Шрамы

      Он приходит в себя в полной темноте. Отчаянно саднит затылок, во рту стоит железный привкус крови. Но это не проблема, потому что проблема вокруг. Рено очень быстро понимает, где именно он находится.       В первые минуты ему даже смешно. Нелепая и абсурдная ситуация, подумать только, умудрился попасться, как новичок! Но Рено, конечно же, не смеется. В гробу слишком мало воздуха, чтобы тратить его на такую ерунду.       У него связаны руки и ноги, никакого пространства для маневра нет. Сколько над ним земли. Метра два? Многовато для одного человека.       Веревки крепкие, но намотаны как попало, так что руки Рено освобождает довольно быстро. Обычный человек с этим бы не справился, но он все-таки турк. Ощупывает крышку гроба. Простая сосна, самый дешевый материал, даже ничем не обита. Рено с мрачной иронией думает о том, что не заслуживает такого хренового погребения.       Гвозди вогнаны как попало, так что он до крови царапает палец, но это уже не имеет никакого значения. Можно подумать, это его главная проблема!       Вокруг темнота и тишина, Рено ловит себя на мысли, что очень хочет открыть глаза, но они уже открыты. Просто здесь совсем нет света. Если лежать спокойно, то можно услышать собственное сердцебиение. И дыхание. Хриплое, прерывистое. Рено старается дышать ровнее. Кислорода ему хватит часов на пять, а потом начнется самое веселое. Он отметает эту мысль. Он, в конце концов, турк. Он не умрет настолько глупой смертью.       Его уложили в гроб умные ребята: карманы пусты, нет ни оружия, ни телефона, ни даже зажигалки. Он начинает лихорадочно вспоминать о том, что могло бы пригодиться в этой нелепой ситуации, но не может придумать ничего толкового. Темнота и тишина давят на него, подхлестывая панику.       Может, поорать? Но если сверху два метра земли, едва ли его услышат. И это еще неизвестно, где именно его прикопали. Рено матерится и пытается дотянуться до ног. Веревки на них все еще мешают, но его маневренность сильно ограничена, так что спустя несколько минут бессильных попыток Рено вытягивается и замирает, давая себе время. Надо отдохнуть. Собраться с мыслями. Следить за дыханием.       Он успокаивается, и до его слуха доносится шорох земли. Сверху.       Потом он начинает разбирать голоса.       — Рено? Рено, ты здесь?       Он никогда раньше так не радовался звукам ее голоса.       — Да! — орет он, тщетно стараясь сдержать идиотскую улыбку. — Я здесь!       — Мы уже близко, — заверяет его Елена. Шорох становится все ближе, но голоса замолкают. Рено ощущает острый укол страха, когда стихает и шорох. Ему хочется кричать, но сверху что-то глухо падает, крышка расшатывается и скрипит, гвозди выходят из досок. Свет немилосердно режет глаза, так что Рено подслеповато щурится, видя над собой черный силуэт. Руд протягивает ему руку, помогая выбраться из гроба.       Воздух пахнет умопомрачительно сладко, как сама жизнь.