***
Утро давит на меня, депрессия перестала скоблить мою душу и принялась за тело? Нет, это всё из-за вчерашнего напряжения. Секс в туалете публичного заведения? Это реально было со мной? В моей голове в последнее время много фантазий, жаль это не одна из них. Пора собираться на работу, сегодня пятница, нужно сдать статью. «На грани: Как жить с ПРЛ». Я работаю над этим уже неделю и достаточно углубилась в эту тему. Сложно писать о том, чем страдаешь. Ощущение беспомощности и опустошенности, кажется, что личность расколота непримиримыми эмоциональными противоречиями, эмоциональная неустойчивость, импульсивность? Это симптомы пограничного расстройства личности, я подхожу под все пункты. Замечаю засос на своей шее, пока чищу зубы, на меня накатывает злость, кидаю щётку в стакан, и он падает в раковину с грохотом. Раздражительность? Ещё один симптом! Делаю фото алого пятна на своей шее, осматриваю себя, на бедре синяки от её пальцев. Считаешь, это нормально? Отправив сообщение вместе с фото, я привожу свои волосы в порядок и собираюсь, на телефоне уже давно повисли её непрочитанные сообщения, открываю их уже в дороге.Это любовная метка
Эротизм в открытом виде
Я знаю тон твоей кожи, купить тебе тональное средство?
Или ты наденешь одну из своих ужасных водолазок?
Доброе утро, Ив.
Водолазка сдавила мне горло на этих словах, я оттянула её пальцами, оторвав взгляд от телефона, уставившись в окно автобуса. Успокоилась, написала. Ты специально его сделала? Это неуважение!Это страсть!
У меня синяки от твоих рукНе верю, придётся тебе предъявить доказательства
Это не поводИзнываю от желания увидеть тебя. Повод?
Последнее сообщение тянет на повод, хочу ли этого я после того, что случилось вчера? Отвлеку себя от этого вопроса работой. В офисе спокойно, в тишине слышен звук клавиш, я работаю над своей статьёй, но начинаю видеть в ней только её. Признаки ПРЛ: склонность к интенсивным, напряжённым и нестабильным отношениям, в которых чередуются крайности — идеализация и обесценивание партнёра. Постоянно испытываемое чувство опустошённости, бессмысленности, скуки. Эта статья слишком личная. Но мне нужно с чего-то начать, оттолкнуться, найти себя в этом. Сегодня все заказали пиццу, можно было не выходить на обед. Я посвятила весь день исследованию, увлеклась настолько, что забыла! Забыла, кто я и что происходит в моей жизни, до момента, пока телефон не оповестил о сообщении.Выезжаю к тебе, надеюсь, ты не пьёшь где-то чай…
Нет, сегодня мой вечер намного лучше. У меня есть остатки пиццы, из офиса ушли все, кроме Джейми, и тот доделывает что-то, посматривая на время. Моя статья почти готова, и я довольна тем, что у меня вышло, к этому сложно будет придраться. Сохраняю, распечатываю, ещё раз пробегаюсь глазами по тексту и направляюсь к Джейми. — Не любишь уходить на выходные, не завершив работу? — улыбается он, разрешая пройти. — Я, как мне кажется, и так слишком долго выполняла это поручение. — Это твоя первая статья, я тебя не тороплю. — Она готова, — протянув ему статью, я ощутила волнение, как на экзамене. — Возьму домой, напишу тебе, когда прочту. Я скоро поеду, тебя подвести? — Хочу задержаться, спасибо за предложение. Вернувшись за свой стол, я нервно взяла в руки телефон, ведь сообщения от Вилланель не дают ему погаснуть.Тебя нет дома, где ты?
Я же предупредила, что выезжаю
Не надо так со мной, Ив.
Я на работеСкажи мне адрес, я заберу
НетНемедленно приезжай домой!
Иначе что?Я опять промокну! Уже крапает!
Так не жди меняЯ хочу тебя увидеть, это вечер пятницы, Ив!
Все хотят домой в этот день!
Мне хорошо на работеУ меня был опыт поджога, я рассказывала?
Как горел приют… Казалось, пламя доставало до небес!
