Разящая молнией

За окном взревел мотор. Раскатистым эхом взбодрив сонную улицу, нарушитель покоя со свистом скрылся с места преступления, насильно заставив очнуться одного — в кои-то веки познавшего крепкий сон волка. Леон нахмурился. Сквозь сомкнутые веки настойчиво пробивался первый луч солнца, и не зная куда себя деть, Альфа попытался спрятать лицо. Нос и щека скользнули по нежной плоти груди с уплотнившимся от его же движений соском, а рука, настойчиво прижимающая к себе женское тело, притянуло его к себе еще ближе. Глубокий вздох. Еще один. Стало неописуемо хорошо. Просто так. Разморенное долгой интимной близостью женское тело отзывалось невероятной сладостью и… чем-то своим. Амелия пахла им, пахла собой, пахла сексом и домом. Блэквуд была той женщиной, которую сейчас он мог действительно назвать своей. Особенно, когда их тела сплетались, а она довольно посапывала. Саммерс мысленно прыснул. Хотя, бесспорно, для волчицы, характер у нее был более чем дерьмовым. Прямолинейная, упертая, наглая, беспардонная. И это еще только начало их знакомства… — Ты слишком громко думаешь, — на его макушку шлепнулась ладонь. Издав протяжный вздох, Амелия шевельнула бедрами.— Если удумал вставать — я тебя разочарую, — широко зевнув, она лениво оценила настенные часы. Без трех минут пять. Вздохнула и принялась вошкаться, вынуждая Леона сменить позу. — Спим. Еще как минимум час, волчонок. — Я рассчитывал на твое ворчание после полудня, — извернувшись, Леон мазнул губами острый сосок. Потерся о грудь щекой. Амелия не сдержала улыбки. — А я рассчитывала, что мне в пару попался волк, а не хорек. Саммерс, ты что там роешь? Простая жизненная аксиома — дай волку сексуально разряжаться и станет он покладистей пуделя. Леон тому подтверждение. Он напоминал Амелии возбужденного мальчишку, дорвавшегося впервые до близости. Взъерошенный, захмелевший от эндорфиновой бомбы и с уверенным стояком. По сути, в оборотне обе внутренние сущности умело дополняли друг друга. Человеческая — критическим мышлением позволяла урезонивать животную (во всех смыслах) природу, а волчья, кроме сил и регенеративных способностей, преумножала парные связи. И какой бы бурной не была их ночь, в отличии от Амелии, чей зверь ушел в спячку до ближайшего полнолуния, а вышедший на его смену человек взывал отоспаться и поесть, Леон продолжал функционировать в режиме хищника. Самца, чья главная задача задобрить, приголубить и подмять под себя. — Как насчет сегодня? — Саммерс от ощущения женских пальчиков в своих волосах заурчал. — Что сегодня? — Блэквуд сонно вторила, напрочь игнорируя интимные поползновения. Факт того, что они лежали на кровати, чьи ножки двумя часами ранее надломились, уже говорил… вопил, о ее полной физической капитуляции. И, как бы она не любила секс, ей нужно было время восстановиться. Желательно несколько часов. А лучше день. Два. — Обряд крови. Перед ужином подпишем договор и ты возьмешь мою фамилию. Сосок лениво прикусили. — Пионы, ожерелье, обряд — ты решил окончательно меня покорить? — аккуратно, но настойчиво, Амелия поймала на основании живота ладонь. — Мне кажется, у нас сегодня и без того плотный график. Едва ли обряд будет уместен. Чтобы не разрушить их зыбкий момент примирения и псевдо идиллии, она одарила поцелуем костяшки мужских пальцев, перевернулась на бок и пристроилась калачиком подмышкой Саммерса. — Что-то не так? — удивительно, но он ее намек понял. Первая женщина в его постели, чьи мысли, или хотя бы их направление он захотел считать. Это ли не прогресс? — Разумеется, не так. Леон напрягся. С Блэквуд, при всей ее текущей невинностью, нужно было быть на чеку. Даже истинная волчья