Искры

      Тема: посторонние предметы       Предупреждения: фем       У Травки был отличный план.       Настолько, что Травка уже начала его осуществлять.       - На, причастись, - протянула она Янке слова и «косяк». - Будет весело. Приключения!       - Когда ты говоришь про приключения, мне хочется или послать тебя, или сдать нашему начмеду, - мрачно ответила Янка.       Она только что сутки оттарабанила в карауле, завалила добрый десяток мутантов - от тушкана до матерого кабана включительно - и...       - Я вернулся с ра-аботы, дорогая, я не пьян. Еле-еле опускаюсь я на жесткий диван... - пропела низко и скрипуче Травка, коснувшись щеки Янки удивительно мягкими и феноменально чистыми пальцами. Хотя лицо в какой-то копоти, а в зеленых прядях волос застряли еще более зеленые травинки.       - Травинки... - тихо сказала Янка, и залипла.       - Дуй быстрее, дым не бесплатный! - сверкнув ядерным кобальтом из бесцветных глаз, шикнула на нее Травка.       Янка послушно вдохнула крепкого, горлодерного дыма.       И начала думать о словах, которые меньше всего сейчас хотелось вспоминать.       Устав...       «Травка, я тебя, конечно, уважаю, но...»       Долг...       «А чего тебе не нравится? Если человек звучит гордо...»       - Если человек звучит, так он и живет гордо! - гордо заявила Янка, при этом совершенно непрезентабельно уронив на пол свою «грозу».       Поначалу она спохватилась: личное оружие, доверенное мне... стоп, а кем таким эта «гроза» доверена? И в чем заключается это доверие?       Янка тряхнула головой. Эдак и до смены ориентации недалеко! В смысле отношения к Зоне ориентации, конечно же. Вот подышит еще в комфорте, позволит себе сибаритства - и все, рухнут скрепы, разверзнется «я-концепция»...       - Ага, мой план работает! - самодовольно и азартно улыбнулась Травка, совершенно не скрывая своих заведомо враждебных происков.       Предупреждал сержант Соколов, непонятно, какой службы: «Помни! Все враги, даже если мы с ними в мире!» Методы «Долга», чего уж тут...       - Итак, есть два варианта, - веско и твердо сказала Янка. - Ты готова слушать?       - Я прям вся твоя, начиная с ушей, - улыбнулась Травка. - Ты только пыжай. Или сама все скурю. Процесс горения... скорость форса пламени... удельное газообразование...       Ее внезапно яркие глаза слегка притухли. Самую малость: от полированного серебра до зимнего неба. Но твердость и вызов в этом небе остались по полной программе.       - Вербуешь? - спросила Янка.       - А как же! - ответила Травка и положила свои хирургически чистые пальцы ей на бедро, туго обтянутое штаниной. - Пойми, киборг ты мой ненаглядный, ты мне нравишься. А я - тебе. Что-то другое имеет значение? Только не пытайся про устав и долг. Мы с тобой это давно прошли. Дуй давай, твоя очередь...       И снова протянула Янке дымящийся косяк.       - За школой курила? Вот, примерно так же, - наставляла она. - Затягиваешься. Держишь. Потом блюешь. Все просто.       На слове «просто» Янка как раз едва не проблевалась.       Стало стыдно.       А Травка рассмеялась и, схватив ее ладони, засунула себе под комбез.       - Чувствуешь? У меня тоже моторчик колотится! - сказала она, а потом требовательно добавила: - А ты проверь, как брюшина поживает!       И так же по-хозяйски переложила Янкины ладони себе на живот. «Молния» на комбезе при этом расползлась до потери комбезом защитных свойств - ниже пупа.       - Что-то ты разошлась. Айда-ка вмажем в «Ста рентгенах», а? - торопливо предложила Янка, уже понимая, к чему дело движется.       Травка отскочила, будто ошпаренная, села на краю дивана - он, кстати, был покрыт чьими-то волосами практически полностью. Словно на нем лет пять исключительно кошки жили, и не ступала задница человека.       Скрестила руки под грудью. Не на груди, а именно - под. Об этой тонкой разнице особист «Долга» рассказывал как раз очень много и крайне подробно. Янка вздохнула и рассказала Травке про то, как бездарно и наивно она спалилась со своей вербовкой.       - Это называется «измена», Янушка, - ласково ответила та. - Просто - вдохни. Посчитай свой пульс до двадцати. Потом выдохни. А врагов мы с тобой всегда найдем. Заметила, кстати, как бармен на тебя косится? Ему твои звездочки на погонах - как на коньяке. Дороже возьмет. А тебе лично в лицо улыбнется. Ай, все равно глупая ты...       Травка махнула одновременно рукой и разноцветной челкой, и это выглядело натуральным откровением: такой взмах и такой живописный мазок волосами по реальности...       - Ты гениальна, - восхищенно прошептала Янка.       Травка ответила:       - А то!       И, затянувшись, припала к ее губам - выдохнуть драгоценный дым, ничего более. Они же, в конце концов, не такие! Не эти вот... которые...       - За тобой комбат не бдит, - шепнула на ухо Травка. - Просто будь собой.       И - снова поцеловала. В самый-самый уголок губ, без назойливого похотливого языка. Вроде как спрашивая: можно?       - А то! - выдохнув, ответила Янка на незаданный вопрос. И улыбнулась.       Ей было хорошо, спокойно, самую малость весело. Но превалирующим, тотальным, доминирующим вне конкуренции ощущением был пофиг! В конце концов, ради чего торчать на посту и наколачивать себе синяки прикладом?       Чувство беспредельной свободы и тотального пофига захватило ее, закружило...       Травка в это время медленно, но целенаправленно боролась с двойным ремнем, перехватывающим талию - застежка там не простая, одной рукой расстегнуть - нетривиальная задача. Нетривиальная... смешное слово...       Янка притянула ее к себе. Так показалось проще: переместить полцентнера с гаком своими руками, нежели наклоняться, отрывая тяжелую голову от спинки дивана, искать впотьмах те самые губы, ту самую шею...       Нет уж: Янка была сильнее, и могла себе это позволить.       Она буквально-таки схватила подругу, словно богомолиха.       - Че творишь?! - неисправно скрипнула в ее объятьях Травка.       - Се, творю все новое... - туманно изъяснилась Янка, сама себя удивив библейскостью цитаты.       Травка искусно вывернулась из цепкой металлической хватки.       - Попу подними, - императивно сказала она, ухватив за оба ремня разом прямо над копчиком.       Янка подняла.       Травка дернула.       Медленно и плавно тяжелые форменные брюки с кевларовыми вставками спланировали на пол. Столь же медленно и плавно недорасстегнутая пряжка проехалась по белому животу Янки, оставляя за собой алую рябь кровоподтеков. Следом - еще медленнее и совсем уж замерев в своей плавности, на пол опустились черные трусики.       Они показались Янке здорово похожими на штурмовой дельтаплан для ночного десанта.       - Я высадилась, - хихикнула она, когда трусы-дельтаплан коснулись пола.       - Поздравляю, - улыбнулась Травка, вынырнув, словно аквалангист, из бескрайнего пространства, что вдруг распахнулось меж Янкиных бедер обширной страной.       - Где-то там залежи нефти, - меланхолично сообщила Янка. - Поищи...       Повисла неловкая пауза.       А потом обе они рассмеялись. И смеялись долго и... вот как назвать, когда уютно, и прерывать этот сиюминутный уют - грех смертный? Янка и забыла уже, что такое бывает...       - С тобой... чуть не сказала «пиздато»... - Травка морщила ум, подбирая слова.       - Пиздато - это хорошо, - согласилась Янка, - Пойдет.       Подруга снова исчезла в межбедерном пространстве, и вдруг издала с десяток торопливых плевков.       - Диван лизнула второпях, - объяснилась она.       А потом ее язык и, возможно, пальцы, но, что вернее, щупальца, растущие в коварной носоглотке, сотворили нечто, отчего Янка помимо своей воли вцепилась в диван и выгнулась мостиком.       Почему она так сделала? Что при этом почувствовала? Она и не вспомнила бы, спроси ее кто-нибудь прямо сейчас. Ощущение мелькнуло по самому краешку сознания - и улетело, оставив лишь теплое, вязкое, насыщенное послевкусие. Словно по всем нервам одновременно прошлось ванильное мороженое пополам со швейцарским сыром.       Иначе и не объяснить. Других сравнений для острого и расфокусированного по всему телу кайфа у нее не нашлось.       Коленки дрожали, ниже пупа творилось что-то вообще несообразное с реальностью - было настолько хорошо, что хотелось из собственного тела сбежать от переизбытка приятных ощущений.       - Стоять! - тихо и медленно скомандовала Травка. Вот прям так: стоя-а-а-а-а-ать...       И Янка резко вернулась в саму себя. Реально-то она никуда не уходила. Просто немного вышла - прогуляться.       - Есть еще идея! - ухмыльнулась ей Травка.       И повертела перед носом тускло-белесой металлической штучкой, продолговатой, цилиндрической, с таким... да, с забавным округленным кончиком. Подобные предметы в ходу у всяких извращенцев. Или извращенок...       Янке мысль понравилась. Когда схлынула волна, выбившая ее из тела, ей стало как-то скучновато. И это «скучновато» нужно было срочно заполнить. Травкина затея была как раз кстати: сама форма штучки представляла собой одно сплошное обещание. И кольцевые ребра, словно на дорогущем презервативе, тоже нашептывали всякое неприличное.       - Давай, - шепнула она, в азарте закусив губу, и слегка развела колени: не тушуйся, мол, добро пожаловать.       Травка хитро улыбнулась, подмигнула - и прохладный металл как-то на удивление легко скользнул внутрь.       - На полшишечки, не все сразу, - она дурашливо погрозила пальцем. А сама тем временем, дразня и сладко мучая, двигала штуку вперед - и назад. Вперед - и назад. И одно лишь осознание, что это не какой-то там потный солдафон копошится, а мертвый, несгибаемо твердый металл, который прочнее и совершеннее любой плоти, и двигает его по-настоящему искусная рука, и в пальцах ее больше фантазии и настоящей сказки, чем во всех книжках всех сказочников и фантастов - одно это уже заставляло Янку трепетать и течь по полной программе.       А потом вдруг что-то пошло не так. Травка издала короткий нервный смешок и тревожное «Упс!»       Янка, еще секунду назад пребывавшая в экстатическом бреду, вдруг... ну не то чтобы пришла в себя, но по спине ее пробежал неприятный холодок, от которого в голове немного прояснилось.       - Это что еще за «упс»? - строго спросила она Травку.       - Ты ненасытно жадная. Ты съела эту... вот...       - Как это - съела?       - Ну как-то так. Проглотила альтернативным способом. Как свечку вагинальную. Скользко было, извини уж, - и Травка снова нервно хихикнула.       - Так достань, в чем проблема?       - Проблема в том, что это граната. От подствольника. И она, кажись, взвелась. Там отчетливо щелкнуло.       Вот тут Янка совсем заледенела.       - Это «Подкидыш». Взрыватель ВМГ-П. Самоликвидатор при попадании в вязкий грунт - сорок секунд, - проговорила она торопливо, разом припомнив заученные, словно «Отче наш», правила обращения с боеприпасами.       - Вязкий грунт? Эк ты самокритично-то! - Травка продолжала нервически потешаться, но взгляд ее стал перепуганным.       - Беги! - сдавленно простонала Янка и, закрыв глаза, сложила руки на нежной девичьей груди.       Травка торопливо поцеловала ее и без вопросов спряталась в гулкий металлический шкаф.       Тягуче шли последние секунды жизни. Было даже не страшно, а как-то тоскливо и обидно. Ведь только-только в окружающей реальности нарисовалось что-то чудесное, приносящее счастье, и на тебе - облом, конец всему.       Интересно, а ее сразу насмерть порвет или придется помучиться? Лучше бы сразу. Впрочем, что толку гадать? Сейчас все и прояснится. Вот-вот. Уже.       - Эй, ты там взрываться собираешься? - прогудела шкафом Травка. - Тут холодно вообще-то.       - Сейчас, подожди минутку, - словно извиняясь, ответила Янка.       Граната отчаянно запаздывала. Прошли сорок секунд, потом еще минута, но ничего не происходило.       Наконец, Травка не выдержала. Вышла из шкафа. Подошла к Янке, задумчиво осмотрела место, так сказать, происшествия.       - Здесь нужен сапер, - сказала она авторитетно, и запалила новую самокрутку.       - И гинеколог, - добавила Янка.       - Игинеколог... Красивая, должно быть, профессия... - Травка выдохнула, присела рядом на диван, отчего Янкин таз опасно шевельнулся. - Игни-агни-огонь-игнишн. И наше девичье естество. Соединение иня и яня, влаги и пламени...       - Зови уже кого-нибудь! - зашипела на нее Янка. - Развела, блин, философию!       - А кого звать? - флегматично вздохнула Травка, передавая ей косяк. - Разве что Доктора... Так он не придет. Он, словно хлебушек, за брюхом бегать не будет. Даже за таким очаровательным, как у тебя... Придется как-нибудь самим. На волокуше, что ли... Или, там, воздушный шар сшить...       - Лучше дельтаплан... - Янка глубоко затянулась и тоже всерьез призадумалась, бросив взгляд на свои трусы на полу. - Или, может, байдарку. Доктор же на болоте? Значит, как-то по воде...       Они сидели - вернее, Травка сидела, а Янка лежала, боясь пошевелиться - курили и предавались размышлениям еще несколько долгих-предолгих минут.       Граната молчала.       - Начмед. У нас есть начмед, - вдруг вспомнила Янка. - Он воевал, он мудр, и знает жизнь...       - И ненавидит наркоманов, - опечалилась Травка, - Я к нему не пойду, он меня пристрелит.       - Тогда я станцую ламбаду, и никому ни в кого стрелять не придется, - пригрозила Янка.       - Тоже аргумент, - подумав, согласилась Травка. - Что ж, пойду. Приму за тебя смерть, подруга. От змеи медицинской, от кобры очковой, от удава вашего долговского.       - Тащи уже его сюда! - рявкнула Янка. Терпения не осталось неподвижно, с ногами врозь, полулежать. А шевельнуться страшно.       Травка ушла торопливо и медленно. Торопливо - потому что действительно торопилась, и само присутствие взведенной гранаты ее подстегивало и провоцировало на кучу лишних движений. А медленно - ну просто получалось у нее все так, будто она под водой. Или где-нибудь на Луне, при низкой гравитации.       Янка осталась одна. В тишине и неподвижности. Поначалу стало одиноко, так, что сердце защемило. А потом она вдруг осознала, что теперь с ней граната. И эта металлическая злюка вроде как пыталась даже разговаривать. Уже через пять минут Янка готова была поклясться, что слышит желчное ворчание сорокамиллиметровой террористки.       А Травка с начмедом не очень-то и торопились. Где они застряли? Неужели непонятно, что граната все злее и злее, и скоро рванет просто так, без тряски и шевеления, от одной лишь своей вредоносности?       Нестерпимо зудела нога, но почесать ее не было никакой возможности, и Янка уже готова была взорваться, только бы это прекратить.       - Считаю до десяти. Потом чешу ногу, и будь, что будет, - пообещала она сама себе.       Досчитала до десяти. И еще раз до десяти. Пришла к мысли, что может осилить счет и до сотни...       На восьмистах тридцати девяти дверь, наконец, открылась.       Начмед, сухой, долговязый, с обширной лысиной и глубоко посаженными глазами маньяка увидел Янку и очень нехорошо усмехнулся.       - Здравствуйте, Сергей Палыч, - пискнула она.       - Привет-привет... - проскрипел он, резко обернулся и пригвоздил взглядом крадущуюся следом Травку.       Та потускнела и уменьшилась в размерах.       А начмед подошел к Янке, закатал рукав и ловко натянул хирургическую перчатку, пошевелив длинными пальцами, похожими на паучьи лапы.       - Рыпнешься - умрешь раньше взрыва, - пригрозил он. - Я умею и люблю убивать.       - А вы хирург? - осторожно спросила Травка.       - Патологоанатом, - не оборачиваясь, ответил Сергей Палыч.       - Я знала! - с благоговейным ужасом прошептала та и, кажется, начала становиться прозрачной, словно у нее маскировочный рефлекс, как у кровососа.       Начмед же одним резким безжалостным движением запустил три пальца, ну... в Янку. Она ойкнула, зажмурилась и почувствовала, как из нее что-то вытягивают, словно вантузом. Затем - сочный чпок.       И - ничего.       Янка открыла один глаз.       Сергей Палыч стоял над ней и вертел в руке гранату. Она была тихая, смирная и безобидная.       А начмед был злой и страшный.       - Взведение инерционное... - прошипел он, швырнув гранату на диван рядом с Янкой, - Вам с этой хренью нужно было прыгать с десяти метров на бетон, чтобы взорвалась. Учите матчасть, бестолочи!       И ушел, хлопнув дверью.       Янка лежала, ни жива, ни мертва. Ей было мучительно стыдно.       А Травка медленно подошла к гранате, подняла ее, подбросила на ладони.       - Я ж говорила - приключения! - хихикнула она.       Янка фыркнула и расхохоталась.