В прошлом месяце я сожгла свой родной дом, это было зрелищно
Зачем ты сделала это?Приезжай, я могу рассказать
Я не отвечаю, и она звонит. — Что, Вилланель! — Ты уже в дороге? — Думаешь, я хочу ехать к той, что хочет сжечь мой дом? — Ожидание меня раздражает. — Скоро буду, — буркнула я и скинула, она действительно может всё сжечь, в этом я не сомневаюсь. У Джейми огромный внедорожник, большая редкость для Лондона. Я забираюсь в него с его помощью. Я так привыкла к такси, что первое время мне неуютно. — Задерживаешься в пятницу на работе, дома никто не ждёт? — разве не почти то же самое он спросил меня на работе? — Я жду бумаги на развод. — Извини. — Ничего. Пора уже начать об этом говорить, чтобы свыкнуться. — Не сошлись характером? — Всё куда сложнее. Ему со мной небезопасно. — По тебе не сказать, что ты можешь причинить вред, — усмехнулся он. А я усмехнулась про себя, вспомнив Рэймонда и топор в моих руках, это же вызвало тошноту. — В моей жизни есть человек, который дирижирует события, ей не хочется меня с кем-то делить. — Ей? Твоя мама? — Представляю, как сложно предположить, что мной увлечена девушка. — Ив. Я впечатлён! Это нездоровые отношения? — Я схожу с ума, Джейми. — Дай угадаю, ты никому не говорила об этом? — Верно. И я не знаю, почему говорю это сейчас тебе. Что ты подумаешь обо мне… А я ведь работаю на тебя. — Меня полностью устраивает твоя работа. Ты отдаёшься делу, и мне уже не терпится прочесть статью. — Мне понравилось отвлекаться от своей жизни таким способом. Я чувствую, что могу поделиться с кем-то мыслями, тем, что накопила за долгие годы. — Послушай, если есть то, что тебя тяготит и сдерживает, избавься от этого. Но если чувства сильнее, посвяти себя этому до конца. — А если то и то? Моя любовь сильна, так же как и обида, злость и ненависть. Это всё в одном флаконе, и эта смесь убийственна. — Для такого разговора нам не хватает бутылочки пива. Что если… — Не могу. Очень хочу, но если я не приеду сейчас, она спалит мой дом. — Она темпераментна и вспыльчива? — Она не должна ничего чувствовать по определению, но она заставит чувствовать тебя за двоих. Понимаешь? Она ничто и всё. Как смерч, как ураган! Из этого не выбраться. — Хочешь обратиться за помощью? — Нет. Я не подвергну никого опасности. — Удивительно, как и что мы соглашаемся терпеть ради любви. — С большой долей вероятности, меня это устраивает, — «устраивает».. какое же уродливое слово. — Понимаю тебя. Это привычка. Не так просто отучить себя. Вилланель привычка? Я привыкла чувствовать опасность её существования? Ходить с ней по одной орбите и сгорать при сближении? От любой привычки можно избавиться, приложив все силы, но с ней так не выйдет. Я смотрю на Джейми, обычного человека, можно сказать, случайного, и нахожу этот разговор очень вдохновляющим. Открываться не так страшно, ощущать поддержку приятно. Он подвозит меня к дому, я уже вижу Вилланель на пороге, он тоже смотрит в её сторону. На ней сегодня ярко красное пальто в пол, идеально облегающее её фигуру, волосы забраны назад, взгляд прожигает даже через дорогу. — Ты будешь сейчас в безопасности? — спрашивает он, потирая оплётку руля. — Да, надеюсь, — я знаю, что нет, с ней я всегда в опасности. — Я могу пойти с тобой, разберусь с ней, ты спокойно войдёшь в дом и запрёшь дверь. Я представила лицо Джейми в крови, его труп на своём пороге — весьма ожидаемо, если он сунется к Вилланель. — Нет, спасибо, — быстро отрезала я, прогоняя кошмарную картинку из головы. — Хочешь совет на все времена? Живи настоящим и не будь жертвой. — Я стараюсь. Спасибо, что подвёз. — Напишу тебе, как прочту. Мы попрощались, странное чувство в груди, притяжение к человеку, что был так добр и прост со мной в общении. Никаких подводных камней, безопасность, понимание. Вилланель встречает меня натянутой улыбкой, её взгляд стал тёплым, радостным — она рада меня видеть? В плечах нет напряжения, всё в ней кричит о невинности. Я открываю дверь, и мы заходим. Я хочу снять