связь не была для нее аргументом к абсолютному сближению. Что уж говорить про несколько ярких оргазмов. — Мистер Саммерс, я не знаю, как у вас Верховных Альф, но у нас, полуоборотников, принято после отличного секса нежиться в постели до самых пролежней, — она мягко поддела его ягодицами. — Ну, или в нашем случае до первого разряда. — Разряда? — весь похотливый морок, как рукой сняло. Леон приподнялся на локоть, чтобы оценить состояние его волчицы. Голая, соблазнительная, и, кажется, бледней обычного. — Новый малоприятный факт — после полнолуния моя связь с волчицей практически сводится к нулю, и на ее место приходит стихия. А поскольку молния крайне нестабильная, то во сне — в самый уязвимый период суток, во мне накапливается энное количество заряда, который, если специально его не высвободить, находит выход непроизвольно. Пару секунд на осмысление. — Иными словами тебе нужно заземлиться, — Леон, не мешкая вылез из постели и под внимательный взгляд Блэквуд, подхватил увесистую кадку с фикусом. Амелия прыснула от смеха: — Фикус и Альфа-стояк, картина маслом, восемнадцатый век. Несчастный цветок поставили напротив ее стороны кровати. Блэквуд вскинул бровь: — И что ты предлагаешь мне делать, я стесняюсь спросить? — Высвободить весь накопленный электро потенциал, — Леон как ни в чем не бывало пожал плечами.— В физике я все же разбираюсь. Поэтому, если тема разрядки сексом не актуальна, попробуй снять напряжение через землю. Он на полном серьезе присел на корточки и, прикрывшись простынью, поддел ладонь Амелии.— Это заведение новое и, зная, сколько Верн в него вложился, маякни, если планируешь все здесь испепелить. Леон подавил зевок, прикрыв рот кулаком, потер глаз, взъерошил и без того взлохмаченную челку и уставился на нее своими непростительно красивыми глазами. Амелии было сложно представить, что за этой сонной очаровательностью скрывалась острая властность Альфы. — Мне нравится, — она не сдержала смешка. Свободной от горшка ладонью огладила колючую щеку мужчины.— То, какой ты сейчас. — Сонный и со стояком? — Саммерс, несмотря на язвительный тон, прильнул к ее пальцам. Он явно был недоволен безинтимной перспективой. Это чувствовалось. Ведь для альф любая предпосылка отказа от близости считалась чем-то вроде оскорбления в адрес их самцовости. И даже так, он умудрялся сдерживать свое волчье эго. Не то под страхом поджаривания, не то их связь диктовала ему быть сдержанным и уравновешенным. — Сонный и урезонивающий свой стояк. — Полагаю, мы оба делаем успех, — Саммерс солидарно кивнул, улыбнувшись уголком губ. — Я не набрасываюсь на тебя, а ты не лягаешь меня. — Я знала, что наша пара не безнадежна. Он прижался губами к ее запястью. Гулко вздохнул. Амелия от щекотливого дыхания сморщила нос. — Что? Совсем тяжко? — Скорей, не привычно. — Когда тебе отказывают в сексе? — Блэквуд укоризненно вздернула бровь, однако завершать фразу претензией не стала. Они щупали границы друг друга, и конкретно границы физического влечения, судя по всему, важно было прозондировать максимально осторожно. Хотя бы в этот раз. — Когда я лично и добровольно вместо секса выбираю вот это, — он показательно припорошил ее ладонь землей.