***
Солнце было уже высоко, когда Ацуши с трудом открыл глаза и заставил себя дотянуться до стакана воды у кровати, ведь горло саднило так, словно он горланил песни всю ночь напролёт. На деле же ему всего лишь было очень хреново. Будто сердце и душу разрывало на кучу маленьких кусочков. Так медленно, протяжно, чтобы можно было ощутить каждый надрыв, каждую трещинку. Накаджима встал, прислушиваясь - дома было чересчур тихо. Он вошёл в кухню, в ванную, в гостиную. Никого нет. Только Сара спала, свернувшись клубочком на диване, с которого несколько часов назад убрали все постельное в шкаф. Оно все равно не понадобилось. Вещи Рюноске были по-прежнему на месте в сумке, а Ацуши сейчас точно бы не заметил пропажи всего одного комплекта, в коем подросток ушёл. Поэтому он возвращается в спальню за телефоном, чтобы позвонить Акутагаве - это самый простой способ его найти. «Может в магазин ушёл? Или просто прогуляться решил. Сколько же сейчас время то?» - думать совершенно не получалось, даже если и хотелось. Мобильник лежал сверху на комоде, а под ним какая-то бумажка, которой точно до этого здесь не было. Также рядом - золотое кольцо Кеки. Воспоминания вечера с новой силой хлынули в мозг. Глаза неприятно защипало, но юноша сильно надавил на переносицу, собираясь, точнее пытаясь это сделать. Нажатие на кнопку заставило экран загореться и на нем тут же высветилось время - 11:11 - и сообщение от Чуи:«Не знаю, что между вами произошло, но Кека-чан у меня. Я лезть в ваши дела не собираюсь, если только вы сами этого не хотите, поэтому просто сообщаю тебе. Видел, что на ней нет кольца...»
Детектив облегченно выдохнул. Ну, хотя бы Идзуми не пошла в бар или ещё куда похуже (ведь вчера он пытался дозвониться, только та естественно не брала). Например, ночью на кладбище к Кое-сан. Нет, Ацуши не сильно верил во все эти паранормальности с душами умерших. Но все-таки сборище могил всегда притягивало к себе не самый лучший контингент. Наркоманы, некроманты, мародеры и другие подобные им - совсем не те люди, с которыми стоило бы повстречаться расстроенной и психически нестабильной девушке. Тут даже не столь вопрос ее безопасности, сколько их. Кека с легкостью могла призвать снежного демона и, следуя старым рефлексам, убить каждого, кто посмеет к ней подойти. Потом бы она обязательно пожалела б о содеянном, только спец.отделу на раскаяние наплевать. Они и так закрыли глаза на ее прошлое. Накаджима звонит раз, другой, но после долгих гудков ему отвечает одинокая тишина и записанный сто лет назад голос, что просит оставить сообщение после сигнала. «Где же ты?» - парень начинает нервничать: «Аку ещё не очень хорошо ориентируется в городе. Будет ужасно, если он потеряется!» Внезапно в заторможенное сознание приходит мысль об отрывке сероватого листка бумаги, что он заметил, правда не обратил должного внимания. В ней ли ответ? - Почему?.. - голос дрожит, слеза медленно ползёт вниз по щеке. Часы мерно тикают где-то вдалеке дома, слышно, как кошка спрыгнула на паркет, чуть царапнув его когтями. - Я не верю! Куда?! Куда ты мог уйти?!«Ацуши-кун, спасибо за все и прости. Я должен уйти. Знаю, ты скорее всего этого не понимаешь и не захочешь понять, но я причина вашей ссоры. Прошу, извини меня. Пожалуйста, помирись с Идзуми-сан».
