***
Вилланель, конечно же, не отказалась от возможности сесть за руль серебристого Porsche. Как и от возможности надеть шелковый брючный комплект с кроп-топом в нейтрально бежевом тоне от модного дома Fendi. Она выдала мне эту информацию сама, когда я уделила время комплименту в её сторону. Для меня её страсть к дорогой одежде — тёмный лес: я могу восхититься видом, но слишком далека от знания брендов и трендов. Главное, на мне то, что предложила надеть она, и я не буду выглядеть на её фоне убого. Мы останавливаемся возле аптеки, меня она с собой не берёт, а по возвращению, прячет пакет в бардачок, протянув мне лишь салфетки и мазь. — Помоги мне. — Всё само заживёт через пару дней. — Хочу быстрее! Как мне тебя целовать? — Может, ты завтра опять исчезнешь на весь день. — Может, но я хочу поторопить заживление. Вилланель повернулась ко мне с готовностью принять помощь, я протёрла руки и вынула тюбик из коробки. Её глаза темнее обычного, а контур идеально очерченных губ слегка дрогнул, но улыбки не последовало. — Думаю, нужно проверить, насколько болит, — предложила я, придвинувшись ближе, посмотрев на её губы ещё внимательнее. — Согласна, — выдохнула взволнованно она. Я осторожно прижалась к её губам, почувствовала давление в ответ, Вилланель горячо засопела, привстав, забирая себе инициативу, распахнув мои губы языком. Возбуждение залило свинцом всё тело, я коснулась ладонью её лица, и оно пылало! Не думаю, что мы могли бы посередине оживлённой улицы перебраться на заднее сидение машины, поцелуй — это максимум, но мы в него вложились. Тихий стон боли, но разве её это остановит, мои губы печёт от её захватов. — Окей… — протянула она, оторвавшись от меня. — Да, мы разошлись, — смущённо улыбнулась я, уставившись на тюбик. — Когда боль смешивается с нестерпимым удовольствием, я завожусь ещё сильнее. — Мне стоит держать себя в руках. — Всё хорошо, Ив. Полечи меня. Мазь на её ране на время удержит нас от желания тревожить её. Мы обе чувствуем, что находимся на той стадии отношений, когда поцелуи предельно важны. И они должны происходить в любой удобный и неудобный момент. Это желание соединять нас и каждый раз убеждаться в том, что всё это не сон. Быть с ней — это трепет, приятное волнение, похоть от каждого взгляда и движения, это риск и каждый день как ставка в казино. В ней ад и рай не нашли себе место. В ней много несказанного и не раскрытого, и она умна. Чертовски умна! Мы начали с музея современного искусства в особняке Штендехаус, и она знала об этом месте буквально всё. — Ты готовилась? — остановив её возле Пикассо, прямо спросила я. — Не только красивое личико? — усмехнулась она, явно напомнив то, что я сказала ей с утра, — Я прочла пару статей. — У тебя отличная память. Какая здесь площадь? — Десять тысяч квадратных метров. — Я так и думала, мои ноги уже устали. Мы можем где-то посидеть? — Тут есть ресторан. — И ты даже знаешь название? — «Klee» — И даже знаешь, что мы закажем? — У них большой выбор тапасов, можем взять по бокалу вина. — Звучит прекрасно! Ничего, что мы сделаем перерыв? Я чувствую, ты ещё много всего хочешь мне рассказать. — Не буду тебя утомлять. Я притянула её к себе, крепко обнимая, в зале, среди картин и инсталляций, мы были одни, и это отличный момент, чтобы поблагодарить её за познавательную экскурсию. — Сколько мы сэкономили на экскурсоводе? — Двенадцать Евро. — Ты меня не утомляешь, ты ведь это понимаешь? Я бы никого так внимательно не слушала, как тебя! — Да? И что тебе понравилось больше всего? — Твоя вдумчивость и прищур, когда хочешь уловить детали, всматриваешься в искусство, будто оно говорит с тобой. — Я об экспонатах, Ив! — А… Композиция из серых людей, она и тебя заворожила. — Возможно, она меня даже пугала, в зале, где мы точно были одни, ощущалось, что мы среди призраков, что они могут разом обернуться в нашу сторону, и эта серая одежда… Ты же знаешь, как я этого боюсь! — Серой одежды? — Призраков, Ив! — Выходит, испанский скульптор Хуана, как её? — Муньоза… — Нашла твой страх. Неподвижные серые фигуры. Знаешь, мне тоже от них было не по себе. — Ну, если бы они вдруг ожили, я бы тебя защитила, подавив свой страх. — Так необычно знать, что у тебя есть страхи, это как хранить тайну. — Да, не рассказывай врагам. — Обещаю. Ближе к вечеру мы выбрались из этого места, но только из-за планов на долгую прогулку перед закатом. Вилланель села в машину первая, запустила двигатель и, чтобы впечатлить меня, пару раз прибавила оборотов, от чего машина зарычала. — Ты не будешь гонять, — предостерегла я. — А что? Боишься? — Хочется верить в наше бессмертие и не искушать судьбу. — Я довезу тебя, как лучший таксист со сто бальным рейтингом. — Ты слишком часто отвлекаешься на меня, а это уже не сто баллов. — Раз ты роняешь мой рейтинг, вычти за то, что я буду касаться тебя во время движения. — Неужели я такой требовательный пассажир? — Ты важный пассажир, тебе так и хочется уделить больше внимания. — Значит, радиостанцию выбираю я. — Разрешаю.***