— Знаешь, мои мысли о диэлектрическом белье дополнились затеей организовать в нашей спальне песочницу. Ты начинаешь бурчать — я тебя чуточку присыпаю землей. Ты метаешь молнии — закапываю по шею. От вида по-напускному нахмуренной Блэквуд, Леон хохотнул. — А от недовольных мосек, вот, дерн из-под фикуса мне в помощь. Ночью я в тебе, а утром ты в земле. — Так вот значит о каких отношениях ты грезил, — взаимная усмешка. Амелия перевернулась на спину и лениво потянулась. Тело приятно ныло, и не будь у них сегодня уймы дел, она бы предпочла целые стуки отмокать в ванной. И возможно даже не в гордом одиночестве… — Моему идеалу отношений было суждено кануть в лету еще в момент, когда я впервые учуял твой запах. Нет, когда ты тщательно старалась вырвать мне трахею во время нашей ловли. Саммерс неотрывно проследил, как Амелия разминая шею, села по другую сторону кровати. Вытянув к потолку руки, она поочередно наклонилась то вправо, то влево. Очень гибкая, ладная. Светлая кожа, с редким вкраплением родинок неосознанно аукнулась сладостью у корня языка, а от вида двигающихся лопаток и заманчивых ямок над ягодицами во рту скопилась слюна. Невыносимая. Но от того еще более желанная. — Дай угадаю, — девушка встала с постели. Развернулась к нему лицом. — Ты хотел покорную, нежную омежку, которая при первой возможности бы раздвигала перед тобой ноги и вынашивала щенят? Вокруг ее шеи и вниз между возбужденной груди проскользнула белая нить разряда. У Саммерса дрогнул кадык. — Мне кажется, куда важней, не то, что я хотел, а то с чем имею дело. Кем. Не отвлекаясь от рассматривания женского тела, подсвечиваемого лучами солнца, он так же вытянулся во весь рост. Амелия с вызовом вскинула подбородок, подперев рукой бедро. — И с кем же? Между ними бушевала химия. А еще жалящее электрическое поле, от которого поднимались все волоски. Дождавшись, когда расстояние между ними достигло двадцати сантиметров, Леон притянул к себе Амелию за поясницу. Настолько тесно, насколько оба этого хотели. Та не разрывала с ним зрительного контакта. И это тоже в ней его возбуждало. — Сейчас я вижу перед собой ту, кого хочу разложить на том столе, — он поддел ее подбородок. Едва не коснулся ее губ своими.— А еще ту, кому точно удастся совладать со мной. И кого мне хочется узнавать. Всю. Губы соприкоснулись и, проведя по ее нижней языком, Саммерс углубил поцелуй. Словно дорвавшийся до воды после засухи, он приглушенно простонал, когда его ладонь обдало разрядом аккурат над ягодицей волчицы. Но даже так, он ее жадно сжал. — Леон… — Знаю, идем тебя заземлять, — разорвав поцелуй, он грозно рыкнул и подхватил волчицу на руки. Уродился сам элементалом со сложной стихией, так еще и в пару досталась такая непростая. Уверенно дойдя до душевой, Саммерс толкнул ногой дверь. — Ванна с землей? — Амелия поняла ход его мыслей. — Полагаю, если я начну тебя закапывать на заднем дворе — меня не так поймут. — Но, согласись, подобный расклад еще больше закрепит за тобой репутацию опасного Альфы. Ее усадили на борт ванны. Леон прикинул сколько горшков с землей ему понадобится, и сколько таковых у них было в номере. — Погоди потрошить цветы, — Амелия не выдержала. — С землей ты с точки зрения физики верно все подметил, но в моем случае все несколько проще. Слегка отклонившись назад, Блэквуд прокрутила вентили с водой. Из крана под напором хлынул прохладный поток. — Вода? — Леон подозрительно сощурился. — Ты серьезно? Соединять молнию с самым сильным диэлектриком было также опрометчиво, как допускать мысль об Амелии и очевидности ее поступков. — Не доверяешь? — ее лукавая ухмылка. — Нет. Просто в который раз ты удивляешь меня. — Ты ведь хотел меня узнавать. К слову, вода помогает мне совладать с током. Контролировать его в теле. Выставив перед ним пятерню, Блэквуд отпустила под струю другую. Возникшие между выставленных пальцев заряды в мгновение ока исчезли, как и стрекотание тока в ее волосах. Девушка сделала глубокий вздох. — А еще дыхательная практика и медитация — вот, самые действенные лекарства от буйства элемента. Ой, что ты… Саммерс вновь подхватил ее на руки. Не мешкая, он залез