обувь, но чувствую толчок в бок, Вилланель хватает меня и прижимает к стене. — Кто тебя подвёз? Отвечай мне, Ив, — вздёрнув брови, она смотрит мне в глаза — ревность? Это заводит. — Мой начальник. — Это нормально? Для этого есть такси. — Ты ревнуешь? Что в этом такого? Так даже быстрее. — Я не почувствовала, чтобы ты торопилась. — Нужно предупреждать о визите. — Ты прекрасно знала, что я приеду. — Мне больно. — И? — Ты сжимаешь больно, пусти меня! — У меня сегодня был не лучший день, и ты меня так встречаешь? — Я ничего не должна тебе! — Мне это надоело, я сделаю тебя доступнее, ты будешь послушной. — Будешь насиловать меня из-за отсутствия подходящих слов? — Насиловать? Ты согласна, ты хочешь этого, это не насилие. — Ты сделала мне больно вчера, и след, что ты оставила… — Обнаружив его утром, ты подумала обо мне, даже прислала фото. Я добилась, чего хотела. Ты меня не оттолкнёшь, Поластри. Я здесь, — убрав пару локонов с моего лба, Вилланель приблизилась и оставила на нём поцелуй. — В моей голове? — Ты можешь лгать, но я даже здесь, — пальцы быстро расправились с пуговицами на пальто и ладонь легла на мою грудную клетку, сердце стало ударяться о неё, я задохнулась, испытав прилив горячего тепла между ног. — Вилланель, — попыталась строго произнести я, но мой голос дрогнул, она усмехнулась и опустила руку вниз. — Особенно здесь, — приторно произнесла она, запустив руку между моих ног, и, надавив, приблизилась к моим губам, — Куда ты денешься от меня? Я могу сделать с тобой, что захочу. Яркий свет в коридоре играет на её гладкой коже, она гримасничает, её губы надуваются, когда я толкаю её от себя. — Люди с нечистой совестью очень сильны по части угроз, ты постоянно мне угрожаешь. Знаешь, как паршиво жить под таким давлением? И знать, что мне действительно не сбежать! — Совесть — это что? — её смех очень обаятельный. Я разулась, скинула пальто и прошла на кухню, я знала, что она не уйдёт. Помыв руки, я стала молча разогревать ужин на двоих. Вилланель тоже помыла руки, увлечённая этим, она не заметила или сделала вид, что не заметила, как я осмотрела её с ног до головы. Сегодня она в брюках и белой майке заправленной в них, ничего особенного, но на ней любая одежда смотрится исключительно. Она больше не перевязывает руку, и шрам выглядит как алый рубец. Сколько же родинок на её руках и плечах! Я отвожу взгляд, достаю хлеб. Она подходит и, ловко приподняв мои волосы, кусает меня нежно за ухо. — Тебе помочь? — Нет, — отказываюсь от помощи я, этот укус покрыл моё тело мурашками, хорошо, что я в водолазке, этого не видно. Вилланель крутится вокруг меня, но не мешает, она заводит своим присутствием. Подходит близко и дышит на меня, едва задевает, но её невинная игра превращается в охоту на моё внимание. — В твоей руке красиво смотрятся ножи, — мурчит она, оттягивая ворот водолазки, и, целуя в место засоса, вновь прижимается губами слишком настойчиво. — Прекрати, — я повела плечом, приподняв нож. — Мне повезло, что нож, который ты в меня вонзила, был маленьким, представь, что мог бы сделать этот нож? — Порезать сыр, — пробормотала я, плавно нажимая, Вилланель накрыла мою руку своей. — В таком положении порезать сыр, а если так — то можно сделать с человеком такое, что корнеров будет выворачивать от его вида несколько часов. — Ты знаешь об этом всё… — Я благодарю тебя, что ты меня не зарезала другим ножом. — А мне поблагодарить тебя за то, что ты промахнулась? — Я не промахнулась, просто ты чертовски удачливая. — Не делай это нормой — разговоры об этом. — А что в этом такого? Ты убила человека топором, мы можем говорить на мрачные темы. — Один раз убить может каждый! — Это ты себе внушила? — Я защищала тебя. Я была глупа. — Ты больше не способна на это? Если мне вновь будет грозить опасность? — Я не пойду на это. — И верно, я хочу защитить тебя, чтобы ты была подальше от всего этого. — Кто ты такая? И что ты сделала с Вилланель? — серьёзно спросила я. Мы встретились взглядами и