Рейнскую набережную называют «самой длинной в мире стойкой бара». Чтобы подкрепить эти слова, Вилланель лишь подметила, как близко стоят друг к другу заведения, пивные и рестораны. Как бы нас не тянуло присоединиться к посетителям этих заведений, прогуляться хотелось сильнее. Вилланель взяла меня за руку, и это привело меня в замешательство. Здесь слишком людно, и это привлекает внимание многих. Оценить меня, оценить её, сделать выводы берется почти каждый. Я выдёргиваю свою руку и засовываю её в карман, продолжив идти, но ощущаю, что Вилланель уже не идёт рядом. Обернувшись, я вижу её упрямый взгляд и недоумение. — Идём! Ты чего? — Пойду только за руку с тобой. — О, да брось! Не обязательно демонстрировать всем наши отношения, — тихо сказала я, вернувшись к ней. — Тебе стыдно или что? — Не хочу, чтобы на нас смотрели. — А я хочу. И никуда дальше не пойду без твоей тёплой ладошки. — Ты устала и начала капризничать? — Капризничаешь ты! Я сейчас зайду в бар и закажу себе пиво. Никуда не повезу тебя. Никуда не пойду. — Я вызову такси, а ты упустишь возможность рассказать мне, что там за башня с часами. — Перестань упрямиться, просто пойдем дальше за руку. Плевать, что думают люди. Ты даже не понимаешь их языка! А история у башни интересная, это вообще-то водомерный пост. — К этому нужно привыкнуть. — Мы красивая пара, думай, что они завидуют нам. — Завидуют мне, — подчеркнула я, Вилланель закатила глаза и взяла меня за руку, потянув за собой. Я постепенно привыкала, действительно спокойнее думать, что смотрят из-за зависти. Набережная очень оживлённая, но мало кто придаётся такой нежности, чтобы прогуливаться за руку. Ещё одна башня была видна из многих точек, мы долго шли до неё, внутри оказался музей судоходства, весьма неинтересный, заверила меня Вилланель, и мы продолжили идти дальше. — Ты молчишь, — подмечает Вилланель, погладив пальцем костяшки моей руки, не перестав её держать. — Здесь достаточно шумно для разговоров, тем более для наших. — А что с ними? — Не знаю, они зачастую несут серьезный окрас. — Можем просто молчать, я в восторге, что не гуляю, как обычно, одна. Это что-то новое. — Посмотрим на закат? Вилланель даже не стала отвечать, потянув меня к ступенькам, что вели к воде. Здесь были и другие зрители, впереди шпиль башни Рейнтурм, здания Медиагавани, мост и по центру оранжевое блюдце, зависшее в небе. Если бы Вилланель могла, она бы уже целовала меня. Её глаза блестят от остатков света звёзд, скоро на набережной зажгутся кислотные цвета баров и ресторанов, и, вероятно, мы отправимся домой, а пока шум затирается, момент замирает, сердце стучит сильнее, и меня неумолимо притягивает к ней. Поцелуй в её шею влажный и долгий, слышать аромат её духов, ощущать горячий участок кожи — это заводит, я отступаю. — Ив, — протягивает она, натягивая ироничную улыбку, — Что подумают люди! — Я привыкла? И ты права, это глупо. — Сегодня отличный день, я почти забыла, с какой целью мы в этой стране, и что меня ждёт впереди. — Я тоже забылась, а ещё я узнала тебя лучше, твою спокойную сторону, разглядела детальней, романтика в тебе. — И как? Нравится? — Это черта в тебе завораживает, но рождает новые вопросы. Мне интересно, по какой причине от тебя уходили? Ты ведь не рассказываешь каждому, что убиваешь людей за деньги, а значит, у них был другой повод уйти от тебя, что это? — Тебя интересует, как я отшивала людей, что проводили со мной ночь? Ну, я просто отвратительно вела себя утром. Хамское отношение, немного брезгливости к произошедшему, и люди сами сбегали. — Были исключения? Кто-то задерживался? — Не могу припомнить такого. — Странно, я замечаю, как тебе нравится заниматься всем, что обычно характерно для пары. И ты ведёшь себя так, будто у тебя есть опыт. Словно до меня были те, кого ты водила по музеям и набережным, угощала вином и держала за руку. — Нет, я делаю это первый раз. Это всё ты, Ив. Мне это нужно только с тобой. Как же я хочу в это верить, я почти верю! Что она не оставит меня, что не бросит, наигравшись, что теперь она будет защищать меня, что в ней не останется место тьме, но это Вилланель, и она будет собой. Всё это не вовремя прерывает проснувшийся в её кармане телефон, схватив его, она оставляет меня на ступеньке одну. Теперь я в одиночестве смотрю на багровое зарево заката, а она сгорает на его фоне. Явно закончив разговор с тем, кто звонил, она делает звонок сама, совершенно не подумав о том, что я её жду. Я решаю покинуть это место, мне не хочется чувствовать себя брошенной, осматриваясь кругом, я нахожу глазами сувенирную лавку и направляюсь туда. Когда вокруг моей талии сомкнулись руки, а знакомое тепло уместилось на моём плече, я отвлеклась от женщины, что рассказывала мне о своём товаре. — Прости, из-за