Вот, что было написано там. И Рюноске был абсолютно прав, говоря, что детектив не захочет принимать данную действительность. Его бросили. Он остался совсем один. Один, средь этих родных, но холодных стен, средь этой спокойной, но пустой тишины, наедине со своими страхами, угрызениями совести. Ацуши больно схватился за корни волос и закричал, со всей силы пиная ножку кровати - деревянная опора треснула. Это его вина. Он слишком слаб, как и раньше - слаб морально. Не понял чувств собственной невесты вовремя и из-за этого лишился сразу двоих: прежней (а так ли?) и настоящей любви. Если бы он только мог вернуться! Все исправить, сделать так, чтобы всем было хорошо и комфортно.Возможно ли? Возможно ли создать идеальный мир для каждого?
***
Холодно. Спина упирается во что-то твёрдое и словно ледяное. Голова немного кружится, а веки такие тяжелые, что через щелочку, на которую он смог их открыть, виден лишь серый, тусклый фон помещения. Кончики пальцев начинают медленно вести по поверхности, на коей Акутагава сидит, и чувствуют плотный шершавый бетон. По телу бегают мелкие-мелкие мурашки, начиная от копчика и заканчивая затылком. Парень поджимает ноги. Ноющая боль в мышцах чуть отрезвляет. Вакуум, который до этого сворачивал уши в трубочку, постепенно спадает, и теперь слышна окружающая обстановка: детский шепот, тихие всхлипы, глухие удары чего-то полого об пол, обрывистое дыхание... - Эй, ты жив? - его легонько трясут за руку. Рюноске медленно поворачивает голову и открывает веки. К нему на коленках подполз мальчишка лет так восьми с большими голубыми глазками. Русые волосы слиплись от грязи. Сам же он был худенький, одетый в грязную тунику с короткими рукавами, что доходила ему аж до колен и смотрелась, как огромная половая тряпка с прорезями для рук и головы. К слову, на Акутагаве такая же, только чуть короче, наверно потому парня одели также и в шорты. Хотя, вообще странно, что он не в своей одежде. Зачем похитителям это делать? - Здорово, все же живой! - мальчик слабо улыбнулся и сел рядом. - Меня Фамия зовут, а тебя? - он подтянул ноги и спрятал их под тканью туники. - Где мы? - голос звучал до ужаса хрипло. Парень закашлялся, утыкаясь ртом в сгиб локтя. - Не знаю. Я со свой сестрой-близняшкой как обычно бродил по Конусной улице, и внезапно нас схватил человек в чёрном и маске. С ним, помню, ещё один стоял - иностранец в фиолетовом костюме с дурацкой шляпой. Ты его видел? - Рюноске помотал головой. - Понятно. А дальше мы проснулись тут. - Где твоя сестра? В помещении было около десятка детей (не считая их двоих - восемь): двенадцатилетняя девочка с хвостиком и заплаканным лицом; мальчик десятилетка с медно-рыжими прядями, бледным шрамом через всю щеку, что как раз таки стучал металлической палочкой об бетон; белобрысые парнишка и маленькая девочка. Малышка жалась к груди брата, а тот в свою очередь нежно гладил ее по спинке, успокаивая: «Мисаки, все будет хорошо. Я обязательно что-нибудь придумаю и убью этих людей!» - шептал он. В противоположном от них углу лежала высокая девчушка с миловидным личиком, но оно было искажено от боли. Казалось, что она спала, только вряд ли это было так. Ещё, крепко взявшись за руки, лицом к лицу сидели тут девочки шести-семи лет. У одной волосы были белые-белые, словно первый снег, а у второй - чёрные, как крылья ворона. Они будто беззвучно читали молитву, прикрыв глаза и не шевелясь. А последней здесь спала, отвернувшись к стене, совсем низкорослая девчонка. Короткая стрижка, одежда на спине разорвана, из-под неё виднелись множественные алые полоски, где-то каплями стекала кровь. «Она не могла нанести их сама», - подумал Рюноске и в последний раз огляделся. Никто из присутствующих не походил на Фамию. - Ее забрали около часа назад. - печально протянул тот. - Странный