***
Когда утром я проснулась одна, то уже прекрасно знала, что она с Оливером. Что они приготовили мне завтрак и тренируются на улице. Быть в чём-то уверенной, начать к чему-то привыкать — это действует успокаивающе. Сегодня глазунья с беконом, я не против позавтракать в одиночестве, но они шумно врываются на кухню, бегут к холодильнику, Оливер прикладывает бутылку ко лбу, Вилланель к шее, и только потом они утоляют жажду и приветствуют меня. Вилланель мягко целует, я смотрю на Оливера, он словно тоже не против, но вчерашнего поцелуя нам хватило. Надеюсь, он не откровенничал об этом с Вилланель. — Итак, мне нужно принять душ и приготовиться к встрече с Графом. Постараюсь впечатлить его не своим немецким, а чем-то иным. — Надень что-нибудь откровенное, ему будет не до лингвистики, — усмехнулся Оливер. — Лиззи была секси. Думаешь, они спали? — Убей его до того, как он вздумает к тебе прикоснуться. — Что, если план и не нужен? Раз Хелен разрешила действовать неосторожно, не всё ли равно, кто пострадает? А мы быстрее освободимся от этого. — Нет, действовать спонтанно — это лишний риск. Ты пойдешь туда одна, без оружия, только узнать обстановку. — Если мне представится возможность, я её не упущу. И мне наплевать, прикрываешь ты меня или нет. — Мне позвонить Хелен? — Она не может влиять на меня. Но ты, конечно, отчитайся, ей нравится, когда ей всё докладывают. — Я займу душ первый. Оливер ушёл. Вилланель наконец-то обратила на меня внимание. — Как твоя голова? — Всё отлично. — Насчёт вчерашнего… Я думала всё утро. К своему уродству и мраку очень привыкаешь и совсем не понимаешь, как это действует на окружающих. Я готова попросить прощение за грубость с моей стороны. — Ты сочинила красивые слова в своё оправдание? Молодец, не стоило. — Ив, я хочу, чтобы ты понимала, мне тоже не просто. — Ещё и пожалеть тебя? — Жалеть не нужно, но если хочешь что-то сделать для меня, то, может, совместный душ? — Тебе не хватило ночи? Я не могу так часто, — откровенно призналась я. Вилланель будто не расслышала этого, потому что её рука потянулась ко мне, ладонь легла на мою грудь, пальцы сжали, на её лице появилась хитрая улыбка. Не помню, чтобы Вилланель проявляла такой интерес к моей груди или начинала с этого, ей куда важнее завладеть моими губами, но, похоже, не в этот раз. — Это ведь не грубо? Приятно? — издевательским тоном она продолжила наминать мою грудь, а я залилась краской. — Это эмоциональная грубость, хамство. — Хамство, потому что без разрешения? Но, Ив… Ты провоцируешь, не надеваешь под рубашку лиф, и это очень заметно. Ты заставляешь меня думать о возможности потрогать тебя. Ей удалось легко расстегнуть три верхних пуговицы и запустить ладонь под рубашку, соприкасаясь с грудью напрямую. Я ухватилась за её талию, но не оттолкнула. Это возбуждает, это эротично, и я не знала, что на самом деле нуждаюсь в таком внимании. Но зная, как далеко это может зайти, лучше остановиться. — Вилланель… — Когда же ты расслабишься? Когда будешь играть со мной? У нас есть чувства, Ив, не надо стесняться. Мы можем делать невероятное множество приятных вещей друг для друга. — Я разве не делаю тебе приятно? Ты! Тебе должно быть стыдно за такие претензии, я будила тебя этим… — Этим? — Боже, ты поняла, о чём я! — Твоя грудь такая мягкая, Ив, — я знаю множество оттенков её тьмы, различаю их в её глазах, но этот оттенок новый. Издевается надо мной? — Давай оставим это до вечера, до постели? — Ты такая кайфоломка, Ив! Вилланель оставила меня в покое и вышла с кухни. Не думаю, что она обиделась, просто стало резко не до меня. Собираясь на своё дело, свою чертовски важную работу, её интересовало мнение Оливера по поводу её внешнего вида. Я чувствовала ревность, когда она крутилась перед ним в нарядах, я стояла в дверном проёме и наблюдала, как она купается в его внимании. Ей хотелось произвести впечатление на Графа, хотелось быть желанной, но недоступной, это лишь знакомство, одежда не должна была быть официальной. В итоге они остановились на бархатных брюках слим и блейзере бардового цвета с чёрным воротником, под него Вилланель надела атласный топ с кружевной вставкой. Чёрные, лакированные туфли прибавили ей роста, а из украшений она позволила себе только атласное ожерелье-чокер и перстень, который я очень давно не видела. — А где твой? — спросила она Оливера, демонстрируя его на своём пальце. — Надеваю только на мероприятия, оно как клеймо, но если тебе нравится быть с ним на миссиях, осуждать не стану. — Надеюсь, я избавлюсь от него, выполнив это задание. Кстати, нам нужно поговорить о том, в каком направлении мы будем двигаться дальше. Нужен набор оговоренной лжи, который мы выдадим Хелен, чтобы выиграть нам время. — Обещаю, сегодня мы не будем пить, а ты не будешь задерживаться, и тогда мы всё обсудим. Верно, Ив? Оба повернулись в мою сторону. О, спасибо, что заметили меня. Мне удалось кивнуть. Вилланель, с прямыми волосами и броским макияжем, стала совсем недосягаемой, поэтому поцелуй перед её уходом я восприняла отрешённо. Но был момент, когда я подцепила пальцами чокер на её шее и дала понять, что поводок натянут, пусть только попробует позволить себе с кем-то лишнего.***