этого звонка мы просмотрели закат. — Будет ещё, — вяло ответила я. — Верю, и даже лучше, идём, ты не представляешь, как далеко мы оставили машину. Обратный путь был способен разрушить всё, что мы выстраивали целый день, я это прекрасно понимала, но всё равно задала интересующий меня вопрос: — Кто тебе позвонил? — Мне придётся поработать послезавтра, нужно подготовиться к этому. — Ты говорила с ней? — С Хелен? Да, с ней тоже. — Что будет потом? Когда ты закончишь? — Выберем страну и начнём там новую жизнь. Как насчёт Мальты? Мальтийское гражданство можно купить, она одна из немногих стран, торгующих гражданством открыто и официально. — А если не закончишь? Если тебе не позволят остановиться? — Тебе придётся жить с той, кто я есть, без изменений, но рано или поздно я придумаю, как сбежать. — И ко второму варианту событий ты явно готова больше. — Всё зависит не от нас. Как решит Хелен. — Боже, Вилланель, конечно же она тебя не отпустит! — Ты её не знаешь. — Я достаточно поняла, встретив её перед тем, как хотела покончить с собой. Она дала понять, что убьёт меня, пришлёт кого-нибудь и покончит со мной, если я тебя у них попробую забрать. — Ив, зачем ты сейчас начинаешь думать о этом? — Мы близки к моменту, когда всё решится. — Она пришла к тебе, когда ты была уязвима и одна, пусть попробует прийти при мне! Со мной она не такая смелая. — Мы не можем сбежать сейчас? — Нет, Ив. Сейчас нельзя. Освободив свою руку, я нырнула ей в карман. Вилланель решила, что я опять против идти с ней за руку и остановилась. Насколько я отчаялась, раз последние надежды готова вложить в безделушку, купленную на набережной в туристической зоне? Небольшой оберег, отлитый из художественной бронзы, собран и обработан ручным способом, на нём даже есть клеймо мастера, и пусть он не имеет финансовой ценности, силы и время в него вложены, а я прибавлю символизма. — Я никогда ничего не дарила тебе. Это Змеевик, меня заверили, что этот талисман преодолевает зло и несчастье, защищает от агрессии врагов и способствует победе над ними. Во всём хаосе, что сейчас творится, талисман тебе пригодится, верно? — Очень вовремя, Ив. Наденешь? Повесив талисман на её шею, я получила крепкое объятие, которое не хотелось покидать. Мы направились к машине и поздно вернулись домой. От усталости мы валились с ног, почистив зубы, забравшись в мягкую постель, мы уже не могли думать о сексе или разговорах. Соприкоснувшись лбами, мы мирно дышали друг на друга. Вилланель притянула меня к себе и закинула на меня ногу, тесно сплетаясь, мы уснули. Проснувшись первой, я ощутила все последствия долгой, вчерашней прогулки. Даже потянувшись, я не добилась облегчения. Перекатившись на бок, я полюбовалась милым личиком Вилланель: когда она спит, то просто ангел. Люблю напоминать себе, что этот тёмный ангел мой, поэтому провожу пальцами по её ключице, это заводит, и я стаскиваю одеяло с её груди. Обнажена и беззащитна. Покрывая её тело поцелуями, я неминуемо забираю её из царства Морфея. — Ив… Протянув моё имя сладким, сонным голосом, Вилланель запустила свои длинные пальцы в мои волосы, помассировав голову. — Доброе утро, — ответила я, оставляя поцелуи уже ниже живота. — Ты лучший будильник на свете. Вилланель Я не удержала Ив в постели, это было быстро, сладко и весьма эгоистично. Разбудить меня ради секса, а затем предложить поспать ещё? Чуть заметным колебанием головы я обозначила согласие, я хотела продолжить сон, а лучше проспать весь сегодняшний день. И дело вовсе не в том, что завтра предстоит начать дело, я оттягиваю совсем другое событие. Проснувшись после полудня, я почувствовала себя максимально подавленной: головная боль, тошнота, — мне нужна кружка крепчайшего кофе. Спустившись вниз, я обнаружила Оливера с Ив у бассейна. Как всегда, отлично проводят время без меня, я не выдаю себя. Запустив кофемашину, пользуясь уединением, я выхожу на улицу, чтобы забрать из бардачка пакет, но его нет! В голове сразу замелькали варианты: Ив нашла его вчера? Оливер забрал? Они могли уже успеть куда-то съездить и найти его вместе? Вернувшись в дом, я забираю кружку и выхожу на улицу. Оливер заметил меня первый, хоть и был в бассейне, положив руки на бортик, он улыбнулся и кивнул Ив, чтобы та обернулась. — Я думал, уже не увижу тебя сегодня. — Могли бы разбудить, вы оба. Столько спать ненормально. Или вы решили, что пока я сплю, у вас меньше проблем? Они оба отреагировали одинаково на мой пассивно-агрессивный наезд, улыбнулись и вернулись каждый к своему занятию. Оливер оттолкнулся от борта бассейна, переплывая его, а Ив продолжила читать. — Эй! А можно мне чуть больше внимания? — задав вопрос, я села рядом с Ив, уткнувшись лбом в её плечо, так голова, кажется, стала меньше болеть, кофе в кружке не думало остывать. — Тебе не хватило моего внимания с утра? По-моему, я очень внимательно всё сделала и со всем вниманием подошла