***
Хелен пришла ночью, тут было очень холодно, я тряслась и думала, что засну, устав от этого, но планы изменились. Хелен опустилась на пол, как темный ангел, сложив вокруг меня крылья, но, не согревая ими, взяла мою голову и положила себе на колени. Она молчала, долго ничего не говорила, и я могла бы даже подумать, что её здесь нет, но ладонь, поглаживающая мои волосы, была весьма реальна. — Я прислушалась к твоим словам, и я взяла свою злость под контроль. — Ты отпустила Ив? — спросила я в темноту. — Да, она дома. И я не делала с ней того, о чем тебе сказала. Её голос звучит негромко и ровно, однако лёгкая смена тембра в конце подсказывает мне, что она пьяна и позже пожалеет о том, что пришла сюда в таком состоянии. — Это правда? Я хочу знать точно, Ив не страдала? — Правда. — Зачем ты здесь? — Пожалеть тебя. — Зачем? — Может, ты сделаешь это взамен? — Я не умею. — Умеешь, ты намного мягче и проницательнее, чем думаешь. — Ты попрощалась с ним, верно? Ты хотела выместить злость на мне, а теперь думаешь, что это было жестоко. — А на кого ещё мне злиться? Я потеряла его! Всё же невозможно удержать силой того, кто тебя не любит. Я и тебя не удержу. Мне следует убить тебя и стать свободной. — Убивай. Но знай, что ты убьёшь двоих. Оливер кое-что оставил мне. Признание прозвучало так легко, но не для той. Это должна услышать Ив. — Это… Он знал? — Да, недолго. — Ты защищаешь это в себе. — Похоже на инстинкт. Он мне не нужен, но допустить вред ему я не могу. — Пойдём со мной, у вас будет всё, и я заберу тебя у 12, я найду способ. — Ты тоже никто… — Они знали, что ты совершишь попытку побега, они заставили меня угрожать Оливеру, чтобы он вернул тебя. Мне не оставили шансов, а я не оставила ему, он не дал выбрать тебе, всё так связано и запутано! — Тебе нет смысла держать меня здесь. Ты знаешь, что не сломаешь меня. — Я могла бы привезти сюда Поластри, делать с ней что-то ужасное. Я видела, на что ты способна ради неё, готова пожертвовать собой. Но сегодня, прощаясь с Оливером навсегда… Я хочу остановиться. — А я хочу принять ванну. — Хорошо, идём отсюда. Вот так просто? Она помогает мне встать, дверь открыта, охраны нет. Длинный коридор заканчивается лестничным пролётом, каждая ступенька даётся с трудом, как током прошибает боль, здание кажется огромным и непреодолимым. Я мечтаю оказаться на заднем сидении машины и чтобы водитель как можно скорее доставил нас в отель. Это будет отель, не думаю, что Хелен осмелится отвезти меня к себе домой. Она открывает передо мной дверь, придерживая меня, я осторожно переступаю. Не узнаю этого здания, выглядит как какой-то штаб, но абсолютно пустой, или мне так кажется, и за каждой дверью сидит тот, чью волю хотят подавить 12? Несколько поворотов, и я вижу выход на улицу, рядом небольшая стойка, на которую с одной стороны облокотилась Райан, с другой — та самая блондинка, в полумраке она не кажется такой уж отталкивающей. Обе встрепенулись, увидев нас. Хелен их босс, и они, конечно же, выпрямились, закончив трёп между собой. — Я увожу её отсюда, охрану можно снять. — Хорошо, нужна какая-то помощь с этим? — спросила девушка, плавно вытекая на первый план. — Выкопать яму поглубже для этой мрази, — проскрипела сквозь зубы Райан. Хелен простит ей это, понимая нашу «взаимную симпатию» друг к другу, но не я. — Хел, дай мне пистолет, — прошептала я на её ухо. Я уверена, что могу сейчас что-то требовать, она сделала мне больно! Она чувствует вину, а чтобы я простила, нужно сделать так, как хочу я. Хелен всё ещё немного пьяна и ведома, поцелуй в её шею, больше упора на то, чтобы она меня придерживала. Взгляд зелёных глаз так чёток, её ухмылка, её желание вступить в игру насмерть. Страшно? Она не может решиться. — Дай, — твёрдо требую я. — Райан, отдай ей свой пистолет, — просит Хелен в приказном тоне. Я вижу, как она начинает трястись, как пальцы с трудом расстёгивают кобуру. Все смелые, когда на их стороне факторы и сила, но когда её отнимают, она сейчас проссыт штаны! Я отталкиваюсь от Хелен, чтобы забрать протянутый мне пистолет. Разглядываю его, ощущаю приятную тяжесть, натяжение курка, снимаю с предохранителя. Промелькнула мысль, что пули в колено должно хватить, но что-то темное обняло меня за плечи и толкнуло на большее. Давай, она издевалась над тобой, покончи с этим! Райан мотает головой и пятится назад. — Вилланель, напугала и хватит, отдай пистолет обратно, — просит Хелен, её пальцы переплетаются с моими и плавно просят уйти. — Нет, я обещала этим двоим и себе. Вслед за словами я выпустила пулю, несовместимую с жизнью. Блондинка встрепенулась в ужасе, её напарница теперь лежала на полу, кровь растекалась вокруг её тела. Пальцы Хелен сжали мои, я всем телом прочувствовала, как она вздрогнула при выстреле. Мне редко удаётся понять, за что я убиваю человека. За деньги? За удовольствие видеть это? Сейчас я убила за себя, и мне вовсе не жаль убить и блондинку. Её волосы встрепенулись, во лбу появилась чёрная дыра. На этот раз Хелен не вздрогнула, она оцепенела от страха, и когда горячее дуло пистолета уткнулось в её грудь, она лишь разомкнула губы, но ничего не смогла сказать. — Все, кто причинял когда-либо мне боль, заканчивают так. Меня не может остановить даже любовь к этому человеку, понимаешь? Это моё проклятье, я монстр, что говорит с вами, слушает вас, когда хочет, — мой голос показался мне надтреснутым, простуженным, словно не моим, — Свой последний вздох ты сделаешь не раньше и не позже, чем я этого захочу. Ты ведь это понимаешь? И моё желание убить тебя тоже? — Понимаю, — её глаза блестят от слёз: два чистейших, красивых озера. — Я напугала тебя? — Да, Вилланель. Я сглатываю боль в горле и кладу пистолет на стойку. Мне следует разобраться в себе, почему