А что дальше? Что бывает после того, как она уходит? Вялотекущее время, переживание, ожидание. Оливер собирается на пробежку, я спрашиваю, могу ли составить ему компанию. Конечно, я в ужасной форме, но он терпелив и ждёт меня на каждом перекрёстке. В награду мы выпиваем по молочному коктейлю. Мы не говорим о ней, и это как свободные часы для меня. Время, когда я могу отвлечься мыслями, я хочу этого! Не думать о том, что Вилланель сейчас знакомится с опасным человеком, что подбивает клинья, готовит почву для убийства, может, не одного. Вся в азарте, в предвкушении, с мерцающими глазами, пустой улыбкой, колкими словами, она в своём мире, в который я добровольно её отпустила. После душа мы собираемся дойти пешком до ресторана на пристани, я позволяю себе платье, Оливер — рубашку и тёмно-синие брюки. Он ведёт себя со мной сдержанно, по-дружески, и мы, конечно же, не собираемся обсуждать поцелуй. Нужно привыкнуть к тому, как на него смотрят окружающие, девушки отправляют ему улыбки, хихикают, когда он ведёт бровью или выдавливает улыбку в ответ. Они с Вилланель всегда владеют людьми вокруг себя и их вниманием — очень удобно. Нас быстро обслуживают в ресторане, он говорит, что о счёте не нужно беспокоиться, я могу попробовать всё, что захочу. Мне нужно тренироваться смотреть людям в глаза при их желании оценить меня. Да, я достойна, да, она моя, он мой, в чём-то проблема? — Ив? — его прищур говорит о том, что он что-то понял и намерен спросить это с меня, — Тебя напрягает внимание к нам? — Ты как чёртов идол: слишком много внимания к тебе. — Я думал, ты уже привыкла. Ведь на Вилланель смотрят так же. — Ещё работаю над этим. Он увлеченно рассказывает мне о Мальте и Канаде, оказывается, он родился и рос в Торонто и сейчас думает о том, чтобы туда вернуться. Странно, что мы втроём хотим одного — сбежать, но всё равно продолжаем прислуживать тьме. Вилланель позвонила ему, не мне, из их разговора я поняла, что она скоро к нам присоединится. Можно выдохнуть? Она жива и не стала торопиться с убийством Графа? Успокоюсь, когда увижу её. Меньше, чем через полчаса, я замечаю её на пристани, стук её каблуков приближается. Поцелуй в мои губы, влюблённый взгляд, если кто-то из официантов видел это, то явно остался в недоумении. — Уводишь у меня женщину? — спрашивает она у Оливера, и в голосе не слышно шутки. — Сложно устоять. Пока тебя нет, я скрашиваю её одиночество и борюсь с её тревогой. — С тревогой? Ив, ты переживаешь за меня? Я же просила этого не делать. — У меня это в крови: беспокоиться за тебя. Вилланель садится напротив меня, подвинув Оливера в сторону, и просит меню. Сделав выбор, она похищает пару глотков вина из бокала Оливера. — Отличная возможность обсудить, что мы будем делать дальше. Завтра, в полдень, будет встреча, затем Графа пригласили за город отметить слияние, я буду нужна ему в качестве переводчицы на весь день. — Ты говорила лично с ним? — поинтересовался Оливер. — Да. Он, как и предполагалось, очень падкий на женское тело. Я понравилась ему, разве могло быть иначе? — Вилланель блеснула улыбкой, мы постарались не закатывать глаза от её самолюбия. — Как он отнёсся к тому, что ты подруга Лиззи? — Он не знает, что с ней случилось. Похоже, 12 отлично удалили последствия моей ликвидации. Он был крайне удивлён, что я её замена, и сказал, что это должно было произойти намного раньше. — Всё понятно, он к тебе клеиться начал. Не успел распустить руки? — Нет, Ив. Я не такая доступная. — Знаешь место, куда поедете после подписания? — Оливер явно хотел знать больше. — Он намекнул, что это будет отдых. Алкоголь, фуршет, девочки и сауна. — Идеально для наступления. Позвонишь мне изнутри, как только все будет расслаблены. Я уберу охрану и войду. — А если их будет много? Видеонаблюдение? Периметр? — Это не первый наш раз, — тоном успокоил Оливер. Казалось, остальное было не для моих ушей, они переключились на страны и континенты, обсуждать побег им было интереснее, чем возможную гибель. Вилланель деликатно держит в руках столовые приборы, руками, что способны сжимать меня, контролировать меня и убивать людей. К чему-то в этой жизни она относится гораздо мягче, так это к глупым людям, похотливым злодеям, рутинным трагедиям и моей боли. Оливер предлагает прогуляться, они без меня выбирают, что стоит отправиться в исторический центр города, он небольшой и по нему удобно будет пройтись пешком, а завтра