здоровенный человек просто схватил ее и уволок. Я побежал за ним, но он меня пнул, что я аж к стене отлетел! Было очень больно... Все дети были одеты одинаково и выглядели болезненно-слабыми. Кроме Фамии никто не проявлял такой активности. «Что здесь происходит?» - Так как тебя зовут? - повторил мальчик уже более жизнерадостно. - Акутагава Рюноске. - У тебя есть фамилия?! - удивленно воскликнул тот. Спящая девчушка дернулась, но продолжила лежать в одной позе. Малышка Мисаки сильнее прижалась к брату и робко повернула голову. У неё были красивые изумрудные глаза. - Ой... Прости, просто у беспризорников редко она есть. Мы обращаемся друг к другу по имени, которое чаще всего сами придумываем. Ты ведь не из наших? Как тебя поймали? - Не важно. - холодно ответил Акутагава. Ему не хотелось рассказывать о том, что он попался по своей же глупости, сбежав из тёплого дома. Эти дети жизнь бы отдали, только чтобы переночевать под уютной крышей. - Что это за шаги? Все резко замолкло. Мальчик с палкой перестал стучать, спрятав ее за спину; молящиеся девочки крепко обнялись и забились в угол; милая девчушка задрожала всем телом, втыкая ногти в ладони. Фамия испуганно отполз ближе к Рюноске, утыкаясь лицом тому в грудь. Он тихо прошептал: - Когда Акеми забрали, то сначала были эти шаги. Говорят, что это тот человек в шляпе, но он не заходит внутрь, лишь ведёт за собой громилу. Черноволосый сидел неподвижно. В комнате не было абсолютно ничего, чем можно было бы защититься - ни стула, ни палки, кроме той, уже занятой, ничего. Голые стены, пол да одинокая лампочка над головой, святящая белым. Стук каблуков гулом разносился по помещению, стремительно приближаясь. Замок на железной, почти бронированной двери щелкнул, она со скрипом отворилась. Яркий желтый свет влетел внутрь, ослепляя. Рюноске чувствовал, как маленький собеседник обхватывает его талию и опасливо, краем глаза пытается разглядеть свою сестру, но громила входит один. Никто не пытается сбежать, даже учитывая нараспашку открытый проход. Видимо, кто-то уже пытался. Скорее всего та, что корчится от боли, потому как все с надеждой глянули на дверь, а потом - уже взглядом сурового осознания - посмотрели на неё. Здоровяк в серой водолазке помотал головой, ища кого-то. Он резко разворачивается и подходит к белобрысым брату с сестрой. - Не трогай ее! - кричит парень. Малышка заливается слезами, цепляясь за руку старшего, в то время как мужчина тянет ее за талию. - Заберите меня, но ее оставьте! - Тебя пока не заказали. - басом отвечает тот. Он вырывает Мисаки. - Братик! Братик! Забери меня, братик! - девочка молотит кулачками по громиле, но тому совершенно наплевать. - Отпусти, противный! Я хочу к братику!!! Здоровяк усмехается, захлопывая за собой дверь. Ещё какое-то время слышны крики Мисаки, смешки забравшего, а также противный голос третьего-неизвестного. Но вскоре все замолкает, и дети в комнате продолжают свои занятия: молитвы, стучание палкой, сон. Лишь потерявший сестру парень теперь рвёт на себе волосы и кусает до крови губы. Каждый присутствующий понимает - он может быть следующим. - Куда их забирают? - интересуется Рюноске. Фамия отстраняется, выдыхая. - Не знаю. Но всех возвращают сюда спустя часа два-три. Правда, лучше их не видеть. Эми здесь дольше всех. - он указал на отвернувшуюся к стене. - Я боюсь. Боюсь за себя и Акеми... - Я выберусь. Выберусь и заберу всех вас с собой. - Акутагава говорил уверено. Хоть ему тоже страшно, но он не собирается сгнить в холодных стенах. «Нужно всего лишь узнать это место получше и придумать план. Раз всех возвращают сюда, то остаётся только подождать, когда меня заберут. Я смогу осмотреть место, а затем придумаю, как сбежать», - Есть ли здесь среди детей эсперы? - Фамия непонимающе посмотрел на собеседника. - Это кто?