Разящая молнией

Леон       От ее запаха буквально срывало крышу. Тягуче обволакивающий сандаловым маревом, оседающий на языке легкой клюквенной кислинкой, и манящий своей остротой жгучего кайенского перца. Черт, а эта мятная свежесть, сплетенная с букетом молочноцветкового пиона…       Стоило уловить в коридоре первые нотки аромата моей волчицы, как во рту скопилась вязкая слюна. Неудовлетворенность последним соитием взбодрила внутреннего зверя, и теперь на смену здравого смысла вновь пришло животное желание овладеть. Овладеть той, что столь беспардонно решила пойти в разрез с нашими устоями и правилами, той, что предприняла попытку защитить близнеца от вполне обоснованного наказания и той, что несмотря на все это возбуждала своей необузданностью и строптивостью.       Пропуская мимо ушей всю гневную тираду Блэквуд, игнорируя ее жалкие попытки сопротивления, меня лишь волновало насколько сильно тело девчонки томилось в ожидании нашего слияния.       Забросив неугомонную на плечо, я вовремя вспомнил о бражной сторожке, что служила для меня временным пристанищем после охоты. Место, где после изнурительных ночей я мог спокойно побыть наедине со своими мыслями и урезонить волчий разум, в период длительного обращения.       Внимая лишь своим инстинктам и автоматически парируя на колкости, я стремительно настиг пункт назначения, и чуть не снеся с петель тисовую дверь, бросил вожделенное тело малышки Ами на лежанку. Даже будучи в заполненном запахами хмельных напитков и медовых запасов помещении, я отличал лишь благоухание пары. Уперевшись локтями о настил и, вглядываясь в меня своим пронзительным взглядом практически черных глаз, Амелия будоражила два абсолютно противоречивых чувства. Я хотел ее оградить. Защитить от всех и вся, создать ей условия полной безопасности. Но вместе с тем я желал завладеть ею, присвоить и подавить эту шальную волю, сделав абсолютно покорной и степенной, ведомой только мной.       — Что дальше?       Очередной вопрос с неизменной укоризненной в голосе. От тяжелого дыхания грудная клетка девчонки медленно поднималась и опускалась, отчетливо являя моему взору затвердевшие не то от окружающей прохлады, не то от возбуждения горошины сосков. Сквозь белую тонкую ткань на пике вдоха просвечивали бледно розовые ареолы, что темными остриями взывали к моим активным действиям.       — А дальше…— я видел, как Блэквуд сжимала бедра, пытаясь сдерживать свой подступающий сок. Как же это наивно с твоей стороны, малышка Ами…— ты раздвигаешь ноги!       Один порыв и тело блондинки уже подо мной. Ожидая активного сопротивления, я внезапно осознал, что моя волчица покорно продолжала лежать, не предпринимая попыток меня укусить или влепить маломальскую пощечину.       — Умничка, — ты можешь говорить, что угодно, но твое тело красноречивей выдает истинные намерения, моя маленькая альфа.       Сомкнув над головой узкие запястья, я наконец-то уткнулся носом шейноплечевой изгиб, помеченный свежей парной меткой и втянул запах моей самки.       Непередаваемо!       Сощурившись от удовольствия, я, не открывая век, начал медленно спускаться ниже, смакуя губами вкус солоновато-сладкой от легкой испарины кожи.       — Снимешь сама или…— тонкий хлопок майки плотно обтягивал возбужденную грудь Амелии и прежде чем разрывать этот никчемный кусок ткани я решил немного поиграть. Дойдя до треугольного выреза я продолжил влажную дорожку по поверхности текстиля и, очертив вершинку левой груди, прихватил зубами упругий сосок.       Послышался сдавленный всхлип.       