Когда догорит свеча...

      Всю свою сознательную жизнь человек пытается подчинить себе определëнные законы природы. Он не сидит на месте, а придумывает разные способы для того, чтобы люди не чувствовали ограничения в чëм-либо. Человечество уже научилось создавать разум искусственным путëм, передвигаться быстрее самого скоростного животного и, конечно же, летать. Кто бы мог подумать, что нам удастся преодолеть каноны гравитации, и оказаться в воздухе, подобно небесным существам! И пусть мы не можем познать полного ощущения свободного полëта из-за ограниченного пространства самолëтов и вертолëтов — это не столь важно. Зато само осознание того, что ты возвышаешься над облаками, нехило волнует душу.       Мэри никогда не могла сполна насладиться полëтом. Будучи акрофобом, она чувствовала головокружение и страх даже находясь на небольшом колесе обозрения, посетить которое так настаивал Луи. Что уж говорить про самолëты. Но путешествие на «железных птицах» — это обязательная «процедура» для каждого туриста, в том числе и для этих влюблëнных. Юной Эмерсон пришлось адаптироваться с помощью сильного успокоительного к таким тяжелым условиям ради странствий с любимым.       Очередной рвотный позыв отвратительным комом подкатил к горлу, отчего тонкие руки быстро зажали рот. Медовые глаза зажмурились, а разум начал считать до десяти. Лëгкие заработали в быстром темпе, стараясь захватить как можно больше кислорода, и, чуть погодя, замедлились. Пронесло. Мэри измученно закрыла веки и откинулась на сидение самолëта.       — Мисс? — стюардесса осторожно позвала девушку, отчего та быстро приподнялась, но тут же об этом пожалела, — Мисс, мы просим прощения, но, к сожалению, все седативные средства закончились. — глядя на мучения пассажира, виновато пролепетала она, а после быстро дополнила: — Я могу предложить вам воды и карамельных конфет.       Мэри судорожно вздохнула и быстро процедила, силясь успокоиться:       — Да принесите вы уже хоть что-нибудь!       Бортпроводница лишь на секунду нахмурилась от такого тона и вскоре, натянув дежурную улыбку, отошла. Слева от Мэри послышалось недовольное цоканье.       — Не стоит срываться на остальных из-за своей ошибки. — укоризненно произнëс Луи, отвернувшись к иллюминатору.       Эмерсон даже опешила от слов своего парня.       — По-твоему я во всëм виновата? — она немигающим взором уставилась на его красивый профиль, стараясь не смотреть на вид за бортом.       — Ну, это не я забыл твоë успокоительное в номере. И это точно не Никола выбросила все похожие лекарства с самолëта.       — Никола? Ты даже имя еë запомнил? — с удивлëнно спросила леди.       — Да, и что с того? — чуть грубее, чем этого хотел, возмутился Луи, но вмиг постарался умерить свой пыл.       Мэри задрожала. Ей нестерпимо хотелось заплакать. А ещë наградить смазливое, услужливое личико этой Николы многочисленными царапинами. Пока непонятно, чего больше на данный момент желало уязвлëнное женское достоинство.       То-ли Коуэллу надоело смотреть на страдальческое девичье лицо, то-ли в нëм проснулись совесть и вина, но спустя время он накрыл своей ладонью изящную ручку девушки.       Мэри не успела правильно истолковать действие парня и удивиться ему, как их хрупкую идиллию нарушили чьи-то громкие жизнерадостные голоса. Эмерсон кое-как выглянула из-за переднего кресла и с неверием уставилась на приближающихся ребят, обладателей этих самых голосов.       — Я знал! Я знал, что наша солнечная пара до сих вместе! Чак, скептичный засранец, гони сотку, ты проиграл! — весело загоготал один из них, высокий, перекаченный брюнет с кофейными глазами, когда с удивлением заметил своих старых друзей. Он живо подскочил к парочке и до хруста костей пожал им руки. Мэри скривилась еще больше, а Луи засиял.       Второй парень, светловолосый Чак, встретившись взглядом с глазами цвета янтаря, нахмурился и никак не прокомментировал слова своего друга.       — Ахах, засранцы мои, любимые! Эм, Луи, как я рад вас видеть! — все также громко воскликнул брюнет, у которого каждый симпатичный ему человек носил гордое звание «засранец».       Некоторые пассажиры стали недовольно оборачиваться.       — Филипп, давно не виделись! — Луи перешагнул через ноги Мэри и крепко обнял старого приятеля. Сама девушка не встала. Затем Коуэлл замешкался, но протянул руку светловолосому: — Приветствую, Чак.       — Из-за тебя я проиграл сто баксов. — холодно отрапортовал тот, не ответив на приветственный жест, и прошëл обратно на своë место.       — Что это с ним?       — Да забей. — непринужденно ответил Фил. — Проспорил, вот и бесится. Чак уверял меня в том, что вы с Эм разойдëтесь этим летом, а я ставил на обратное. И, кажется, выйграл. — он широко улыбнулся Мэри и отметил еë бледность. — Эм, по-моему ты переборщила с пудрой. — громко засмеялся.       — Молодые люди, прошу прощения, не могли бы вы вести себя потише и пройти на свои места? Вы мешаете другим пассажирам. — вежливо попросила парней вскоре подошедшая стюардесса и повернулась к Эмерсон: — Ваши вода и карамельки, мисс.       Вконец расстроенная юная писательница быстро схватила бутылку и осушила его на треть. И лишь после этого смогла спокойно вздохнуть. Тошнота отступила, но страх и головокружение никуда не делись, как и разочарование. Мэри осторожно положила конфету под язык.       — Спасибо.       Никола вновь натянуто улыбнулась, кивнула и продефилировала обратно в отсек для работников, зная, что затихшие парни откровенно пялятся на неë.       — Стерва — тихо процедила Эмерсон и укоризненно посмотрела на ребят.       — О’кей, пойду к нашим, а то эта красотка растроится, что я не слушаюсь — Фил сально улыбнулся вслед стюардессе, а после повернулся к паре: — Вы после посадки никуда не уходите! Погуляем по городу всей нашей компанией, как прежде. — он хлопнул ладонью по спине Коуэлла и, насвистывая мелодию, отправился вовсе не туда, куда собирался, а в отсек для персонала.       Луи ухмыльнулся выходке брюнета и вернулся на своë место. Засунул руки в карман. Эмерсон это сразу заметила. Волшебство его заботы закончилось, так толком и не начавшись. И девушка в сердцах прокляла старых друзей с бортпроводницей. Прокляла всех в этом чëртовом самолëте. А затем уснула беспокойным сном, положив руку на левый подлокотник, наивно ожидая тепло чужой ладони… ***       Нельзя хвастаться тем, что ты был в Европе, если не посетил «город тысячи шпилей» — великолепную Прагу. Это место, где столкнулись два разных столетия, которые удивительным образом не соперничают друг с другом, а пребывают в тандеме. В нëм гармонично сочетается абсолютно всë: начиная от дорогой иномарки со старым трамваем и заканчивая смелыми архитектурными решениями со строениями прошлых веков.       В столице Чехии ты не увидишь ни одного небоскрëба, зато буквально на каждой улице твой взор упирается в тот или иной храм, выполненный обязательно в готическом стиле. А самым почитаемым из них является собор Святого Вита, весьма излюбленное место посещения у туристов.       И, видит Бог, именно последние вызывали у Мэри противоречивые чувства. Ей безумно нравилось окунаться в атмосферу новых, неизведанных городов, чьи истории были настолько интересны, что надолго оставались в памяти. Но из-за толпы иностранных гостей не всегда удается полностью прочувствовать дух данной местности. Поэтому Эмерсон недолюбливает путешественников, хотя сама таковой является.       Прага уже по дороге из аэропорта начала удивлять юную писательницу своим особым стилем, отчего ей очень хотелось поскорее исследовать его малоизвестные, но не менее интересные достопримечательности. Без лишней болтовни и суеты. И вместе со своим молодым человеком. Но, видимо, высшие силы не сочли планы девушки такими уж важными и распорядились ее судьбой по-иному, подослав университетских знакомых.       