Хелен ещё не мертва? У меня странное отношение к ней, как к равной мне. Мы выходим из здания, на парковке стоит Мерседес, в его салоне горит свет, но гаснет, и машина трогается в нашу сторону. Моё желание оказаться на заднем сидении сбылось. — Позволишь мне несколько звонков, следует немедленно уладить то, что ты сделала, — Хелен забирает свою сумку с переднего сидения и ищет в ней телефон. — Мой тоже у тебя? Хелен тут же с кем-то связывается, её французский звучит сейчас нервно, я сжимаю в руках свой телефон. Позвонить мне не хватит духу, она расплачется, я не смогу слышать это сейчас. Он был выключен, но не разряжен: звонки, смс, сообщения и даже голосовые — оповещения выстроились в ряд. Может, прямо сейчас сердце Ив пропустило удар, увидев, что потерянный абонент наконец-то в сети, а от троеточия слёзы потекли по щекам, я этого не знаю, я пишу быстро:Я жива. Я даже ближе, чем ты думаешь. Мы скоро вновь будем вместе. Прости. Прости меня в очередной раз. Ещё немного, Ив…
Отключив телефон, я легла на плечо Хелен, прислушиваясь к разговору. Она убеждает их, что теперь я под контролем, а убитые были причастны к моему побегу. Звучит много лжи во имя моего спасения. Хелен накидывает на меня своё пальто. Кажется, отель один из лучших, нам быстро дают люкс. Мы поднимаемся на лифте прямо в номер. Она включает везде свет. Мечется, волнуется, если бы здесь было что прибирать, она бы кинулась это делать. Хлопок двери, я осторожно скидываю с себя пальто, осматриваюсь. Она посадит меня на клей или привяжет верёвкой, это долго не продлится, я не буду вырываться, узлы затягиваются, если я дергаюсь. Нужно выпутаться плавно. Хелен открывает дверь, за которой была. — Ванна будет скоро готова. Вино я беру на себя. Тебе ведь можно? Немного? Я не сразу понимаю, к чему вопрос, затем утвердительно киваю, мы меняемся местами. Скидывая с себя окровавленную одежду, я переступаю через борт ванной, горячая вода с пеной быстро её наполняет. Я не хочу видеть себя, закрыв глаза, я обнимаю свои колени руками и покусываю кожу на одном. Плечи судорожно держатся в такт нервному дыханию, у меня не получается расслабиться, а когда заходит она, я перестаю пытаться. Вода громко разбивается, создавая гул в ушах, Хелен её перекрывает, но тишина тоже звенит. Всё повторяется: отель, одиночество, боль. Я не хочу вдыхать вновь её грязную любовь, это извращенное желание обладать мной, похоть без чувств. — Вилланель, ты причиняешь себе боль. Странно, я не заметила, пока Хелен не подняла мою голову за подбородок и я не увидела прокусанное до крови колено. Привкус крови мешается с глотком вина, Хелен касается кожи моей спины, омывая её водой, нежным движением руки. — Сколько тебе потребуется времени? — спрашиваю я, откидывая голову назад, чтобы она намочила мои волосы, но это слишком долго. — Для чего? Я отдаю ей бокал и погружаюсь под воду, задержав дыхание так надолго, что в груди стало жечь. Вынырнув, я прижимаюсь к борту ванной грудью, с моего лица стекает вода, я так близко к ней, в паре дюймов от поцелуя, я даже вижу её желание в глазах. — Чтобы понять, Хелен, что я тебе не нужна. Тебе не нужны безответные поцелуи, секс без моего оргазма, мои пустые взгляды. Будешь держать меня за руку, а мне наплевать, будешь дарить подарки, а они мне не нужны, будешь надевать на себя всё лучшее, а я не буду обращать внимания. Эта нелюбовь быстро тебя съест изнутри. — Я всё это проходила с Оливером. Конечно, я не держу тебя, мне не нужно время, чтобы это понять. Просто интересно, почему никому не жаль меня? Моих чувств? — Ты любишь не тех. Думаю, Оливер и я, неспособные причинить тебе вред, толкаем тебя к другим, чтобы ты не тратила время на нас и нашу нелюбовь. — Так это забота? — У тебя потрясающая энергетика, и ты красива, у тебя достаточно ума, и ты умеешь им пользоваться. Твоя сексуальность, твой голос… Ты чертовски хороша, Хелен, просто не для меня. — Один поцелуй. — Приготовь постель, я устала. Я остаюсь наедине с собой, смывая с себя мучительные сутки в камере. Я могу отключиться прямо здесь, но из последних сил выбираюсь, завернувшись в полотенце, выхожу в спальню. Хелен расстелила постель, убрала множество подушек, скинула плед. Она сидит в кресле, в углу комнаты, у изголовья кровати, и опрокидывает бутылку вина в бокал. Не разделяю её желание напиться в этом номере, скидываю полотенце и забираюсь под одеяло. — Тебе помешает свет? — тихо интересуется она. — Нет. Хелен допивает бутылку вина, неотрывно наблюдая за мной, из-за чего я не смогла заснуть. Я не приглашала её в постель, но она здесь одна. Хелен набралась смелости, выпив вина, и теперь раздевается передо мной. Снимает тёплый свитер, от чего волосы тут же обретают беспорядок, туфли летят в сторону, брюки. На ней чёрное, кружевное бельё, её тело жилистое, упругое, бёдра идеальны для изящных танго. Я умею ценить женскую красоту, в моих руках побывало много тел, но не от всех так захватывало дух. И всё равно приятно осознавать, что возбуждение вспыхивает, а затем гаснет, потому что это не то, чего я хочу. Хелен выключает свет, забирается на постель за моей спиной, её поцелуй в спину задаёт немой вопрос, я на него не отвечаю. Она осторожно обнимает меня и прижимает к себе. — Позволь мне дышать тобой одну ночь. И всё! Я засыпаю, и меня не волнует, спит она или дышит мной.***
