Шрамы

      Когда президент Шинра его хвалит, Рено хочет его пристрелить. Но до пистолета далеко, да и вставать с медицинской койки рановато: лечебный коктейль все еще втекает в его вены через трубки системы, а выдирать катетеры Рено не любит. Поэтому он криво улыбается.       — Это же моя работа, сэр.       Хуевая работа, если подумать. Это сначала он считал, что все идет отлично. А два часа назад услышал сводки новостей. Ну йобана мать, они же обещали эвакуировать этот сраный седьмой сектор! Несколько тысяч человек. За несколько минут.       Руд понимает его состояние, как никто другой. Лежит на соседней койке и смотрит в потолок, как будто там можно что-то увидеть.       Ценг заходит только один раз: уверяется, что они оба живы, коротко представляет им новую коллегу (девчонка смотрит оленьими глазами и выглядит такой серьезной, что Рено невольно хмыкает), и уходит, толком ничего не объясняя. Мудак.       Рено пытается понять, что же произошло. Почему седьмой сектор не был эвакуирован? Почему? Это что, получается, он теперь повинен в смерти нескольких тысяч человек? Ну заебись перспективы, выкуси, Сефирот, ты даже на Вутае столько народу не положил…       — Какая же блядская херь! — плюется Рено, когда ему наконец-то дают подняться с койки. — Руд, это выходит, мы теперь хуже Сефирота?!       Руд долго смотрит на него поверх темных очков (где только успел достать?).       — Мы всегда были хуже Сефирота, — мрачно сообщает он.