рассмеялись, какая глупость. Вилланель похищает кусочек сыра из моей руки. Я выставляю на стол тарелки и бокалы, у меня есть вино, и я не против его пригубить. Пока я выкладываю ростбиф с картофельным пюре, Вилланель прижимается ко мне сзади, обнимает за талию, целует в шею. Она буквально не может от меня отлипнуть! Что пугает меня, так это то, как реагирует на неё моё тело. Как я принимаю и допускаю это. — Положи мне побольше, я так голодна! Мне стало жарко, я поставила пустую сковороду в раковину и сняла водолазку, кинув её на стул, Вилланель тут же оказалась рядом. Её пальцы прошлись по моим предплечьям, очертили ключицы, я почувствовала толчок её бёдер, повернувшись к ней, я игриво, слегка коснулась её губ. — Ив, — прорычала она, подхватив меня под бёдра и подняв. — Эй! Что ты делаешь? Отпусти меня! — Если бы я не была так голодна! Она доносит меня до стола, я успеваю потрогать её рельефные мышцы рук, кажется, она стала ещё сильнее. — Ужин! — восклицает она, набравшись с силами, чтобы терпеть своё возбуждение. Мы молчим, обе были голодны сильнее, чем думали. — Это вкусно, Ив. Представь, ты всегда бы могла готовить для нас ужин. — Всегда? Я не знаю, сколько это продлится, как долго ты будешь мучить нас, но на «всегда» я точно не согласна. Просто ешь и молчи. — Злишься на меня, что я груба? Я мечтаю тебя нежно обнимать, но выходит, что грубо овладеваю. Это трудно контролировать. Возможно, если бы ты не была так категорична в душе, не противилась происходящему. Ты причиняешь себе боль своей непримиримостью. Будь гибкой, податливой и будешь меньше страдать. — Ты учишь меня жизни? — Если играешь ты, страдаю я, и наоборот. Это полный абсурд. Я выпиваю первый бокал за один раз. Встречаюсь с её осуждением, да, если я продолжу, то попрошу её уйти, чтобы не наделать глупостей. Или? Я уже сейчас пью, чтобы набраться смелости и оставить её у себя на ночь? Смакую эту мысль. Как это? Когда она в постели, когда тихо и невинно спит рядом? Я сбежала тогда из отеля, моё сердце разрывалось от мысли, что я пересплю с ней. Мне нравится, как работают её скулы, я слежу за каждым её движением, как сжимается её челюсть, как она надкусывает еду зубами, как касается губами бокала, облизывает их. Она ест так, будто её никогда не кормили. — Неужели так вкусно? — Ты о том, что я тороплюсь? — смущённо улыбнувшись, Вилланель забрала в свою тарелку остатки сыра. — Тренировки вызывают у тебя аппетит? — Это привычка. Я не всегда могла есть вкусно или вообще есть. И когда что-то перепадало, я поглощала это со скоростью, чтобы никто не отнял. — Я положу тебе ещё, не торопись. — Ты так добра ко мне, Ив. Где ты спрятала нож? Я осторожно расспрашиваю её о тренировках, мне действительно интересно, что может увлечь её так надолго, изо дня в день она делает это и не называет скукой, ей не скучно! По её словам я могу сделать вывод, что ей нравится отдавать себя делу, совершенствовать свои навыки, что этот Оливер лучше Константина и куда приятнее внешне. Она говорит о нём надменно, но с толикой зависти, и восхищение прослеживается в её взгляде. Скорее в шутку, она спрашивает меня, занималась ли я чем-то подобным в своей жизни. К моему стыду, я даже не делала поползновений к обычному фитнесу. — Мой отец занимался единоборствами, я иногда ходила с ним в зал, это было так давно. — Каким был твой отец? — Отсутствующим, особенно дома. До него сложно было достучаться с какими-то личными проблемами. — А мать? — Она жива. Это прекрасная женщина, которая отдала всю себя семье. — Ты из полноценной семьи, поэтому такая неженка в чувствах. Тебе было с кем говорить. — Ты обвиняешь меня в этом? — Мне непонятно, почему ты так много требуешь от такой, как я. — Мне ничего от тебя ненужно. — Оставь этот бред, Ив. Ты не замечаешь или делаешь вид, что не замечаешь, как влияешь на меня и… Извини, я должна ответить, — изменившись в лице, Вилланель схватила телефон со стола. — Ответь, — бросила я, поднимаясь, чтобы убрать со стола. Я