и на мой взгляд, только они были продуманы до конца. А сейчас — пустая комната, словно...       — Словно кто-то что-то сюда не принес, хотя должен был, — закончил за него Поттер.       Драко вновь посветил в ту сторону, куда им предстояло идти, но свет, как бы он не старался, не достигал так далеко, и рассмотреть было невозможно. Словно дальше клубился однородный туман.       — Идем дальше, — сказал он Гарри. — Я хочу выбраться отсюда.       Стоило им лишь подойти к туману, как тот начал рассеиваться, и ничего магического в нем на первый взгляд не было. Возможно, подумал Драко, всего лишь влажность, свойственная подземельям.       Он прислушался, но кругом было тихо. Только шаги подходящего ближе Поттера.       За слоем тумана была лестница. Всего на десяток ступенек — она уводила вниз, к огромному пространству, почти такому по размеру, как Большой зал, но из-за темноты казалось, что стен не существовало вовсе.       Гарри подошел ближе, и из его рта вырвался клуб пара. Тут было значительно холоднее.       У Драко было жуткое ощущение, будто за ними тут кто-то наблюдает, и лишь сделав несколько шагов вперед, он понял, что ощущение преследовало его с тех самых пор, как дверь, ведущая к церберу, оказалась открытой.       — Поттер, — позвал он. — Накинь свою мантию.       — Зачем?       — Просто... Сделай это.       В следующую секунду мальчишка скрывается под мантией-невидимкой, и Драко полностью теряет его. Он крепче хватает палочку, чувствуя, как пальцы впиваются в ее резьбу, и смело, как ему казалось, шагает дальше.       Тьма расступается перед ним, и за одной из колон он видит высокий постамент, скрытый плотной серой тканью. Впрочем, когда он подходит ближе, оказывается, что ткань эта на самом деле белая, но покрыта внушительным слоем пыли.       Осторожно, чтобы ненароком не вдохнуть всю эту грязь — видит Мерлин, всякой дряни они сегодня надышались достаточно — Драко становится боком к постаменту и стягивает ткань, оставляя ее грудой валяться у своих ног, и отворачивается, оберегая нос и глаза от пыли.       В тот же миг за своей спиной он слышит всхлип.       Леденящий душу и взаправду, как в страшных сказках, пускающий табуны колючек по спине; такой, что голова вмиг отказывается работать, а в мыслях лишь одно слово.       Бежать.       — Поттер! — кричит он.       В нескольких метрах от него вновь всхлипывают, и — Драко в немой панике обводит залу палочкой в поисках опасности — показывается голова Поттера, зависшая в воздухе.       Малфой замирает, потому что, наконец, находит источник звуков, и насильно заставляет сердце успокоиться.       Всхлипывал Поттер.       По его щекам катятся крупные слезы, а зеленые глаза в отблеске магического света кажутся и вовсе огромными болотами; губы поджаты, будто он из последних возможностей удерживает звуки за ними, но те все равно прорываются. Мальчик всхлипывает снова.       Дрожащей рукой он указывает куда-то Драко за спину, а потом с хлопком обеими ладонями зажимает рот.       — Ты меня напугал, идиот, — шипит на него Малфой и медленно оборачивается, а в следующий миг, присоединяясь к Поттеру, также захлопывает рот ладонями.       Захлопывает, пытаясь удержать все съеденное за обедом внутри.       На постаменте, оказавшимся на самом деле огромным зеркалом в позолоченной раме, висит человек. Тело человека. С насквозь разодранной в клочья грудиной, из которой вынуты все ребра и внутренности так, что Драко, не в силах пошевелиться, видит сквозь ту дыру свое отражение в зеркале.       Тело абсолютно нагое — оно подвешено за руки на прочных черных веревках, а ноги, будто вот-вот пошевелятся в предсмертной агонии, болтаются внизу, светя недостающими пальцами. Все те немногие участки, кожа с которых не содрана, покрыты жуткими язвами и волдырями ожогов, а из особенно огромных засохшей корочкой спускаются потеки гноя и крови.       