Когда догорит свеча...

      У Мэри с недавних пор появилась необычная привычка. Хорошая или вредная — она сама и не ведает. Но за неимением верных друзей данное занятие не раз спасало бедную голову девушки от настоящего хаоса мыслей. Эмерсон переносила все свои наблюдения, произошедшие события, размышления и эмоции на бумагу. Кто-то сейчас скептически поднимет брови и скажет: «Что ж тут необычного? Похоже на простое ведение дневника. Так большинство делает». Возможно. Но юная писательница не просто переписывала эпизоды своей жизни. Она создавала из них целые истории, наделяла каждого вымышленного персонажа похожими качествами, присущие реальным людям из окружения. Их главным героем неизменно была Мэри, ведь это еë мысли следовало привести в порядок. И абсолютно все эти истории имели хороший конец, так как девушке не хотелось верить в иной исход событий. Пишет то она для себя и не для кого более. Наверное, учитывая данные факты, сложно будет назвать её настоящим писателем. А ей и не надо всеобщего признания. Главное — бушующие тараканы в голове заняты работой, яростные кошки сладко спят на душе, а беспокойный червячок в сердце ненадолго, но замолкает.       Эти несколько дней Мэри снова провела в виртуальном мире, пытаясь выстроить дальнейший план действий. Она запуталась. Отчаянно завертелась в веренице эмоций и теперь не совсем понимает, что должна чувствовать после расставания с возлюбленным. Вроде, должно быть нестерпимо больно в области левой груди, после чего сердце медленно разваливается на части. Больно было, действительно, но только в первую ночь, когда Эмерсон не сомкнула глаз, раздумывая о своих ошибках. А сердце… осталось целым. Не разбилось. Выходит, не так уж сильно она любила Луи?       Коуэлл неплохой парень. Нет, Эмерсон не считала его мудаком, который, наигравшись в «отношения», по-тихому смылся с площадки. Если уж на то пошло, это он первым честно признался в своих чувствах, вернее о том, что они уже иссякли. А Мэри не смогла вовремя осознать этого и долгое время тешила себя иллюзиями. Но любви, построенной изначально лишь на азарте и страсти, не суждено было быть вечной. Луи это понял, поэтому и не стал напрасно бороться.       После эмоционального срыва и бессонной ночи — не обошлось без очередного рассказа — Мэри более или менее разобралась в самой себе. Много чего пронеслось в еë макушке, но одну мысль она все же за хвост ухватила и надолго поселила в душе — никто не виноват в разрыве этих отношений. Луи просто не еë человек. И она совсем не его судьба. Вот и всë.       — Slečno! * — послышалось сзади худощавой одинокой фигуры, но та не обратила на это никакого внимания и продолжила свой путь.       — Slečno! — вновь крикнул кто-то, а потом, поняв что-то, выругался и воскликнул вдвое громче: — Мисс!       Мэри опешила, неуверенно повернулась на оклик и увидела, что к ней стремительно приближается пожилой человек с вытянутой рукой. Она медленно сократила расстояние.       — Ох… мисс, я вас зову-зову, а вы. — он отдышался, махнул рукой, так и не докончив предложение. — Вот. — протянул удивлëнной девушке аккуратный кошелëк: — Вы обронили. Будьте осторожны. У нас, конечно, не воруют, но и люди, знаете ли, попадаются разные.       Эмерсон улыбнулась, но слов благодарности произнести не успела, ведь мужчина уже поспешил обратно.       Надо же. Кто бы мог подумать, что в период душевных терзаний какой-то незнакомый пражанин заставит еë натянуть улыбку на измученное лицо? Леди даже позавидовала этому мужчине. Несмотря на свой преклонный возраст, он казался весьма крепким, задорным и работящим человеком. А самое важное — счастливым. Да. Мэри пришлось признать, что во многом она уступает ему. Жаль, что особенно сильно в последнем. Как научиться радоваться жизни, когда даже погода против этого?       