они будут убивать людей. Меня трясёт, а они абсолютно спокойны. Мы возвращаемся домой ближе к вечеру. Дом? Логово, временное укрытие, не стоило привыкать. Мне здесь понравилось, но, вероятно, уже завтра нам нужно будет его покинуть навсегда. Чёткого плана нет, но они собираются взять билеты на самолёт в разных направлениях, конечно, точка прибытия у Вилланель и меня будет одна, но она полетит прямым рейсом, а я раньше и с пересадкой. На всякий случай, чтобы не светиться вместе на одном рейсе, меня это настораживает. Одна, в другую страну. Моя голова кипит от всего этого, и я поднимаюсь в спальню, чтобы просто полежать, уставившись в потолок. — Хочешь со мной в душ? — залетевшая в комнату Вилланель уже начала раздеваться, раскидывая одежду. — Нет. — Всегда отказываешься, — бросает она и хлопает дверью. Я спускаюсь вниз в надежде поговорить с Оливером, но его нет, и я бросаю себя на диван, уставившись в вечерние новости. Вилланель присоединяется ко мне позже, в белом, пушистом халате она падает рядом со мной. — Прекращай трястись, это передается мне. — Хочу уснуть и проспать сутки, а очнуться в самолёте, и чтобы ты летела следом. — Можно чего-то бесконечно долго ждать и бояться, но когда этот день наступает, всё пролетает быстро. Отвлеклись, Ив. Вилланель тянет за пояс своего халата, тут и без намеков понятно, чего она хочет, я тоже хочу, но чего-то неспешного. Может, если я возьму всё в свои руки, она будет контролируема? Повернувшись набок, я приближаюсь к её губам, она их призывно распахнула, ожидая поцелуя. Я касаюсь их и, отстраняясь, смотрю в глаза, что ловят блики экрана, нервозность новостей и мелькание сюжетов. Нам до этого дела нет. Целую её в губы ещё раз, Вилланель прижимается, но я отступаю. — Мягче, Вилл. Она осмысленно кивает, я совершаю нападения с разных углов и каждый последующий поцелуй горячее от того, как губы становятся чувствительнее к касаниям. Я одной рукой развязываю пояс халата, направляю ладонь вдоль обнаженного тела, гладкого и мягкого, поверх твёрдых мышц. Задаю себе вопрос, чего я хочу, и фантазия разыгрывается. Думаю, возбуждение играет роль в желании зажать любимое тело в тесноте, быть сзади, войти чем-то крепким, обтекаемым, двигать ожесточенно бедрами. К лицу приливает кровь, кончики ушей горят, у меня сбивается дыхание. Я сжимаю её грудь и слышу стон, поцелуи перестали быть осторожными. Я вонзилась в её губы, а на её стоне погрузила язык в горячий рот. Каждый мой нерв настроен на неё, каждый атом стремится к слиянию, тело гудит, предвкушая большего контакта. Возбуждение — это базовая эмоция, её мы почти усвоили, не хватает контроля в каких-то моментах, и странно чувствовать возбуждение там, где его быть не должно, но в целом, всё неплохо. Я умерла и воскресла столько раз от нашей страсти, что усвоила: препятствовать ей не стоит. Мне больше не страшно быть в этом с ней. — Ты будешь меня только гладить? Я сделала своё направление руки интимнее, переместившись с острой тазовой кости на внутреннюю часть бедра. Она медленно подняла свою ногу, согнув в колене, отвела её в сторону, чтобы моя рука быстрее соскользнула вниз. Я нежно провела рукой между её ног, едва касаясь влажных губ, Вилланель выгнулась навстречу этому движению, я повторила его, уже с нажатием. По возвращении я развела её губы пальцами и средним провела по эрогенной точке. Мою руку тут же перехватила её рука и потребовала больше таких касаний. — Нам следует подняться наверх, — предложила я. — Нет! Здесь! Оливер не помешает, он уехал в клуб. — Я хочу наверх не поэтому. — Ты уже тронула, я не смогу… продолжи, Ив. А потом сделаешь всё, что захочешь со мной в спальне. В наказание за её нетерпение я сползаю с дивана на пол, она кончит быстро и остро. Она раскинула в стороны руки на спинке дивана, откинула голову назад, развела передо мной ноги, она полностью моя и будет таять на моём языке. До существования в моей жизни Вилланель я даже в самых смелых своих фантазиях не представляла такого. Я иначе относилась к сексу, теперь я понимаю, насколько скованно и ограниченно это было. Только с Вилланель у меня нет границ и паролей, я могу попросить её о чём угодно, как и она меня, и это будет исполнено. Я просыпаюсь с её запахом на себе, я обучаюсь её движениям в сексе, я познаю это как науку, и это затянет меня на многие годы. Годы жизни… Если они у нас будут. Вилланель стонет, я рассасываю горошину клитора, но не даю ей кончить, дую на её влажные губки, что призывно набухли и раскрылись, Вилланель вздрагивает, но это ещё не оргазм. Если закрыть глаза, сосредоточиться на дыхании, то можно играть на её нервах, что-то прошибает её током, что-то заставляет натянуть тело. Конечно, я толкну в неё язык, я собираю всю влагу, и мне нужно ещё. Вилланель хочет сжать ноги, но я твёрдой рукой