Искры

      Тема: каннибализм       Предупреждения: будни «Монолита», отношение к «Исходу» и серии «Монохромов»       - Помоги, - прошептала женщина умоляюще, - Пожалуйста, помоги…       Сильвер оглядел истощенное замученное существо, каким-то чудом доползшее до коридора. Одна из ног ее отсутствовала ниже колена. Она долго ползла, и грязный бинт с культи размотался, оставляя на рваном линолеуме скользкий след.       Это была женщина. Для рядового монолитовца - почти мифическая тварь. В самом клане их не водилось, только в виварии и на алтарях Старших. Женщина в Зоне - редкость. И большая удача - поймать такую живьем. За это монолитовцу полагалась серьезная награда, а послушник, по слухам, мог сразу же получить статус младшего брата.       - Помоги мне! Умоляю!..       Проходя мимо, Шакал бросил Сильверу:       «Отнеси в общую».       Их Старший давно уже не утруждал себя вербальным общением.       На саму женщину он даже не взглянул.       Сильвер подхватил ее на руки - она оказалась очень легкой - и потащил к остальным.       У нее не было сил на серьезное сопротивление, но все же она пыталась молотить слабыми костлявыми руками по его лицу, шее, груди. Сильвер время от времени дергал головой, словно муху стряхивал, да морщился, когда она попадала по не успевшим еще зажить ранам.       Увидев остальных монолитовцев, расположившихся на креслах и подоконнике, женщина разрыдалась.       Они вот уже третий день квартировались в одной из шестнадцатиэтажек на Курчатова. В городе было спокойно, к тому же из вивария списали целую партию подопытных, раздав в качестве премий особо отличившимся отрядам. Одна вот досталась им.       Ее звали Олей. Когда-то она была сталкершей-одиночкой. Она сама сказала об этом. Сильвер так и не понял зачем. Она вообще очень много говорила в начале - рассказывала о напарнике и лучшем друге, в которого была давно и тайно влюблена; о своей команде, с которой пришла в Припять; о маленьком сыне и матери, оставшихся на Большой Земле - торопливо, захлебываясь, заглядывая каждому из них в лицо, будто надеясь на что-то.       Для них это были пустые слова.       А вот Шакал последние три дня не трогал своих младших, целиком сосредоточившись на новой жертве. Больше на нее никто особо и не претендовал. Сильвер так вообще был сильно ранен в последней стычке и считал, что лучше воспользоваться случаем и отоспаться впрок: ускоренная регенерация отнимала много сил. Сам он с этой Олей был всего пару раз. А вчера во время визита в мойку заметил, что с остальных братьев почти сошли синяки и порезы. В общем, живая премия обеспечила их отряду настоящие каникулы.       Единственный минус - она постоянно выла, ругалась и плакала, замолкая только, когда вырубалась. Сильвер искренне не понимал, почему: ее поили, кормили, оставляли в покое на время сна, не били и не пытали. По крайней мере, до вчерашнего дня.       Вчера Шакал отрезал ей ногу.       Не то чтобы такое происходило впервые. Но раньше это были жесткие мужские конечности. А в этот раз…       Сильвер привычно отрубил лишнее, содрал довольно тонкую и нежную кожу, отделил мясо от костей, отдал Винту - сегодня была его очередь готовить. Пока брат шинковал и жарил лук, Сильвер поднял стопу, раздумывая, стоит ли возиться с разделкой - костей много, толку мало. Повертел, споткнулся взглядом об аккуратные пальцы, о крошечные ногти и ощутил легкое давление в груди - мимолетное чувство некоего сожаления, что ли. Это было странно, непривычно и не сказать, что приятно.       Впрочем, на вкус Оля оказалась лучше обычных сталкеров.       Сильвер сгрузил свою ношу на стол, с трудом оторвав от разгрузки цепкие пальцы. Женщина снова заплакала.       Он притянул ее ближе к краю, помедлил, разглядывая покрытую синяками, ссадинами и запекшейся кровью промежность. Наконец, расстегнул ширинку и с силой вдавил головку члена в анус - так даже привычнее. Короткими рывками переборов сопротивление, вошел до упора. Зажмурился, пережидая первую волну острого кайфа.       Она вцепилась в края столешницы, попыталась сползти с причиняющего боль органа. Провыла:       - Хва-а-атит!