стараюсь не слушать её разговор, но её голос, став вдруг тягучим и томным, вызывал во мне отвратительное чувство ревности. — Не могу… Дайте мне побыть одной… Нет! Не у неё! Ты же можешь потерпеть? Я буду позже… Да, мне понравилось… Включив воду, я перестала слышать отчётливо, и Вилланель, как мне показалось, стала говорить тише. Закончив разговор, она подошла ко мне со спины, уязвимость волнительно пробежалась по моему телу, я решила быстрее всё домыть. — Спасибо за ужин, Ив. — Тебе пора идти? — Думаю, она потерпит. — О ком идёт речь? — Хелен. Она так хочет меня… Почему ты так меня не хочешь? Её откровение поставило меня в тупик: зачем она сказала мне это? Вот так просто призналась, что я не одна в её списке желаний? Швырнув тарелку, я выключила воду и схватила полотенце. — Поезжай. Там тебе будет весело. — Ив… — Развлекайся, с кем хочешь, это не моё дело. Но не лезь тогда ко мне! — Ты не признаешь отношения между нами, я свободна, пока ты не заявишь об обратном. Разве нет? Скажи мне, что мы вместе, и я буду только твоя. Я молчу, это её оскорбляет. Моё желание покончить с собой никуда не делось, мне приятно думать, что точку могу поставить только я, и это будет моим личным выбором. Я не хочу быть убитой ею, когда она наиграется. Я не хочу доставлять ей удовольствие тем, что повелась на этот недельный роман. На эту интрижку, словно по старой памяти. Где она была неделю назад? Где она была почти целый год, когда я пыталась не убить себя от жуткой боли после ранения! Где ты была? Мои глаза наливаются слезами, и я тру посуду, расставляя её дрожащими руками, она рядом и не отходит. — Хорошо, скажешь потом, как будешь готова, — Вилланель обнимает меня, и это словно всё меняет, почему это так влияет на меня? — Давай понежимся? Просто полежим на кровати. Ты потрогаешь меня где захочешь. Никакого секса. — Не верю. — Давай, Ив, — стонет она на моё ухо. Мы поднимаемся наверх. Пустая спальня так привычна для меня, но теперь всё по-другому. Вилланель осматривается, подходит к кровати. — Мне нужно что-то снять, Ив? Может, майку? На что она рассчитывает? Что мы разденемся полностью? Ляжем в постель, и всё случится? Я забираюсь в одежде, Вилланель снимает майку. Её пышная грудь оформлена в дорогом белье, как лучший подарок на Рождество, даже бантик имеется. Оказавшись в постели вместе, мы уставились в потолок, и мы не можем не думать о том, как это закончилось в прошлый раз. — Ты точно без ножа? — Тебе следовало меня обыскать. — Обыск перед постелью? Это заводит. Меня всё заводит, даже то, как ты сейчас дышишь. — Как я дышу? — Надрывно, с терпением. Ты волнуешься. Мы всегда волнуемся, когда делаем самые обычные вещи. Что может быть проще, лечь в постель вдвоём? Но почему-то это волнует до боли в груди. — Прекрати, Вилланель! — Что?! — Быть такой… Ты не такая. Язык эмоций и чувств не для тебя, ты не понимаешь. И ты заслуживаешь меньшего или вовсе ничего. — Тебе удобнее так думать? Ты вновь меня обижаешь. — Ты не ребёнок. — Давали бы мне каждый раз по монетке… Я поворачиваюсь к ней лицом, подсунув под голову руку. Она лежит на его подушке, под которой таблетки. Выбор, от чего умереть, прямо передо мной — абсурд. — Будешь трогать меня? Я не настаиваю, но было бы здорово. Это странно и так по-особенному, будто в мире нет другого человека, который был бы мне так близок для подобного. И хотелось бы мне этого с кем-то? Как я всегда и представляла, Вилланель — сплошные мускулы и сухожилия, под безупречно мягкой, нежной кожей она жёсткая и напряжённая. — У тебя такие мягкие руки. — Тебе лучше молчать. Что угодно может меня остановить сейчас. Вилланель затихла, волнительно вздымающаяся грудь от дыхания стала подниматься реже, она почти не дышит, чтобы не спугнуть меня. Думаю, такая осторожность сделала все мои движения напряжёнными, но от того, что я чувствовала под пальцами, действительно было не расслабиться. Я заметила, как она сжала плед под нами, когда я встретила твёрдость её рёбер и очертила