Проснувшись, я вижу Хелен в одежде, заняла тоже место, что и вчера. Она трезва, её взгляд решителен, она обо всём успела подумать за эту ночь, и это радует. Мне сложно даже пошевелиться, она не реагирует на мою боль. — И долго ты смотришь на меня, как маньяк? — мой голос оказался хриплым, я настудилась на полу. — Не смогла спать, пока ты рядом. — Мы можем съездить в аэропорт за моей машиной? Ты же подарила мне её. — Да, можем. Я достала тебе чистую одежду, завтрак нужен? — Можем взять что-то по пути? Я игнорирую своё паршивое состояние, тяжёлую голову и прочее, мы не задерживаемся в номере. На заднем сидении машины мне комфортно, Хелен покупает мне сладкий кофе и картошку фри. Мы заезжаем в её дом за запасным брелком, я не выхожу из машины. С этого момента я могла бы справиться сама, но она едет со мной. В аэропорту нас встречает сильный ветер, машины, покрытые изморозью, выглядят брошенными на парковке, их хозяева находятся за тысячи километров от них, но я за своей вернулась. Открыв её с пассажирской двери, я перебираю содержимое бардачка. — Что-то потеряла? — спрашивает Хелен, кутаясь в пальто возле меня. — Нет, — отвечаю я, сжав в руке найденный нож. Кто знает, будет это угроза пустой или обретёт кровавый финал? Я прижимаю Хелен к корпусу машины, пробираюсь под пальто. Она взволнованно дышит, но не пытается себя защитить. — Тебе между каким ребром воткнуть? — издевательски спрашиваю я, но сиплый голос всё портит. — Между пятым и шестым попадёшь? — Я отсчитываю, ты же не станешь дёргаться? — Хочешь, чтобы я истекала кровью на парковке? В аэропорту? — Разве не здесь люди начинают всё сначала? Сбегают от проблем или от кого-то? — Не убегай от меня, Вилланель. От них — пускай, но не от меня. Я отпускаю, и я не буду против твоих спонтанных звонков. И я хотела бы увидеть ребёнка Оливера. — Что? Нет, его не будет! — Почему? Ты не хочешь? Это изменит тебя и сделает Ив рядом с тобой счастливее. — Что в этом такого? Как это может приносить счастье? Это отнимает всё время и нервы, что-то вечно орущее и требующее внимания! — Но когда он будет улыбаться, засыпать, обнимать тебя, будет в чём-то твоей копией, станет смыслом твоей жизни, и ты будешь защищать его от мира, ты поймёшь, что всё это не так уж и ужасно. — Ив даже не знает о нём. — Она тебя любит и примет его. — Если бы ты узнала раньше, то не приказала бы им избить меня? — Нет. Я бы тебя не тронула. — От сказанных и несказанных слов так много всего зависит в этом мире. — Это всегда было сложно, не только для тебя. Я убираю нож, склонив голову к её плечу, я ощущаю, как её руки сжимают мои плечи и прижимают к себе. Это настоящее расставание, и мы обойдёмся без крови. — Кем я теперь буду для тебя? — Идеальным оружием, Вилланель, но, не моим. Через пару недель я скажу 12, что ты сбежала, и приторможу поиски, как смогу. Выбирай место с умом. — Спасибо, и извини за угрозы, я боюсь доверять. Но я оставлю за собой право убить тебя, если ты вновь вмешаешься в мою жизнь. — Я понимаю. Извини за преграды и боль, я действительно думала, что смогу тебя завоевать. — Жаль, что Оливеру пришлось умереть, чтобы ты всё поняла. — В этой миссии выжила только ты. Зачистка избавилась от свидетелей, а ты от них, это дело будет очень громким, но чистым с нашей стороны. Ты уходишь на высокой ноте, на пике. — Это действительно больше не для меня. Я была незрелой, ловила кураж и адреналин, мне нравилась идея взрослой жизни, но мне не давали возможности опробовать её. Меня контролировали и направляли, я ничего не решала и могла выбирать только одежду и рестораны. Теперь я учусь понимать и чувствовать людей, учусь быть человеком, нормальным, с эмоциями, и ты тоже была учителем для меня. — Похоже, я предоставила тебе кучу ошибок, из которых ты извлекла урок. Тебе пора, чем дольше я слышу твои слова, твой голос и вижу тебя перед собой, тем больнее отпускать. Нет, не буду врать, это невыносимо. Хелен гладит моё лицо и заглядывает в глаза, я целую её в губы: поцелуй в благодарность за спасение и в прощение за всё, что мы сделали друг другу. Ив После смс от Вилланель я стала переживать сильнее: смогла написать, но не рядом? Что происходит? Что Хелен делает с ней? Я думала о худшем, после того, как меня буквально сняла с рейса служба охраны аэропорта, проводила в отдельное помещение, а затем мне доступно объяснили, куда я должна полететь, всё во мне оборвалось. Я знала, что с Вилланель беседовать не станут, её попробуют схватить, а она так просто не сдастся. Мы были наивны, рассчитывая, что так легко сбежим. Под присмотром меня вернули в Лондон, тут я ждала каких-то крайних мер с их стороны, угроз, визита Хелен, но в мой дом никто не зашёл. Только я и панический страх. Я толком не спала с момента прилёта, я ждала. Я ждала её, на кровати уставившись в потолок, я ждала её, кружа вокруг дома нервными шагами, ждала на кухне с бутылкой вина, на полу в гостиной. Сейчас я жду, забравшись на подоконник, отсюда отлично видно дорогу и входную дверь. Прижав лоб к холодному стеклу, я смотрю на то, как начавшийся дождь размывает наледь. От порывов ветра маленькие льдинки двигались быстрее и соскальзывали вниз — очень увлекательно. Моё сердце застучало быстрее, когда к дому резко подъехал чёрный Porsche. Это она! Я спрыгнула с подоконника, подавила головокружение и побежала к двери. Распахнув её, я увидела перед собой Вилланель. В кепке и свитере она мокла под дождём, только собираясь постучать в дверь. Долгий взгляд её виноватых глаз отозвался в моём теле мурашками. Плевать, что бы она не натворила, что бы не сказала! Я протягиваю к ней руки, я хочу её крепко обнять, ещё сильнее я хочу разрыдаться, но сдерживаю себя как могу. — Осторожнее, Ив, мне очень больно, — голосом с хрипотцой говорит она, а я не могу себя остановить! — Я так… Я безумно… — Знаю. Вилланель гладит мои плечи своими холодными ладонями, я уже и не мечтала о таком. Они отдали мне её, они не убили её! — Погода отстой. Я улыбаюсь, мне плевать, что там за окном, главное, что в душе это прошло, буря утихла, ветер перестал разгонять кровь в тревоге, изморозь оттаяла и с моего сердца. Я прижалась лицом к её щеке, такой холодной, я тут