…       Подошел Винт, нажал ей на живот, чтобы не дергалась. Размотал остатки бинта.       Сильвер замер: не хотел мешать. Впрочем, мышцы вокруг члена так сокращались, что можно было даже не шевелиться - просто стоять и получать удовольствие. Но назойливое раздражающее возбуждение требовало хоть каких-то действий. Видимо, со дня на день должен быть Выброс.       Винт тем временем приподнял покалеченную ногу, придирчиво осмотрел небрежный шов - на сукровицу налипла грязь, забилась меж ниток. Рана еще не воняла, но выглядела плохо.       - Не надо больше, - прошептала женщина, по очереди заглядывая им в глаза, - Лучше добейте. Что вам стоит?       Сильвер снова ощутил тот странный дискомфорт. Желание погасло.       Он вытащил опадающий член. Женщина вздохнула чуть свободнее. И снова зашептала, забормотала, умоляя добить ее.       Сильвер взглянул на брата. Винт еле заметно качнул головой - не надо, мол.       Но что-то подсказывало, что добить будет правильнее. Возможно - воля Монолита?       Он застегнул ширинку, достал нож и… вздрогнул, когда женщина вдруг притянула его руку к себе и легонько поцеловала в запястье.       Сильвер прикрыл ей глаза ладонью - от ее взгляда появлялось то самое неприятное чувство сожаления - и, прижав голову к столешнице, оглядел остальных. Никто не возражал. Все они устали от ее плача и криков, да и привлекательность свою, благодаря повышенному вниманию Шакала, она уже порядком утратила. Так что Сильвер одним сильным ударом вогнал лезвие точно во впадину в основании черепа.       И тут же отшатнулся, внезапно осознав, что добивать жертву без приказа и разрешения Старшего было опрометчиво.       Что на него нашло? Откуда эта еретическая уверенность, что он достоин и способен понять волю Монолита?       Именно в этот момент в комнату вернулся Шакал. Он сразу понял, что случилось, по очереди придавил каждого из подчиненных тяжелым взглядом. Сильвер услышал его бесцветное:       «Уберите падаль».       Блистер - он сидел ближе всех - тут же спрыгнул с подоконника, шагнул к столу, взял мертвую женщину под мышки. Винт попытался ухватить ее под коленями, но одна из ног отсутствовала, поэтому тело перевешивало и норовило соскользнуть. Он хотел было перехватить поудобнее, но вдруг остановился, глянул Шакалу в лицо, отошел в сторону и начал раздеваться. К трупу тут же подскочил Шип, и они на пару с Блистером выволокли его из квартиры.       Сильвера кольнуло слабым подобием страха: по загривку пробежала волна мурашек. Неужели Старший решил, что именно Винт добил жертву и теперь будет наказан?       Он не заслужил. Он даже предупреждал. Признаться? Тогда сам Сильвер окажется на месте Винта, и не факт, что выживет: ранение его серьезно ослабило, подстегиваемая препаратами регенерация еще не завершилась, а Шакал даже среди своих славился чрезмерной суровостью.       К тому времени, как Шип с Блистером вернулись, Винт стоял полностью обнаженный, беззащитный. Ему было позволено оставить лишь обувь.       Шакал подошел неслышно, вколол что-то ему в плечо, а затем кивнул на стол - устраивайся, мол.       Остальные потихоньку стягивались ближе, медленно кружили вокруг, как акулы, привлеченные запахом крови. Но без приказа тронуть не смели. Сильвер и сам не заметил, как оказался в этом хороводе. Злое звенящее возбуждение снова покалывало нервы. Поджарое тренированное тело брата притягивало взгляд, призывало коснуться, попробовать, покорить, растерзать…       Старший неторопливо подошел к лежащему животом на столе Винту, и поначалу Сильвер решил, что все будет, как обычно - крышесносная оргия, дарящая объединенное и многократно усиленное Монолитом блаженство. Поначалу так оно и было - Шакал огладил младшего по бедрам, по ягодицам, придвинул ближе, сливаясь с ним в единое целое. Винт привычно расслабился, растекся по столу, закрыл глаза.       Сильвер почувствовал первые уколы искристого удовольствия. Он знал, что остальные братья уловили то же самое - в чем, в чем, а в трансляции ощущений их Старший был хорош.       