несколько, поднимаясь к груди. Могу представить её мысли, о чём она думает, чего хочет. Чтобы моя рука забралась в узкую переднюю часть её брюк? Чтобы я начала множество движений в ней до острой боли в запястье, до потери кровообращения, просто находилась там и доводила её? Она бы постаралась не кончать быстро, терпела бы и стонала. Я бы притормозила перед финалом, внесла бы поправки, сменив всё на медленное скольжение, она бы кончила и победила. Победила бы меня, вечно добиваясь того, чего хочет! Я кладу руку на её талию и большим пальцем провожу по шраму, это случилось слишком быстро, и я повторила, закрыв глаза. Я почти заснула, уткнувшись в её шею, сохраняя молчание, всё казалось очередной фантазией, и она была прервана. Мы вздрогнули от звонка в дверь. — Это за мной, — вздохнув, Вилланель всем телом приготовилась подняться с постели, и я вдохнула её ещё раз, на прозапас. — Ты знала об этом? — Догадывалась, — натягивая майку, произнесла она. Мы выглядим ранеными и растерянными своими же поступками. Спускаемся вниз. Я чувствую усталость, она высосала из меня всю энергию. Быстро обувшись, она надела пальто и открыла дверь. Я увидела на пороге двоих и безошибочно поняла, что это Хелен и Оливер. Высокие, лощёные, они пришли забрать её в свой мир, где ей самое место, а не здесь. Хелен увидела меня, её взгляд задержался на мне, но после она мотнула головой в сторону машины для Вилланель. Оливер перешагнул порог дома и встретился с толчком Вилланель. — Ты куда? Поехали, — кратко и настойчиво кинула она. — Иди в машину с Хелен. — Ив ни при чём, это я прихожу сюда. — Я её не трону, иди. То, как он придержал её руку, как выставил за дверь, как успокоил, — между ними что-то есть. Я остаюсь наедине с ним. Высокий, с широкими плечами и твёрдым взглядом, он давит на меня, хотя ничего не говорит. А я ожидала чего угодно, вплоть до расправы. — Извините за моё присутствие, я скоро уйду. — Разве вы не должны мне угрожать? — Имеет смысл? Если вы её любите, угрозы бесполезны. Я просто выжду время, чтобы Хелен думала, что угрозы прозвучали. — Я трогаю то, что принадлежит им, это опасно, я об этом знаю. — Вилланель не считает, что принадлежит кому-то, она хочет думать, что свободна. Всё, что она может сделать свободно, это купить себе что-то, и то, мода продиктует ей, что на себя примерить. — Когда она выбирает меня, это идёт вразрез со всеми правилами, это её и привлекает. — А что привлекает вас? Она, мягко сказать, совсем не подарок. — Одно её существование не даёт мне покоя. Множество вещей, деталей, я сама не могу это понять. — Вам следует встречаться осторожнее, — дав совет, он повернулся к двери. — Оливер, верно? То, к чему вы её готовите, это опаснее того, с чем она уже имела дело? — Я постараюсь быть рядом, чтобы защитить. — Значит, да? — Вилланель говорила, что вы любите задавать вопросы. Вам лучше не быть с ней, однажды она не вернётся. — Об этом я тоже знаю. — Хорошего вам вечера, — понимающе улыбнувшись, он вышел за дверь, оставив во мне пустоту.***
Я поставила перед собой бутылку вина, сидя за столом, я довольствовалась фантомом её присутствия. Вилланель способна как наполнить жизнь, так и полностью её опустошить. Я не готова к таким горкам. Я знаю, что не засну, и брожу по дому, всё верно, я же призрак, мне осталось лишь потерять оболочку. В постели, после полуночи, я пытаюсь читать книгу, но из-за алкоголя строки пляшут, а глаза слезятся. Выключив свет, я агрессивно накрываю себя одеялом, просовываю руку под подушку и сжимаю пузырёк. Мой телефон ожил, издав грустный, булькающий звук на тумбочке.Извини, что пришлось уехать
Меня разозлила её беззаботность, вот так просто: прости её за всё, потому что это она, и всё на этом! Мне хотелось ответить грубо, спросить, хорошо ли её оттрахали, что она добралась до телефона только поздней ночью? Или оттрахали недостаточно хорошо, раз не отключилась в сладком сне? Они вовремя забрали тебяРассчитывала, что ты прочтёшь утром
Почему не спишь?