же попыталась согреть её руки. Мы закрыли дверь, не выпустив друг друга. — Мне следует наполнить для тебя ванну. — Я чистая и сейчас согреюсь. — Ты не понимаешь. Я хочу смыть с тебя эти сутки. — Она не трогала меня, если что. Хорошо, я не против ванной. — Ты простужена. Я схожу в аптеку. — Не надо, Ив, всё само пройдет. — Не капризничай. — Хорошо, как хочешь. Я веду её наверх, вожусь с ванной, пока она раздевается. Кашляет, сопит, я уже думаю, что купить, как позаботиться о ней. Горячая ванна, лекарства и сон, я уложу её в кровать и сама лягу рядом, я так хочу спать! У меня всё готово, и я поворачиваюсь к ней, меня пробивает холодный пот и начинает трясти от того, что я вижу. Вилланель обнажена, смотрит на себя в зеркало и её тело — это вселенная, я о том, что гематомы разных цветов и форм покрывают её нежную кожу в районе лопаток и на боку, на бедре, и все ноги, я обнимала её, какую же боль я этим причинила? Я делаю неуверенные шаги к ней, я очень хочу пожалеть её, по-настоящему, без мыслей о том, что она заслужила. Это тошнотворно, и больно принимать, что тело, которое ты любишь и ласкаешь, кто-то без сожаления решил изувечить. Я нахожу нетронутое место губами, я провожу пальцами между гематом, скольжу по позвоночнику, Вилланель поворачивается ко мне лицом. — Пугает? — Это сделала Хелен? — Да. Она была зла на меня. — Как Оливер позволил ей это сделать с тобой? — Оливера нет, Ив. — Нет, — я всё поняла, но не захотела это воспринимать. Вилланель свела брови, удержав слезы, и посмотрела за моё плечо на ванную. — Я расскажу тебе всё позже. На ватных ногах я вышла из ванной. Нацепив плащ, отыскав зонтик, я отдала себя непогоде Лондона. Меня подбрасывал ветер и гнал в спину, я купила еды и лекарств, я сделала всё машинально, думая только об Оливере. Это кажется нереальным, ведь он был такой живой! Живее нас! Спотыкаясь от усталости и перегрузки нервной системы, я вернулась домой. Скинув с себя всё, я поднялась наверх, и хоть постель была подготовлена для Вилланель, её в ней не оказалось. Я постучалась, та картинка, что давным-давно застыла у меня перед глазами, тот номер, раненая Вилланель на полу, повторилась. У неё такой же пустой и напуганный взгляд, щеки блестят от слёз, ей больно, а меня нет рядом. Как и тогда, я хочу это исправить. — Эй, вода уже остыла, давай, выбирайся. Вилланель перевела на меня взгляд, положила сырые руки на мои плечи и прижалась к моим губам поцелуем. Я ответила ей неспешно, с готовностью разделить всю боль на двоих. — О чёрт, я же заразная, прости, — пробубнила она, отстраняясь. — Ничего страшного, идём. Я не вытираю, а пропитываю полотенцем влагу на её теле, веду в спальню и укладываю в постель. — Сейчас будем тебя лечить. Ты не против? — Неа. Я хочу быть осторожной, относиться к ней как к сокровищу, она моя, в моей постели, нужно позаботиться о ней, и она вновь станет сильной, весёлой, озорной, она поможет справиться с утратой, мы с этим справимся вместе. — Я чувствую тепло, даже жжение, — комментирует она, когда я растираю мазь по её лопатке. — Это связано с расширением поверхностных сосудов и капилляров кожи. В этой зоне усиливается микроциркуляция, обмен веществ, активируются восстановительные процессы. Так всё заживёт быстрее. Терпимо? — Да, даже приятно, и твои руки… Я обработала каждый ушиб и открыла другую баночку. — А это эвкалипт с ментолом. Тебе будет легче дышать. Как ты смогла ещё и простудиться? — Я спала на голом полу. Не предоставили люкс, не знаю, к чему такое отношение. — Я пока придержу при себе все вопросы. Круговыми движениями я втираю мазь в её грудь, мы же не думаем о сексе? Нет, это тоже нужно отложить. Закутав её в одеяло, я ложусь рядом. Её губы разомкнуты, чтобы дышать, тяжело и хрипловато, на её лбу появляется лёгкая испарина, взгляд меняется от пронзительного до безучастного. Периодически её верхние веки прикрывали светлые глаза, но, сомкнувшись с нижними веками, тут же взлетали, внимательно осматривая меня. Будто во мне что-то могло успеть измениться. Она боится, что я исчезну? — Мы можем немного поспать, я никуда не денусь, обещаю. — И я. Ив? — Что? — Она отпустила меня. Можно больше не бояться, правда. — Мне даже думать больно. — Мне тоже. Я засну. — Давай, — одобряя, я коснулась её волос, придвинулась ещё ближе и поцеловала.***
Я проснулась от неожиданно жадного объятия и поцелуя. Самое лучшее пробуждение! Открыв глаза, я тут же изучила её сонное лицо, болезненных ноток оказалось больше. — Я рада проснуться с тобой, Ив. — Разве могло быть иначе? — Я ещё помню, как ты бросила меня в отеле с запиской о том, что ты не можешь… Я так и не разобралась, чего именно ты не могла. — Это было слишком волнительно. Начать, подпустить. Прости меня за трусость. — Это в прошлом. — Булочку или штрудель? — И то, и то. У меня есть аппетит. — А силы? — Можно, это будет завтрак в постель? — Хорошо. Я приготовлю для тебя лучший какао. Мы останемся в постели, пока ты не выздоровеешь. — Звучит здорово. Давно я не ощущала в себе столько сил, будто Вилланель отдала мне свои, и теперь я способна на что угодно! Приготовив ей завтрак, я приступила к усиленной уборке дома, я собрала четыре мусорных мешка набитых чем-то ненужным, словно чужим. Перемены коснулись и кухни. Обычно я не готовлю, а сервирую заказанную на дом еду, но не сегодня! Ветер бросал дробь дождевых капель в окна дома, на улице было мрачно, а на кухне золотой свет падал на остров, я крутилась возле плиты, держала всё под контролем, наслаждаясь горьким кофе. Я забылась, все жуткие вопросы были заперты в глубину сознания, переживания отложены на потом, самочувствие меня радовало. Старая лестница выдала визитёра, я устремила взгляд в ту сторону, откуда выйдет Вилланель. В толстовке, с капюшоном