отвожу одну её ногу в сторону, а другую не успеваю, и она заводит её за мою спину. Холодная ступня прижимается к горячей коже моей спины, она водит её по моему позвоночнику, создавая давление. Вилланель терпелива, я думала, она кончит быстрее, и стоны стихли, а может, она думает о чём-то? Я останавливаюсь. — Вилланель? Ты со мной? — Прости, — выпустила она в потолок и хотела положить руку на мою голову, но я поднялась с колен и нависла над ней. — Прости? — переспросила я в её наглые глаза. Опустив руку, я плавно, но целенаправленно вошла в неё пальцами. Она закусила губу и простонала что-то, я тут же вынула пальцы и поднесла их к её рту. Как же приятно проникать в её горячий рот пальцами, так же приятно, как в тесноту между ног. — Ещё раз, — попросила она. — Нет, теперь ты поцелуешь меня этими губами. Я довела её пальцами, быстрыми движениями, натиранием, в любом случае такое она уже не смогла вытерпеть. Целуя её губы, я двигалась, пока она не зажала мою руку ногами, сотрясаясь всем телом. Секс был ужасен, если после него можешь сразу встать и куда-то пойти, и я улыбаюсь тому, что Вилланель не может. Она осторожно ласкает моё тело, и мы никуда не торопимся. — Так, о чём ты могла ещё думать в такой момент? — О нас. Мне вдруг подумалось, что всё, что я делала с другими партнёрами, — было учением. Я училась целоваться на других, чтобы теперь целовать именно тебя. — От грубости до романтики. В этом вся ты, Вилланель. — Разве ты не испытываешь восторг от того, что мне нужна только ты? И наша любовь, привязанность разрастается, как опухоль в теле. Не знаю, во мне, кажется, уже нет места. — Это не так, в тебе ещё много места для всяких злобных делишек и скверного характера. — Когда я покончу с ними, это место тоже будет занято. — Думаю, я тоже почти заполнена. — Тогда стоит пожениться. — Что? — я прыснула смешком, но Вилланель не одобрила насмешку буквально над предложением! — Извини. Любви не бывает много, над этим можно подумать. А пока пойдём наверх? Мы поднялись в спальню, и я уложила её в постель, как захватчик. Я была сзади, сжимала её в своих руках, надрывно дышала в её спину и входила в неё мощными и амплитудными фрикциями. Слушать её всхлипывания и стоны, гореть в огне, оккупировать её тело и не дать никаких шансов переключиться на меня — вот, чего я хотела. Я полностью овладела ей, тут даже не было любви, только градусы, накал желания и страсти. Мы заснули после этого моментально, лишившись сил и разума.***
Мы проснулись одновременно. Я открыла глаза и следом ощутила, как меня щекочут волосы ниже груди. Приподняв одеяло, я встретилась со светлой головой Вилланель. Судя по тому, как затекло моё тело, она спала между моих ног всё утро. — Что ты там забыла? — мягко спросила я. — Хотела спать с запахом любимой женщины. — Ну, ты и извращенка, — рассмеялась я, накрыв её голову обратно одеялом. Вилланель провела языком по торсу, от чего я задрожала, а следом куснула за сосок, сжимая подоспевшими снизу ладонями мою грудь. — Нет, Ви, никакого секса. Тебе сегодня нужны все силы. — Душ и завтрак придадут мне сил. — Отдых, Вилланель. — Ну… — простонала она, укладываясь удобнее на моей груди, — Как думаешь, Оливер опять приводил кого-то на ночь? — Разве ему не нужно было выспаться как следует? — Да, странно, зачем ему надо было в клуб, хотя ему позвонила Хелен, может, как обычно взбесила его. — Ты доверяешь ему? — Да, а что? — Он знает Хелен годами, у них ребёнок, тебя он знает сколько? Месяц? То, что он хочет сбежать, как и мы, не делает его надёжным. — Я плохо разбираюсь в людях и могу ошибиться в своём доверии. Раз ты допускаешь мысль о том, что он может быть не так прост, я буду осторожней. — Это я и хотела услышать. Пойдёшь в душ первой или пропустишь меня? — Пропущу, — решила она, скатываясь с меня, и, провожая взглядом моё обнажённое тело, присвистнула. Возможно, тем, что я сказала Вилланель, выразив свою тревожность, я сделала хуже. Ей нужно настроиться, быть холодной, расчётливой, а не думать о ком-то из нас! Я сглупила и уже корю себя за это. Сегодня предстоит день, в котором сдохнут мои последние нервные клетки, а может, я успею добраться до аэропорта, сесть в самолёт и залить их алкоголем. Я бы выпила уже сейчас. Вилланель зашла в душ без приглашения, встав за моей спиной, а затем, тесно прижавшись к ней грудью, провела ладонями по моим бёдрам. Весьма требовательно и властно. Я выставила перед собой ладони, чтобы не столкнуться лицом с плиткой. — Ты так и не пригласила меня. Я подумала, что могу умереть, а ты так и не дашь мне в душе. — Что? Чёрт, Вилланель! — возмутилась я, отталкивая её лопатками. — Тише, — простонала она, целуя меня в плечо. Что-то происходило, недоброе, нечто прохладное попало на мой копчик и направилось вниз, между ягодиц. — Проверим, как мы