БессонницаУ меня есть один проверенный способ заснуть
Мне поступает видео звонок, и я не решаюсь его принять. Увидеть её ещё раз? Ночью? Значок принятия вызова всё прыгал, и я потянула его в сторону. Вилланель лежит в постели, и можно выдохнуть, одна. За её спиной горит ночник, а меня освещает лишь свет от телефона. Всё это кажется таким личным и интимным. Встречаемся? Да мы откровенно любим друг друга, раз глубокой ночью выходим на видеосвязь. — Оливер не причинил тебе вреда? — Нет. Он такой, как ты и рассказывала. Умный, галантный, он дал мне совет. — Да? Какой? — Это останется между нами. Если, конечно, он не скажет тебе. — Он не скажет. — Оливер тебе нравится. Ваши взгляды… — Мне нравишься ты. Так что, готова заснуть? — Меня не усыпила даже бутылка вина. — Закрой глаза, хорошо? И не открывай, просто слушай мой голос. — Как скажешь, — послушалась я, закрыв глаза, вложив телефон в складку одеяла, чтобы она меня видела. — Баю, баюшки-баю не ложися на краю. Придёт серенький волчок и ухватит за бочок… Её голос был тихим и тягучим, я впервые слышу от Вилланель русскую речь. Не могу и слова понять, но звучит как колыбельная. Разжав руку на пузырьке, я представила, что Вилланель прямо напротив меня, что я в безопасности, что я не одна.***
На утро мой телефон был полностью разряжен, заставив себя подняться, я сделала все утренние дела и вернулась к нему. Каролин просила о встрече. Речь пойдёт об усыпляющем оружии русских? Я улыбаюсь, голос в ночи, мысли о нём, по моим рукам бегут мурашки. Соглашаюсь встретиться, она подъедет к моему дому, мне несложно будет выйти. От Джейми несколько сообщений, и все с восторженным подтекстом, ему понравилась моя статья. Едва успеваю выпить кофе, а возле дома уже припаркован кадиллак и Каролин ждёт меня на заднем сидении. Я собираюсь отвергнуть любые предложения, я не впутаю себя ни в какие дела, я нашла себя совсем в другом и безопасном деле. — Доброе утро, Ив, — строго, в своей манере сказала Каролин, но глаза её улыбались. — Давно не виделись, что за повод? — У меня дело, с которым можешь помочь только ты. — Я не хочу. — Ив, лишь консультация, твой взгляд, я не попрошу о большем. — Что именно? — Взгляни на фото. Водитель подал папку с переднего сидения, я не уверена, что мне нужно это видеть. — Надеюсь, тебя не затруднит, а я буду тебе премного благодарна за помощь. Ты ведь неплотно завтракала? — Что здесь? — Каролин открыла папку, и я взяла в руки фото. — Его убили с помощью задыхательной маски, которую используют для эвтаназии. «Рогипнол» обездвижил жертву, маска удушила. — Скверно, — хмыкнула я, разглядывая фото, можно было подумать, это ещё одно убийство Вилланель, такое изобретательное. — Случилось позавчера, он отдыхал в Ванкувере со своей семьёй. — Что я должна вам сказать? — Это подчерк Вилланель? — Очень похоже. Скорее да, чем нет, — расплывчато заключила я, вернув фото. — Этого достаточно. Спасибо, Ив. — Но это точно не она. — Почему же? — У неё есть алиби. — Интересно, какое? — Я видела её здесь, в Лондоне. — Вскрытие еще не успели провести, возможно, это случилось днём ранее. — И днём ранее я тоже её видела. Каждый день на этой неделе, если быть точной. — Ив, вы что, вместе? — Нет, но она рядом. Могу вас заверить, это не она. Подражатель или такой же псих, но не она. У Каролин возилось в голове много вопросов, но я уже положила руку на дверь, готовая покинуть машину. Не стоит говорить, что у меня есть фото другого убийства, совершённого в этот день, точно Вилланель. Забавное совпадение. Оказывается, теперь я ещё и оправдываю её, не позволяя повесить больше преступлений, чем она уже совершила.