в ванную и что-то пробормотав, лег на ее дно, разместив Амелию на своем торсе. — Не холодно? — добившись максимального напора более теплой воды, он расслабленно раскинул руки, уперевшись предплечьями в борты. — Отмокаем, — зевнул прямо в ее макушку. В его утренних планах как раз значился совместный душ. И пусть дело до главного не дошло — хотя бы так, чувствовать ее и ее запах на себе ему было достаточно. Амелия от осознания происходящего неловко шевельнулась. В поясницу упирался крепкий член и его обладатель, к еще большей странности, не спешил его задействовать по прямому назначению. — Женщина, ты слишком громко думаешь. Саммерс поддел носом ее затылок. Слегка прикусил на основании шеи кожу, как бы бодря и возвращая к реальности. Блэквуд ответно покрылась мурашками. — Удивительно, но ты и впрямь не такой, каким я тебя изначально представляла, — от произношения этой откровенности ей словно стало спокойней. Поведя бедрами и найдя удобную позу, она откинулась головой на жаркую грудь. — Это если что комплимент. — У тебя невероятно соблазнительный аромат. А от того, как ты закусываешь губу перед оргазмом можно буквально сойти с ума, — Леон пристроил подбородок на ее затылке. В вибрациях голоса проскальзывали смешинки. — Не комплимент, а холодный факт. — Я люблю цветы. Все кроме желтых роз и белых фрезий, — Амелия смежила веки, позволяя воде и мужскому телу окутать ее теплом. — Люблю мужское внимание. Хотя нарочитое показушничество вызывает рвотный позыв. Как и открытые приступы ревности. Сумбур последних дней начинал сам собой упорядочиваться. Ее тщательно выстроенный план, даже при нелепом стечение обстоятельств с волчьей парностью, сейчас вновь стал обретать силу. Она все исполнит. Как и хотела. И Саммерс ей не помешает. Не сможет. Более того, с ним становилось проще дышать. Возможно, их союз и впрямь не был лишен смысла. — Обожаю пиццу. Классическую. Где есть только томатная паста, базилик и моцарелла, — потеревшись затылком о его ключицы, Амелия перехватила руку Леона. — Мне нравится скрежет грифеля по бумаге. Нравится шелк. То, как он струится по коже, отдавая холодком. Разглядывая широкую ладонь Саммерса, девушка в какой-то момент опустила ее на свою грудь. Ее тут же приятно сжали. — Люблю, когда ты ласковый. И когда вот так урчишь. — Выходит, мне всего-то нужно было тебя накормить пиццей, вручить цветы, шелковое платье и карандаш для зарисовывания того неприличного жеста на салфетке, чтобы ты вот так потянулась ко мне? — за игрой с грудью последовало жадное касание губ к ее виску. Осязая, как расслабляются под его пальцами мышцы, Леон принялся оглаживать податливое тело. Ключичные косточки, межгрудная ложбинка, вверх к шее, вниз к животу. Еще ниже. — У тебя есть шанс все наверстать. М-м-м… Массирующие движения поверх половых губ эти шансы увеличивали. Бедра свободней раскрылись, открывая доступ для слишком интимной ласки. Леон лениво прочистил горло: — Люблю мясо средней прожарки. Еще тыквенный пирог, приготовленный по рецепту моей матери. Вчера мы ели очень похожий на него. Почти вкус детства. Прикрыв веки, Саммерс исследовал и вкушал доверие Амелии. Умелыми движениями помогал ей освобождаться от напряжения. И заодно освобождаться самому. — Люблю накрахмаленное постельное белье. Чтобы оно хрустело, когда на него ложишься, — слегка надавив на клитор, он удовлетворенно втянул аромат волос, ощутив вязкую, горячую влагу. — Я люблю простор. И спать в собственной кровати до некоторых пор мне доставляло удольствие в гордом одиночестве. — Я вторглась на твою территорию? — Амелия рефлекторно подалась навстречу его пальцам. Из последних сил ухватилась за борт ванны, следом