на голове, в штанах, заправленных в тёплые гольфы, она, шаркая, появилась на кухне. Пара сырых прядей, завитых природой, выбились из-под капюшона: кто-то освежился и почувствовал себя лучше? — Больше не могу лежать, что ты готовишь? — голос так и остался хриплым, но ей он безумно подходит, это странно заводит меня. — Это Ризотто, для тебя, попробуешь? — я подхватила лопаткой и подула, протянув ей, — Из-за специй оно должно быть сочным, но рис — остаться немного твердоватым, я готовлю его первый раз. — Всё получилось, — дала свою оценку Вилланель, притиснувшись ко мне, и, потянувшись к кружке, сделала глоток, — Без сахара, — скривив недовольное лицо, она опрокинула содержимое в раковину. — Оно было моё! — Гадость, ты освободилась уже? — Да, а что? — Я соскучилась по тебе. — Да, я тоже. — Нет, я о том, что тебе пора навестить моё лобби, оно ждёт, я всё подготовила для тебя. Вилланель одной рукой приобняла меня и прижала к себе, другой звонко выключила конфорку на плите с Ризотто. У неё нежное, просящее выражение лица и пересохшие губы, которые она облизывает. Потянув резинку с моих волос, она трогает их, затем мягко касается мочки уха. — С этим следует повременить, — сдерживаюсь я, её телу нужен отдых и восстановление. — Нет, Ив. Зайди в комнату, хочешь в обе, пройдись по коридорам, — от собственной фантазии Вилланель заводится до горячего дыхания, губы целуют линию моего подбородка, устремляются к шее, к моей уязвимости. — А если мне очень понравится в комнате, могу зайти дважды? Вилланель отвлеклась, улыбнулась, в глазах вспыхнул огонь, такова её реакция на то, что я поддержала её фантазию. — Разрешаю навести тебе там полный беспорядок. — Но после я всё приберу. Мягкое рычание, её бёдра прижали меня к гарнитуру, она хотела впиться в меня поцелуем, но я отпрянула. — Приберёшь своим языком, — выдаёт она и захватывает зубами край моей майки, чтобы оттянуть её вниз, затем её язык влажно облизывает оголившейся участок, я поджимаю губы, чтобы не издать писк. Я чувствую жар через майку и лиф, когда она покусывает в области соска. Оттягивая ткань рукой вниз, Вилланель проводит языком по впадине, к горлу. Теперь уже я хочу её поцеловать, но она хитро отводит от меня свои губы. — Стой, — просит она. — Снять верх или низ? — Верх, — отвечает она, и я тянусь к её толстовке. — Эй, я думала, ты имеешь в виду себя! Можно и так, я срываю с себя майку, беру её руки в свои и прижимаю ладони к своей груди. Честно, тогда её внимание к моей груди довело меня до пика возбуждения, я хочу повторения. Призываю её сжать мою грудь сильнее. Она делает мне приятно, я привлекаю её взгляд, приподняв ребром пальца её подбородок, она игриво закусывает его, и мы вновь в секунде от поцелуя. — Ты хочешь этого? — шепчет она, коснувшись языком моей нижней губы. Мы обмениваемся горячим дыханием сквозь приоткрытые рты, я смелею и языком провожу по её губам, проникаю в её рот, коснувшись зубов, встречаюсь с её языком, и в лицо ударяет жар. Влажный, развязный поцелуй, за который хочется наказать, она забирается пальцами под мой лиф, сжимает затвердевшие соски. — Твою же мать, о чёрт, — мои ноги отказываются меня держать, Вилланель засмеялась, поцеловала меня в подбородок, откинула мою голову назад, оставила серию поцелуев на шее и вернулась к губам. — Ив… Я передумала, сначала мы пойдём к тебе в гости. Это невозможно оспорить, Вилланель встаёт на колени и тянет с меня вниз штаны, вместе с бельём. Ставит одну мою стопу себе на плечо, и мои возражения тут неуместны, я уступаю её жадности, к тому же терпеть возбуждение слишком сложно. Надавив ладонью на мой лобок, Вилланель развела мои половые губы и стала посасывать капюшон клитора. Я держалась на дрожащей ноге, другой давила на её плечо и смешивала стоны с её сладким именем. В ушах стоял гул, я слышала свою кровь и не стихающий ливень за окном, становилось душно. Вилланель захватила губами клитор и область возле малых губ, завела язык немного внутрь и стала совершать им поглаживающие движения, они были даже массирующими, будто пьющими мои соки. Вглубь и обратно, это изводило меня, в то же время она ритмично сжимала и посасывала губами, что не давало мне расслабиться. Напряжение так и копилось, готовое вот-вот вознести меня. К оргазму было невозможно подготовиться, я откладывала каждую секунду, я так желала продолжения, что терпела, и Вилланель не торопилась. Вся нижняя часть живота напряглась и будто собрала всё тепло тела в одном месте, пронзая острой вспышкой удовольствия. Оргазм был настолько силен, что я перестала воспринимать реальность, центр пульсировал, выдавая больше влаги, Вилланель всё слизывала, и когда я думала, что всё, меня накрыл ещё один оргазм. Я забилась в конвульсиях, схватив Вилланель за волосы, это было необходимо остановить. Мои лёгкие не справлялись с воздухом, я застонала, низ исходил мощными волнами наслаждения, я боялась не пережить! Содрогнувшись в последний раз, я убрала ногу с её плеча, прижавшись к гарнитуру, чтобы не упасть. Вилланель встала с колен и обняла меня, я уткнулась в её плечо. — Всё хорошо, тебе было слишком хорошо, — успокаивающе прошептала она. Торопливо отпустив напряжение из низа живота, я отдала себя её рукам. Мы неподвижно стояли, только мышцы сокращались сами. Она аккуратно напомнила о себе, поднимая моё лицо кончиком носа, соблазняя на продолжение. Предложив поцелуй, я не отказалась, я могла целовать её сколько угодно. Она дала мне достаточно времени для отдыха. — Может, я зайду в гости ещё раз? Думаю, я даже прибраться не успела, — улыбнувшись, она вздёрнула пару раз брови — не похотливо, но явно немного издеваясь. — Нет, я хочу заняться тобой. Если ты в состоянии. — Не бойся причинить мне боль. Что это будет? Этот вопрос раззадорил