к новому дню. — Признай, ты хотела, чтобы я спала. — Зачем мне это? — Чтобы отдохнуть от меня, чтобы удержать меня. Приятно знать, что я здесь, а не где-то, ведь так? — Да, я думала об этом. — Мне нужно будет уехать. — Завтра? — Нет, сейчас голова пройдёт, и поеду. — Куда? — Хочешь знать? — Хочу. Мне можно с тобой? — Нет. Я поеду за оружием. Хелен сказала мне вчера, где найти нужного человека, не хочу заниматься этим в последний момент. — Это безопасно? — Конечно, это свой человек. — Постой, у тебя голова болит? — я кивнула. Тёплая ладонь погладила моё лицо, а потом скользнула по моей шее под воротник, пальцы нашли две точки по обе стороны от позвоночника и начали их массировать. Затем она перешла на основание черепа, я хотела проследить за этой магией, ведь мне уже становилось лучше. Какие-то движения к макушке, массаж темени, сильный, но не болезненный, и её мягкий голос врывается в мой мозг, заставляя повиноваться. — Посмотри на меня. Я отталкиваюсь лбом от её плеча, смотрю в тёмно-карие глаза, её пальцы описывают круги на моих висках. После чего массаж за ушами, и я уже чувствую себя лучше. — Кстати, как твоя губа? Провожу языком по ране, радостно осознавая, что она затянулась, вместо ответа тянусь за поцелуем и получаю его. После него тело приятно жжёт возбуждением, мурашки пробежались по затылку, а от тепла, что снизу поднялось к груди, головная боль окончательно потухла. Оливер выбрался из бассейна и лёг на лежак рядом с нами. — Ив, ты нам почитаешь? — спросил он. — Да, если Вилланель готова слушать. — Я готова, — разместившись на траве, я сделала первые глотки кофе, под начало новой главы. Конечно эта идиллия не могла продлиться долго, и мы вернулись в дом. И раз Ив решила организовать еду, у Оливера выдался отличный шанс поговорить со мной наедине. Мы поднялись в его комнату, где он вспомнил об одежде. — Знаешь, тебе следует меньше смущать Ив. — Не заметил, чтобы она смущалась. — Да, вас вполне устраивает времяпрепровождение без меня. Всегда находите, чем заняться, она тоже скоро разденется перед тобой? — Хочешь поиграть в ревность? — Хочу, чтобы ты чаще носил футболку. — Посмотрим. Я услышал, ты поедешь за оружием? — Хелен не ты, не стала делать из меня Джеки Чана. — Я не собирался отправлять тебя на миссию с кулаками. С тобой съездить? — Нет. Можно взять твою машину? — Да, бери. — Можно мне вернуть содержимое бардачка? Оливер прищурился, я поняла, что взял он. Отвернувшись, он достал пакет из комода. — Я хотел поговорить с тобой об этом. — Я тоже, — и я продолжила уже ледяным, жёстким тоном, — Ты не имел право трогать это. Это тебя не касается. — Но может коснуться. Один — чтобы проверить, второй — чтобы перепроверить, если положительный? — Задержка необязательно должна означать беременность. — Но ты подумала о том разе в раздевалке? Мы не предохранялись. — Я не хочу говорить об этом и слышать это. Если это случилось, я прерву беременность. Следом и тебя убью, если хоть что-то скажешь Ив! — Она знает, что у нас был секс. Она поймёт. — А знаешь, что ещё она сделает? Не позволит убить его! Ив не нашла лучшего момента, как зайти в комнату, пользуясь нашим замешательством, она задала банальный вопрос: — Что вы тут делаете? — Мы говорили о деле. Или, это философский вопрос? — Оливер убрал пакет и умело выкрутился. Если Ив что-то слышала, то только об убийстве, а это обычная тема для разговора между нами. — Всё готово, я поднялась позвать вас. — Отлично, я голоден, — заявил Оливер и вышел из комнаты, тогда как меня задержала рука Ив. — Ты что-то скрываешь от меня? — Ничего важного. Мы говорили о деле, решив, что при тебе этого делать не стоит. — Сколько времени это займёт? — Пару дней, может, нет, я узнаю всё завтра. — Я хочу, чтобы после этого мы немедленно уехали. Без Оливера, без звонков Хелен, и ты не возьмёшь деньги за это дело. — Не брать деньги за выполненную работу? — Возьмёшь — значит дашь им понять, что готова продолжать. — Это не так работает, Ив. — Нам ничего не нужно от них, пусть они останутся в долгу, но не ты. — Я закончу. Поговорю с Хелен. Заберу деньги. И только после этого мы уедем, я не хочу быть в бегах и оборачиваться до конца жизни. Я сделаю всё правильно. — Ты всё переиграла! — Оставь это мне, Ив. — Если ты не позволишь мне что-либо решать, я уйду. — Подумай хорошо над этими словами, я не хочу их слышать от тебя. За столом была тишина, и даже попытки Оливера начать разговор были закопаны. Оливер помогает Ив убрать со стола, они вместе запускают посудомоечную машину, крутятся на кухне. Если их не трогать, если не вплетать себя в это, то со стороны они выглядят как пара, у которой всё происходит непроизвольно. Им не нужно стараться, чтобы быть нормальными. Я сбегаю наверх, прячусь в ванной, чтобы переодеться и сделать то, на что мне вполне хватит решимости. Может оказаться, что я себя накрутила, со мной не сможет этого случиться, я считаю себя непригодной для этого. Это обуза, это трата времени и здоровья, это то, чего я никогда не хотела. Я сама могу быть ребёнком, это мне нужно внимание. Грёбаные две полоски! Я хочу разбить что-то, но эти двое прибегут на шум. Сдерживаю себя, ещё раз смотрю на тест, одного хватит, я в полной заднице!***