разработали в позапрошлую ночь? — Нет, Вилл, — я настолько покраснела от столь непристойного предложения, что из моих глаз потекли слёзы. Та ночь, полубредовое состояние, отрешение, возбуждение и экстаз, в который она меня ввела. Конечно, я позволила ей, и это было крайне странно. Тогда ей помогал алкоголь в моей крови. Чёрт, она уже надавливает пальцем, осыпает мои лопатки поцелуями, захватывает губами кожу, облизывая её. — Всё ещё тесно, — раздосадовано произносит она. — Поэтому прекрати. — Ты так взяла в оборот меня ночью, я тоже хочу. — Ты сделала это в позапрошлую ночь! — Ммм, мы соблюдаем поочередность — похвально. Вилланель Любовь анархична, поэтому всегда интересовала меня, добившись её, я не могу насытиться. Это лучшее, что произошло в моей жизни. Совместный душ бодрит меня, разгоняет кровь, я просто не смогла бы уехать без этого. Без её стонов в моих руках. Меня вдохновляют все эти радости жизни, которые можно добыть без помощи ножа. От объятия до ночи на её теле, от поцелуя до жаркого секса в душе, от ссоры до примирения. Ив нарушает все правила, что я копила и которых придерживалась в течение своей безнравственной жизни. Я всё променяла на эмоции, оказалось, они тот ещё наркотик. Ничто и никто не помешает мне наслаждаться этим, к чёрту Хелен, она меня не удержит, к чёрту ребёнка, он будет только мешать, и Оливер! Слишком правильный, на его фоне я всегда проигрываю, а Ив невольно прибегает к сравнению. Мы должны убраться от всего этого прочь. Ив ещё нужно прийти в себя после того, что я с ней сделала, оставив её в спальне, я спускаюсь вниз. Оливер сидит перед экраном ноутбука, выглядит задумчиво, опять забыл надеть футболку, я провожу ногтями по его спине, он хватает мою руку уже после. — Ты долго, — его тон груб. — Я хотела выспаться, а потом хотела Ив, — снисходительно ответила я, высвободив свою руку. — Завтракай, собирайся, и я тебя отвезу. — Пройдёмся ещё раз по плану? Он по-прежнему звучит слишком самоубийственно. — Отвезу тебя на встречу, останусь в машине, прослежу, куда вы поедете после неё. Осмотрюсь, дождусь твоего смс из дома, уберу охрану, ты меня встретишь, заберёшь оружие, и мы разберёмся с остальными в доме. — Ты собираешься выжить вообще? — Что тебе не нравится? — Что, если тебя убьют раньше, чем ты попадёшь в дом? Или тебя заметят? Что делать мне одной без оружия? — Мы не просто так занимались и готовились. — Хорошо, что делать с невинными? В доме будет не только охрана, но и обслуживающий персонал, эскорт. — Загони их в одну комнату. — Это долго. — Что предлагаешь ты? Убить всех? — Девушки, что продают своё тело, как кусок мяса, точно не ценят жизнь. — Я знаю, как Ив влияет на тебя, ты не хочешь залить там всё кровью. Зачем мы вообще идём туда? Можно дождаться, когда он поедет к себе. — В помпезный отель? Где куча охраны и видеокамер? Один выстрел, и ты не уйдёшь оттуда. — Ты светишься на заданиях чаще, чем думаешь, 12 подтирает за тобой. — Никаких свидетелей. — Договорились. До встречи остаётся три часа, я неторопливо завтракаю, Ив приходит на кухню, я наблюдаю. Люблю смотреть на то, как она делает обычные вещи: моет себе кружку, меняет фильтр в кофемашине, вытирает со стола. Она суетится, в ней много волнения. После того, как мы уедем, она выйдет из дома через пару часов, закажет такси и поедет в аэропорт. Я понимаю, как для неё это тяжело, я чувствую жалость к ней, мне хочется избавить её от этого. Но чувства — это не факты: может, она настроена на то, чтобы улететь, а боится совсем другого, например, того, что я не прилечу. Моя тайна скоблится во мне, в области живота, поднимается вверх, сжимает горло — нет, я не могу рассказать ей. Может, не расскажу вовсе, избавлюсь в ближайшее время, и это не перерастёт в потрясение и слёзы. Ив садится напротив меня, осторожно отпивая свежесваренный кофе. Её глаза с прищуром темны, в ней поднимается что-то тёмное, чтобы соответствовать мне. Интересно, могли бы мы взять её с собой? Скажем, она бы посидела в машине. Я представила, как мы с Оливером сдали позиции и на нас направили оружие, обречённость обхватывает и сжимает, а затем врывается Ив, лучше без топора. Она вполне может справиться с огнестрельным оружием. Это лишь фантазия, я ни за что не рискну Ив, и мы не окажемся в самом худшем раскладе, с дулом пистолета у виска. Стоявшая здесь вязкая тишина перемещается после завтрака с нами наверх. Она не хочет нагружать меня разговорами? А я хочу расстаться без ссоры, мне действительно лучше молчать. Ив заправляет постель, я чищу зубы, а затем раскидываю вещи на кровати. Ив закрывает дверь, она не допустит того, что было вчера, никаких примерок при Оливере. Заняв удобное место в комнате, она наблюдает за тем, как я подбираю одежду. Желая разбивать строгость офисных сотрудников, я выбираю облегающий