закинув на него ногу. Бурлящий в венах ток поднимался прямиком к голове, удачно минуя сердце. — Вторглась. Но меня это устраивает. Я умею принимать то, что завещано. Так же, как и оберегать, — верхние фаланги двух пальцев погрузились глубже. Оба простонали. — Меня не нужно оберегать, — Амелия чуть повернула голову, чтобы настойчивым губам Саммерса было удобней настичь ее. — Это уже мне решать, — Леон воспользовался возможностью углубить поцелуй. Кончик языка ощутил мелкое пощелкивание, как от шипучки. Он причмокнул губами, распробывая необычные покалывания. — Мэл, я уже говорил, что дикий собственник. И то что принадлежит мне — мое. Делиться и отпускать я ни с кем не собираюсь. Ему нравилось то, как они проводили время. Как вода помогала им становиться ближе. Ему нравился взгляд Блэквуд. Несмотря на поволоку похоти, в них читался вызов. — Ты не расслышал пункт про мое отношение к ревности? — она сама ужалила его в уголок губ. Слегка прикусила кожу подбородка. Леон довольно ухмыльнулся. — Милая, ревность удел неуверенных щенков. Я лишь уточнил свои границы. Ты их неотъемлемая часть. — Интересно, где ты успел так согрешить? Вода забурлила. Покрылась молочным туманом. Амелия вытянулась дугой, прогнувшись в пояснице. Ее пробила дрожь. — Увы, я сам задаюсь этим вопросом. Продолжив ласковые поглаживание ее плеч, Леон сжал челюсти. Электрический заряд волчицы буквально осязался каждой клеткой тела. Не было больно. Скорей, волнующе от осознавания природы этих зарядов. — Леон… Сползя вниз по его торсу, Амелия погрузилась под воду. Там она шлепнула Саммерса по бедру. — И истлели они в один день. Когда водное зеркало заволокло глаза, а дрейфующие локоны ее волос щекотнули нос, Леон был готов поклясться, что на мгновение их с волчицей конечности окутало синим пламенем. Все вокруг залилось свечением. Он прижал к себе женское тело. Биение его сердца. Ее. Ожидание небольшого взрыва измерялось секундами. Минутой. Легкие стремительно опустошались кислородом. Вспышка. Короткая и ослепляющая. Амелию сильней притянуло к Леону, а ее кожа стремительно покрылась узорами, напоминающими сплетение вен. Пару мгновений и узор сложился в серебристую, а затем и черную метку альфы, обвивающую все левую часть ее туловища от щиколоток до ключичного излома. Именно такую метку ранее она демонстрировала Советнику и гостям Ратуши. Метка Саммерса призывно отозвалась пульсацией, провоцируя на запястьях ощутимое жжение. Благо, вода смягчала жар. Амелию резко вынырнула. Сев, она потянула за руку Леона. — И это все? — он жадно схватил ртом воздух. Сморщившись от попавшей в нос воды, он оценил девушку. Амелия пышела здоровьем. Никаких признаков изнуренности, даже румянец, и тот проявился на щеках. — А ты рассчитывал, что я нас взорву? — Блэквуд из-за отдышки хрипло рассмеялась. Не без его помощи вылезя из ванны, она взяла полотенце и промокнула его скулу. — Не буду кривить душой, столб разряда, как в Ратуше, я был бы не прочь увидеть. — Хочешь, по возвращению домой заскочим туда и я потешу твои ожидания. Вобрав капли с лица, Амелия продолжила растирать его грудь и плечи. Леону такое проявление заботы пришлось по-вкусу. — Мое эго ты сможешь потешить вечером. На встрече с братом. Перехватив у Блэквуд полотенце, он обвил им женское тело, сковывая любые движения. Амелия покорно затаилась. — Оу, хочешь чтобы я подорвала его дом? Или может честь? — Точно не дом. А с честью ты уже справилась. — Уже? — Уже. Блэквуд привстала на носки. — Что это за бесконтактный бой такой. Я не знаю твоего брата, а уже успела ему насолить. — Ты в себе сомневаешься? — Леон подозрительно вскинул бровь. — Оу, в себе я уверена, как