Заброшенные доки, кепка, тёмные очки, затхлый запах воды, припаркованный у склада минивэн. Три стука по крыше, и ржавая дверь отъехала в сторону. — Вас в Двенадцать набирают по внешности? Малышка, тебе бы другим способом деньги зарабатывать. — Меньше трёпа, ты знаешь, что мне нужно. — Забирайся. Тебе разрешили взять всё, что потребуется. Лысый парень, с мерзкой улыбкой и шрамом на всё лицо, весьма вежливо уступил мне место, выпрыгнув из фургона. Позже я заметила, что ему просто хотелось на меня пялиться. Здесь повсюду оружие, в сидениях и сумках на полу, что-то развешено как гирлянды на праздник. Я не хочу ничего тяжёлого, но и желаемого не нахожу. — Мне нужны экспансивные пули. — Они запрещены. И не только организацией, но и Гаагской конвенцией, ещё сто лет назад. — Не нужно мне истории! У меня большое дело, я одна, их много, мне некогда будет проверять фатальность выстрела. Экспансивная даёт больше гарантий, разрывая плоть за собой. — Детка, да ты кровожадная. — У тебя есть, верно? — Одна пачка. Но я доложу об этом. — У тебя не будет из-за этого проблем. Выбираю пистолет и Оливеру, не знаю, почему я сказала, что буду одна, вероятно, совсем не рассчитываю на него. Забросив сумку на плечо, я выбралась из машины, вытерпев ещё несколько мерзких комментариев в мою сторону. Уровень отвратительности к миру заметно повысился, из-за таких как он, хочется убивать не только тех, за кого платят. Мне вновь, как и тогда, после убийства Лиззи, не хочется возвращаться. Ив начала догадываться, что я что-то скрываю, Оливер тоже не слезет с этой темы, им вечно что-то нужно от меня, и это так достало! Я приезжаю на улицу Konigsallee, для любителей дорогого шоппинга. Возникло чувство, что у меня нет места для приземления боли, я не могу взвалить это на Ив, не могу закопать в себе, это тяготит, от этого хочется отвлечься, и я набираю Хелен. Видео звонок будет достаточно живым и не похожим на секс по телефону, решаю я. И что вижу? Хелен появляется на экране разгорячённая, утомлённая, словно после секса со мной. — Ты звонишь поделиться какими-то успехами? — Нет. Что ты делаешь? — Беговая дорожка, но ты не отвлекаешь, не сбрасывай. — Я забрала оружие. — Знаю, и про пули тоже. В целом, одобряю твой выбор, но, если ты будешь действовать аккуратно, не придётся разбираться со всей его охраной. Было бы идеально выпустить только одну пулю. — Но так ведь не получится? Все эти тренировки и Оливер в качестве подкрепления — всё это не ради одной пули. — У тебя лишь одна цель, все остальные лишь преграда к твоему спасению. Если будет необходимо, расчищайте путь. Я знаю, ты не подведёшь, твоя рука не дрогнет, осечек ты никогда не давала, будь идеальным оружием хаоса, твои руки развязаны! Хелен звучит весьма патетически, её работа заключается в том, чтобы направлять и заставлять действовать. Мне не передаётся её пафос и приподнятость духа, я не так взволнована предстоящим делом, меня волнует совсем другое. — После я получу деньги и уеду. — Мы уже говорили об этом. Ты не можешь остановиться на достигнутом. И ты должна вернуться ко мне. — К тебе? Если я спала с тобой, это ещё не означает, что я твоя. — Почему решаешь только ты? Я оставляю за собой право тебя любить. — Ты меня не любишь, просто хочешь. — Я могу прилететь, прямо сейчас. — И? Максимум, чего ты добьёшься, это секс в номере отеля, я всё равно выберусь из твоих рук и поеду к Ив. — Что тебя так цепляет в ней? — Она играет на всех клавишах. — Я тоже могу менять тональность. — Нет, ты хочешь пользоваться мной. Я знаю, любовь всегда некстати, и сейчас она мешает отпустить тебе меня, а я очень хочу выбраться, Хел. — Я была глупа, раз решила, что твои звонки означают, что ты скучаешь по мне. Ты просто ноешь и клянчишь свободу. — Дай мне попробовать, если не выйдет, я вернусь. — Ты не вернёшься, она тебя не пустит. Хелен сошла с дорожки, выключив её и сев на пол. Пропитывая пот полотенцем, она учащённо дышала и, кажется, думала над каким-то решением. — Это моя жизнь, — тихо напомнила я, и она подняла взгляд. — После Графа ты вернёшься в Лондон. Если потребуется, я верну тебя силой. Тема закрыта. — Тогда пусть меня подстрелят, я буду бесполезна для тебя! — Для этого с тобой Оливер, чтобы ты не делала глупостей! — Я больше не позвоню тебе. — Не включай ребёнка. — Мне пора, — заявив это, я выключила дисплей и вышла из машины, оставив телефон внутри. Ив — Это нормально, что она не отвечает мне? — в который раз набрав номер Вилланель, я не услышала ответа. — Я звонил Хелен, она сказала, что оружие Вилланель забрала. Не