Но уже в следующий момент Винт на столе резко напрягся, на шее его вздулись вены, на висках выступил пот.       Шакал, не прекращая ленивых фрикций, невозмутимо резал его левую руку. Винт тихонько скулил, но не сопротивлялся: попросту не мог. Пойти против воли Старшего было немыслимо, физически невозможно.       На стол влажно шлепнулся кусок мяса. Хлынувшая из обширной раны кровь казалась густой и довольно быстро запеклась. Видимо, Шакал не хотел, чтобы Винт умер раньше времени, и потому вколол ему что-то из новых разработок.       Сильвер порадовался, что благословение Монолита не оставило истязаемого брата - именно оно способно было превратить самую страшную пытку в удовольствие.       Шакал повторил то же самое с правой рукой.       А когда взялся срезать со спины широкий пласт - чуть ниже лопаток, явно стараясь не задеть крупных сосудов - Винт не выдержал и застонал в голос. Старшему это понравилось: он отложил нож, движения его ускорились, стали грубее, жестче…       Вскоре Сильвера и остальных подбросило разрядом отраженного оргазма.       Шакал отстранился, выжал из опадающего члена последние капли. Застегнулся и, снова взявшись за нож, присел на корточки. Спустя пару минут Винт лишился части бедер и верхнего слоя ягодиц.       Глядя, как сильное и красивое тело приобретает уродливые неестественные очертания, Сильвер искренне жалел о своем недавнем решении. Если бы не его неуместный порыв, сейчас на столе истекала бы кровью неверная, а не любимый брат.       Рамзес и Блистер по безмолвному приказу перевернули Винта.       Шакал обернулся к Сильверу и сделал приглашающий жест.       На негнущихся ногах он шагнул к столу. Забрал протянутый нож и взялся за выпуклую грудную мышцу. Кровь бежала меж точеных кубиков пресса, собиралась во впадине пупка. Получалось хуже, чем у Старшего: не хватало опыта и решимости. Руки дрожали, скользкая рукоятка норовила уйти в сторону.       Срезав вторую грудную мышцу, Сильвер огладил подрагивающий живот. Он хотел бы помочь, облегчить участь казнимого, но не знал, как.       В мутном взгляде брата не было ни намека на разум - одна лишь боль.       Неужели Монолит оставил его?       Старший собственноручно снял Винта - точнее, его еще живые останки - со стола и сгрузил в ближайшее колченогое кресло. Даже перевязывать не стал.       Шип собрал срезанные куски и вскоре квартиру наполнил запах тушеного мяса.       Вообще-то Сильвер любил человечину. Они все любили. Но это же был не какой-то безымянный неверный, который, по сути, мало чем отличается от скота. Это был Винт! Их духовный брат и преданный сын Монолита!       Спустя полчаса Шип водрузил на стол исходящий аппетитным паром котелок, расставил найденные здесь же на кухне и тщательно отмытые тарелки - пять штук. С сомнением глянул на Старшего, и добавил еще одну.       Ужин проходил в торжественном молчании и напоминал, скорее, причастие.       Сильвер не хотел оскорбить умирающего невниманием и поспешностью, поэтому тщательно жевал каждый кусок, пытаясь ощутить все оттенки вкуса. Обычная вроде бы еда - тушеное мясо с грибами и травами - приобрела вдруг некое сакральное значение.       Все, кроме Старшего вздрогнули, когда Винт, больше похожий не на человека, а на почерневшую от крови сломанную куклу, вдруг шевельнулся в своем кресле и потянулся к столу. Он был уже слишком слаб, и Сильвер по кивку Старшего взялся кормить его с рук.       Винт ел сам себя, и на лице его стыло сытое блаженство, а в глазах плескалось чистое безумие.       И до Сильвера наконец-то дошло: Старшие никогда не ошибались. Шакал знал, кто именно добил женщину. Знал он также и то, что виновный не переживет наказания. И в милосердии своем решил преподать заблудшему наглядный урок.       - Никому не верь кроме Монолита и братьев твоих, - покаянно прошептал Сильвер и поцеловал Винта в соленую от высохших слез щеку, благодаря за жертву.       И лишь тогда благословенный Старший достал из подсумка ампулу «Медузы».       Следующие несколько часов Сильвер слушал крики восстанавливающегося Винта, и его переполняла любовь и благодарность.