меня, возбуждённой и смелой, мне пришла в голову одна фантазия, от которой задрожало нутро. — Раз ты болеешь, так и быть, я не буду снимать с тебя… — Что? — Носки. Оставим их, — усмехнулась я, стягивая с её бёдер штаны. Уложив Вилланель грудью на столешницу, я выдвинула нижний ящик, и, согнув её ногу в колене, поставила её на перекрытие сбоку. Мне открылся чудный вид на два входа, один из которых точно изнывал, блестел от влаги и манил. Но, несмотря на это, я раздвинула ещё сильнее её ягодицы, и провела влажным языком, по самой желанной цели, что так сочилась и ожидала меня. У Вилланель задрожали бёдра, она засопела громче. — Тебя нужно лечить, а не доводить до оргазма. — Один разок, пожалуйста, Ив, и я вернусь в постель. Вилланель похотливо хихикнула, но я вонзила в неё пальцы, и что-то ей стало не до смеха. Сгибая их в ней, я была настойчива, но не желала боли, она её и не получала, а текла и виляла своими ягодицами ещё сильнее, думая, что пальцы — это то, что я придумала. Когда я остановилась, Вилланель подняла голову, в этот момент я уже тянулась к подставке с ножами. — Эй, что за шутки, — тут же насторожилась она. — Спокойней, это разве не твоя стихия? Вилланель тут же замолчала, а я, конечно же, и не думала брать в руки нож, мне нужна была точилка для ножей из этого комплекта: её продолговатая, десятисантиметровая, широкая металлическая ручка была обтекаемой и как нельзя подходящей. — Если не хочешь думать, что я трахаю тебя точилкой для ножей, у этой штуки есть более приятное название. — Какое? — Мусат. А ты тянешься к знаниям, похвально, — рассмеялась я. — Он холодный? — Согреется в тебе, — ответила я, опуская ручку ниже. Раздвигая им губки, продавливая нежные складочки, я тут же отправила его в неё. — Как тебе это вообще в голову пришло? — её голос дрогнул, как же она его обхватила, что даже её складочки проследовали за ним, а потом не желали отпускать, зажимая. — Ты определённо портишь меня. — Не вини меня в своей испорченности! — на одном выдохе пригрозила Вилланель, потянув свои руки назад, чтобы меня притормозить. — Ты права, может, я всегда была такой, но не пользовалась этим, — быстро ответила я и, увидев, что он полностью в её соках, стала ритмично двигать. Я сосредоточилась на процессе, слишком осторожно и нежно не получалась, и Вилланель уже кричала в забытье от блаженства и импульсивных толчков. Её тело не могло оставаться на месте, она выгибалась и вновь падала на грудь, стремилось мне навстречу и наоборот отодвигалось, я была беспощадна к её экстазу, меня не остановил её оргазм, я повернула её к себе и усадила на столешницу. Приподняв толстовку на ней, я оставила нежные поцелуи на её торсе, спускаясь ниже, и добралась языком до самого чувствительного места, Вилланель вздрогнула и выдала стон. Мы превратились в один сплошной комок страсти, безумия, удовольствия и инстинктов, после мне, конечно, будет стыдно. Но сейчас расслабленным языком я начинаю лизать медленными амплитудными движениями, и она не может не схватить меня за волосы, чтобы контролировать.***
К вечеру у Вилланель поднялась температура, может, не стоило нам заниматься столь жарким сексом, пока она не окрепла? Чтобы не обижать меня, она съела немного Ризотто, я согласилась полежать с ней наверху. Мы легли под одеяло, но очень быстро Вилланель выбралась из-под него, зажав кончик между ног. Её волосы почти высохли, я сняла с неё капюшон и раскидала их по подушке. На её щеках яркий румянец, лоб горячий, и я прижимаюсь к нему щекой. Кажется, она спит, ресницы неподвижны, чуть заметное колебание ноздрей, подёргивание в уголках рта, я не могу насмотреться. Уязвимая Вилланель самая лёгкая для моего понимания, она рядом, её нужно любить, ухаживать за ней и говорить как с ребёнком, от чего она будет мягкой и послушной. Я провожу с ней в постели весь вечер, а когда намереваюсь подняться и спуститься вниз, она просыпается и хватает меня. — Куда ты? — Поставить чайник, спи, — коснувшись губами её лба, я ощутила, что он не такой горячий, как был. — Я с тобой. — Ты так хорошо спала, набирайся сил, если чего-то хочешь, я принесу. — Ив… — Что? — Хочу рассказать тебе, что случилось. Я спустила ноги на пол, но не почувствовала под ними ожидаемой твёрдости. Мне хочется сбежать, но в таком случае, это так и останется грузом на душе. Я должна её выслушать, попытаться понять, а затем мы всё это отпустим. Оставим за пределами нас, это станет историей, чёрной, трагичной нитью событий, и мы постараемся её забыть. Вилланель садится позади меня и обнимает, прижавшись к спине. Она не расскажет мне всё в глаза? — У нас разные реальности, и моя тебя пугает, но я собираюсь жить в твоей, Ив. Не смею просить прощения или понимания. Мне вновь пришлось убить много людей, — на этой фразе её голос опять охрип, — Я смогла себя защитить, даже без оружия, так что уроки Оливера не прошли зря. Наш план был прост до безобразия, и я не могу сказать, что он провален. Я убила цель, мы вместе избавились от охранников, на тот момент все посторонние были живы. Я готова была убраться, поставить на этом точку, я знала, что ты ждёшь и волнуешься. Мы вышли из дома, и Оливер… Он предал нас. Он сказал, что я должна поехать с ним, вернуться в Лондон, а ты будешь в безопасности. Я слушала, закрыв глаза, представляя себе этот момент. У меня нет сомнений в том, что это правда, и я предупреждала Вилланель об этом. Оливер помогал нам и был на нашей стороне, но он не мог разделаться со своим прошлым, и оно тянуло его назад. — Я сказала Оливеру одну важную вещь о нас, он мог передумать в этот момент. Тот самый, поворотный момент! Может, он бы выбрал нас. Ты знаешь, как я не приемлю предательство, как я отношусь к тем, кто отворачивается от меня. Но нет, не я выстрелила