знаю, где её носит. — Давно это было? — мой взволнованный голос заразил волнением и Оливера, хотя до моего вторжения в его комнату он был чем-то занят в ноутбуке и вряд ли переживал за Вилланель, — Извини, что спрашиваю так. Просто когда Вилланель вот так исчезает, я места себе не нахожу. — Пару часов назад. У неё завтра встреча с Графом, и ей нужно будет убедить его, что она владеет языком и может присутствовать на встрече партнёров. Думаю, она просто хочет побыть одна и собраться с мыслями, оставь её. — Я собираюсь заняться ужином, есть пожелания? — Присутствовать. — Я не против. Сначала это был бокал вина, но мы увлеклись. Это было несложно сделать за лёгкой беседой и готовкой. Оливер виртуозно шинкует, я разбираюсь в приправах, было ощущение, что мы оба стараемся для неё. — Думаю, Вилланель должна оценить наши старания, — допив очередной бокал, я заглянула в духовку. — Если вернётся не в полночь. — Думаешь, всё превратится в тыкву? — посмеялась я. — Хуже, попадёт в холодильник. — Ей будет вкусно даже из холодильника, у неё отличный аппетит, ты замечал, как она ест? У неё есть страсть к еде. — Я больше для тебя стараюсь. Повисла пауза, Оливер положил нож и, наполнив наши бокалы вновь, протянул мне. Странно ощущать себя с ним так, будто мы давние друзья или даже супруги, я расслаблена и доверяю ему, никогда не жду сюрпризов, он меня успокаивает. — Для меня? — Да, чтобы ты отвлеклась, чтобы здесь тебе было комфортно. Понимаю, тебе кажется это всё золотой клеткой, и ключ у Вилланель, но это ненадолго. Нам всем нужно потерпеть. — Я боюсь того, что ничего не изменится. Что мы вернёмся в Лондон и Хелен продолжит управлять ей. — Вилланель этого не хочет. — Я не уверена в этом. — Вот увидишь, ради тебя она попробует завязать. Ты чудесна, Ив, и даже если ты не чувствуешь, что сильна, это на самом деле не так. Даже когда ты сдалась, это был лишь перезапуск, это сделало тебя ещё сильнее. Ты остаёшься жива в среде, не предназначенной для таких, как ты. — Ты пьян! — Пожалуй, это последний бокал. — Оливер, у неё опять секрет от меня. — Она расскажет, когда будет готова. — Так ты знаешь? Скажи мне! — Нет, я жить хочу. Мне осталось только продолжить ломать голову всевозможными вариантами того, что это может быть. Мы сели ужинать одни, после был просмотр лёгкой комедии и ещё вино. Оно так легко пилось, я граничила между состояниями: оторваться под музыку или вырубиться пьяным сном. В тёмном доме, на диване, я ощущала себя брошенной и одинокой. Вилланель не перезвонила, не дала нам знать, где находится, и пусть мы были пьяны, но на часы смотрели. — Ты не против, если я пойду спать? Уверен, она скоро приедет. — Подожди, — задержав его, я ощутила странную тягу, мы оказались в моменте, который подобно зыбучим пескам утянул нас. Мои губы оказались на его губах. Это было влечение, это была благодарность. Поцеловать его мне не приходило в голову, пока несколько бокалов вина не открыли мне доступ к этому. О чём я думаю? О том, как мы целуем этими губами Вилланель? Я хотела пойти дальше поцелуя, ощутить его член в себе, получить то, что получала Вилланель. Узнать, от чего она отказывается ради меня. Нико был привычным, удобным, неумелым, я не знала, что такое трепет, что такое желание, в котором горишь. Оливер совсем другой, он мечта, он заводит, он ходячее искушение, и с ним действительно горишь. Крепкие руки сжимают мои плечи и отстраняют меня. — Мы же не поступим так с ней? Светлые глаза ищут во мне остатки контроля, взывают к совести. — Нет, конечно, нет, — мотаю головой я, губы ещё печёт, и внизу всё призывно ноет, Вилланель избаловала меня каждодневным сексом, теперь я бросаюсь на людей? — Всё нормально, это не ошибка. Я рядом, слишком часто и подолгу. — И я благодарна тебе за это. — Я пойду, не усну, пока не услышу как подъезжает машина. Если что, стучись. — Спокойной ночи, Оливер. Он оставил меня с этим, но я пьяна, и это ощущается как победа. Теперь я знаю, как отлично целуется Оливер, теперь я понимаю, почему Вилланель не устояла перед ним. Проходит ещё мучительный час, и я слышу, как возле дома останавливается машина. Я встречаю её на пороге, она сваливает кучу брендовых пакетов, словно мусор, и швыряет ключи. — Объяснишься? — Оливер где? — У себя в комнате, волновался и ждал вместе со мной, когда ты вернёшься, теперь, вероятнее всего, засыпает. — Вам заняться больше нечем? Я как-то дожила до своих лет, и никто не волновался за меня. — Что-то происходит? Что-то, о чём я не знаю? Мои вопросы явно задели её, с агрессивно настроенным взглядом на меня она подошла ближе. — А тебе нужно знать всё? — задала она встречный вопрос, разглаживая мой распахнутый ворот рубашки. — Хотя бы что у тебя на уме. Ты становишься чужой, такой я тебя боюсь. — И это повод пить? Меня нет, и ты напилась? — Всего пару бокалов. — О количестве я не спрашивала. — Это я должна злиться на