топ из эластичной ткани с молнией от креативных директоров французского бренда Coperni в сочетании с классическими серыми брюками в клетку, этот тандем подчёркивает мою фигуру. И если Ив подумала, что это весьма скромно, я расстёгиваю молнию. Это срывает её с места, пара шагов ко мне, строгий взгляд подкреплён резким движением вверх. — Нет, Ив. — Тогда снимай, надень что-то другое. — Хорошо, выбери и переодень меня, — соглашаюсь я. Не стала спорить с ней и препираться, потому что вижу её в зоне надрыва, нужно оставаться спокойной и сосредоточенной, пусть не сомневается во мне. Ив снимает с меня верх, остановив выбор на белой рубашке — очень не практично, не обойдётся без брызг крови, — но я молчу. Ив никогда ещё не собирала меня. Застёгивает все пуговицы, кроме последней, заправляет рубашку в брюки, какой же острый момент, я хочу наоборот раздеться, но на это уже нет времени. — Можно мне минуту согласия? — спрашиваю я, притянув и обняв слабое, нуждающееся во мне тело. — Можно. — Оливер отвезёт меня к стилисту, а затем на встречу, после в загородный дом, где я постараюсь быть более гуманной, хорошо? — Да. — Это в последний раз, Ив, это подарит нам свободу, ты ведь понимаешь? — Да, понимаю. — Ты поедешь в аэропорт, не будешь переживать, возьми с собой книгу: как раз дочитаешь и расскажешь мне, чем там всё закончилось. — Постараюсь. — Ты сядешь на свой рейс, не раздумывая. Ни в коем случае не отходи от плана. Пересадка тоже займёт какое-то время. По прилёту сиди в зале ожидания, я тебя найду. Я буду позже, но не намного. Не пей на первом рейсе, чтобы без проблем попасть на второй. Ты ведь не хочешь застрять на середине пути, согласна? — Да… — Как только я всё сделаю, я позвоню Хелен и попрощаюсь с ней. Скажу пока Оливеру и сразу к тебе. Ты простишь мне всё, и мы с тобой начнём что-то новое, безопасное, согласна? — Твоя минута, Вилланель. — Хочу, чтобы ты простила. Только ты, мир может и дальше ненавидеть меня. — Потребуется время. — Константин говорил мне: если жизнь даёт тебе лимонад, не делай из него лимонов. Звучит как бред, но если задуматься… Кстати, мы кое-что забыли. Подаренный Ив подарок пусть оберегает меня сегодня. Ив застёгивает кулон на затылке и мягко целует в шею, я поворачиваюсь и дарю ей самый чувственный поцелуй, на который способна. Мне пора.***
Оливер поторапливает стилиста в салоне, но выглядит сдержанно. От него невозможно заразиться страхом или неуверенностью. Он выглядит так, будто вытащит меня откуда угодно, на него можно положиться. В бизнес центре я прохожу сквозь рамку металлоискателя, меня досматривают, заносят в журнал моё фальшивое имя, и вместе с двумя охранниками допускают на верхний этаж. Я была в этом здании и прекрасно знаю, что это чёртова крепость с многоуровневой системой безопасности. На этаже ещё шестеро охранников, в приёмной Графа трое и секретарь. — Добрый день, — из любезности произношу я. — Здравствуйте, можете пройти в конференц-зал, — она указала на выход, но я направилась к двери кабинета, — Он просил не беспокоить, — я постучалась трижды, — Вы беспокоите! Минуя истерику секретарши, я дёрнула дверь, меня тут же обступила охрана, но Граф пригласил войти только меня. — Ты вовремя, — похвалил он, тут же встав из-за стола, и, поцеловав протянутую ему руку, жестом предложил сесть. — Это они задерживаются. — Пунктуальность — это общая черта всего немецкого населения, убеждали нас, но как видишь… Завести с ним разговор было не сложно: расположить к себе, усыпить бдительность, — сегодня я не только играю профессионала, но и являюсь им. Он пролистывает документы, делает заметки остро наточенным карандашом, это много о нём говорит, как о личности, его галстук явно слишком туго завязан, от чего ворот рубашки впивается в кожу. Я расстёгиваю ещё две пуговицы, тут весьма душно. — Мистер Граф, они прибыли и ожидают вас, — сообщила секретарь, покосившись на меня. Мы прошли в зал, просторный и вычурно помпезный. Живые трупы все как на подбор, сидели за круглым столом и одновременно встали, чтобы обменяться рукопожатиями с Графом. Работа переводчиком оказалась муторной и скучной, но когда всё было подписано и все явно оживились, я ощутила гордость за свои уроки немецкого, время было потрачено не зря. На подземной парковке нас всех ждали бронированные Джипы. Я отправила смс Оливеру и расслабилась на заднем сидении рядом с Графом. Дорога составляла чуть больше получаса. До очаровательного замкового комплекса мы добрались по проспекту, усаженному старыми буками. Проезжая через кованые ворота со львами, мы делаем почётный круг перед главным входом. Я замечаю конюшню, хозяйственные постройки, высокий сад с лабиринтом, две башни в стороне от ворот и что по территории прогуливается два охранника. Нас встречает персонал, приглашает пройти. Я веду