в него, хоть и хотела. Это сделал один из партнёров Графа. Он вышел из дома с пистолетом и выстрелил в Оливера, а я в него. Мы ничего не успели сказать друг другу на прощание. Я села в машину, я думала, что смогу сбежать и без него, поэтому оставила с ним свою печатку, в знак прощания с 12. Но, стоило мне выехать за территорию, меня перехватили люди Хелен. Они убили остальных в этом доме и забрали Оливера. Меня чем-то накачали, и я очнулась уже в Лондоне, в камере, на холодном полу. Хелен думала, что я убила его, чтобы сбежать с тобой, поэтому сначала решила меня избить, а потом поверить в то, что я просто не успела его защитить. В ней было много злобы, она потеряла любовь, наверное, это может её оправдать. Когда она пришла позже, была нетрезва и более сговорчива. Я поняла, что с Оливером она уже простилась. Я провела с ней немного времени и ночь, чтобы она поняла, я не буду её, и она решила не держать меня силой, как Оливера. Она отпустила меня. — Так просто? — Хелен умная женщина, она знала, что я убью её или себя, но чувств не будет. Мы добрались до аэропорта, я забрала машину, и мы попрощались. — Ночь с ней? Вы… — Нет, Ив! Она хотела, она могла, но я не согласилась. Хелен только смотрела на меня, мы спали в одной постели, но без контакта. — Что ты сказала Оливеру? — Ничего. Я не успела. — Нет, до этого. Что-то, что могло его вернуть на нашу сторону. — Я могу сказать тебе это сейчас, Ив, но это потребует большего понимания. Это уже случилось, и этого не изменить, но я могу предотвратить результат. Я это сделаю, потому что это не укладывается в моей голове и… — Что ты натворила, Вилланель? То, что она не говорит прямо, сильно настораживает, я встаю, чтобы видеть её. У неё достаточно виноватый вид, и я могу предположить что угодно. — Ничего, что невозможно исправить. — Говори. — Обещай, что всё это не исчезнет? — О чём ты? — Я хочу, чтобы ты продолжила меня любить. Ты должна быть со мной и быть за меня в любой ситуации. Ты ведь и так живёшь с моей жестокостью, сталкиваешься с несправедливостью, борешься за нас. Я просто прошу не прекращать. — Ты и так мой самый страшный секрет. Что ещё к этому должно присоединиться? — Моё положение. Я забеременела от Оливера. Прямо сейчас это во мне. — Какая-то шутка? — Нет, ребёнок. — Хватит! Не делай так! Я серьёзно. — Ребёнок, Ив, самый настоящий, без шуток. Я молча развернулась и закрылась в ванной. Мои руки трясутся, и я непроизвольно заливаю лицо слезами. И это всё, на что я сейчас способна. Никаких криков, никакой злости. Я прекрасно видела их связь, и я знала, что они переспали, но чтобы так! Вилланель стучится в дверь, я не выйду. — Ив, прошу, впусти. — Я хочу побыть одна! — Я поставлю чайник. Буду внизу. Моя нервная система немного неадекватна. Ещё бы, после всего, что случилось со мной за последний месяц. Я будто целую жизнь прожила за эти несколько недель с ней. И мысль о том, что я опять не вывожу, начинает въедаться. Можно бесконечно плакать и жалеть себя. Я даю себе определённое время. Собираю себя в кулак, самое время уйти из дома за продуктами. Осмыслить всё сказанное ею. Оливер узнал о ребёнке перед смертью, полагаю, это бы всё поменяло, но время было не за них. Я осторожно открываю дверь, если повезёт, Вилланель даже не услышит, как я выйду из дома. — Полегчало? — её голос меня напугал. — Ты же сказала, что будешь внизу! — Прости, что напугала. Поговорим? — Я понимаю, тебе со мной предохраняться не нужно, но как ты допустила это с Оливером? — На эмоциях. — Славно! На эмоциях ты будешь изменять мне? Такая жизнь у нас будет? — Это было в период твоей неопределенности. Если подумать, ты виновата. Отталкивая меня, но в то же время искушая, ты держала меня в таком состоянии, я… Я не знаю, как это объяснить! Я ходила заведённая и злая, ты была так близко, но каждый раз меня не подпускала. И на тренировке я специально выводила Оливера, говорила ему о Хелен всякое, я же не знала, что они в браке! Он разозлился на меня, и всё случилось. В нём копилось желание, как и во мне, мы просто схлестнулись. — И о том, что от желаний бывают дети, вы не подумали? — Его не будет. Я же сказала. Я прекращу это. Нам это не нужно. — Понимаю, убивать тебе привычнее, ты и на это способна? — Я могла бы ничего не говорить тебе. Сейчас всё очень быстро происходит, помутило бы один день, ты бы даже не заметила. — Но ты сказала. Я знаю, почему. Ты не хочешь убивать. Ты хочешь, чтобы я тебя отговорила от этого. — Думаешь? И зачем мне это? Это совершенно не моё! — Так мы будем похожи на семью, а ты именно этого и хочешь. — Да, я хочу семью с тобой. Но ребёнок мне не нужен. — Он нужен мне, — выпалила я. Это осознание пришло ко мне само и сформировалось в твердое желание. Я прикрыла лицо руками, нервно растёрла лоб, задумалась о сказанном. Вилланель подошла ближе, она хотела обнять меня, но я откинула её руки от себя. — Как давно ты знаешь? — Помнишь, я жаловалась на боль в животе? — А Хелен? Она знает? — Да. Может, это и заставило её задуматься. — Она отпустила тебя, даже зная о таком? Это же ребенок Оливера! — Может, ей хватает дочери? Фото она попросила. — Фото, если ты не убьёшь его. — Это слишком нормально для меня, Ив. — И что ты хочешь этим сказать? Эгоизм в тебе победит? Какое будущее ты для нас представляешь? Грязный секс во всех углах дома? Боже, секс. Мы же… Мы не могли навредить? — Без понятия. — Тебя нужно отвезти в больницу! — Ты знаешь о нём три минуты и уже заботишься? Прекрати, с ним всё в порядке. — Ты думала? Хоть немного? Допускала мысль, что я буду не против? Что у меня нет детей, за всю долгую жизнь так и не случилось, и мне, может, нужен ребенок? А то, что он от Оливера, это лучше, чем от неизвестного донора! — Я думала, Ив. И то, что у тебя