никто другой. — Именно поэтому я уже предвкушаю званый ужин. Разрыв шаблонов у Клауса произойдет только благодаря тебе. Он ущипнул Мэл за ягодицу, за что тут же схлопотал болезненный укус за плечо. Саммерс предостерегающе рыкнул: — Женщина! Любишь же ты об меня клыки свои точить. Извернувшись и запрокинув волчицу к себе на плечо, он еще раз смачно прошелся пятерней по ее мягкому месту, а секунду обдумав, сам прикусил помеченную татуировкой ягодицу. — Саммерс! Минуя заваленный вещами пятачок, он повалился вместе с хохочущей Амелией на кровать. Каркас той предсмертно скрипнул. Как и многим предметам интерьера — ему не удалось целиком пережить ночь. Перевернутое трюмо и кресло, замутневшие от пальцев стекла, зеркала, визор камина. Даже партьера, и та на несколько крючков отошла от потолка. Все напоминало о разбушевавшейся страсти и рисовало весьма заманчивую перспективу. Чем больше они проникались друг другом, тем комфортней становился их союз. — Я говорил, что омежкам предпочитаю невыносимых стерв? — вжимая собой в постель Блэквуд, Леон жарко прошептал возле ее уха. Бесконечная утренняя прелюдия выходила не менее будоражащей, чем секс. — Считай, что я это угадала. — Или рассчитала? Признайся, ты была очарована мной с первого взгляда. Амелия сменила поглаживание мускулистой спины легким царапанием. Сейчас ей хотелось поддаваться на провокацию волка. А потому, прильнув губами к шее Саммерса, она задобрила ее языком. Альфа от неожиданности замер. — Как самонадеянно, мистер Саммерс, — проведя влажную дорожку от кадыка до мочки уха, она подцепила ту зубами. Валхалла, еще немного и он все же ее трахнет. — Не припомню со своей стороны преднамеренных действий по привлечению тебя. — Говорит та, кто при нашей первой встрече разгуливала с голой задницей. Фак, Мэл! Ты играешь с огнем! Он было дернулся, чтобы перевернуться на спину и усадить волчицу на бедра, но та мертвой хваткой обвила его ногами и, слегка оттянув кожу на плече, впилась зубами в шейно-плечевой изгиб. Не метка, и не присваивание, но непозволительная для волчиц вольность. Сумасшедшая! — Я очарована тобой, волчонок. Но совершенно точно не с первого взгляда, — хриплый смех и очередное мановение языка поверх синеющего кровоподтека. — Правда в том, что я тебя покорила гораздо быстрей. Тебя и твоего зверя. — Мистер Саммерс? В дверь номера тактично постучали. — Пять утра. Доставка завтрака, как вы и просили. Он? Просил? … Точно. Леон продолжал лежать, в то время как Амелия нырком выскользнула из-под его туши и, накинув его же рубашку, поспешила к двери. — Благодарю, вы как раз вовремя. Щелчок замка, перезвон чайного сервиза на тележке, снова щелчок. По комнате разнесся пряный аромат бекона и поджаренных яиц. Леон, под влиянием выходки Блэквуд, не моргая созерцал окно. Голубя, тяжело вышагивающего по карнизу и вот-вот готового сорваться вниз. Прямо как он только что. Верней, его зверь. — М-м-м, Леон, яичница просто космическая. Гляди, тут и копченые колбаски есть. Его только что попробовали клеймить. Технически у нее это вышло бы, обладай она вместо вагины членом. Где такое вообще было слыхано, а? Чтобы волчица попробовала присвоить своего вожака. Верховного Альфу, на минутку. — Надо же, а вот и тыквенный пирог. Твой любимый. — Женщина, ты сведешь меня с ума, — взгляд Саммерса метнулся к жующей волчице. Присев на край постели и притянув к себе колено, она с нескрываемым восторгом откусывала измазанную желтком колбаску. Ни тени угрызения совести за содеянное, лишь чистой воды аппетит.— Стерва. Леон обреченно вздохнул, силясь, чтобы не улыбнуться. — Исключительная. Эй, стоять, хищница! Хоть одну сосиску мне оставь…