Посасывая и сдавливая ртом возбужденную плоть я с неменьшим энтузиазмом накрыл другой сосочек и, потеребя его, сжал двумя пальцами.       — М-м-м-м.       Стон девчонки буквально ласкал слух, а обострившийся аромат подстрекал продолжать начатое. Оттягивая и увлажняя вершинки ареол, я уже окаменевшим членом осязал, как флисовые штаны Ами насквозь промокли секретом и под действием каждой моей уверенной манипуляцией бедра малышки подмахивали навстречу.       — Что, уже не терпится почувствовать меня внутри, дикарка? Хочешь вновь наполниться моим семенем?       Ощущение от прошлого «замка» были незабываемые. На фоне нешуточной бойни и откровенно впечатляющей схватки, запереться во влагалище моей хищницы было высшей наградой. С лихвой компенсируя все полученные рваные раны и ссадины от острых клыков и когтей волчицы, я впервые смог открыть для себя новые грани от истинной связки с парой. Наслаждаться единением тел, тугостью ее внутренних спазмирующих стенок, ее горячего и истекающего нутра…       Рывком стянув с талии брюки, я, не меньжуясь, оголил гладкий, и уже блестящий от смазки лобок. Амелия по-прежнему не сопротивлялась.       — Только посмотри, да из тебя просто бежит.       Не оттягивая более долгожданного момента, я коснулся языком изнывающего места.       — И все же я была права, — сквозь пелену наваждения и нарастающей похоти до меня пробился надломленный голосок Амелии, — ты простой… жалкий… похотливый щенок, — сжав по бокам простынь, Блэквуд судорожно выдохнула, стоило мне припасть к налитому клитору. — Вместо сильного альфы мне судьба вверила никчемного тюфяка-извращенца…— внезапно сильные бедра сомкнулись мертвым тиском вокруг моей шеи, перекрывая доступ кислороду. — Что, настолько сложно внимать своему разуму, а не члену, Саммерс? — прорычав, девчонка усилила давление.       Вот же дура!       — Угомонись, дикая, — сместив руки на ее талию, я попытался выйти из захвата. — Блэквуд! Что б тебя, несносная девчонка!       Сжимая туловище бесноватой, я встал на ноги и, ухватив одной рукой девичье запястье, резко дернул за него. Из-за неудобной позы моя волчица расслабила ноги, позволяя мне сделать глубокий вздох.       — Не захотела по-хорошему, будем по-плохому. — Вновь завалившись на настил, я полностью прижал корпус неугомонной животом книзу. На сей раз обездвижев Мэл и, лишив ее возможности брыкаться и лягаться, я нагнулся к ее уху.       — Сколько в тебе спеси, глупая альфа! — издавая звуки, похожие на внутриутробный рокот, Амелия, лежа щекой на покрывале, прожигала взором стоящий напротив стол.— Все никак не можешь понять, кому отныне принадлежишь? — смахнув с плеча волосы, я обвел следы моего укуса. — Ты моя самка. Моя пара. Моя собственность! И дерзить, перечить и противиться мне, ты, дикая более не можешь! — огладив упругую, и такую нежную попку, я звонко шлепнул по ней, вырывая из легких девчонки очередной стон. — Твое тело, душа, сердце, вся ты — полностью в моей власти! Сейчас, Блэквуд, желание оттрахать тебя преобладает над всеми другими… — очередной хлесткий удар, по краснеющей заднице, —… а потому, малышка, в твоих интересах все же прислушаться. Я всегда беру то, что хочу… — прижав шею дикой и, припав губами к метке, я одной рукой приспустил штаны, освобождая член: —… и так было, есть и будет всегда.       Вонзив в нужное место зубы для усиления метки, я параллельно вторгся в жаркое и крайне тугое лоно.       