Девушка устало вздохнула и посмотрела на тучи. Кошелëк она проверять не стала. Во-первых, почему-то, доверяла этому старому человеку. А во-вторых, там и красть то было особо нечего — так, всего десяток долларов. Кредитка за ненадобностью осталась в номере. Мэри с самого приезда не планировала особо тратиться, ведь собиралась уделить больше внимания нетуристическим местам Праги, нежели сувенирным лавкам. Да и, если уж честно, все поездки оплачивал Луи, а она крайне старалась не быть для него обузой.       Можно сказать, что еë планы действительно осуществились. Да, вдали от того, кого считала любовью всей жизни — теперь девушка поняла, насколько банально это звучало --, да, не в самый подходящий момент, но она сумела посетить некоторые таинственные закоулки прекрасного города! Вчера, например, леди побывала в поистине волшебном месте, о котором, что странно, не прознали зарубежные гости — район Стршешовице. Этот район ещë более уникален, чем его название. Как только Мэри ступила на узкую улочку, вымощенную брусчаткой, и увидела огромные старые дома, датируемые 10 веком, она перестала чувствовать свое тело. Беспокойная душа покинула эту оболочку и переместилась в тетрадку, что часто носила с собой, где она стала иным героем — счастливой чумазой девочкой, у которой много дворовых друзей, что гуляют с ней по всем загадочным уголкам этого района. А после посещения исторического места, Мэри вновь стала собой и отправилась в Ореховку — любимое место жителей. Зелëный городок внутри архитектурного взрыва, большой парк практически на берегу Влтавы. Его цветущие клумбы дарили непередаваемое успокоение. А высокие, массивные деревья будто тянулись к небу, желая взлететь, покинуть эту «бетонную клетку» и приземлиться в неосквернëнных человеком местах. Тогда душа девушки повторно совершила путешествие на страницах тетради, и стала стройной елью, которая очень мудра, спокойна даже в зимние дни, и абсолютно точно знает своë предназначение.       Но сегодня на леди вновь напала тоска. Точнее, она не покидала девушку и в другие дни, просто на этот раз сумела более прочно засесть в сердце. Возможно, поспособствовала пасмурная погода, нехарактерная для этого солнечного города. Было холодновато, присутствовал лëгкий туман, из-за чего выходить на улицу не было никакого желания — лучше же провести день с любимыми в уютном, родном доме. Но у Эмерсон уже не было любимого человека и гостиничный номер совсем не являлся для неë уютным домом, а потому она уже с полудня разгуливала в дальних от центра районах.       Писательница не взяла тетрадь. В этот день Мэри хотела побыть в своей шкуре. Подпустить к себе грусть как можно ближе, чтобы потом навсегда с ней попрощаться. Подумать о своëм будущем, где есть место и плохим концовкам тоже. Поэтому, бесцельно бродя по безлюдным переулкам, она старалась полностью впитать в себя запах Праги, еë атмосферу, ведь редко когда застаëшь ее такой грустной, как сейчас. Наивно хотелось верить, что столица сопереживает юной леди.       Мэри настолько сильно погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, как стемнело и начал идти дождь. Она успела сильно замëрзнуть, а что не самое утешительное — заблудиться. Телефон, в котором заранее был загружен путеводитель, благополучно разрядился. «Предатель, — мысленно обратилась девушка к электронике — и ты тоже делаешь мне только хуже»       Тихо выругавшись, Мэри осторожно спустилась по улице. Что странно, в окнах домов не горели лампы. Единственным источником света являлись красивые фонари различной формы. «Неужели, уже так поздно?» — Мэри испуганно передернула плечами и пошла дальше.       