строгий подсчёт, последняя захожу через внушительную дверь. Перевожу несколько фраз, что напрямую были сказаны Графу, и нам проводят экскурсию. Очень кстати, чтобы всех пересчитать. Меня не сильно волновали старинные гравюры, дубовая лестница или библиотека, прекрасный вид на долину со второго этажа и паркетные полы, изготовленные из ценных пород дерева. Графа тоже не сильно это интересовало, и поспешить выпить за сделку было нашей инициативой. Нас проводили в зал, где всех мужчин ждало развлечение в виде отлично подобранных спутниц на вечер, массивный стол со всевозможными закусками и личный бармен. У него я узнала, что персонал покинул дом, как только организовал стол. Я переводила для Графа, что могла, а затем решила, что так напрягаться не стоит, и просто говорила ему заученные фразы и анекдоты из теста, что удалось запомнить. Ему было всё равно, что слышать и от кого. Девушки выполняли свою работу, подливали алкоголь, включили музыку, подготовили кальян. Но на удивление всех мужчин интересовала именно я, самая недоступная, я так полагаю, в этом заключался их интерес. Со мной пытались говорить и переманивали моё внимание, как могли. Граф ревновал, но ни черта не понимал из наших разговоров и был здесь лишним. Я намеревалась это исправить, и когда очередной мужчина шептал мне что-то на ухо, я посмотрела на Графа, невинно улыбнувшись и закатив глаза, чтобы дать понять, как утомляют меня этим вниманием все собравшиеся за столом. Облокотившись на стол, чтобы ему было лучше видно мой вырез, я придавила свою грудь с двух сторон руками. Секундой позже он понял, что я здесь не для всех, а только для него. Уединиться с ним было легко, я предложила дойти до библиотеки, и пока он, преисполненный предвкушением, вёл меня за собой, я отправила Оливеру смс:26 человек
Вхожу через 6 минутЖду
— Детка, убери телефон. — Я хотела сделать фото картины у библиотеки, неприлично было при всех. Он клюнул, даже остановился, чтобы я это сделала. Мы зашли в библиотеку: камин, два дивана, книжные полки, упирающиеся в потолок, — я успела выскользнуть из объятий. — Я подумал, мы здесь за этим, — возмутился он. — Желания… Их так много у людей. У меня тоже есть, — протянула я, приближаясь к столу. Рабочее место показалось мне заброшенным: пыльные стопки бумаг, затупившиеся карандаши, высохшее пятно от чернил, канцелярская мелочёвка. Я провела большим пальцем по обрезу каждой стопки, беглым пролистыванием освежив страницы. Граф ослабил и снял галстук, расстегнул пуговицы и подошёл ко мне сзади, упираясь своим вставшим хозяйством в мои ягодицы. — Скажи, я красивая? — Ты богиня, — выпалил он, сжимая мои бёдра. — Подробнее, такое меня не заводит. Пока он пытался выдавить из себя красноречие, собрав мои волосы, добираясь до шеи, чтобы жадно её целовать, я проверила, работает ли машинка для точки карандашей. Я смогла очинить первый и схватила со стола второй, Граф тёрся об меня ширинкой, раздражая с каждой секундой всё сильнее. Витые стружки сыпались на пол, его время подходило к концу. Надеюсь, перед смертью он думал о моей невероятной по его словам груди, об упругой заднице и глубине кошачьих глаз. Заострив третий карандаш до булавочной остроты, я не положила его к двум другим, сжала его в руке и резко повернулась к Графу лицом. — Мне бы хотелось сказать что-то такое же возвышенное о тебе, но ты мерзок. Его глаза округлились, не знаю, успел ли он понять, но карандаш вошёл в его сонную артерию. Я дала возможность артериальному кровотечению усилиться, тут же вынув карандаш. Он схватился за шею, стал задыхаться, в его глазах был страх, жуткий испуг за то, что просчитался. Возле него годами ходила толпа охраны, а он повёлся на похоть и поплатился за неё. — У… у меня семья, — прохрипел он, падая на пол. — Теперь и у меня семья, — хмыкнула я, переступая через него. Я прислушалась к тому, что за дверью: мне показалось, что там тихо, и я её открыла. Каково было моё изумление и двух охранников, что увидели меня в крови. Возможно, они подумали, что лишились работы, облажались, но должны ликвидировать угрозу, поэтому оба сделали резкое движение к кобуре. Мне пришлось разбираться без оружия, мои удары против их — не честная борьба, я получаю по рёбрам, воздух багровеет от боли, но заряжает меня яростью. Я сбиваю одного с ног, пнув его в горло, слышу звук ломающегося кадыка, он стал возиться на полу, как блохастая собака, хрипя и хватаясь за глотку. Его ждёт мучительная смерть, я кидаюсь на него, чтобы выхватить пистолет из кобуры, перекатившись, вижу, как на меня направлен второй пистолет, секунда и звон выстрела. В голове второго зияет дыра, первый перестаёт хрипеть. Внизу слышны выстрелы. Мы встречаемся с Оливером на лестнице. — У тебя кровь! — взволнованно отмечает он и ищет на мне раны. — Работа такая. Оливер