Кроме Чака и Фила, к парочке присоединились ещë несколько человек, с одним из которых Мэри была знакома, а вот светловолосую, задорную девушку Джулию видела впервые. За время их прогулки Эмерсон с неприятным удивлением отметила, что еë «друзьям» абсолютно не интересен город. Они громко смеялись над избитыми шуточками Филиппа, у которого на щеке до сих пор красовался след от губной помады, разговаривали о всяких глупых вещах и безостановочно хлестали чешское пиво. Пожалуй, на этом напитке и закончился их интерес к столице. А самое грустное — Луи, до этого мечтавший посетить сей замечательный град, в данный момент пьяно улыбался и громко хохотал, обращая всë своë внимание не на уличное убранство, а на новообретëнную белобрысую «подругу». Мэри горько усмехнулась от парадоксальности всей ситуации.       В отличии от остальных, тонкая душа не могла не почувствовать уют, который дарили пражские домики пастельных цветов. Бирюзовый, розовый, зеленый, бежевый — эти тëплые оттенки смотрелись невероятно эстетично в совокупности с аккуратными барельефами, деревянными окнами и разноцветными дверьми. Каждое строение являлось детищем какого-либо архитектора-мечтателя, ныне существующего или живущего ранее. Местное правительство очень трепетно относится к данному искусству, из-за чего запрещает жителям домов «уродовать» их фасад кондиционерами и другими инородными предметами. Эмерсон была только рада таким правилам.       Отстав от шумной компании, девушка с удивлением заметила, что практически все тротуары в городе, и даже проезжая часть, были выложены брусчаткой. Такая маленькая деталь, обладающая силой, способной переместить в прошлое! Мэри на секунду прикрыла глаза и представила, как по этим дорогам скачет гордый конь, всадник которого почтительно снимает шляпу, когда встречает знакомых господ и обворожительных дам, из чьих уст доносится чарующий смех; как трудяга спешит на работу, нелюбимую, но такую необходимую; как у входа в семейную таверну молодой человек венчается в вечной любви своей спутнице… Ах, как бы она хотела поменяться местами с этой девушкой и услышать признание от Луи…       — Эм! Поторапливайся!       Реальность, как снежный ком, неожиданно ударила в лицо, вызывая неприятное ощущение. Эмерсон с тоской взглянула на спину своего «кавалера» и прибавила шаг, не забывая осматривать каждую узкую улочку, каждый фонарь причудливой формы. Что не говори, а более атмосферного города вовек не сыскать!       Ребята остановились у дороги в тот самый момент, когда из-за соседней улицы вынырнула татра*, ещë одна достопримечательность Праги, еë отличительная особенность.       — Ну и рухлядь. — недовольно прокомментировал Питер, едва все уселись и транспорт тронулся.       — Сам ты рухлядь. Сразу видно, ничего не смыслишь в раритетных вещах. — Джулия насмешливо скривилась.        А Мэри пришлось признать, что эта блондинка не так уж и глупа.       Остальную часть пути ребята провели в молчании, чтобы ненароком не прослыть неучем. Трамвай замедлил свой ход и, вскоре, остановился у небольшой гостиницы.       — Предлагаю вечером посетить бар! — громогласно заявил Фил-- Так сказать, продолжить успешное начало дня.       Все, как и ожидалось, одобрили эту идею, кроме «солнечной парочки». И если Эмерсон чëтко ответила, что никуда не пойдëт, то Луи, к еë сожалению, всë ещë терзали сомнения.       — Ну же, Коуэлл, что завис? Раньше ты первым в очередь становился, когда речь заходила о тусовке. — подначивал Питер. — А сейчас ведëшь себя, как пенсионер.       Это было слишком грубо. Видимо, старые друзья очень хорошо изучили Луи в прошлом, чтобы сейчас искусно манипулировать им. Уязвлëнные авторитет и самолюбие возымели большую силу над его и без того затуманенным разумом.       — Могли бы и не спрашивать. Я с вами.       Фил и Питер весело усмехнулись, а Джулия кокетливо заправила локон за ухо. Чак, что странно, нахмурился, поджал губы и с неким сожалением взглянул в медовые очи.       