Впереди показался небольшой собор красивого, готического строя. Было слишком темно, чтобы рассмотреть его фасад и подробно описать внешний вид. Но не трудно было догадаться, что он очень аккуратен. Наверное, не столько прекрасен как знаменитые церкви Праги — те же Ротонда святого Вита и Костëл святого Лаврентия --, сколько цепляющим за душу. Зато витражные окна восхитительно пропускали через себя слабый, но манящий свет. Создавалось впечатление, что острые шпили церкви намеренно протыкают небо, из-за чего появляются дырки-звëзды. А статуя юной девы, что мечется на пороге Божьего дома, тихо роняет слëзы, ведь ей жалко ночное полотно, которое бессердечно продырявили. Но вот Мэри подходит ближе к большим, резным дверям, из щелей которых пробивается магическое сияние, и дева испуганно замирает. А Эмерсон не обращает на неë внимания, ведь куда больше ей хочется зайти внутрь собора. Почувствовать, наконец, тепло и полностью стереть с себя грусть. Больше идти было некуда, по крайней мере на данный момент. Следовало успокоиться, а может, и спросить у обитателей храма путь до ближайшей автобусной станции. В самом деле, не прогонят же еë?       Стараясь не издавать шума — Мэри сама не знала, почему боялась потревожить ночную тишину --, девушка открыла дверь и вошла внутрь.       Надо признаться, Эмерсон за свою короткую жизнь повидала немало различных храмов. Нет, она не была набожным человеком, слепо следовавшим всем предписаниям религии. Скорее, наоборот. Бог для неë существовал только тогда, когда она попадала в действительно ужасные ситуации. Просто это долг путешественника — посещать святые места других стран. Как правило, так ты глубже проникаешься в быт жителей и узнаешь немало интересного про город. Поэтому Мэри уже не удивить большими органами, висящими под потолком маленькими ангелами и похожими между собой ликами святых людей. Еë интерес всегда был слегка притянут за уши, ведь в церквях ей становилось, откровенно говоря, неуютно. Как какому-нибудь травматологу, который несколько дней назад ломал кости своим врагам, было бы некомфортно находиться в больнице и лечить эти самые кости, но другим людям.       Но… Ох, до чего же хорошо было находиться здесь! В этом месте не чувствовался пафос, не слепили глаза золото и мрамор. Здесь уютно. Так тепло и приятно, будто мама заботливо укутывает тебя в одеяло, лëжа рядом с тобой. Немногочисленные фрески тихо рассказывают истории, запечатлëнные в них, но вовсе не призывают слушать себя, а просто составляют компанию одинокой душе. И даже пристальные взгляды образов не пугают Мэри. Наоборот, в полумраке кажется, что они заботливо прищуриваются, словно знают какой-то секрет, который ей только предстоит узнать. Оттого было более загадочно, чем страшно. Света не хватает, но девушку это абсолютно не смущает. Всë вокруг ей кажется таким правильным, естественным. Как будто ничего не может быть иначе. Как будто так и должно было случиться, что вот она сейчас зайдет в чарующее заведение, сядет на одну из многочисленных скамей, прислонится к спинке, снимая напряжение, и закроет янтарные очи. А после в голове проносятся картинки счастливого будущего. Еë настоящего будущего. Не иллюзорные хэппи-энды из историй. Это так… успокаивает. Убаюкивает…       — Kdo je tam? * — послышался красивый, настороженный голос за пределами тëмного царства, которое своими щупальцами ранее укачивало девушку, а теперь, шипя, начало медленно отступать.       — Slečna, jsi v pořádku? * — сейчас голос звучал намного чëтче, будто говорящий стоял всего в паре шагов. Тëмные лианы сна вконец развеялись, когда что-то светлое и, немного обжигающее приблизилось к девичьему лицу, отчего оно протестующе сморщилось.       Это уже не естественно. Этого не должно было произойти. Или должно?       Осознание, что Мэри здесь не одна, окончательно развеяло остатки чар сладкой дремоты. Нарастающее волнение возымело большую силу над разумом. Эмерсон в испуге распахнула глаза и дëрнулась всем телом. Кто-то охнул от неожиданности и чуть не уронил, как успела заметить девушка, зажжённую свечу. Пламя опасливо покачнулось, заставляя причудливые тени плясать на незнакомом лице, а Мэри, почему-то, перехватить дыхание от этого зрелища. Огонь не погас. * Slečno — (на чешском) обращение к девушке. Kdo je tam? — Кто здесь? Slečna, jsi v pořádku? — Девушка, вы в порядке?