нет детей в твоём возрасте, а брак был, натолкнул на мысль, что это не твоё. — Хорошо бы спрашивать, а не додумывать самостоятельно. — Мы будем пить чай? Мне всё ещё плохо. Мы спустились вниз, по кружке горячего чая, молчание. Может, мы предотвратили ссору. Можно было громко хлопнуть дверью, повысить голос, но гнев бесполезен. Я бы тут же вернулась. Я привязана к ней всеми частями тела и даже душой, а если она нашла, к чему себя привязать, то Вилланель не безнадёжна. Я протягиваю руку через стол, она нерешительно вкладывает в неё свою. Мне есть, что сказать: — Мы не давали друг другу обещаний по типу и в горе и в радости, не обещали любить до гроба. Но прокатили друг друга по всем этим горкам. Может, теперь настало время искупления? Мы сможем стать чище, ты со мной? — С тобой. Навсегда. И согласись, это звучит как клятва. Сплетение пальцев на томном выдохе, глаза в глаза, так страшно увидеть в них игру, но её нет. Вилланель смотрит открыто, без лукавства, я впускаю её в себя, пусть будет повсюду. — Хочу всё то, что было в твоём письме. — Без проблем. Ты знаешь, я могу. — Это не новая роль для тебя, это будет реальностью. — Я понимаю. — Согласна даже на друзей? — Я попробую терпеть рядом с нами кого-то. Может, мне даже понравится. — Где мы будем жить? Здесь мы остаться не можем. — Хочешь, возобновим наш план или любое другое место. Если сбегать так, чтобы никто не нашёл, нужно начать с машины, затем сменить её на частный самолёт, потом паром, опять машина и так далее, путая следы. У нас есть время. Постараемся как-нибудь выжить на последние сто двадцать три миллиона. — Долларов? — Евро, Ив. Может, уже больше, если Хелен всё же заплатила за мой финал. — Самое время признаться: я была с тобой из-за денег. Сменив серьёзное лицо на улыбку, Вилланель рассмеялась, боже, даже её смех хриплый, я должна вернуть её в постель. — Идём, я уложу тебя спать. — Может, посмотрим фильм? Вместе? — Ты уснёшь. — Нет! Дождь за окном всё не унимался, в комнате стоял полумрак, я смотрела плаксивую драму, Вилланель уснула спустя двадцать минут после того, как мы легли его смотреть. Я обняла её со спины и, осторожно пробравшись ладонью под толстовку, положила её на тёплый живот. — Я буду защищать тебя, — тихо прошептала я, и эти слова были адресованы не только нашему будущему малышу. Пусть вселенная знает, что нас бесполезно испытывать, мы справимся. Вилланель Проснувшись, я наконец-то почувствовала себя лучше, но совершенно потерялась во времени. Хорошо, что в полубредовом и немощном состоянии мы поговорили обо всём самом важном, и теперь это позади. Мне хочется сесть в машину прямо сейчас и увезти Ив далеко отсюда. Не хочу быть рядом с Хелен, рядом с 12, с этим угрюмым городом, в постели, где с моей Ив когда-то спал усач. Ладонь Ив лежит на моём животе, мне даже не придётся её спрашивать о решении, всё и так понятно. Её чёрные, густые волосы беспорядочно лежат на подушке, её губы приоткрыты, словно прося о поцелуе, сонном, тягучем. Я поворачиваюсь к ней и, прикасаясь к губам, поглаживаю её бедро. — Что? Что такое Вилл? — Пора просыпаться. — Сколько времени? — Сейчас время любви. Без разрешения я забираюсь рукой в её штаны, пальцами пробираясь под резинку белья. Ив зажимается, задерживая меня. — Разбудила ради секса? Как эгоистично. — И не в первый раз. Мне кажется, я скучала по тебе даже во сне. — Два часа ночи, Вилл! — похоже, она увидела часы, и голос стал недовольным. — Немного внимания для меня, а потом заснём до утра. — Тебе не на пользу все эти развлечения. — Давай пальцами. — Вилл… — Одновременно! Придем к финалу вместе. Ив не согласилась вслух, но её рука уже забралась в мои штаны. И обязательно поцелуй, долгий поцелуй с языком, чтобы гладить и поощрять огонь, разгорающийся в нас. Она такая нежная, мягкая, мои пальцы вязнут в ней, продавливают до входа, она действует резче, потому что не успевает. Увлекаясь поцелуем, она не совсем попадает в ритм со мной, но так даже лучше. Мы играем на контрастах. Её резкость и моя нежность, мои подушечки пальцев скользят вдоль стенки с нажимом, её пальцы вторгаются и слегка сгибаются во мне. Мы глушим стоны, сцепив губы сильнее, я опять чувствую жар в теле, температура подскакивает. Я прерываю поцелуй, чтобы откашляться в её плечо, она поглаживает меня по спине, приступ проходит. — И как мне тебя вылечить? — беспокойство в её глазах мешается с мутной похотью, она двигается во мне теперь плавней, я тоже продолжаю. — Уже лечишь. Её поцелуи уходят ниже губ, прикусив мой подбородок, она добралась до моего горла, мне захотелось усилить амплитуду движений в ней, мне горячо, и лёгкие горят. — Прервёмся, чтобы раздеться? — спрашивает она, я с трудом соглашаюсь, всё и так отлично происходит. Мы делаем паузу, неотрывно смотрим друг на друга, избавляемся только от её джемпера и моей толстовки. Ив повалила меня первой, нависла сверху. Мы вернули руки в тесноту белья, Ив напала на мою грудь. Вот чего она хотела и, заполучив, растягивает удовольствие, посасывая и облизывая мои соски. — О, черт, Ив! Я кончу. Ив прикусила нежную кожу груди снизу, провела языком по этому месту, я содрогнулась, притормаживая её, мы встретились взглядами. — Хочу слышать это изо дня в день, Вилланель. Мы всегда будем связаны глубоко и неразрывно. — Ну, Ив, ты сама напросилась!Конец
PS: Прощаемся с летом и этой работой. Для меня это было увлекательно и близко к сердцу. Я уже скучаю по ним. Хочу сказать огромное спасибо Бете, за её время и терпение! Спасибо всем донатам, за последний отдельное спасибо Полине! Хочу сказать спасибо за каждый отзыв, порой достаточно даже слова, чтобы я продолжила писать. Конечно, всё это на жутко любительском уровне, я это понимаю, но очень приятно, что вы, ребята, поддерживаете!