тебя! — Ты, конечно, можешь попробовать… — Ты поехала за оружием и не вернулась, что я должна думать? — Думать о том, что было до того, как я поехала. Ты на меня слишком надавила, Ив. Я такое не люблю. — Так вот в чём дело, и что, ты предпочла мне походы по бутикам? Закупалась тряпками, пока я места себе не находила?! — Не устраивай мне сцен, — сквозь зубы процедила она, тряхнув меня за ворот рубашки. — Это уже слишком, — тихим голосом отозвалась я. — Страшно терять контроль надо мной? — Лучше я пойду спать. — Я хочу есть, что вы ели без меня? Вилланель взяла меня за руку и потянула за собой на кухню. — Мы готовили ужин, но уже всё остыло. — Разогрей мне. — Пожалуйста? — Да. Я не в том состоянии, чтобы прислуживать ей, но если этого не сделать… Злить мне её не хочется, и это странное ощущение. Я разогреваю ей еду, она следит за мной, раз она ничего не делает, могла бы сделать это сама! — Помоешь руки? Сядешь, может, за стол? Я, конечно, не давлю, — добавила осторожно я. — Не нужно язвить, Ив. — Это какое-то твоё новое настроение? Ты в какой-то фазе обострения и тебя лучше не трогать? — Возможно. А может, ты хочешь чувствовать меня иначе? В любом случае я - это я. Ничего нового, Ив. — Я разогрела, могу идти? — Зачем ты спрашиваешь разрешение? — Не знаю, может, ты желаешь, чтобы я осталась? — Желаю. Сними рубашку и сядь за стол рядом со мной. — Вилланель… — Что? Раз ты заговорила о моих желаниях… К тому же что такого в том, что ты скрасишь мой разогретый ужин своим телом? — Я пойду. Вилланель схватила меня за руку, остановив и притянув к себе. Её глаза зажглись недобрым огоньком, такого я всегда опасаюсь. Медленно расстегнув каждую пуговицу на моей рубашке, она сдернула её с моих плеч. — Прекрати бояться меня, Ив. Это меня раззадоривает. — Ты ведёшь себя странно. Сегодня мы спим раздельно. — Ты наказываешь меня? За что? Сядь, мне надобно с тобой говорить. — Я сяду, а ты расскажешь, что за необходимость быть где-то, но не со мной. — Я отсутствовала по работе! — Ты ходила по бутикам! — И? Это часть моей работы. Я должна выглядеть завтра отменно, чтобы у Графа даже не было желания узнавать мой уровень немецкого. Пойми, Ив, необратимы в жизни лишь две вещи: время и первое впечатление. Порой жертвам только и остаётся, как восхититься моим видом перед своей смертью. — Ненавижу это в тебе. — Какое громкое чувство, чем мы его можем подавить? Страстью? Наслаждением? Будешь моим десертом? — Тарелку помоешь сама. — Ив, не уходи! Я соскучилась. — Тебе было отлично и без меня. — Не дуйся, в следующий раз я возьму тебя с собой. Расскажи мне, чем вы тут занимались? Я вспомнила, точнее, я не забывала, чем закончился наш вечер с Оливером. Этот поцелуй, за который не стыдно, но лучше бы его не было. Я стараюсь не выдать себя сейчас, поднимаю взгляд, расцепив руки из тугого замка. — Ничем, читали, смотрели фильм, приготовили ужин. — Как парочка супругов. Между вами уже что-то было? — Что? — я чуть не подавилась собственной слюной, к чему она это спрашивает? Надеюсь она не поспорила с Оливером, и этот поцелуй не был частью спора, — Если ты так долго будешь отсутствовать, в дальнейшем мне придется переключиться на Оливера. — Знаешь, что я тогда сделаю с тобой? — Ничего, что было бы для меня впервые? — Острая на язык, алкоголь придает тебе смелости. С ядовитой ухмылкой Вилланель облизывает нож, которым нарезала мясо в своей тарелке и подцепляет бретельку моего лифа. — Вилл… — Не шевелись. Резать? Или снимешь сама? — Сниму, — прошептала я, но как только Вилланель убрала нож, я вскочила с места. Желание убежать завладело мной, я просто не могу понять её своей пьяной, мутной головой, и это меня пугает. Я быстрым шагом направляюсь в нашу спальню, но оказываюсь схваченной. Руки крепко сдавили, обхватив меня под грудью, я бы не смогла расцепить её хватку. — Так даже веселее, — прорычала Вилланель мне на ухо, укладывая на диван. — Не веди себя как зверь. У нас есть спальня, у нас есть слова! — Тебе ещё что-то нужно объяснять? — Да, твоё поведение! — Я просто игривая, ты тоже можешь расслабиться. Показать мне, где ты хочешь, чтобы я тебя целовала. Ив? Это я. Помнишь, ты будила меня сегодня языком? — Ты вызываешь у меня чувство стыда! — Брось, это было потрясающе! Ты разбудила меня и подарила наслаждение. Я могу показать тебе, как это было. Ив? — Возможно, я не против, чтобы ты поцеловала меня сюда. Поцелуи в шею от Вилланель всегда действуют на меня сокрушительно. Надеюсь, алкоголь в моей крови не помешает насладиться этим. Я не успеваю следить за руками, что быстро стаскивают с меня остатки одежды. — Спальня, Вилланель. Ну, почему мы так редко делаем это в постели? — простонала я. — Я хотела взять тебя за столом. — Ты ненасытная, нетерпеливая и настырная! А как же губа? Покажи, как зажило. Вилланель нависает надо мной, я трогаю её губы, рана затянулась. Вовлекая её в поцелуй, я