Вскрикнув и сократив до предела влагалищные мышцы, Амелия ощутимо напряглась. Толкнувшись еще раз бедрами вперед, я добился полного погружения в хлюпающее нутро, и, замерев внутри, провел языком по изгибу молочной шеи. Сладость кожи начала смешиваться с легкой горчинкой, возникшей на фоне чистых эмоций моей пары. Не дав той опомниться, я произвел очередную фрикцию.       — Ненавижу, — прохрипела Блэквуд покуда я, наращивая темп вбивания, завел руки под ее корпус и, миновав тонкую ткань, сжал полушария груди.       — Не беспокойся, от тебя любви никто и не ждет! — от поступательных движений во влагалище я, по известной причине не ощущал ранее испытываемого наслаждения, ведь теперь Блэквуд активно этому препятствовала на ментальном уровне. Но, черт с ним, сейчас важней было вменить, кто здесь хозяин: — Твоя сестричка, готов поклясться, уже бы умоляла меня «запереться» с ней, и сама бы раздвинула свои ножки, — сжимая и оттягивая соски, я замедлил темп, осуществляя более резкие и глубокие толчки.— Сколько крошке Шайни, восемнадцать? Ну точно, девственницы всегда охотней принимают своих альф. И всегда более покладистые!       Факт того, что для Мэл я был не первым мужчиной меня изначально не беспокоил. Этой шальной, по моим данным, было почти двадцать пять, а потому, вполне очевидно, что сексуальный опыт она уже ранее имела. Но, черт возьми, сейчас мысль о том, что внутри нее был какой-то посторонний волк, или еще хуже человек, меня раздражал и лишний раз подстегивал.       — Не знаю, что ты там себе вообразил, — белобрысая неожиданно усмехнулась, — но трахать, так же, как и здраво соображать у тебя получается херово, Саммерс, — приподнявшись на локти, девчонка накрыла своей ладонью мою, что покоилась на ее груди. — А потому, я искренне желаю Шай, чтобы ее альфа не был столь жалким. Хотя бы в интимном плане.       Ну и отхватил я себе суку.       — Смотрю, у кого-то вновь зубки прорезались? — поддев подбородок дерзкой, я повернул ее голову к себе, так что между нами было не больше пары сантиметров.— Или ты от подступающего оргазма такой разговорчивой стала?       На лице Блэквуд растянулась хищная улыбка.       — Ох, нет…мой милый…альфа… оргазмов ни мне, ни, главное, тебе не видать! Уж я-то постараюсь.       Стоило последнему слову слететь с ее паршивых губ, как весь мой запал тут же… улетучился. Какого?       — Что ты там говорил? Ты хозяин?       Еще секунду назад активный член вдруг резко…       — Что за?       Сбросив мою ладонь, девчонка победоносно ощерилась:       — Видно, в прошлой жизни ты был тем еще грешником, если в этой тебе досталась я, — подтянувшись вперед, и выскользнув из моего плена, белобрысая встала во весь рост: — Как твоя пара заявляю, пока не перестанешь быть гребаным ублюдком…— хитрый взгляд синих глаз метнулся к моему паху. — Не быть тебе на коне.       Вновь натянув штаны, Блэквуд надменно вскинула бровь:       — У парных меток есть масса недостатков, но даже их можно превратить в одно большое…— Мерзкий смешок,— или не очень достоинство.       Поправив футболку девчонка побрела на выход.       — Ты затеяла опасную игру, шальная…— внутри все клокотало, а зверь буквально порывался выскочить наружу. Эта бестия раздражала все больше и больше.— Смотри, как бы не пожалела! — чертова сделка! Чертова мята!       — И это мне заявляет сам Громовой зверь, — приоткрыв дверь, Мел брезгливо фыркнула, — Смотрю, уже не знаешь как пасть ниже? Впрочем, твой дружок подсказывает, что еще есть куда…— финальный кивок на…       — БЛЭКВУД!       — Жду тебя на завтрак, мой Альфа.       Гулкий хлопок дверью, и в унисон с разбившейся бутылкой медовухи, что слетела с дубового стола, разбилось и мое терпение.       — Напросилась, девочка. Пощады, впредь, не жди!