Только сейчас Драко замечает, что вокруг — на полу, на зеркале, на золоте рамы — везде кровь. Черная, засохшая, жуткими потоками достигающая его ног. Он делает несколько торопливый шагов спиной, пятясь, пока не натыкается на теплое дрожащее тело Поттера.       Малфой быстро нашаривает его ладонь и разворачивает спиной к жуткой инсталляции — иначе не назовешь — и опускается на колени, утягивая мальчика за собой. Он обхватывает холодные мокрые щеки своими руками и заставляет Поттера смотреть в свои глаза.       — Тише-тише, — шепчет он, — Мерлин, Поттер, не смотри туда, не смотри. не надо. Смотри на меня.       — Драко, это...       Он снова всхлипывает и лишь расширенными глазами пялится в глаза напротив. У мальчика начинается истерика.       — Да-да, не смотри, — продолжает тихо шептать Драко, сам стараясь не смотреть туда.       — Это... эт-то проф... К-квиррелл... Господи...       Малфой, чувствуя, как земля уходит из под ног, собравшись с силами, поднимает взгляд на лицо покойника, и... Да. Это действительно их профессор ЗоТИ. Который, вроде как, был одержим Темным Лордом. И который пропал месяц или чуть больше назад.       Он что, все это время висел здесь?       Драко мотает головой, отгоняя мысли, и обнимает Поттера, крепко сжимая его плечи руками и притискивая все еще дрожащее тело к себе.       Ему тоже невыносимо на это глядеть, но... Не то чтобы он не видел раньше мертвых тел — холодных, серых, необратимо безжизненных. Профессор Квиррелл — вернее, то, что от него осталось, лишь отличалось тем, что даже за завесой паники, эмпатия улавливала ту жгучую ненависть, с которой сотворивший истязался над телом.       Поттер, отгоняя все его мысли, жмется ближе, словно замерзший котенок, и пытается перестать дрожать.       — Давай уйдем, господи, Драко, давай уйдем отсюда... — словно мантру шепчет он.       Мантия-невидимка бесформенной кучей валяется рядом, лишь в паре дюймов от разводов крови, и Драко подтягивает ее ближе. Накидывает Поттеру на голову, словно волшебная ткань скрывает объекты с обеих сторон, и снова сжимает его в объятиях, теперь уже невидимого.       Первая паника сходит, и он начинает непроизвольно оглядываться на тело.       То все так же неподвижно висит на зеркале, зияя дырой в груди, и Драко теперь не может отвести взгляда.       — Не смотри, ладно, — шепчет он Гарри, — я сейчас...       Мальчик спохватывается и удерживает его рядом с собой.       — Нет, Драко, даже не думай, нет, не смей туда идти, — шипит он.       — Я должен взглянуть, всего минута, и, клянусь, мы уйдем. Ты веришь мне?       Поттер ничего не отвечает, но судя по шевелению теплой пустоты в своих руках, Драко думает, что он кивает. Или качает головой.       Он оставляет мальчика, запоминая его примерное расположение, и, вскинув палочку, медленно подходит ближе.       От тела несет. Жуткая вонь, но перебить ее нечем, и Драко лишь плотнее стискивает зубы.       Несколько шагов вперед, и он видит голое тело бывшего профессора. На второй взгляд все еще хуже, чем на первый, но Драко интересовало лишь одно — что стало с Темным Лордом.       Он осторожно, морщась от отвращения, дотягивается палочкой до головы профессора и толкает ее, а после увиденного — ахает.       — Что там? — дрожащим голосом спрашивает Поттер. — Драко?       На затылке мужчины огромная оплавленная рана, словно то — или того — что там было прижгли раскаленным металлом или долгие минуты держали под направленным потоком огня. Болтающиеся окоченевшие ошметки кожи, во многих местах язвами приплавленные к черепу, трещины, тонкими изломанными червями по белой кости, а чуть ниже затылка — темнеющая дыра, и если представить, что на затылке было лицо, то эта дыра — вспоротая глотка.       Словно тот, кто это сделал, знал о маленьком секрете профессора и действовал абсолютно целенаправленно. Теперь уже от картины сквозило не просто ненавистью, а жгучим опасным желанием уничтожить во что бы то ни стало.       Драко вновь чувствует, как содержимое желудка просится наружу, сглатывает вязкую слюну и отступает.       — Ничего, — отвечает он Поттеру. — Давай, пошли отсюда.