ощущаю, как кружится голова, мне лучше не лежать. На диване так неудобно, узко, но Вилланель это, кажется, совсем не волнует, она раздевается, оставив мне только верх, я с энтузиазмом снимаю его с неё. — Иди сюда, попробуем кое-что новое, — предлагает она, звучит очень заманчиво. Не могу перестать целовать её, ощущаю теплые ладони на своих ягодицах, она притягивает меня к себе максимально плотно и опускает центром на своё бедро, но не одна я в таком положении. Она соприкасается с моим бедром, и я чувствую её влажность. — Боже, Вилл, — прерываюсь я. — Ты можешь двигаться, а я подстроюсь. Обхватив её талию, я исполнила желание своего тела: прижаться сильнее зудящим, возбуждённым центром к её бедру. Осмелев, я двинулась вперёд, Вилланель поддержала меня, стала мощно притягивать и отталкивать мою промежность от жёсткой кости своего таза. При каждом столкновении я выдавала стон, глубокий, и сладкий. Всё, что происходило со мной, синхронно происходило и с ней, мы сложились воедино, и это граничило между терпеливым нарастающим возбуждением и неконтролируемой страстью. — Откуда в тебе столько вайба? Ив, только не кончай быстро. Я не поняла её вопроса, но ответ и не требовался. Мы мгновенно стали слишком жаркими, наши бёдра влажными, колени ощутимо уставшими, но остановиться мы уже не могли и хватались губами, жадно желая не прерывать поцелуи. Сбавив темп, я перешла к тягучему движению, и Вилланель решила, что я могу кончить. Мне сложно управлять собой в таком состоянии, и она этим пользуется, усадив на край спинки дивана. От трения всё невероятно чувствительное, а она вздумала прикоснуться к этому ртом? Мой стон мог услышать даже Оливер на втором этаже, это было так громко, но я не могла иначе. Запустив пальцы в золотисто-медовые волосы, я взъерошила их и прижала её голову к себе, чтобы она остановилась хоть на несколько секунд! Но она слизывала весь беспорядок, водила кругами и задевала эпицентр будущего взрыва. От воздуха мои лёгкие горят, ноги скованные, я упираюсь носками в диван, я держусь за Вилланель, чтобы не упасть назад, она поглаживает мои бёдра. Я разрешаю оргазму прийти, хоть Вилланель и просила не делать этого быстро. Мы валимся вниз, я лежу на её горячем теле, ещё подрагиваю, алкоголь не помешал довести меня до пика наслаждения. Просовываю руку между нами, бесцеремонно запускаю в неё пальцы, Вилланель вздрагивает подо мной. — Что такое? Я тоже могу довести тебя. — О, да, Ив, сделай это! Её подбадривание придаёт мне сил, я спускаюсь чуть ниже, чтобы начать атаковать её вздёрнутые, твёрдые соски, я хочу посасывать их, и оттягивать, хочу прикусывать, и облизывать, Вилланель выгибается подо мной. Пальцы быстро двигаются во влажной тесноте её стенок, что сокращаются, вытесняют меня, но я всё глубже. Перенаправив центр тяжести на колени, я нависаю над ней, свободной рукой сжимаю грудь, но она перехватывает мою руку и поднимает её к шее. Под её контролем мои пальцы обхватывают её. — Сожми. Придуши меня слегка. — Вилланель, — прошипела я, но моя тёмная половина не смогла не восхититься этой идеей. Я смотрела на её лицо: зажмуренные глаза, напряжённый лоб, раскрытые, пухлые губы. Я сдавливала её шею, на её висках выступили вены. Я вонзалась в неё пальцами, входила глубоко и возвращалась обратно с давлением на переднюю стенку. И её хватило на пару минут, ей досталось не меньше моего, тело выгибалось, она даже вскрикнула. Теперь мы обе могли лежать и отходить от случившегося. Вилланель игралась с моими непослушными волосами, я водила круги пальцами на её торсе, запах секса и свободы витал вокруг нас. — Мы пойдём в постель? Ты можешь быть зла на меня, но раздельно мы спать не будем. Отсюда второе правило: не ложиться раздельно, даже если мы злы или обижены. — А первое какое? — спросила сонно я, приподнявшись, чтобы заглянуть в её глаза. — На счёт Оливера! Ты что, не помнишь уже? — Не ревновать? Точно! А мне можно правила создавать? — Нет, Ив, их будет слишком много, я тебя знаю! — По одному правилу на каждое твоё? — Выходит, ты введёшь сразу два правила? Хорошо, я слушаю. — Первое: всегда отвечать на мои звонки, пусть они не вовремя, ты не в настроении или что угодно, всегда отвечать мне! А второе: не делать из меня служанку и шлюху. Ты не должна приказывать мне, для этого есть просьбы и вежливые слова. Ив, разогрей мне пожалуйста поесть. Ив, я хочу секса, пойдём в спальню. — Даже с примерами, как любопытно, — передёрнула Вилланель. — Я всё ещё могу пойти спать наверх, а ты останешься здесь, на этом узком, неудобном, дизайнерском недоразумении. — Хорошо, твои правила весьма справедливы, я буду им следовать. А теперь можем мы пойти в спальню? Пожалуйста. — Можем. — Ты всё ещё пьяна? — Сильнее, чем ты думаешь. — Тогда я сделаю с тобой кое-что ещё. Будет немного больно, но я пожалею тебя потом. — Мне это понравится? — Ты будешь просить меня о повторении, обещаю.