усмехается на мою шутку, мурашки по спине, реакция тревоги, мы оба смотрим вниз и замечаем, как в меня целятся сразу трое. В какой-то момент Оливер толкает меня от себя, звучат выстрелы, одна пуля попадает в него, я открываю огонь по ним, но в пистолете всего пять пуль. Ни одна не ранит охранников, но они спрятались за колоннами и у нас есть минута. Я толкаю Оливера вперёд себя, он почти готов рухнуть, я заталкиваю его в комнату. Он валится к стене, сползает по ней, оставляя кровь. — Только посмей умереть, я тебя убью! — Это плечо, сейчас шок пройдёт. Возьми свой пистолет. Вынув обойму из пистолета, передёрнув затвор, я заглянула в патронник и вбила обойму на место. Должно хватить. Запасные обоймы прячу в карманы. — Ты сможешь стрелять? — Да, — кивнул он. — Так! — не время паниковать, — Один бармен, пять девчонок и семеро подписавших договор. — Ты убила Графа? — Да. Скольких убил ты? — Троих. — Я двоих. Итого: против нас семь охранников, если никто больше не осмелится защищаться. В дверь ударили ногой, я сделала выстрел, ещё удар, что вышиб её, и в комнату ввалились двое, оба получили по пуле. Я подхватила Оливера, поднимая его. Мы отстреливались и продвигались по коридору, ещё один был убит, я не сомневаюсь в своих пулях. Самое время было ворваться Ив в этот дом, можно и с топором. Мы отстреливались, как могли, спустились вниз, спрятались за колоннами. Рубашка Оливера, вся пропитанная кровью, испарина на лбу — надеюсь, он не отключится в последний момент. Из зала доносился визг девушек, они даже не представляли, что здесь происходит. Кто-то точно уже вызвал полицию или свою охрану, нужно выбираться, и я выхожу из укрытия. Оливер прикрывает, и нам удаётся убить четверых на нашем пути. Работа выполнена, невинные не тронуты, мы выходим из дома, и я проверяю, есть ли ключи в машине. На месте. Я собираюсь расстаться с Оливером прямо здесь. — Знаешь, ты действительно пригодился, — улыбаюсь я и поворачиваюсь к нему. Он делает жест сожаления, своими безумно грустными глазами он смотрит на меня, направив пистолет в мою грудь. — Ты должна поехать со мной, Вилланель. — Это какая-то шутка? — Это лучший расклад. Ив просто не дождётся тебя, но будет в безопасности, а нам пора возвращаться в Лондон. Болезненно-острое разочарование, зубы скрипнули от злости, в моём пистолете есть пули, но я не успею его поднять. — Это план Хелен? Ты ездил не в клуб ночью. В своей жизни я доверяла только троим: Константину, тебе и Ив. И каждый ранил меня в своё время, тогда как это вообще работает? Как ты можешь сейчас вставать на её сторону, мы же вместе хотели свободы! — У неё мой ребёнок, ты знаешь, на что может пойти человек ради ребёнка? — Знаю. Во мне сейчас ребёнок, и я не о своём характере! И если мне нужно убить тебя ради него, я это сделаю. — Ребёнок? Как это возможно? — Я трахалась с аистом! — Вилланель, я не… — Ты совсем не думал о защите, жадно бросившись на меня в первый раз. — Почему ты не сказала мне? — А ты? Что ты грёбаное сыкло и подстилка 12, что ты лицемер! Двуличный подонок! — Давай, я заслужил, но это ничего не поменяет. Нас ждут. Сердце резко успокоилось, вокруг перестало смердеть безысходностью, захотелось в объятия Ив. Оливер стоял спиной к двери и не мог увидеть, как она тяжело открылась и на улицу вышел один из тех, кто подписывал ранее договор, в его руке был пистолет, и он, не раздумывая, сделал выстрел в Оливера, а я в него. Оба одновременно упали. Почему-то с момента, как он решил поехать со мной, я думала о том, что он не выживет, что это будет акт жертвоприношения во имя моего спасения. И он спас меня в доме, оттолкнув на лестнице, но не собирался спасать сейчас, поэтому мне не жаль. Я ненавижу себя за то, что доверилась ему, и ненавижу то, что он после себя оставляет. Я подхожу ближе, опускаюсь рядом с ним на колени, мы ничего не успели друг другу сказать на прощание. Я закрываю ладонью его глаза, снимаю с себя печатку и вкладываю в его рот, он свою так и не надел. Пора убираться отсюда, может, кто-то ещё осмелиться поиграть с судьбой? Срывая Джип с места, я пристёгиваюсь и прошибаю ворота. Ив мне не поверит! А Хелен! Она перевернёт каждый камень, чтобы найти и отомстить мне за Оливера. Я забываю следить за скоростью и поздно замечаю, что с другой стороны дороги, от брошенной Оливером машины, стоит ещё одна. На дорогу кидают шипы, и мои шины пробиваются, издав скрежет и гул, меня заносит и переворачивает. Я жалею, что сразу не позвонила Ив. Вероятно, меня сильно тряхнуло, раз я отключилась на несколько минут. Первое, что пришло в голову, заблокировать двери, но одна из них прямо передо мной распахнулась. Мерзкая ухмылка Райан предстала передо мной. — Я знала, что смогу тебе рано или поздно отомстить, — сказала с холодным расчётом она и воткнула мне в шею иглу.