Мэри опустила глаза, чтобы парень не заметил в них слëзы. Юной писательнице стало больно и стыдно от того, что еë молодой человек в присутствии чужих предпочëл общению с ней поход в бар, показав этим своë равнодушие.       — Мне жаль, что я выйграл — тихо и незаметно прошептал блондин Мэри на ухо.       Друзья тем временем условились встретиться на этом месте через несколько часов, после чего взяли Чака за локоть и увели за собой вниз по улице.       Не говоря ни слова, Луи поспешил в отель, да так быстро, что Мэри пришлось перейти на бег.       — Луи! — тонкие руки крепко обхватили его запястье, отчего парень едва поморщился. — Ты чего? Мы же собирались побыть вдвоëм, познакомиться с Прагой. А сейчас ты ведешь себя, как маленький ребёнок, который ведëтся на «слабо».       — Эм, будь добра, не лезь в мою голову. — сурово отрезал парень, занося еë чемодан в номер. Одноместный.       Эмерсон в изумлении уставилась на парня.       — Ты…       — Вот ключ от твоего номера. — он протянул карточку.       — Моего? То есть, ты… — Мэри в неверии посмотрела на красивое лицо, но не смогла поймать взгляд синих глаз. Сердце забилось пойманной птицей и завопило прекратить эти терзания. Неужели…       — Да, Мэри. Я забронировал два номера. — он устало вздохнул, зашëл обратно в комнату и сел на небольшую кровать. Парень впервые за это время поднял глаза на красивую девушку, что стояла на пороге, чьи большие медовые глаза едва сдерживали солëную воду. Коуэлл утвердился в своих мыслях и похлопал по кровати, приглашая еë присесть для неизбежного разговора.       — Эм, — Луи взял холодную ладонь своей возлюбленной в руки, когда та осторожно села рядом с ним, но вновь посмотреть на неë не отважился. — давай не будем мучать друг друга. Ты же видишь, что у нас ничего не получается. Нет той любви, от которой нам обоим когда-то сносило крышу. Нет уже тех чувств. Мы привыкли друг к другу. И только на одной этой привычке держатся наши отношения.       — Не говори так! — Мэри выдернула свою руку и резко вскочила с места. — Не говори того, о чëм понятия не имеешь! Я не привыкла. Я не разлюбила! И мне больно, когда ты так резко сообщаешь, что больше ничего ко мне не чувствуешь. — девушка, уже не сдерживая злых слëз, пнула свою сумку и обхватила голову руками. — Больно, чëрт подери!       А Луи молчал и равнодушно взирал, как разлетаются полы белого летнего платья, когда она резко поворачивается и метается из угла в угол. Его отрешëнность окончательно взбесила Мэри.       — Ты невыносим! — терпение лопнуло, и с губ начали срываться слова, которые она так хотела, но боялась произнести — Ведëшь себя, как избалованный подросток, который ни на что не обращает внимания! Я из кожи вон лезу, чтобы угодить тебе, стать более ближе к твоим интересам, а взамен получаю лишь плевок в душу! Да тебе вообще на всë плевать, кроме себя! — она бессовестно размазала тушь по щекам и горько усмехнулась: — Привычка… Неужели кроме этого ты ничего не чувствуешь по отношению ко мне?       Молчание было красноречивее всяких слов.       Мэри широко улыбнулась, задрожала всем телом и со злостью стëрла влагу с щëк.       — Прекрасно! — не понимая, что творит, она подошла к двери и широко раскрыла еë. — Уходи.       Луи, будто специально, медленно поднялся с кровати, закинул свою кофту на плечо и подошëл. Даже сейчас он над ней издевался. Измывался над еë эмоциями и упивался отчаянием. Коуэлл остановился у входа и пронзительно взглянул в некогда любимые глаза, полные соли.       — Будь счастлива. — и ушëл, закрыв за собой дверь.       — Вот бабочка и осталась без крыльев. — плача прошептала Мэри и скатилась по стене на пол.       Неужели сказочная Прага навеки сохранит это расставание? Да, ведь хэппи-энды бывают только в сказках и в еë историях, а в реальности же молодой человек безжалостно растоптал сердце своей спутницы на крыльце семейной таверны.       Татра — одна из первых моделей трамвая, которая благополучно сохранилась в Праге. Является гордостью местных жителей.